Гласность
Взрыв документалистики начался в середине 80ых, когда Горбачев начал проводить политику «гласности», которая заключалась в значительном ослаблении цензуры и в снятии информационных барьеров, которые существовали раньше. В течение многих лет кинематограф творил государственный эпос, но перестройка все изменила. «Документальный кинематограф ответил на вызов гласности взрывом публицистических лент». В 1986 году на телеэкраны вышла картина «Легко ли быть молодым?» Юриса Подниекса. Речь шла о молодом поколении, которое бежало от окружающего мира – «мира взрослых» - в рОковое подполье. Почему оно предпочло его? «А потому что не хотело повторять судьбу своих родителей», - отвечал фильм. Проходили массовые демонстрации ленты, на которых она собирала полные стадионы.
Также очень важным направлением в перестроечной публицистике стало документальное кино об экологических катастрофах. До «гласности» документалисты снимали перекрытия рек и прочие «эксперементы» с природой, представляя их величайшими результатами достижений науки. Все представлялось в положительном свете. Теперь же перед зрителем предстала оборотная сторона медали: фильм «Бестер» рассказывал о том, как чиновники Минводхоза уничтожают уникальный залив на Каспии, а «Мираж» о том, что «усердные химики отравляют Ладогу, которая в свою очередь отравляет их» и т.п.
В эпоху «гласности» появилось понятие «неизвестное кино». Оно знакомило зрителей с новыми действующими лицами, которые раньше никогда не попали бы на экран: поэтами-неформалами, сельскими священниками, солдатами, отбывающими службу в Афганистане. До перестройки же люди делились на две категории; тех, кто достоин был предстать перед камерой и тех, кто нет. Теперь материалом для фильма могла стать жизнь любого человека.
Начинается демифологизация псевдодокументальных материалов минувшей эпохи. «Игровое кино рассказывает зрителям сказки, не скрывая этого обстоятельства, а документалисты сказки выдают за действительность», - заметил один кинорежиссер. Это высказывание точная характеристика хроник доперестроечного времени. Они не давали представления о том, как на самом деле жили люди. В эпоху «гласности» зрителя стало интересовать не то, что снимала когда-то хроника, а то, чего она не снимала. Живые участники и свидетели прошлых событий становились героями нового кино. Документальное кино заново открывало себя, столкнувшись с реальностью с большой буквы. Например, в двухсерийном телефильме «Процесс» И. Беляева впервые прозвучало «Завещание» Николая Бухарина, которое его жена заучила наизусть и постоянно повторяла, чтобы не забыть, отбывая сроки в сталинских лагерях.
Материалом нового документального кино становится и сама перестройка. Постоянными персонажами становятся герои, захваченные кинокамерой в момент решающих драматических обстоятельств. При этом это были не герои «старого» кино, которые выступали мучениками, сохранившими, несмотря внешнее поражение, верность своим идеям. «Новые» герои часто выигрывали жизненные баталии.
Вместо юбилейной кинобиографии к шестидесятилетию Олега Ефремова, главного режиссера МХАТа, М. Голдавская снимает драматический репортаж о расколе театра и разделении трупы на два самостоятельных коллектива.
Перестройка «вербует» свои характеры. На документальном экране, как и в сознании советского человека, смещается система ценностей. Герои все чаще смело отстаивают право на собственное мнение перед руководством и обществом. Герой фильма «Не могу иначе» С.Логинова, не опасаясь последствий, стремится всегда называть черное черным, а белое белым. Он использует любую возможность прибегнуть к гласности, при этом постоянно зарабатывая ярлык «критикана» и «демагога». Раньше такой герой не смог бы появиться на экране.
«Едва ли не главное тогдашнее завоевание перестройки – политизация общественного сознания». Примером служит экранная встреча с Валерием Писигиным – президентом политклуба имени Н.Бухарина на КАМАЗе («По эту сторону мифа» И.Галкина). Перед зрителем предстает не политик по должности, а политик по призванию. Писигин проходил политическое самообразование в заводской среде. Сам (из искреннего интереса) читал М. Ганди, Д. Эйзенхауэра, труды по экономике и праву.
На лицо эволюция социального характера в проблемном кино, отразившая развитие сознания общественного сознания в стране за четверть века. «От стихийно бунтующего одиночки-водителя, уволенного директором в троллейбусном парке, уволенного директором-бюрократом до президента политклуба, сплотившего вокруг себя десятки единомышленников…».