Норманская и антинорманская теории: суть научной дискуссии Ломоносова и его современников.
Норманская теория - один из важнейших дискуссионных аспектов истории Русского государства. Cама по себе эта теория является варварской по отношению к нашей истории и к ее истокам в частности. Практически на основе этой теории всей русской нации вменялась некая второстепенность, вроде бы на достоверных фактах русскому народу приписывалась страшная несостоятельность даже в сугубо национальных вопросах. На протяжении десятков лет норманистская точка зрения происхождения Руси прочно была в исторической науке на правах совершенно точной и непогрешимой теории. Причем среди ярых сторонников норманнской теории, кроме зарубежных историков, этнографов, было множество и отечественных ученых. Этот обидный для России космополитизм вполне наглядно демонстрирует, что долгое время позиции норманнской теории в науке вообще были прочны и непоколебимы.
Однако, русские академики (в небольшом количестве были и таковые в русской Академии Наук) — Ломоносов, Тредьяковский, Крашенинников и Попов, — горячо протестовали против этих оскорбительных для России измышлений. Когда Миллер на торжественном заседании Академии прочел свой труд «О происхождении народа и имени российского»4, они с возмущением заявили, что автор «ни одного случая не показал к славе российского народа, а только упоминал о том, что к его бесчестию служить может». Ломоносов после этого писал:
«Сие есть так чудно, что если бы господин Миллер лучше изобразить умел, он бы россиян сделал столь убогим народом, каким еще ни один самый подлый народ ни от какого историка представлен»5.
Основываясь на древних источниках, Ломоносов доказывал, что к моменту правления Рюрика Русь уже насчитывала много веков своей собственной, славянской государственности и культуры.
Существуют 4 основных аргумента норманизма, которые до сих пор используются для доказательства истинности этой теории (3 были сформулированы Байером, 1 Миллером):
1. От финского названия Швеции «Руотси» (эстонское «Роотси») и произошло собственно название «Русь»
2. Имена послов и купцов в договорах Руси с греками (X в.) не славянские, следовательно, они германские.
3. Названия Днепровских порогов в книге византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей» (середина X в.) даны по-славянски и по-русски, но славянские и русские названия явно отличаются, следовательно, русов, по Байеру, необходимо признать за германоязычных шведов.
4. Варяги, согласно древнейшим летописям, живут «за морем», следовательно, они шведы.
Ломоносов указал на нелогичность произведения имени «русь» от финского обозначения шведов «руотси», поскольку ни славяне, ни варяги такого этнонима не знали.
Возражение Миллера, обратившегося к примерам «Англии» и «Франции», Ломоносов отводил очевидным аргументом: имя страны может восходить либо к победителям, либо к побежденным, а никак не к названиям третьей стороны.
Слово «русь» обозначало существовавшее задолго до появления варягов сильное политическое объединение Русь, совершавшее военные походы на побережье Черного моря. Если обратиться к письменным источникам того времени - византийским, арабским, то можно увидеть, что они считают русь одним из местных народов юго-восточной Европы. Также некоторые источники называют его, и это особенно важно, славянами. Отождествление понятия "русь" и "норманны" в летописи, на которое упирали норманисты, оказалось позднейшей вставкой.
Всего было найдено 115 слов, абсолютное большинство из которых - диалекты XIX века, в наше время не употребляемые. Лишь тридцать - очевидные заимствования, из которых только десять можно привести в доказательство норманнской теории. Это такие слова, как "гридин", "тиун", "ябетник", "брьковск", "пуд". Такие слова, как "наров", "сяга", "шьгла" - употребляются в источниках по одному разу.
Несложные подсчеты показывают, что на 1000 названий населенных пунктов приходится 7 скандинавских. Слишком смешная цифра, чтобы говорить о варяжской экспансии. Скандинавские названия населенных пунктов и рек скорее говорят о торговых связях.
Сторонники норманнской теории также упирали на обилие скандинавских слов в русском языке. Это касалось области гидронимики: понятия «лахта» (залив), «мотка» (путь), «волокнема» (мыс), "сора» (разветвление) и некоторые другие казались варяжскими. Однако было доказано, что эти слова местного, финского происхождения.
Вообще, если внимательно разобрать все данные, вроде бы поддерживающие норманнскую теорию, они непременно повернуться против нее.
Совокупность всех источников смело позволяет говорить о несостоятельности норманнской теории. Кроме этих неопровержимых доказательств, существует множество других - таких, как доказательство славянского происхождения названий днепровских порогов, некоторые археологические данные. Все эти факты развенчивают норманнскую теорию.
Вывод из всего вышесказанного следующий: можно предположить, что роль норманнов на Руси в первый период их появления на территории восточных славян (до третьей четверти X в.)- иная, чем в последующий период. Вначале это роль купцов, хорошо знающих чужие страны, затем - воинов, навигаторов, мореходов.
На престол была призвана ославяненная скандинавская династия, ославяненная, видимо, во второй половине IX века или к моменту прибытия в Киев Олега. Мнение, что норманны сыграли на Руси ту же роль что и конквистадоры в Америке - в корне ошибочна. Норманны дали толчок экономическим и социальным преобразованиям в Древней Руси - это утверждение также не имеет под собой почвы.
Ломоносов отметил «германизацию» Байером имен славянских князей. Весьма важно и убедительно его заключение, что «на скандинавском языке не имеют сии имена никакого «знаменования» (примером «германского» осмысления славянских имен может служить толкование княжеского имени Владимир как «лесной надзиратель»). Заключение Ломоносова никто из норманистов и до сих пор не преодолел. Также, очень значимо замечание Ломоносова о том, что со времени принятия христианства на Руси утверждаются греческие и еврейские имена, но это не значит, что носители этих имен – греки или евреи, а потому сами по себе имена не указывают на язык их носителей. В соответствии с этим размышлением Ломоносов допускал, что имя «Рюрик» - скандинавское, но пришел князь с варягами – русью с южного берега Балтики. Убежденность его основывалась и на том, что он, будучи в Германии, побывал на побережье Варяжского моря, где еще сохранились не только славянские топонимы, но местами звучала и славянская речь.