17 Г. Почепцов

были слышны даже во Второй мировой войне. Можно привести пример следующей листовки той поры, на которой изображена немецкая медсестра, выливающая воду перед лицом раненого солдата. За спиной медсестры радостно наблюдает за ее действиями немецкий кайзер.

КРАСНЫЙ КРЕСТили ЖЕЛЕЗНЫЙ КРЕСТ?

Раненный и военнопленный, наш солдат просит воды.

НЕМЕЦКАЯ "СЕСТРА" выливает ее на землю перед его глазами. Ни одна британская женщина не смогла бы так поступить. Ни одна британская женщина не сможет этого забыть.

Комитет Криля, созданный в США через неделю после вступления страны в войну, был разделен на два секции: внутреннюю и иностранную. При этом главной задачей стало убеждение американцев в необходимости участия в войне, которая велась далеко за их пределами. При этом была использована стандартная американская аргументация, которая привлекается каждый раз, вплоть до войны в Косово, что Америка защищает демократию во всем мире, для всех людей. Это пропаганда носила достаточно системный характер, подтверждением чего может служить следующий факт: карикатуры, исходящие из этого комитета, в октябре 1917г. были напечатаны в 2000 американских газет, которые охватывали 250 миллионов читателей.

Параллельно велась работа по такому каналу коммуникации, как кино, поскольку его еженедельная аудитория достигала 80 миллионов. Официальные фильмы, созданные в рамках комитета, помогали обучению молодых солдат, поднимали боевой дух, акцентировали внимание на исторических ситуациях, выгодных с точки зрения пропагандистских целей.

Довоенный советский период мы бы охарактеризовали как работу по государственной имплантации оптимизма. Даже трагические события (типа гибели "Челюскина") превращались в "триумф советского человека". Но такой

подход приводил и к негативу — государственному введению и контролю единых вариантов поведения. Все, например, становились пионерами и комсомольцами. Все должны были быть атеистами и т.д. Государственные механизмы, среди которых главное место отводилось пропаганде, были сориентированы на выработку единых вариантов реакции на все происходящее. Из многообразия рождалось единообразие. В результате социально правильное поведение вступало в конфликт с индивидуальными нормами. Например, Павлик Морозов выступал против своего биологического отца, Зоя Космодемьянская против биологической смерти.

Сильными сторонами пропаганды советского времени были следующие параметры:

• координированность, поскольку система пропаганды обладала единым центром управления,

• системность, позволявшая задействовать любой аспект, что в крайнем варианте приводит к тоталитарной пропаганде,

• многоканалъность, когда все, включая даже художественную коммуникацию (литература, кино), порождали однотипные сообщения.

Этот тип коммуникативного воздействия мы можем изобразить следующим образом:

Следует обязательно подчеркнуть, что советская схема социальных коммуникаций всегда строилась на принципиальном монологе: все иные источники информирования населения подавлялись. И. Сталин и делал, и говорил это открытым текстом, ср. следующее высказывание времен борьбы с оппозицией тогда, когда она еще существовала: "Мы запретили выход журнала. Теперь нас хотят запугать словом "запрещение". Мы не либералы. Для

нас интересы партии выше формального демократизма. Да, мы запретили выход фракционного органа и подобные вещи будем и впредь запрещать"8.

В результате была создана такая информационная среда, в рамках которой несоответствие реальной и вербальной действительности всегда решались в пользу вербальной действительности как более правильной. Это была достаточно устойчивая система, поскольку она не допускала контраверсийных высказываний. Это была многоканальная схема воздействия, поскольку многократность повторения пропагандистских тем (типа "Народ и партия едины", "Партия — наш рулевой" и др.) "разбавлялась" их реализацией в кино, в плакате, в литературе. Это была информационная система для функционирования в условиях кризиса, только перенесенная в мирные условия. Отсюда постоянство военных ассоциаций типа "Битвы за урожай".

Советская схема пропаганды функционировала в более облегченном режиме, поскольку не допускала существования альтернативных источников коммуникации. Она также опиралась на репрессивные механизмы, совпадая в этом с немецкой пропагандой, о которой Геббельс говорил, что пропаганда тогда является успешной, когда позади нее находится остро отточенный меч.

Вторая мировая война дала интересные и новые результаты по использованию радио, чего не было в первую мировую войну. Активно использовалась "черная пропаганда", т.е. работа с сообщениями, источник которых заменяется на другой, более достоверный с точки зрения аудитории. Со стороны англичан такой станцией была GS1 (Gustav Siegfried Ems), за которой стоял журналист и специалист по немецкой ментальности Зефтон Дельмер. Пропаганда зверств фашистов со стороны союзников уже не была столь интенсивной как в Первую мировую войну из-за определенной дискредитации этого направления.

Столкновение пропагандистских машин в этой войне шло на равных, вернее немцы даже шли с опережением, что дало право одному из исследователей назвать свою книгу о немецкой пропаганде парадоксальным образом — как о войне, которую выиграл Гитлер, в отличие

от войны, которую Германия проиграла9. Гитлеровская Германия в довоенное время достигла серьезных пропагандистских успехов. Поэтому последующая война в значительной степени состояла и из пропагандистских атак. К примеру, со стороны союзников была игра на немецком патриотизме, когда утверждалось, что Германия поставила перед собой правильные цели, но с нацистскими лидерами к ним трудно было прийти.

Можно привести следующий пример немецкой листовки времен войны:

Как это союзники собираются выиграть войну!

Чего стоят все ваши самолеты, корабли или танки против нового немецкого оружия

ФАУ—1

Вы все еще уверены, что вы побеждаете?

Ваши стратеги в креслах всегда утверждали, что новое ужасное оружие является изобретением немецкой "пропаганды". Но оно бьет из ясного неба.

С 16 июня Лондон и южная Англия подвергаются постоянному нападению и днем, и ночью этими таинственными летающими метеорами.

Всю британскую прессу сразу же настигла суровая цензура. Какую напряженную работу ведут ваши политики, чтобы скрыть правду о разрушительном действии

ФАУ—1

Но вы все равно узнаете правду. Вы поймете, что Германия начала разыгрывать свою победную карту

Как насчет ФАУ—2 и ФАУ— X

Вторая мировая война дала серьезный скачок исследовательской работе в области пропаганды. Для многих ученых, ставших впоследствии классиками этого направления, данный период стал периодом расцвета их научной карьеры, поскольку они были эмигрантами и только военная тематика помогла раскрыться их талантам. (Подробнее см. Почепцов Г.Г. Вступ до 1нформац1йних вшн. - Ки1в, 1999.)

Впервые, например, был применен метод глубинных интервью, с помощью которого исследовались представления немецких военнопленных. Генри Дике, занимавшийся этим, установил следующие пять категорий немцев по их отношению к нацизму10:

фанатические нацисты — 10%.

умеренные нацисты — 25%,

неполитические немцы — 40%,

пассивные антинацисты — 15%,

активные антинацисты — 10%.

Исследовались также реакции солдат на те или иные типы листовок. Солдаты очень избирательно относятся к возможной тематике листовок. Как показали исследования последних месяцев войны, только 10% немецких пленных помнили листовки общеполитической тематики, зато 76% запомнили листовки о хорошем обращении в плену.

Пропаганда носила в достаточной степени многоканальный характер, куда было подключено и кино. Например, для Голливуда были определены пять тем, обладающих наибольшей приоритетностью11:

• объяснять, почему американцы сражаются,

• изображать Объединенные Нации и их народы,

• воодушевлять работу и производство,

• поднимать дух на домашнем фронте,

• поднимать героизм вооруженных сил.

Советская кинохроника заработала через две недели после 22 июня. Ежегодно производилось 20 художественных фильмов, благодаря тому, что киностудии вовремя были эвакуированы на восток. Вспомним также роль стихотворения "Жди меня" Константина Симонова. То есть, помимо прямых пропагандистских средств были задействованы и более тонкие художественные каналы воздействия.

Великобритания объявила целлулоид, из которого делается кинопленка, стратегическим материалом. В результате ни один фильм не мог выйти на экраны без правительственного одобрения. Таким образом была до-

стигнута та же система контроля, что и в советской схеме, только ее идеологический компонент спрятан за ширму стратегического материала. При этом война позволила снять запрет со многих отложенных в довоенное время сценариев. Английское кино той поры не уделяло особого внимания простым людям, теперь же эту ориентацию пришлось отменить. Новые цели потребовали опоры на широкую аудиторию.

Военное время восстанавливает интерес не только к героической, но и к шпионской тематике, что реализовывалось через внимание к чисто коммуникативным аспектам типа "Болтун — находка для шпиона". То есть любые виды гражданских действий обрастали теми или иными военными последствиями. В этом плане Советскому Союзу было легче перейти к военному образу жизни, поскольку пропаганда была в сильной степени сориентирована на армию как один из стержневых компонентов "советской мифологии". "Трактористы" имели свой аналог в "танкистах", и так по всем сферам социальной жизни.

Война с Японией в области пропаганды со стороны американских подразделений по психологическим операциям базировалась на двух важных основаниях, получивших название двух стратегий: было запрещено трогать фигуру японского императора из-за важности его для японцев, объясняя все происками генералов-милитаристов, а также на отмеченной выше стратегии правды12. Увидев правдивость ряда сообщений, японский солдат начинал верить всей газете. Эта схема получила название кумулятивного эффекта, поскольку правда все равно начинала работать в пользу пропагандиста на последующих этапах.

Особенностью пропаганды в этом регионе было то, что для японца смерть считалась почетнее плена. Например, на листовках пришлось менять заголовок с "Я сдаюсь" на "Я прекращаю сопротивление", что в более мягкой форме позволяло выражать то же самое. Приведем пример листовки на эту же тему:

Милитаристы, принесшие невзгоды на Японию, утверждают, что перед японским народом есть только один выбор: победа или уничтожение.

Я наделен авторитетом заявить, что фраза "победа или уничтожение" является преднамеренным искажением фактов...

Мне поручено повторить еще раз, что сдача без предварительных условий является просто военным термином, означающим поднятие рук. Из него не следует порабощение. Из него не следует уничтожение японского народа. Эти мысли вталкиваются вам вашими военными лидерами в качестве подлого средства заставить вас продолжать безнадежную войну.

Ваше будущее находится в ваших руках. Вы можете выбрать между бессмысленной смертью многих из вас или миром с почетом.

Пропагандистов не интересовали солдаты, попавшие в армию насильно, они попытаются дезертировать и без помощи пропагандистов. Пропагандисты пытались внести сомнения в иных солдат, на которых можно и нужно воздействовать. Одним из методов анализа эффективности пропаганды стали дневники, которые вели японские солдаты. Осматривая тела убитых, эти дневники извлекались и давали возможность вести ту или иную статистику воздействия.

Пропаганда принимала четыре формы: пропаганда отчаяния, пропаганда разделения, пропаганда разрушения и пропаганда просвещения. Пропаганда отчаяния акцентировала превосходство союзников, потери японцев. Пропаганда разделения использовала трения между разными родами войск, например, между военно-морскими силами и сухопутными войсками, между солдатами и офицерами. Пропаганда разрушения работала против японской милитарисг-ской идеологии, против идеала "смерть почетнее позора". Пропаганда просвещения пыталась дать японским солдатам более точное понимание возможностей союзников, их индустриальной мощи, отношения к военнопленным.

