Европейский мир после 1989 года

Бордачев Тимофей Вячеславович – кандидат политических наук, директор по исследованиям Совета по внешней и оборонной политике, руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований факультета мировой экономики и мировой политики Государственного университета – Высшей школы экономики.

Революционные события 1989–1991 годов в Центральной и Восточной Европе, непосредственным результатом которых стало крушение СССР и социалистического лагеря, положили начало гораздо более длительному и драматическому процессу в истории и взаимоотношениях европейских государств, чем можно было предположить. Геополитическая карта Европы пришла в движение, и его результаты пока совсем не очевидны. Оно затрагивает все уровни европейской жизни: политические системы государств, состояние союзов между ними и «общественные договоры» внутри каждого из них.

Попытки искусственно остановить процессы, проходящие в рамках нового перелома, и зафиксировать статус-кво либо безрезультатны, либо исход их неясен. Среди инициатив такого рода можно назвать стремление придать европейской интеграции конституционный, а не договорный характер, демократизировать расширенный блок НАТО и сделать его «глобальным полицейским», зафиксировать специфическую модель политического устройства России и ее отношения с соседями.

Во всех случаях непреодолимым препятствием стало одно и то же противоречие. С одной стороны, сохранение уникальной роли суверенного европейского государства. С другой – необходимость ограничить ее ради стабилизации институционального устройства и повышения экономической эффективности Европы в целом и каждой из стран (включая, безусловно, Россию) в отдельности.

 

Эпохи переломов

Европа уже трижды в новой истории переживала периоды глубоких потрясений, средняя продолжительность которых составляла от 25 до 30 лет.

Тридцатилетняя война 1618–1648 годов завершилась юридическим оформлением принципа государственного суверенитета и невмешательства во внутренние дела.

Великая французская революция 1789–1815 годов вывела на политическую сцену народ и, потерпев жестокое поражение, подтвердила главенствующую роль суверенного государства.

Трагедия 1914–1945 годов привела к возникновению в Европе нового баланса сил: противостояние двух идеологически враждебных союзов, каждый из которых находился под доминирующим управлением суверенных держав – США и Советского Союза.

Процесс очередной радикальной перекройки европейского устройства пока, к счастью, значительно менее разрушителен, чем предыдущие, а его насильственные проявления затронули только периферию – Западные Балканы и часть пространства бывшего СССР. Но хотя межгосударственные противоречия внутри Европейского союза носят исключительно мирный характер, это объединение не создает впечатления островка стабильности.

По совокупным негативным последствиям для региона и мира в целом нынешнее добрососедское непонимание между Берлином, Лондоном, Парижем и Варшавой может многократно превзойти любую кровавую бойню, скажем, в каком-нибудь отдаленном уголке Африки. Не говоря уже о том, что разбалансированная и слабая Европа сама становится театром военно-политических действий для стран и негосударственных игроков, образ действий которых далек от того, что принят в Старом Свете.

Пока неясно, каковы будут конечные результаты перемен, которые мы наблюдаем в последние 18 лет. Проводя исторические аналогии, пресловутый «конец биполярной системы» в 1989–1991 годах можно сравнить с событиями начала Тридцатилетней войны, падением старого, абсолютистского режима во Франции (1789–1793) или, наконец, с Первой мировой войной (1914–1918). Последняя разрушила три европейские империи, вывела на международную арену Советскую Россию (логика поведения которой значительно отличалась от логики Российской империи) и сделала пещерный национализм одной из ведущих политических сил Западной Европы.

Во всех случаях насильственное (хотя и в разной степени) изменение существовавшего порядка вещей стало только началом масштабных сдвигов. Расширение, а затем кризис европейского интеграционного объединения (по выражению Жака Делора, самый глубокий за его историю), болезненная трансформация российской идентичности и неясные международные перспективы всего европейского Востока, эрозия политического и военного значения НАТО, стремительное осложнение трансатлантических отношений – проявления очередного переломного этапа в европейской истории.

Все предыдущие аналогичные периоды заканчивались, как мы видим, подтверждением уникальной роли суверенного европейского государства как главного игрока в международных отношениях. Устанавливался баланс сил, определялись зоны влияния стран или союзов и заключались новые общественные договоры относительно политико-экономической организации внутри стран. Сейчас главные вопросы остаются такими же: какова роль государства? как реализовать суверенитет? каким образом обеспечить баланс сил? Именно на них придется искать ответы европейским политическим лидерам от Москвы до Лисабона, вне зависимости от того, осознают они это или нет.