Япония также вела пропагандистскую войну. Например, на другой стороне своих листовок японские пропагандисты помещали порнографические изображения, чтобы облегчить распространение своих сообщений.

Японские инструкции требовали следующее: "Чтобы бороться со враждебной пропагандой, следует обнаруживать и уничтожать ее источники, следить за ее распространением, противодействовать ей, делая нашу собственную пропаганду безупречной"13.

Послевоенный советский период был построен на достаточно большом объеме информационных кампаний, в которые, к тому же, было вовлечено все население. Это характерная особенность кампаний тоталитарного периода, когда не остается никаких ниш, не затронутых всеобщим движением. Стратегически страна отличалась созданием очень сильных социальных мифов. Более того, она даже частично жила в этом, говоря современными словами, виртуальном пространстве. Социальные мифы несли на себе функцию компенсации определенных "разрывов" действительности, которые ощущались многими.

Взгляд из сегодняшнего дня позволяет говорить о пропагандистской работе, как о работе специалистов по ПР. ' И. Кузьменков, директор коммуникационной группы АМК, говорит следующее14:

"Весь советский пропагандистский аппарат был просто большим PR-агентством. У которого было всего два клиента: ЦК КПСС и СССР. Т.е. если продолжать аналогию, все наши пропагандисты начиная с 50-х годов работали в ситуации crisis management" — управление кризисными информационными ситуациями. Это был сплошной антикризисный PR. Клиент поостоянно подбрасывал сюрпризы: Берлин-1949, Будапешт-1956, "пражская весна" 1968-го, карибский кризис, южнокорейский "боинг", Чернобыль. Хотя, в то же время, иногда давал неплохие информационные поводы: фестиваль 1958-го, Гагарин, Третьяк.

Дальше: реклама, какой бы хорошей она ни была, не может заменить сам продукт. И то, что советским пиарщикам удавалось вопреки здравому смыслу десятки лет выстраивать вокруг своего клиента миф, — это суперуспех, суперэффективность. После второй мировой войны треть мира имела советскую ориентацию. А к 70-м годам по влиянию в мировом информационном пространстве СССР приблизилась к информационному паритету с Западом"

Следует подчеркнуть, что в этих словах ощущается ориентация на зарубежную аудиторию, хотя не менее важные задачи стояли и внутри страны.

М. Либицки считает примером умелого владения СССР инструментарием информационного воздействия военные парады и "мирные инициативы", которые могли демонстрировать всему миру наличие не только бархатной перчатки, но и железного кулака, который всегда можно было применить15.

Советский Союз отличала сильная централизация и иерархичность всех коммуникативных потоков, что может считаться одним из оптимальных параметров для успешной пропагандистской работы. Существенным минусом ее следует признать слабую эксплуатацию обратной связи, в связи с чем бесконечные пропагандистские кампании не оправдывали вложенных в них материальных и интеллектуальных ресурсов. Пропаганда шла по более поверхностному варианту, максимальным образом заполняя собой официальное информационное пространство. Одновременно она почти не влияла на формирование неофициального информационного пространства, которое в ответ порождала такие свои единицы, как политический анекдот, например, который получил самое большое распространение в эпоху Брежнева.

Война во Вьетнаме в пропагандистском плане строилась на двух целях: уменьшить поддержку правительства Северного Вьетнама и увеличить поддержку населением Южного Вьетнама своего правительства. Были выделены три типа целевых аудиторий: солдаты вьетконга в Южном Вьетнаме, массы и элиты Северного Вьетнама и не коммунисты в Южном Вьетнаме. В течение семи лет было сброшено 50 миллиардов листовок, по 1500 штук на каждого жителя на Севере и на Юге.

Пропаганда опиралась на следующие пять тем16:

• "Страх смерти". Листовки изображали мертвых солдат, подчеркивая, что продолжая сражаться, можно прийти к такому концу.

• "Тяжелая жизнь". Солдатам напоминали о трудностях их жизни, об их желании вернуться домой к семьям.

• Потеря веры в коммунистическую победу. В сочетании с числом убитых это давало сомнение в правильности поведения лидеров.

• "Семья". Эта тема опиралась на центральную роль семьи во вьетнамской культуре.

• "Разочарование в войне". Это было комбинацией всех предыдущих тем.

Пример такой листовки, сочетающей все виды тем, следующий:

Ваши лидеры заманили вас на смерть вдали от родного дома, вашей семьи и ваших предков

Результат столь мощной работы известен. Он практически негативен, хотя за семь лет более 200000 человек перешли на южновьетнамскую сторону. В сильной степени этот негативизм был сформирован внутри самих США, что привело к пересмотру всех оснований по работе с населением. Одним из выводов стало то, что население не должно получать "на дом" информацию, которая обычна для солдата на поле боя. Именно этот отрицательный опыт впоследствии привел к иным результатам в работе со своим собственным и международным общественным мнением, которые мы видим сегодня. И еще одним выводом стало то, что пропаганда не может идти в отрыве от реальной политики.

Хотя при этом были и сознательно найдены интересные решения. Так, Дж. Меклин, разрабатывавший стратегию пропагандистской войны, использовал следующее17. С одной стороны, он постарался дать слово неудовлетворенности интеллектуалам, студентам и представителям среднего класса, делая это по аналогии с пропагандой на социалистические страны, когда недовольство одной социальной группы транслировалось на все общество, которое вынуждено было под него подстраиваться. С другой стороны, в качестве главной цели были

избраны крестьяне, поскольку властные структуры не могли игнорировать волнения в этой среде. Он также учел уроки неудачной поддержки венгерского восстания и вторжения в Заливе Свиней, считая, что не следует стремиться стимулировать определенные действия народа или правительства Северного Вьетнама.

Если суммировать некоторые выводы аналитиков по поводу войны во Вьетнаме, то можно назвать следующее:

• пропаганда эффективнее, когда она поддержана победами на поле битвы,

• пропагандистам не удалось избавиться от ярлыка "иностранных захватчиков" по отношению к своим войскам,

• пропагандистам не удалось скрыть слабости сайгонско-

го режима.

Все это говорит о том, что пропаганда также имеет серьезные ограничения по возможностям своего функционирования.

Холодная война использовала колоссальные интеллектуальные и финансовые ресурсы. Сегодня совершенно понятно, с какой изощренностью она велась с двух сторон. США удалось втянуть Советский Союз в фиктивную программу "звездных войн", сыграть на понижении мировых цен на нефть, создав серьезные экономические проблемы внутри страны.

СССР был активно задействован в других "идеологических диверсиях". Например, специалисты отмечают активизацию этой работы в структуре КГБ с приходом туда Шелепина18:

"Шелепин придавал все большее значение "активным мероприятиям" по влиянию на западные правительства и общественное мнение. В январе 1959 г. он создал в ПГУ [Первое i Главное Управление (разведка) — Г.П.] новый дезинформа-- ционный отдел (позднее служба А), где вначале работало чуть . более пятидесяти сотрудников. Его главой вплоть до кончи-.*. ны в 1968 г. был генерал Иван Иванович Агаянц, высокий армянин, свирепый на вид, но обладавший большим личным обаянием. (...) Своим назначением начальником отдела Д Агаянц был обязан успеху в подготовке серии фальшивых ме-

муаров и других литературных работ: среди них "мемуары" генерала Власова "Я выбираю виселицу", в равной степени поддельная "Моя карьера в советском верховном командовании" Ивана Крылова и воображаемая переписка Сталина и Тито, опубликованная в еженедельнике "Карфур", где Тито признавался в троцкистских симпатиях. Подлинным автором большинства этих произведений, возможно, был Григорий Беседовский, бывший советский дипломат, обосновавшийся в Париже между двумя войнами и позднее сотрудничавший с НКВД. Подделки Беседовского, среди которых числились также две книги о Сталине, написанные несуществующим племянником, были достаточно изощренными, чтобы обмануть даже такого знаменитого советолога, как Э.Х. Карр".

Коммуникации времен холодной войны в сильной степени были наполнены дезинформацией, выгодной для одной из сторон. Алвин Снайдер, бывший советник Никсона и один из руководителей ЮСИА, назвал наиболее удачной дезинформационной кампанией со стороны США ситуацию со "звездными войнами", убедившую СССР в своей технологической отсталости и подтолкнувшую его к переговорам с США19. Еще одной кампанией стала гибель южнокорейского авиалайнера "Боинг-747" 30 августа 1983 г.: "Мы срочно готовили 5-минутный фильм на основе представленного нам текста перехвата переговоров пилота СУ-15 с землей, который показали потом в Совете Безопасности ООН. Получился ролик, из которого совершенно ясно следовало, что майор Осипович хладнокровно расстрелял "Боинг", зная, что это пассажирский самолет и не попытавшись связаться с ним". Кстати, это типичная пропагандистская ситуация, когда изымаются факты, которые могут быть позитивными для одной из сторон и сообщение насыщается фактами обратного свойства.

Мы можем свести воедино ряд подобных дезинформационных кампаний холодной войны в следующей таблице:

дезинформационные кампании
со стороны СССР	со стороны США
изобретение СПИДА	звездные войны
убийство М. Кинга, У. Пальме, И. Ганди	южнокорейский лайнер

как причина", "Оставляйте оружие". Листовки достигли 98% личного состава иракской армии, 44% иракской армии дезертировало. 58% военнопленных сообщили, что они слушали радиовещание союзников и верили ему, 80% следовали переданным инструкциям. 34% слышали гром-ковещательные установки, а больше половины из них следовали инструкциям, передаваемым подобным способом. Вот пример одной из листовок, где с летящего Б-52 сбрасываются бомбы, а параллельно с ними размещен следующий текст:

16-ю пехотную ДИВИЗИЮ иракской армии завтра подвергнут бомбардировке.

Оставьте расположение своей части сегодня и спасите себя

Этот же тип листовки использовался и во Вьетнаме, что еще раз говорит о сильной повторяемости старого опыта в экстремальных ситуациях.

Также была проведена серьезная дезинформационная кампания, в рамках которой журналистам, освещающим вторжение с моря было предоставлено больше свободы, а освещение высадки в пустыне было заблокировано. В результате информационные потоки на одну из тем стали более интенсивными. Соответственно, Ирак стал готовиться именно к данному варианту вторжения.

С точки зрения проблематики информационных войн Дж, Стейн (вслед за А. Тоффлером) считает, что война в Персидском заливе показала приверженность старым концептам. Она использовала все элементы классической пропаганды (зверства солдат и т.д.). Хотя демонизация оппонента была не такой большой, что было вызвано поликультурным характером союзных войск. Вероятно, это окажется общей закономерностью и на будущее, поскольку поликультурность сегодня является важным политическим фактором.

Война в Чечне включала в себя как работу с общественным мнением внутри страны, так и за ее рубежами. Зару-

бежный вариант легитимизации подавался как продолжение борьбы между христианством и исламом, а война в Персидском заливе была одним из подобных вариантов.

Пропагандисты работали на бронетранспортерах, оснащенных звуковещательными станциями. В числе прочего на начальном этапе войны они доводили до местного население обращение Президента РФ к россиянам в связи с событиями в Чечне. Использование звуковещателъных станций способствовало снижению интенсивности боев22. Эти же звуковещательные станции передавали рев танковых колонн, чтобы ввести в заблуждение боевиков. Можно привести также вариант текста из устного вещания и из листовки (С. 273, 275).

Устное вещание:

Чеченцы!

Одумайтесь. Дальнейшее сопротивление бессмысленно. Вы окружены. Командование федеральных войск последний раз предлагает вам сложить оружие.

Помните, что пока еще действует решение Госдумы России об амнистии всех лиц, добровольно сложивших оружие.

Прекращайте сопротивление! Сдавайте оружие!

Листовка:

Пропуск!

Вооруженные лица, имеющие этот пропуск как доказательство своего намерения прекратить сопротивление, должны подойти к позиции федеральных войск. На добровольно сдавших оружие распространяется постановление Госдумы об амнистии. Имеющим пропуск гарантируется безопасность, а в случае необходимости — медицинская помощь.

Командование объединенной группировкой федеральных войскв чеченской республике

Война в Чечне была проиграна в информационном пространстве, поскольку российские СМИ освещали ее сочувственно по отношению к боевикам. Подобная многознач-

ность не может приносить успеха при выходе на массовое сознание, которому требуется преобладание одной точки зрения, а не возможность выбора из нескольких.

В печати приведен также анализ освещения этой войны СМИ. Степень достоверности его нам неизвестна, но по отбору ключевых компонентов такого анализа видна его направленность. Так, в НТВ 80% видеосъемок боевых действий велось со стороны чеченских боевиков, в "Вестях" FTP это соотношение достигало 60%23. Сходная ситуация была с использованием Би-Би-Си аргентинских кадров Фолклендского конфликта, о чем мы говорили выше. Но тогда правительство Великобритании сразу на это отреагировало.

Война в Дагестане приносит больший успех в управлении общественным мнением, причем обучение этим сложным искусством приходит прямо на ходу. Например, после первых появлений на российских телеэкранах Басаева и Хат-таба Минпечати сразу запретило показ подобных съемок.

Освещение боевых действий в Дагестане в августе 1999 г. характеризуется таким набором изменений начального и конечного этапов подачи данного военного конфликта на телевидении:

Начальный этап	Конечный этап	Комментарии
предоставление слова противоположной стороне	запрет на показ противоположной стороны	цель — введение единой точки зрения на происходящие события
определение противника как "исламских бандформирований"	определение противника как "религиозных фанатиков"	цель — уход от за-трагивания чувств других исламских республик России
определение своих войск как "федеральных"	определение своих войск как "российских"	цель — приблизить армию к зрителю отсутствие показа
убитых и раненых	сюжеты о поступлении раненых	цель — акцент на положительных аспектах (победе, героизме)

Мы видим, как происходит постепенное понимание значимости даже незначительных изменений в рамках информационного пространства. Поэтому американские военные выдвигают рекомендации об обязательной подготовке военных командиров к медиа-контексту предстоящих военных операций24 . Соответствующие медиа-ори-ентированные курсы читаются в военных академиях, например, в Великобритании. Американский полевой устав по информационным операциям требует от командиров понимания роли освещения масс-медиа: "Медиа имеет потенциал быстрого и глубокого влияния на их планы и операции". Ф. Тэйлор в своем выступлении на конференции в Королевской военной академии в Сенд-херсте (Великобритания) подчеркивал, что журналисты перестали быть просто наблюдателями войны, они стали не просто участниками, а часто и катализаторами, влияющими на принятие решений политиками-военными25. А это принципиально иная роль.

В Дагестане со стороны чеченских боевиков среди российских войск распространялись листовки, которые акцентировали следующее: "солдаты и офицеры, у вас нет проблем на территории Дагестана, все ваши проблемы дома, где новые русские и евреи забавляются с вашими женщинами и жрут водку" (программа "Совершенно секретно", 1999, 27 сент.). Как видим, здесь точкой уязвимости для солдата избрано противопоставление социальное (новые русские) и этническое (евреи).

Информационное пространство, формируемое, в первую очередь, СМИ, заполняющими его своими сообщениями, стало сегодня важной составляющей национальной безопасности любого государства. Еще более важным компонентом национальной безопасности являются компьютерные информационные системы. Это особенно важно, например, для США, где сосредоточено 40% всех компьютеров мира, поскольку уязвимое место одного компьютера становится слабым местом для всей сети. • Ежедневно происходит от 80 до 100 попыток незаконного проникновения в сеть Пентагона. По этой причине идет постоянное наращивание средств, выделяемых на

развитие информационной войны. Например, последние данные говорят о 10 миллиардах долларов, выделенных на эти цели только в рамках военно-морских сил США26. Даже то, что эти деньги выделены на срок шесть лет, не снимает значительности этой суммы. Все это говорит о том, что развитые страны миры сегодня видят это направление в качестве одного из самых приоритетных.

1. Jowett G.S., O'Donnell V. Propaganda and Persuasion. — Newbury Park, 1992. — P. 73.

2. Goebbels J. The Radio as the Eight Great Power // http://www.calvin.edu/academic/ cas/gpa/goeb56.htm.

3. "Коммерсант — Власть", 1999, № 34.

4. "Столичные новости" 1999, № 33.

5. Гордиевский О., Эндрю К. КГБ. Разведывательные операции от Ленина до Горбачева. — М., 1999. — С. 36.

6. Brown J.A.C. Techniques of Persuasion. From Propaganda to Brainwashing. — Harmondsworth, 1963. — P. 82.

7. Tayhr P.M. Munitions of the Mind. A History of Propaganda from the Ancient World to the Present Day. — Manchester — New York, 1995. - P. 190.

8. Сталин И. Политические отчет Центрального Комитета XIV съезду ВКП (б) // Сталин И. Вопросы ленинизма. — М.-Л., 1926. - С. 421.

9. Герцштейн Р.Э. Война, которую выиграч Гитлер. — Смоленск, 1996.

10. Katz P.P. Intelligence for Psychological Operations // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. - P. 126.

11. Taylor P.M. Munitions of the Mind. A History of Propaganda from the Ancient World to the Present Day. — Manchester — New York, 1995. - P. 230.

12. Gllmore A.B. You Can't Fight Tanks with Bayonets. Psychological Warfare Against the Japanese Army in the Sothwest Pacific. — Lincoln etc., 1998.

13. Ibid.

14. "Профиль". - 1999. - № 34.

15. Libicki M. What is Information Warfare? — Washington, 1995.

16. Jowett G.S., O'Donnell V. Propaganda and Persuasion. — Newbury Park, 1992. - P. 205.

17. Rawnsley G.D. Radio Diplomacy and Propaganda. The BBC and . VOAin International Politics, 1956-64. — Houndmills etc., 1996.

18. Гордиевский О., Эндрю К. КГБ. Разведывательные операции от Ленина до Горбачева. — М., 1999. — С. 469-470.

19. "Комсомольская правда'', 1997, 26 ноября.

20. Taylor P.M. Munitions of the Mind. A History of Propaganda from the Ancient World to the Present Day. — Manchester — New York, 1995. - P. 259.

21. Ibid

22. Крысъко В.Г. Секреты психологической войны (цели, задачи, методы, формы, опыт). — Минск, 1999.

23. Расторгуев С.П. Информационная война. — М., 1998. — С. 128.

24. Collins S. Army Psyop in Bosnia: Capabilities and Constraints // Parameters. — Summer 1999.

25. Taylor P.M. War and the Media // http://www.leeds.ac.uk/ics/ arts-pt2.htm.

26. Navy States $10 Billion for Information Operations // http://www.mfowar.com/mil_c4i/99/mil_c4I_OS1499c_j.shtml.

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ВОЙНЫ В БУДУЩЕМ

Все новые исследования в этой области акцентируют направленность удара информационного оружия на человеческий разум. Так, Т. Томас говорит о том, что информационные технологии дают возможность оказать воздействие на самое слабое звено на поле боя — мышление индивидуального солдата1. Поэтому требуются два варианта защиты: от физических атак (электромагнитные импульсы, акустическое оружие и т.д.) и от атак на каналы восприятия человеческого мозга. Одной из форм защиты становится тренировка солдат по распознаванию голограмм или синтезированных голосов.

Одной из особенностей станет усиленная привязка коммуникативного воздействия к конкретному получателю сообщения. Если сегодня воздействие в случае ПР, избирательных технологий и рекламы планируется на определенные сегменты аудитории, то в будущем нас ждет колоссальная индивидуализация такой коммуникации, когда каждый будет получать личное послание, составленное в соответствии с его интересами. М. Либицки, например, пишет, что человек может быть идентифицирован на поле боя путем получения информации о том, что он сейчас становится це-

лью2. Старый трюк пропагандистов, используемый во всех войнах, состоит в акценте на том, что дома у солдата его жена ему изменяет. Индивидуализированная пропаганда позволит назвать и жен, и солдат по именам.

Дж. Стейн также присоединяется к акцентированию индивидуальных коммуникативных потоков3. Если прошлая пропаганда шла через масс-медиа на массовую аудиторию, то современная пропаганда будет индивидуализированной. Он пишет: "Каждый, кто получал индивидуально сориентированную рекламу от компании, специализирующейся на маркетинге "ниши", внезапно вздрагивал, поняв, что есть частные компании, которые знают абсолютно все о наших покупках и вкусах".

Характерной особенностью новой пропаганды Алекс Эделыптейн также считает не гомогенность, как в прошлом, а многообразие ее аудитории4. Старая пропаганда шла от лидера к толпе, от немногих ко многим, а не от многих к немногим.

Интернет по сути своей является другим примером того же явления, когда имеет место активация индивидуального потока со стороны потребителя: он сам ищет свою информацию, создает свои собственные блоки информации в отличие от традиционных СМИ, где эти потоки идут общими пакетами для всех. То есть перед нами два варианта индивидуализации: в одном случае активной стороной является коммуникатор, в другом — получатель информации. Мы можем построить следующие пути увеличения степени индивидуальности коммуникативного потока: либо от коммуникатора, либо от реципиента.

Источник индивидуализации	коммуникатор	реципиент
Чей выигрыш преследуется	коммуникатора	реципиента

В случае стандартных СМИ с общими пакетами информации для всех выигрыш задавался более стратегически. Построенная сегодня коммуникативная цепочка с направленностью на конкретного человека уже может решать тактические задачи.

О. Йенсен также отмечает в качестве типичного будущего врага не другое государство, а радикальных фундаменталистов или экстремистскую этническую группировку5. Современные события в России (война в Дагестане или война в Чечне) четко укладываются в это представление.

Мощный и качественный информационный поток создает новую реальность, на которую приходится реагировать. Это очередная особенность новых тенденций информационного воздействия — возрастание роли сконструированной (фиктивной) реальности. Реально возросла роль общественного мнения, но поскольку общественное мнение выражается через информационное поле, создаваемое СМИ, и формируется им, то возникают определенные "зазоры", приводящие к тому, что случайное становится системным из-за акцента на нем в информационной реальности. Мы можем сформулировать следующую закономерность: то, что попало в информационное поле и стало объектом внимания, становится более реальным, чем то, что не попало. В этом плане есть интересный пример: введение войск в Сомали происходит потому, что из двух стран, где были голод и беспорядки — Судана и Сомали — власти Судана не дали визы журналистам CNN. В результате Сомали попадает на мировые телеэкраны, общественное мнение активизируется. Военные и политики принимают соответствующее решение о вводе контингента войск. Точно такая же ситуация в Судане развивается по совершенно иному сценарию. Отсюда следует существенный вывод: СМИ выступают в роли "триггера" новых ситуаций. Мы можем изобразить это следующим образом:

Здесь СМИ служат в качестве "мостика" между двумя ситуациями в поле реальности. То есть те или иные переходы в поле реальности имеют в качестве своего стимула те или иные переходы в поле информации. Собственно

перед нами стандарт традиционной пропаганды, когда легче и экономнее с учетом ресурсов создать соответствующую информационную реальность, чем выявить подлинную действительность, которая не так легко поддается изменениям, как реальность информационного порядка.

Одновременно подобного рода зависимости дают возможность СМИ или военным оперировать с фиктивной реальностью. Дж Стейн пишет: "Фиктивные оперативные контексты, как направленные на массы, так и на конкретную нишу, могут создаваться, передаваться, распространяться, вещаться правительствами или всеми типами игроков через сети, которые теперь характеризуется возросшим разнообразием". Например, так может быть запущена информация, что Мексика собирается девальвировать свое песо, что в результате приведет к финансовому хаосу. При этом страна-цель может осознать эту игру слишком поздно.

Естественно, что такого рода манипуляции представляют особый интерес для военных. М. Либицки отмечает: "Попытки введения в заблуждение командование противоположной стороны является существенным компонентом информационной войны". Отсюда следует, что военные в принципе должны быть сориентированы на порождение фальшивой реальности. А это возможно чисто информационно. Эту же сторону отмечает Ричард Ша-франский: "Психологические операции направлены на изменение вражеской ориентации в кратковременном и долговременном планах путем модификации вражеского принятия решений и влияния на действия врага"7. Т.е. речь идет о порождении ошибки любого уровня.

Огрубляя, можно утверждать, что если СМИ направлены на построение правдивой реальности (по крайней мере, декларативно), то психологические/информационные операции — на построение фиктивной реальности. Так что американский фильм "Хвост виляет собакой" вполне укладывается в эту схему. Художественные коммуникации также строят фиктивную реальность, но они не направлены на немедленное воплощение своих конструкций в жизнь, чего нельзя сказать о психологических

операциях. Речь также может идти о "точечном" влиянии в случае психологических операций, поскольку на них наложены существенные ограничения по объему материала и времени его распространения, чего нет в двух других вариантах коммуникации. Все это в целом формирует следующую таблицу:

	количество текстов	тип конструируемой реальности	последствия
СМИ	большое	правдивая	инф ормационные
Психологические, информационные операции	малое	фиктивная	поведенческие
Художественные коммуникации	большое	фиктивная	информационные

Р. Шафранский задает широкий спектр будущего инструментария воздействия, включая в него: звуки, запахи, картинки, вкусы, чувства и даже наркотики. Он также резко расширяет круг действующих лиц, заинтересованных в информационном оружии. "Голливуд и Уолл Стрит особо не заинтересованы в получении ядерного оружия. Отношение к информационному оружию может быть иным. Может оказаться, например, что между "маркетингом" и "пропагандой" или между "рекламой" и "психологическими операциями" существуют очень малые различия . Справедливость этих слов можно подтвердить также тем, что любые более эффективные технологии, как бы они ни назывались и каково бы ни было их происхождение, всегда побеждают менее эффективные и более затратные.

Конструирование фиктивной реальности сегодня становится все более изощренным. Многие методы этой сферы проходят обкатку не только в военной жизни, но и в такой мирной области, как избирательные технологии. Это связано с тем, что там есть возможность создавать необходимый "продукт" в той же манере, как это делается в кино, отбирая все более эффектные варианты. Дж. Стейн приводит в этом плане следующий пример: "Сегодня мастерство техники совмещения живых актеров

с компьютерной графикой может легко создать "виртуальную" пресс-конференцию, встречу в верхах и даже военное сражение, которые будут существовать в своих последствиях, но не фактически".

Соответственно, защитой становится удар не по конструируемой реальности, поскольку она может уже не иметь слабых мест, а по ее создателям — по доверию к ним и соответствующей достоверности их сообщений.

И обратная проблема — укрепить доверие к своей картине мира можно с помощью:

• увеличения числа свидетелей события,

• увеличения числа профессиональных выступающих, поскольку они своим вербальным искусством могут завысить реальную достоверность данного сообщения.

Эти методы подпадают под такое определение информационной войны как атака на структуры порождения информации — процессы рассуждений.

Можно замедлить или ускорить процессы распространения информации, снабдив их подробностями, воздействующими на потребителя. Та информация, которая хорошо подходит к устному распространению (т.е. может распространяться в виде слухов), несомненно будет иметь успех и в СМИ.

При этом войны будущего все равно будут продолжать опираться на традиционные средства распространения информации — листовки и громкоговорители. Это связано с принципиальной примитивизацией, которая каждый раз происходит, когда разгорается конфликт. В рамках информационной войны никакое новое средство не отменяет действия предыдущего. Так, при высадке в Панаму в 1982 г. активно использовались громкоговорители. При этом американские военные вынесли из этого следующие уроки8:

• используйте команды вещания, чтобы заставить противника сдаться,

• удостоверьтесь, что выступающие будут слышны врагу,

• командиры должны сами готовить сообщения для использования командами вещания, при этом аспекты местной культуры должны быть приняты во внимание,

• планируйте использование заранее подготовленных листовок, чтобы дополнить усилия команд вещания,

• удостоверьтесь, что все солдаты понимают тему психологической операции, чтобы их поведение отвечало теме.

То есть виден серьезный возврат к самым простым средствам коммуникативного воздействия, связанный с переходом на более простые средства коммуникации.

Новым понятием становится понятие глобального информационного окружения, которое формирует сегодня военные и политические решения, поскольку успевает освещать их в приближенном к реальному времени. Здесь есть и эффект CNN, демонстрировавшей войны в реальном режиме. Американские официальные военные документы констатируют: "Глобальное информационное пространство является таким важным источником информации, что его следует принимать во внимание во всех будущих военных операциях"9.

Дж. Стейн видит серьезные недостатки в современном положении дел, связанных с информационной войной, которые ведут к тому, что Соединенные Штаты не смогут успешно противостоять своему противнику в информационной войне10. По его мнению это следующие характеристики:

• поскольку США являются открытым обществом, они уязвимы из-за невозможности вводить жесткие методы контроля над информационными сетями,

в неясны политические и юридические аспекты информационных войн,

• американский плюрализм не позволяет выработать

• единую политику в области стратегии информационных войн,

•* при любом техническом развитии целью информаци-Л онной войны остается человек, но вряд ли имеющиеся

• • исполнительные структуры обладают достаточно обра-

зованными людьми, чтобы повлиять на смену дискурсов в другой стране.

Все это в целом в очередной раз демонстрирует "ускользающий" характер проблематики информационных войн, во многом связанный со специфичностью такого объекта, как информация.

1. Thomas T.L. Information Technology: US/Russian Perspectives and Potential for Military-political Cooperation // Global Security beyond the Millennium. — Houndmills etc., 1999.

2. Libicki M. What is Information Warfare? — Washington, 1995.

3. Stein G. Information War — Cyberwar — Netwar // http: //www. infowar. с om/m il_c4i/stein 1. html-ssi.

4. Edelstein A. Total Propaganda. From Mass Culture to Popular Culture. — Mahwah etc., 1997.

5. Jensen O.E. Information Warfare: Principles of Third-wave War // Airpower Journal. — Winter 1994.

6. Libicki M. What is Information Warfare? — Washington, 1995.

7. Szafranski R. An Information Warfare SHOP // http://www. mfowarcom/mil_c4i/szfran.html-ssi.

8. Tactical Use of Psyop: Operation Just Cause //http://call.army. mil/ caU/ctc_bull/90-9/9092c 14.htm.

9. Concept for Information Operations. TRADOC Pamphlet 525-69. 1 August 1995.

10. Stein G. Information War — Cyberwar — Netwar // http://www. infowar. com/mil_c4i/stein 1 .html-ssi.

Глава четвертая ИНФОРМАЦИОННАЯ АСИММЕТРИЯ

ИНФОРМАЦИЯ КАК АСИММЕТРИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТ

В своей основе информация является асимметрическим объектом. У нее есть два основных измерения. С одной стороны, она не самостоятельна, поскольку каждый раз нас интересуют стоящие за нею объекты или ситуации. Даже в случае художественной реальности нас интересует создаваемая ею модель, но не информация сама по себе. Т.е. информация даже структурно асимметрична. И в другом своем измерении информация также не существует сама по себе, а проявляется только в процессах — сбора, порождения, распространения, анализа. То есть каждый раз информация перекодируется в какое-то иное состояние, которое, собственно, и представляет интерес для человека. Поэтому информацию можно трактовать как принципиально асимметричную в своей основе: суть ее состоит в транслятивности в другое состояние.

Отсюда и ее постоянная динамичность. Ежесуточно, ежеминутно, ежесекундно происходит превращение ее в новое качество. Сформированное из единиц подобного рода информационное пространство как раз поэтому и сопротивляется его блокировке, доминированию и созданию превосходства над ним (терминам, излюбленным для ряда американских теоретиков). При любой попытке фиксировать информационное пространство, оно открывает новую нишу, которая оказывается совершенно свободной от наложенной извне структуры.

Асимметрический характер информации связан с тем, что она порождается человеческим разумом, который в состоянии работать с бесконечным количеством сообщений. Ричард Шафранский говорит об информационной войне следующее: "Информационная война являет-

ся войной, которая ведется против эпистемологии, всей структуры знаний и представлений противника"2.

Асимметрические возможности информационного оружия могут вести к выигрышу того, кто в традиционном отношении рассматривается как более слабый противник. Р. Шафранский отмечает в этом отношении: "Информационные технологии вездесущи и могут создавать асимметрию между враждующими силами или группами. Противник, который может вести информационную войну, может не иметь большой военной мощи". Именно возможности информационной войны по сути выставили в качестве потенциального противника целого государства какого-то хакера или какую-то группировку с асоциальными целями.

При этом нетрадиционный (и следовательно, асимметрический) характер информационного оружия отражается и в том, что, как отмечают американские аналитики, нет такого агентства, которое могло бы быть ответственным за действия в области информационной войны в изоляции от других структур2. На национальном уровне требуется взаимодействия всех существующих структур.

Любой культурный объект следует трактовать как асимметричный, поскольку он не подчиняется нормам своей собственной культуры. Стратегия сохранения японского императора, отмеченная выше как характеристика антияпонской пропаганды, строится как раз на учете этого фактора. Системно следовало бы бороться с этой фигурой, но асимметрический объект не позволяет этого. Обратный пример произошел с Б. Ельциным во время визита в Японию3):

"— Такая передовая держава, — воскликнул Ельцин на пресс-конференции, — самые современные технологии, а живете по старинке. Ну не архаично ли в век компьютеров и скоростей поклоняться императору?

У японского переводчика от сказанного запотели очки.

Он не стал переводить, решив, что легче сделать себе харакири..."

Интересно, что любой вербальный объект, построенный с вниманием к форме, вновь выступает как асимметричный, поскольку выделяется из общего потока. На этом строятся слоганы или удачные высказывания политических лидеров, которые потом с удовольствием цитирует пресса. Б. Ельцина Д. Шевченко характеризует как "чуткого к остроумному слову" (С. 205). Это просто естественная реакция симметричной среды на асимметричное сообщение.

Асимметрическое сообщение всегда привлекает большее внимание, воздействуя с большей силой, чем симметричное, системное сообщение. Можно привести такой пример из жизни одного из работников пресс-службы Б. Ельцина: "Услышав в кремлевском коридоре от кого-то из окружения Рюрикова, тогдашнего помощника президента по международным делам, что очередной визит Ельцина в Японию, скорее всего, будет перенесен, тут же не долго думая выдал информацию "Интерфаксу". За несколько дней от официальной отмены! Кремлю пришлось давать преждевременные и крайне неприятные объяснения японской стороне"4.

Асимметричное сообщение спокойно проходит сквозь симметричную среду, поскольку та рассчитана на сдерживание только симметричных сообщений. Асимметричное сообщение всегда деавтоматизировано, поэтому автоматические технологии симметричной среды не могут выступить в роли его детектора.

Любой качественный писатель порождает асимметрические сообщения, поскольку, по представлениям русских формалистов (а уже в наше время об этом писал Ю. Лотман), суть художественного произведения составляют приемы деавтоматизации. Как только в результате своего применения этот прием автоматизируется восприятием, он должен быть заменен на новый деавтоматизи-рующий прием. Т.е. художественное произведение состоит в постоянной смене деавтоматизированньгх и автоматизированных процессов. Вероятно, массовая культура уже не идет по этому пути, в сильной степени полагаясь на автоматизированные приемы. Так. У. Эко писал о романах Я. Флеминга, что они обладают сильно

предсказуемыми элементами, например, детальными описаниями знакомых читателю действий.

Разнообразие среды современного общества создает определенные зоны асимметрии. Это имеет существенные последствия для ведения информационной войны. Как пишут американские исследователи: "Асимметрии разного типа также могут создавать уязвимые места. Группы или организации с разными представлениями могут осуществлять атаки в формах, которые не поддаются прогнозированию в анализе угроз, сфокусированном на национальные цели. Индивидуальные хакеры показали изумительную гибкость и эластичность при атаках на большие системы"5.

Асимметричным является уход от предсказуемости. Если поведение становится новым, это требует нового типа анализа, новых видов аргументов. Так, рассматривая войну в Дагестане, журнал "Итоги"6 пишет о действиях президента Ичкерии в разных ситуациях:

"Именно Масхадов год назад, когда Шамиль Басаев объявил о готовности выступить на помощь братьям Хачилае-вым, захватившим здание Госсовета в Махачкале, выступил с резким заявлением, назвав авантюрой попытку вмешательства в события в Дагестане. На сей раз он ограничился невнятными заявлениями, смысл которых сводился к тому, что официальный Грозный ни при чем. Вряд ли Масхадов пересмотрел свои взгляды. Скорее всего, баланс сил в Чечне изменился настолько, что он уже не может открыто критиковать Басаева и Хаттаба".

В целом мы можем трактовать информационную войну как перевод объекта на другую основу в ситуации порождения ошибки. Любая структура может порождать ошибки на случайной основе. Задачей информационной войны становится перевод порождения ошибок на системную основу. Например, командир на поле боя становится "слепым" и не видит расположения ни своих, ни чужих подразделений, не может связаться со своими подразделениями. Все это варианты ошибок. В мирной ситуации, например, во время украинских президентских выборов 1999 г. системная ошибка возникала, когда объ-

являлась неправильная дата встречи с кандидатом, не то время проведения пресс-конференции и т.д. Все это является характеристиками ведущейся против данного кандидата информационной войны. Ошибка асимметрична, поскольку проведение предвыборной кампании не рассчитано на ее появление. По этой причине последствия ее могут быть губительными.

Информационное оружие является принципиально асимметричным, что делает его особенно сильным в аспекте воздействия. В результате элементарная единица (террорист, экстремистские религиозные группы) может влиять на целое государство, имеющее несопоставимую с ними инфраструктуру. Информационное оружие всегда направлено в неожиданную нишу, конкретное направление его удара никогда неизвестно. Это связано, вероятно, среди прочего, с неограниченностью информационного пространства. Если можно заблокировать воздушное или морское пространство, то этого нельзя сделать для пространства информационного. Наличие такой постоянной возможности для введения своей информации создает потенциальную опасность. Симметричное действие — это информационное доминирование, которое может быть достигнуто мощностью своих информационных источников. Но многосторонняя система всегда имеет и другие состояния, которые не перекрываются системно. Информационное оружие как продукт индивидуального порядка не может быть закрыто продуктом системного порядка. Они действуют в непересекающихся плоскостях. Реально информационное доминирование возможно только при применении чисто физических методов (типа глушения или разрушения), что не является характерной особенностью настоящей информационной войны, поскольку в ее случае всегда есть возможность ответной атаки.

Информационное оружие работает каждый раз в своей собственной нише, в которой нет или затруднено присутствие противника. Это может быть структурное несоответствие дух видов, как, например, регулярная армия слабее в гористой местности, чего нельзя сказать о партизанах. Информационное оружие создает свою асимме-

трию, практически всегда являясь оружием первого удара. Информационное оружие всегда имеет характеристику неожиданности, ответ на него всегда вторичен.

Стратегические разработки Национального университета обороны (США) рассматривают асимметрические техники как вариант "нечестной борьбы", куда входит "использование неожиданности во всех оперативных и стратегических измерениях, а также использование оружия способами, которые не планируются Соединенными Штатами"7. При этом подчеркивается, что все рода войск имеют свои центры информационных операций или информационной войны, наиболее развиты они в рамках ВВС США,

М. Либицки видит сложности ведения информационной войны в асимметрии ее участников8. Если атаку на американскую инфраструктуру произведет страна, которая не имеет своей соответствующей инфраструктуры, то ей будет трудно адекватно ответить. В качестве примера он приводит отсутствие фондовой биржи в Северной Корее или недостаточное развитие телефонной сети в исламских государствах, являющихся базой терроризма.

Одновременно возникает другое понимание5 информационного доминирования, которое, по нашему мнению, и вытекает из асимметричности информационного оружия. Информационное доминирование не похоже на морское, когда чужой флот можно "запереть" в ограниченном пространстве9. Только редкие случаи типа "глушения" позволяют использовать эту аналогию.

Асимметричность информационного оружия заложена и в том, что все сегодняшние системы мониторинга, анализа, оповещения сориентированы на физический вариант атаки. Все остальное является для них "невидимым". Информационная атака придет туда, где подобные "мускулы" отсутствуют. Поэтому тревога американских аналитиков в этом аспекте становится вполне понятной. "Если внешний враг будет стараться нанести урон традиционными физическими средствами, то военные быстро придут на защиту национальных ИНСТИТУЦИЙ. Но какова будет роль военных, если атака будет проводиться электронными средствами? Каким образом мы установим, с

достаточной долей уверенности, местонахождение атакующего? Если атака произойдет из другой страны, то какова там включенность со стороны правительства? Как это можно доказать? Можем ли мы возложить вину на правительство? Как нам ответить? Нам придется существенно поменять не только функции военных, но также и наше определение войны"10. Все эти вопросы по большому счету вытекают из несимметричности информационной атаки, поскольку системы защиты выстроены в расчете на симметричную атаку, и теперь они оказались в растерянности. Именно отсюда следует невозможность правильной идентификации: является ли это атакой, кто несет за нее ответственность. Но даже такие простые вопросы остаются без ответа из-за асимметричности информационного оружия.

В целом эти два варианта воздействия, симметричного и асимметричного, на существующую сегодня симметричную модель защиты можно представить себе следующим образом:

Вариант А: симметричное оружие против симметричной защиты

Как видим, асимметричное оружие незаметно и на него нет реакции защиты симметричного порядка.

Чем скорее будет понят асимметрический характер информационного оружия, тем быстрее мы перейдем к новому пониманию его. Преобладающее сегодня представление о нем как о помощнике в выполнении военных функций или как о усилителе военных функций (force multiplier) не дает возможности развивать принципиально новые характеристики. Такое устаревшее представление

делает его просто симметричным вариантом уже имеющегося, хотя в информационном оружии заложен совершенно новый потенциал.

1. Szafranski R. An Information Warfare SHOP // http://www.f infowarcom/ mil_c4i/szfran.html-ssi.

2. Wlieatley G,F., Hayes R.E. Information Warfare and Deterren-k ce. — Washington, 1996.

3. Шевченко Д. Кремлевские нравы. — М., 1999. — С. 119.

4. Там же. — С. 93.

5. Hayes R.E., Alberts D.S. The Realm of Information Dominance: beyond Information War// Appendix B. In: Wheatley G.F., Haye& R.E. Information Warfare and Deterrence. — Washington, 1996.

6. "Итоги", 1999, № 36.

7. Strategic Assessment 1998. Engaging Power for Peace //http:// www.ndu.edu/inss/sa98.

8. Libicki M. Defending Cyberspace and other Metaphors. — Washington, 1997.

9. Libicki M. What is Information Warfare? // Strategic Forum. —'' N 28. - May 1995.

10. Singer A., Rowell S. Information Warfare. An Old Operational Concept with New Implications // Strategic Forum. — N 99. — December 1996.

ИНФОРМАЦИОННАЯ АСИММЕТРИЯ В ФОРМИРОВАНИИ ИНФОРМАЦИОННОГО ПРОСТРАНСТВА

Информационная асимметрия является наиболее эффективным типом информационного действия, поскольку на нее у оппонента нет соответствующего ответа, или он делает неадекватный ответ. Можно вспомнить пример из китайской истории, когда раскрытые ворота города, которые должны символизировать силу, на самом деле соответствовали слабости. Но неприятель, когда увидел их, повернул обратно. То есть рассматривая этот ответ как знак, можно сказать, что в нем заложено нарушение соотношения формы и содержания. Избранная форма не отвечает реальной ситуации, а подталкивает оппонента к другой ситуации, более выгодной для коммуникатора.

Любая коммуникация, включая международную, покоится на информационной асимметрии, поскольку один из собеседников получает то, чего не знает. В случае противостояния типа "холодной войны" асимметрия реализовалась в том, что культурные обмены должны были нести и функции иных обменов, которые на тот период были запрещены.

Элементарными сообщениями с нарушением информационной симметрии можно рассматривать загадку и анекдот. Загадка имеет специально созданную асимметрическую форму, которая должна вывести действия оппонента на металингвистический уровень: он должен отгадать элементарное слово. То есть оппонент поставлен в ситуацию ребенка, который не знает значения слов, ибо не владеет кодом. На шкале от 0 до 1 форма загадки отвечает 1, в то время как ее значение равно 0. Обычное использование слова имеет обратное соотношение: нулевое значение формы, ибо не она несет коммуникативную функцию. В загадке как раз форма становится коммуникативной. Загадки представляют собой жанр, используемый человеческой цивилизацией с древних времен.

Анекдот не менее старый способ высказывания, в котором юмор тоже отвечает использованию информационной асимметрии. Функционально анекдот (вспомните советскую пору) реализовывался на противодействии официальному сообщению. Когда в официальном дискурсе Л. Брежнев моделировался как "мудрый генсек", то в анекдоте, наоборот, Л.Брежнев был "глупым генсеком". Анекдот — это реакция на официальную интерпретацию действительности, в результате чего массовое сознание достигает необходимой компенсации, вводит свой вариант интерпретации действительности.

Постсоветский анекдот о новых русских снова представляет собой ответ на официально продекларированную рыночную политику, которая породила этот новый социальный класс. Этот ответ опосредованно выражает неудовлетворенность населения своим социальным положением. И он снова выполняет компенсаторные функции, ибо тот, кто богаче меня, моделируется как более

глупый, благодаря чему достигается необходимая сбалансированность: проигрыш в деньгах компенсируется выигрышем в интеллекте.

Эта потребность в балансировке и компенсации используется при вероятном порождении анекдотов или слухов в рамках международной пропаганды. И тот, и другой подлежат в этом случае самотрансляции, поскольку удовлетворяют определенным коммуникативным потребностям населения.

Если мы возьмем листовку, применяемую в психологической операции, то она, эксплуатируя темы "смерти" или "семьи", тоже старается дать компенсирующее решение ситуации. Если официоз базируется в плоскости, например, отношений "гражданин — государство", порождая понятие патриотизма, то листовка обращена в неофициальную плоскость. Как раз это делает ее информационно асимметричной по отношению к официальной пропаганде. В общих чертах она построена на использовании другого канала, другой тематики, даже физически часто функционирует как пропуск к новой ситуации.

Сообщение Би-Би-Си или Радио Свобода тоже бьши асимметричными, ибо рассказывали о тех событиях, которые не освещались официальными советскими источниками информации. Однако и листовка, и сообщение "вражеского голоса" реально обращались к одним и тем же объектам, только задавали им новую интерпретацию. Например, война рассматривалась не с позиции государства, а с позиции человека, его биологических страхов, желания выжить. Политический анекдот также вел речь об одних и тех же объектах с официальным дискурсом, но давал им другую интерпретацию.

Н. С. Леонов говорит о "зонах умолчания" как о комплексах проблем, которые все страны стараются не выносить в средства массовой коммуникации: "Зонами умолчания" в большинстве стран являются здоровье, образ жизни, склонности (в том числе и вредные) глав государств, ведущих лидеров экономического мира и т.п. Эти сведения способны влиять на стабильность обстановки в стране, в бизнесе, они как бы приземляют образ государственного

деятеля, который должен по неписаным законам власти значительно возвышаться над головами обычных граждан"1. То есть и в этом случае информационное пространство формируется с учетом информационной асимметрии.

Информационная асимметрия в анекдоте или в загадке достигается за счет того, что одна реальная черта максимальным образом гиперболизируется, вытесняя все другие характеристики. Аналогично в листовке происходит "игра" лишь на одной характеристике, к тому же противоположной к официально поддерживаемой. Это нарушения приоритетов, которые задаются официальным дискурсом. Например, возраст генсека может быть вторичной характеристикой для официоза, но первичной для анекдота.

Как раз эта гиперболизация привела к трагическим случаям в Венгрии 1956 г., когда в соответствии с западным радиовещанием население, которое вышло на улицы, надеялось на помощь со стороны западных войск, чего не произошло. Массовое сознание не способно охватывать событие во всей его сложности, оно ориентируется на ограниченное количество характеристик.

Вообще система информирования населения должна иметь как официальные, тате и неофициальные каналы влияния. "7 дней" (УТ) В. Долгаиова "сгорели" на стремлении объединить два варианта в одном, хотя отдельно друг от друга они очень нужны. И. Сталин, например, четко требовал создания такой асимметрии, когда предложил переориентировать "Литературную газету" или создать при ней неофициальное телеграфное агентство. По воспоминаниям К. Симонова мысли И. Сталина при этом были такими: "Вы должны понять, что мы не всегда можем официально высказаться о том, о чем нам хотелось бы, такие случаи бывают в политике, и "Литературная газета" должна нам помогать в этих случаях"2. И в другом месте: "мы, может быть, предложим вам, чтобы вы создали при "Литературной газете" свое собственное, неофициальное телеграфное агентство для получения и распространения неофициальной информации" (С. 135). По сути, речь идет о источниках порождения как раз

асимметрической информации. И уже позднее такое агентство было создано — им стало АПН. Кстати, эта книжка самого К. Симонова тоже была издана АПН. Вспомним, что АПН советского времени и его издания как раз порождали информацию по западным стандартам, точнее сказать, порождали советскую информацию, но препарированную по форматам западных изданий, что можно изобразить следующим образом:

источник	тип информации	стандарт
ТАСС	советская	советский
АПН	советская	западный

Сталин был мастером создания асимметрических ситуаций. К. Симонов вспоминает свои ощущения, когда Сталин на одному из пленумов ЦК выступил с речью, где просил освободить его из должности генерального секретаря. Он вспоминает испуг Маленкова, который вел это заседание. "Лицо Маленкова, его движения, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим срочно и решительно отказать Сталину в его просьбе. И тогда, заглушая раздавшиеся уже и из-за спины Сталина слова: "Нет, просим остаться!", или что-то в этом духе, зал загудел словами: "Нет! Нельзя! Просим остаться! Просим взять свою просьбу назад!" (С. 245). Сходно уезжал в слободу и Иван Грозный, оставляя за собой народный плач.

Обычное общение направлено на снятие информационной асимметрии, ибо в результате общения знания источника и получателя информации уравниваются. В случае пропагандистского влияния информационная асимметрия специально поддерживается и усиливается. Вообще, дестабилизационные процедуры стараются создавать дисбаланс, благодаря которому автономные части системы выталкиваются на собственный вариант поведения, которое становится несистемным. Обычным поведением в этом плане выглядит работа средств массовой коммуникации, которые дают всем единый вариант ин

терпретации события. Мода как социальный институт тоже преследует цель создания унифицированных тенденций одежды. То есть, общество заинтересовано в центростремительных тенденциях, разрешая противоположное только в исключительных случаях. Так, например, А.К.Дживелегов говорит о свободе средневекового города только в период слабости власти3. Как только власть усиливалась, свобода городов исчезала.

Информационное действие в этом случае может вести к неприемлемому поведению автономной части с точки зрения большой системы. Это может быть:

а) стимуляция нового поведения,

б) приостановка старого поведения.

Это особенно важно в условиях международных контактов, которые направлены на уменьшение враждебного поведения по отношению к своей собственной стране.

Довольно важным элементом увеличения эффективности становится невербальная поддержка вербального действия. Это может быть объединение типа "листовка + бомбардировка". Невербальные действия оказывают большее влияние на поведение, чем действия вербальные. Многоканальное влияние эффективнее моноканального.

Информационная асимметрия разрешает строить специфические схемы влияния, которые, например, активно использует разведка при дистанционном воздействии на иностранных лидеров. В досье на Т. Дьяченко, которое хранилось в Кремле, даются такие советы: "При работе по Татьяной Борисовной необходимо использовать данную схему — при подаче ей информации о том, что она несамостоятельна и полностью подконтрольна отцу, Татьяна сразу ж начинает конфликтовать с Борисом Николаевичем и совершать "самостоятельные" поступки, которые ей нужно аккуратно "подсказывать" и поддерживать ее комплекс в стадии постоянной легкой обиды на отца . В этом случае мы получаем сильный рычаг влияния"4. Благодаря информационной асимметрии в виде "новой" информации включается характеристика, которая стимулирует нужные типы поведения.

Роль информационной асимметрии- увеличивается еще и потому, что пропагандистская коммуникация реально смещается в сферу, где есть слабые места у неприятеля. Во время "холодной войны", например, Запад принял решение закладывать основные усилия не в идеологическую плоскость противостояния, а в демонстрацию другого уровня жизни, что в результате оказалось правильной стратегией, поскольку в этой области бывший Советский Союз оказался слабее.

Новости, как считают специалисты, поддерживают сложившееся распределение сил в обществе. Это касается, в первую очередь, официальных новостей. Неофициальные новости, наоборот, стараются "раскачивать" это распределение. Например, ради этого создается сообщение о коррупции верхов общества, которое используется как в политической борьбе, так и в пропаганде на противника в военном противостоянии.

При этом надлежит учитывать долговременные и кратковременные цели. На сегодня, например, страны СНГ утратили стратегические интерпретации действительности, которые давались собственными романами или фильмами, ибо производство собственной продукции в этой сфере реально приостановлено. Но нельзя жить чужими интерпретациями, отсюда вытекает ностальгия по старому кино. С другой стороны, мы преувеличиваем иностранное влияние в сфере кратковременных интерпретаций, ведь они даются уже не западными, а собственными СМИ, которые имеют все возможности для создания собственного взгляда на ситуации, которые имеют место.

Информационная асимметрия может объяснить любовь СМИ к чрезвычайным ситуациям (землетрясениям, наводнениям, голоду). С одной стороны, такие чрезвычайные события идеально стирают прошлые сообщения из общественного сознания, спасая нашу память от перегрузок. С другой, чрезвычайное событие всегда представляет проявление асимметричности, ибо не является прогнозируемым, а именно это отвечает сущности новостей как таковых.

Информационная асимметрия представляет собой основной элемент информационной борьбы, формируя информационное пространство любого государства. Официальные сообщения, которые ожидаемы и, следовательно, являются симметричными, попадают на экран в связи с принципиально асимметричным положением власти, которая сама задает приоритеты сообщений, выделяя важное для себя. Таким образом, асимметричность достигается на другому уровне. Как определяют исследователи масс-ме-диа, пресса и телевидение выступают во вторичной роли, первичная роль интерпретатора событий есть у властей, которые могут определить то или иное событие как угрозу для общества5. Масс-медиа лишь расширяют и распространяют эти представления, заданные со стороны властей. Исследовательская группа из Университета Глазго утверждает, что масс-медиа "систематически организованы таким образом, чтобы представлять картинку мира, служащую репродукции отношений доминирования, которые существуют в обществе" (Р. 130). Новости при этом рассматриваются как избирательная интерпретация событий.

Английские исследователи, рассматривая освещения кризисных событий в прессе, вышли на следующие двенадцать характеристик (восемь основных факторов и четыре, связанных с культурой):

1. Частота — чем больше частота события совпадает с частотой новостей, тем больше достоверность того, что она будет рассматриваться как новость.

2. Амплитуда — соответствующий уровень, например, насилия, нужен для того, чтобы оно рассматривалось как новость.

3. Неоднозначность — чем меньшая неоднозначность, тем большая вероятность быть замеченным.

4. Релевантность — событие должно быть культурно релевантно, чтобы быть отмеченным в качестве новости.

5. Совпадение — чем событие более ожидаемо, желательно, тем скорее оно станет новостью.

6. Коррективой к последним двум факторам является неожиданность: событие должно быть редким и неожиданным, чтобы стать новостью.

7. Если событие стало новостью, оно будет оставаться новостью, даже при уменьшении амплитуды.

8. Композиция — новости компонуются так, чтобы создавать баланс между различными сообщениями6.

Многие из этих характеристик акцентируют как раз информационную асимметрию. Четыре культурных фактора, которые выделяют новость, следующие:

1. Элитные нации скорее становятся предметом новостей.

2. Элитные слои общества скорее становятся предметом новостей.

3. Чем больше событие персонализировано, тем большая достоверность для него стать новостью.

4. Чем больше событие негативно, тем большая достоверность для него стать новостью.

Телевидение как канал коммуникации имеет свои дополнительные требования: событие должно быть драматическим, привлекательным, развлекательным.

Из всего этого видно различие между реальным событием и символической новостью. Информационная асимметрия базируется при этом на возможности освещения события, исходя из различных его аспектов, создавая различные виды новостей. Например, как мы уже сказали, война может интерпретироваться или из патриотических, или из семейных позиций. В первом случае будут более сильными официальные источники, во втором — неофициальные. Поэтому как раз асимметричность разрешает если не побеждать сильнейшего, то наносить ему серьезный вред, ибо она всегда находит слабые места в "обороне" неприятеля.

Непредсказуемый вариант поведения оказывает более существенное впечатление на собеседника, лучше фиксируется в памяти. Л.Замятин упоминал о резком тоне М. Тэтчер в одной из бесед с М. Горбачевым: "Сейчас

она напоминала взбешенную тигрицу, защищающую свое заповедное поле. Но, может быть, премьер просто переутомилась, утратила контроль за собой, оказалась в плену эмоций? Нет, конечно. Позже помощник Тэтчер Пау-эл в доверительной форме сказал мне: "Наша леди разыграла беседу именно так, как и хотела ее разыграть". Не сомневаюсь: если бы Тетчер не была крупным политическим деятелем, она вполне могла бы стать актрисой. Впрочем, она такой и была — в политике"7. Все это говорит об активном использовании как раз информационной асимметрии, в том числе, в международных переговорах.

Как раз такие неожиданные характеристики составляют самую большую ценность при анализе человека. Например, Н. Федоренко вспоминает: "Необыкновенный шум в американской прессе вызывала оценка Шлезингером деятельности государственного секретаря Дина Раска. Она явилась подлинной сенсацией, поскольку исходила от человека не просто из вашингтонских "коридоров властей". Согласно утверждению Шлезингера, президента Кеннеди "все более угнетало сопротивление Раска принимать решение"8. Подобные "асимметрические" характеристики становятся настоящими индикаторами сути человека, позволяя прогнозировать его поведение, что немаловажно в межгосударственных отношениях. Например, тот же Н. Федоренко пишет в связи с Дином Раском, что Кеннеди вообще не мог менять своих помощников. А это уже есть одной из тех характеристик, которые позволяют анализировать государственного деятеля.

В пропагандистских целях информационная асимметрия всегда найдет свое место, поскольку в каждом обществе существует противопоставление официальной и неофициальной идеологии. Это, что касается пропаганды, направленной на неприятеля. В системе внутренней пропаганды, например, в случае избирательной гонки, тоже существует другой угол зрения на события, что сразу начинает порождать другой тип информации. Эта информация тоже принципиально асимметрична, ведь другая сторона ее не использует. Единым методом предотвращения

этого есть выдача как отрицательной, так и положительной информации своей аудитории для создания соответствующего иммунитета. При этом отрицательная информация должна идти с соответствующими контраргументами. Тогда появление ее со стороны неприятеля в этом случае уже не будет иметь серьезных последствий, поскольку будет утеряна характеристика информационной асимметрии. Бывший Советский Союз не учитывал этого, создавая для себя огромный информационный пробел, позволявший пропагандистам другой стороны довольно свободно пользоваться информационной асимметрией.

Информационное пространство современного общества формируется благодаря работе нескольких мощных информационных источников. Если при этом возникает информационная асимметрия, которая кем-то может быть использована, спиндоктор старается исправить эту ситуацию. Специализацией спиндоктора и является исправление отрицательного освещения того или другого события в новостях. Белый дом, например, сам порождает необходимые новости, чтобы потенциально привлекать внимание массового сознания как раз к своей интерпретации событий, имеющих место. Это потенциальное занятие места в списке новостей, чтобы его не занял кто-то другой.

Надлежит также отметить, что не все политические актеры получают одинаковое освещение в масс-медиа. Действия кого-то получают полное освещение, действия другого замалчиваются. Назовем это асимметрией освещения. Сюда же можно отнести старания исключительно положительного или исключительно отрицательного освещения того или другого политического актера, что в особенности заостряется в период предвыборной борьбы. При этом появляется проблема автоматизации восприятия, ибо происходит исчезновение информационной асимметрии в аспекте привыкания к одному типу интерпретации. Например, всегда подается отрицательно Г. Зюганов по ОРТ или П. Симоненко по УТ. Любое автоматическое восприятие не разрешает пользоваться информационной асимметрией.

Особенностью настоящих новостей есть соответствующая сбалансированность, которая и снимает автоматизм восприятия и увеличивает доверие к информационному источнику. При этом это не нарушает технологичности: например, 70% новостей Би-Би-Си — это отображение событий, которые были запланированные заранее. Вообще технология создания новостей облегчается тем, что журналисты размещаются в местах массового порождения новостей типа парламента9.

Новость — это временное создание информационной асимметрии. Когда она становится известной всем, новость следующего дня вычеркивает новость дня прошедшего, поддерживая принцип информационной асимметрии.

1. Леонов Н.С. Информационно-аналитическая работа в загра-нучреждениях. — М., 1996. — С. 43.

2. Симонов К. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В.Сталине. - М., 1988. - С. 134.

3. Дживелегов А.К. Средневековые города в Западной Европе. - СПб., 1908.

4. "Совершенно секретно", 1999, N 1.

5. Negrine R. Politics and Mass Media in Britain. — London etc., 1994. - P. 127.

6. Ibid. - P. 121.

7. Замятин Л.М. Горби и Мэгги. — М., 1995. — С. 121.

8. Федоренко Н.Т. Дипломатические записи. — М., 1972. — С. 151.

9. Negrine R. Politics and Mass Media in Britain. — London etc., 1994

ОСОБЕННОСТИ РАДИОПРОПАГАНДЫ КАК АСИММЕТРИЧЕСКОГО ИНФОРМАЦИОННОГО ДЕЙСТВИЯ

Мы должны признать радиопропаганду принципиально асимметричной, поскольку ведение пропагандистского вещания на другую страну связано не только с их полным политическим и экономическим несоответствием, а и с тем, что по законам пропаганды нет смысла отвечать на выступления "вражеских голосов", чтобы не привлекать к ним внимания. Одновременно тематически эти передачи сориентированы на другие типы сообщений, которых нет внутри страны, поскольку повторение привело бы к тому, что никто бы их просто не слушал. Таким образом, можно говорить о трех принципиальных асимметриях, связанных с международным радиовещанием:

• неэквивалентность стран, что вызывает несоответствие картин мира и интерпретаций событий,

в невозможность ответа через другие СМИ,

• разница в сообщениях.

Информация на другом языке уже задает возможность асимметрии: чисто биологически это не язык врага, а свой собственный, но сообщения становятся принципиально чужими.

В истории радиовещания бывший Советский Союз первым применяет его для решения международных вопросов: это было в 1926 г. в конфликте с Румынией по проблеме Бесарабии. В 1922 г., когда начались трансляции, Москва имела самый мощный передатчик в мире. В 1929 г. радио Москвы вело передачи на 4 языках, в 1933 — на 11. Запад воспринимал это как призыв к революции в своих странах. И их можно понять, поскольку естественное раздражение возникло во Франции при вещании на их страну на французском языке.

В 1938 г. Геббельс раздает в Австрии 25000 приемников, настроенных на немецкие станции, чтобы организо-

вать пропагандистское обеспечение "аншлюса". Для Геббельса именно радио было основным способом пропаганды. Распределение приемников с одной частотой потом использовалось во время войны во Вьетнаме и войны в Персидском заливе. В Японии во время Второй мировой войны были запрещены коротковолновые радиоприемники, как, кстати, и в бывшем СССР во время войны.

Уже во время "холодной войны", когда использовалось глушение вещания на языках народов СССР, Би-Би-Си учитывало, что сообщение на английском языке, которые не глушились, все равно могли слушать наиболее грамотные граждане. Именно Би-Би-Си удерживало пальму первенства в моделировании своей объективности и соответственно уровня доверия со стороны слушателей. Хотя английский исследователь Г. Ронсли справедливо подчеркивает: "Достоверность, баланс и правда используются для продажи политического сообщения таким же образом, что и открытые пропагандистские техники"1.

Этот высокий статус Би-Би-Си подтверждается и тем, что советские войска в Афганистане создавали свои слухи как раз под сообщение Би-Би-Си, к которым был больший уровень доверия. Во время событий в Венгрии в 1956 г. люди тоже верили тем сообщениям, которые поступали от Би-Би-Си. В бывшем Советском Союзе Би-Би-Си рассматривалось как наименее пропагандистский источник. Моделирование достоверности, объективности, но со стороны "вражеского" голоса, тоже можно рассматривать как непривычный вариант, следовательно, это снова асимметричный ресурс.

Асимметрия выступает как непредсказуемое действие, на которое тяжело дать симметричный, то есть предсказуемый ответ. В этом отношении широкие возможности для влияния предоставляют кризисные ситуации. Их главным информационным фактором следует признать информационный вакуум, поскольку происходит запаздывание реагирования и действия со стороны властных структур. Недостаток информации заполняют слухи, а также сообщения чужих радиостанций, что ярко наблюдалось, например, в Киеве в постчернобыльские дни.

Если взглянуть на восстание 1956 г. в Венгрии, то оно началось с мирной, но многолюдной демонстрации в поддержку ситуации в Польше, которая шла к монументу генерала Берна — поляка. На этой демонстрации не было ни антикоммунистических, ни антирусских лозунгов. Но неверно сориентированный венгерский премьер выступил по радио с речью, которая усилила враждебное расположение духа. Были сделаны хаотические выстрелы, которые полностью изменили ситуацию. Это произошло 23 октября, и в слухах, которые в тот вечер гуляли по Будапешту, сообщалось о том, что выстрелы были сделаны советскими войсками. На самом деле советские войска появляются там лишь на следующий день — 24 октября.

Созданный информационный вакуум заполнялся информационными источниками других стран. ЦРУ пускало воздушные шары с листовками: "Венгрия за свободу — Весь свободный мир за венгров". Исследование ЮСИА в Австрии среди венгров, которые перешли границу, показало, что 80% венгров слушали передачи "Голоса Америки". Г. Ронсли в этом случае сомневается в таких больших процентах, объясняя это тем, что исследование тоже велось на американские средства. Но здесь следует добавить то, что, возможно, действительно среди тех, кто переходил границу, этот процент мог быть таким высоким, но он был совершенно другим среди тех, кто. остался в Венгрии. Радиовещание в этом случае выступало как асимметрический способ, поскольку подобной информации нельзя было получить из источников, контролируемых властями.

В результате информационной кампании венгры реально были выведены против советских танков, поскольку у них появилось ощущение о последующей поддержке западными странами их действий. Но этого не произошло. После этого специальная комиссия ООН изучала эту проблему, придя к выводу, что соответствующие намеки были сделаны западными радиостанциями. Вывод самого Запада о себе был таким: пропагандисты и политики должны действовать с соответствующей координацией своих действий, чтобы не создавать подобных инциден-

тов. Кстати, силу пропаганды со стороны Советского Союза они как раз усматривали в наличии подобной координации.

Однако почти одна и та же модель влияния повторилась в 1961 г. во время высадки десанта на Кубу в Заливе Свиней. Никто не просчитал достаточно убедительно психологические последствия этого вторжения. Ведь оно имело смысл лишь при последующей поддержке его кубинским народом, чего не было. О сомнительности этого мероприятия сообщала военно-морская разведка США и соответствующие исследования ЮСИА. Но никто не хотел этого слушать. ЮСИА вообще было отстранено, его руководитель Эд Мурроу узнал о начале вторжения от журналистов. Советник Кеннеди А. Шлезингер говорил, что если бы он увидел эти данные морской разведки, вторжение бы не состоялось. Данные ЮСИА также говорили о поддержке Ф. Кастро его народом. В результате, как считает Запад, СССР получил пропагандистскую победу, не вложив ради этого ни цента.

США сразу же сделали выводы из этой неудачи, Эд Мурроу стал членом специальной группы, занимавшейся работой против Кастро, членом Совета национальной безопасности. Он был бывшим директором новостей CBS и смог изменить направление пропаганды "Голоса Америки" на третий мир, начав с провозглашения успехов свободного предпринимательства и разъяснения американской роли в изменяющемся мире. То есть даже в этом случае проявляется больше конкретная ориентация, а не просто общее информирование.

Когда возник кризис 1962 г., связанный с размещением советских ракет и соответствующей блокадой Кубы, в разъяснениях одного из руководителей ЮСИА по поводу выступления Дж. Кеннеди речь шла о следующих пропагандистских целях:

• достижение понимания и поддержки от кубинцев по поводу блокады и возможных следующих действий,

• подталкивание кубинской оппозиции к не взаимодействию с режимом Кастро с одновременной приоста-

новкой преждевременных и неэффективных восстаний.

У вьетнамской войны также имелись примеры асимметрических действий. Глава вьетнамского подразделения ЮСИС Дж. Мекяин предложил выделить среди целевых групп интеллигенцию, студентов и средний класс, чтобы передавать их недовольство широкой аудитории Северного Вьетнама. Мы считаем это тоже асимметрическим действием, ибо ощущение одного слоя общества начинает популяризироваться как ощущение всей нации. Такое "усиление" одного голоса реально делает из варианта диалога монолог. Во Вьетнаме Дж. Меклин повторил выделения наиболее неудовлетворенной части общества по аналогии с работой в других социалистических странах. Также интересным было его решение направлять пропаганду не только на север, а и на юг. Одни и те же пропагандистские темы должны иметь смысл и для южного Вьетнама тоже.

Эта пропагандистская война была в результате проиграна, "Голос Америки" не имел того уровня доверия, который разрешал бы ему выполнять все эти задачи. Относительно этого случая американские аналитики считают, что пропаганда выиграет, когда она поддержана победами на поле боя, сама по себе пропаганда не способна заменить плохую политику.

Интересно также посмотреть на реальные установки, по которым планировалась пропаганда и радиовещание, например, во время 1956 г. в Венгрии2:

• Следует подчеркивать догматическую и непрогрессивную суть коммунистической доктрины.

• Надлежит делать сравнения между "свободным" миром и коммунистическим блоком, например, задавать вопрос: "Какой была бы Венгрия, если бы она не была коммунистической? "

• Пропаганда должна рассказывать о международных организациях, в которые Венгрия могла вступить, если бы не была в советском блоке.

• Надлежит демонстрировать эксплуатацию и стран-сателлитов и пренебрежение ими со стороны Советского Союза.

• Максимальным образом освещать события в Польше и Венгрии.

• Пропаганда должна демонстрировать доказательства существования диссидентства в Венгрии.

Что именно разрешает нам говорить об асимметрическом характере этих информационных действий? Самое главное в том, что они задавали тот набор тем, который не был разрешен в официальных дискурсах советской поры, следовательно, слушатель должен был быть заинтересован в них.

1. Rawnsky G. D. Radio Diplomacy and Propaganda. The BBC and VOA in International Politics, 1956-1964. — Houndmills etc., 1996. - Г. 10.

2. Ibid. - P. 83.

КОММУНИКАЦИИ В ТОЛПЕ

КАК ПРИМЕР АСИММЕТРИЧЕСКОГО ОБЪЕКТА

Толпа в рамках американских представлений о психологических операциях рассматривается как отдельный канал коммуникации. К этому следует добавить его принципиально асимметричный характер. Мы хорошо умеем влиять на информационное пространство посредством СМИ. Однако толпа является дополнительным по отношению к официальным СМИ объектом. При этом симметричное порождение сообщений в официальном пространстве может быть дополнено принципиально асимметричным пространством толпы.

Толпу также можно охарактеризовать как обладающую асимметричным набором коммуникации, поскольку активные и пассивные коммуникативные действия в ней не пересекаются. Человек из толпы не может стать говорящим, он всегда слушающий, всегда исповедует пассивное

поведение. Но одновременно митинг или толпа создают у человека странное чувство активного участия в разрешении проблемы. Будучи пассивным по своему поведению, не имея возможности выделиться из окружающего контекста, человек тем не менее ощущает себя активным участником происходящих событий.

Коммуникации в толпе особенно важны для ситуации партизанской войны, поскольку в ней применимы уже другие технологии. Стратегия более слабого участника должна быть принципиально иной. Например, городской терроризм имеет долгую историю, как считают американские аналитики, и отражает особенности стратегии более слабого военного участника1.

Пропаганда в случае партизанской войны ориентирует-, ся, среди прочего, на снятие предубеждения по отноше-; нию к самому опасному символу войны — оружию. Соответствующие инструкции требуют приучения мирного населения к безопасности оружия в руках партизан, поскольку это оружие направлено на их защиту. Для партизан подобная пропагандистская работа важна вдвойне, поскольку они в сильной степени зависят от поддержки гражданского населения.

Коммуникации в толпе должны принимать во внимание отбор принципиально резонансных тем для построения сообщений. Например, имея шкалу желаемых и нежелательных событий, выгодными для резонанса окажутся два полюса этой шкалы: самые желаемые и самые страшные события. Возьмем искусственный пример для построения слуха. Какие параметры в нем должны присутствовать? С одной стороны, он должен затронуть как можно больший сегмент общества. С другой, он должен восприниматься на веру, т.е. не детектироваться на "правдивость" слишком легко, раз мы его искусственно конструируем. Например, в рамках армянского землетрясения бродил слух-желание, что мародеров расстреливают, хотя этого не было в действительности. В ряде случаев ставятся задачи обратного свойства, например, в рамках антияпонской пропаганды союзники старались включать такие сообщения, которые солдаты мог-

ли проверить на основании собственного опыта. Но здесь вступает в действия иная задача стратегического толка — им требовалось приучить солдат противоположной стороны к правдивости своих сообщений. Т.е. это как бы задача правдивости последующего сообщения, которая возникает за счет переноса правдивости с данного сообщения.

Тоталитарные общества уделяют большое внимание влиянию на массы, индивид воспринимается только как часть такой массы. Геббельс ставил задачу удвоить число слушателей радио в Германии в своей речи 18 августа 1933 г.2 Ф. Тейлор называет в качестве сильных радиокоммуникаторов как Черчилля, так и Рузвельта3. Появление массового общества потребовало развития соответствующих технологий выхода на массового человека. Причем интересно, что каждый раз газета остается в стороне: радио недавнего прошлого сменилось современным телевидением, вновь оттеснив газеты в сторону. Газеты содержат более "интеллектуализированные" типы текстов и не выдерживают требований массового распространения. Однако каждый раз на первое место выходят типажи лидеров, сформированных доминирующим каналом коммуникации. Гитлер, Черчилль, Рузвельт сменились Блэром, Клинтоном, Рейганом. В то же время типажи политиков на просторах СНГ пока более сформированы административными, чем коммуникативными системами.

Были разработаны соответствующие технологии проведения митингов, которые являются еще одним вариантом выхода на массовую аудиторию. Главным моментом их является постоянное и разнообразное напоминание о будущем митинге, что способствует подготовке соответствующих ожиданий, включая информацию о тех, кто будет выступать4. Вот как выглядит вариант такого объявления о будущем митинге:

С помощью наших у силий мы увеличиваем нашу силу и мощь!

Ведущие представители партии

и национальные ораторы проведут

62 массовых митинга

18 марта 1938г.

в 20.15 в Бреслау

Для местной группы митинг состоится в:

Здесь вновь напоминает о себе асимметричность, которая проявляется в задании определенной "гигантомании" (например, 62 митинга).

Толпа сориентирована на обработку эмоциональных сообщений. Отсюда простота и двузначность ее реакций — только "Ура" или "Позор". По этой причине любые сообщения должны иметь очень сильные эмоциональные основания. Возможна определенная "эмоционально-рациональная ошибка", под которой мы будем понимать ошибочность реагирования на сообщение, когда оно будет выстроено рационально, хотя на самом деле толпа будет реагировать на его эмоциональную составляющую. Например, в случае терактов в России реагирование толпы оказалось направленным: в сторону лиц кавказской национальности. Как, например, говорит А. Овсянников: "Сейчас власть явно показывает чеченца в качестве врага"5. В данном случае такое реагирование должно просчитываться заранее, поскольку оно имеет под собой также и существенные биологические основания.

Эти же биологические основания явственно проступают в случаях экстремальных ситуаций. Такой ситуацией несомненно является событие война/мир, когда страхи и лишения как в гражданской среде, так и военной переводят людей на новые типы поведения. И. Сталин акцентирует необходимость "руководящей роли" в случае выступления масс: "Все эти демонстрации на самом деле

являлись, прежде всего, результатом стихийного напора масс, результатом рвущегося на улицу возмущения масс против войны. Роль партии состояла тут в оформлении и руководстве стихийно возникавших выступлений масс по линии революционных лозунгов большевиков"6.

Асимметрия преодолевает сопротивление среды, защитные свойства которой выстроены по симметричному методу. Чем сильнее будет выражена асимметрия у сообщения, тем легче оно будет преодолевать сопротивление любой среды. В этом плане интересно наблюдение С. Расторгуева, который констатировал следующее: "Для любой информационной системы безопасно оперировать с той информацией, механизмы обработки которой уже существуют у данной системы"7. Правда, с другой стороны, механизмы могут и существовать, но они будут вести не к тому результату при сознательном оперировании с коммуникативным пространством данного объекта.

В целом асимметрия покоится на бесконечном характере информационного пространства, которое, в отличие от пространства физического, позволяет постоянное расширение за счет все новых и новых сообщений. Филипп Катц написал в свое время о психологических операциях, что они являются искусством, а не наукой8. И это вновь расширяет возможный объем информационного пространства, позволяя находить в нем асимметрические ниши.

1. Strategic Assessment 1998. Engaging Power for Peace // http://www. ndu.edu/inss/sa98.

2. Goebbels J. The Radio as the Eight Great Power // http://www. calvin.edu/ academic/cas/gpa/goeb56.htm.

3. Taylor P.M. Munitions of the Mind. A history of Propaganda from the Ancient World to the Present Day. — Manchester — New York, 1995. - P. 232.

4. Sperber K. The Meeting Campaign // http://www.calvin.edu/aca-demic/cas/gpa/breslau.htm.

5. "Коммерсант — Власть", 1999, № 37.

6. Сталин И. Октябрьская революция и тактика русских коммунистов // Сталин И. Вопросы ленинизма. — М.-Л., 1926. - С. 188.

7. Расторгуев С.П. Информационная война. — М., 1998. — С. 130.

8. Katz P.P. Tactical Psyop in Support of Combat Operations // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. - P. 43.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Информационные войны стали одним из важных шагов в политической жизни страны для выбора вариантов мирной жизни. Еще более высок их статус в случае военного использования. Информационный характер мира выдвигает на более важные позиции те или иные варианты использования информации, создания информационного комфорта/дискомфорта у населения.

Информационные войны усиливают не только более мощные страны, они дают шанс стать на равных странам второго и третьего мира, что связано с асимметрическим характером информационного оружия, позволяющего любому государству в критический период стать наравне с самым сильным. Информационное оружие при этом оказывается самым дешевым вариантом ответа на чужие агрессивные действия.

Информационные войны применяются как в военное, так и в мирное время, заставляя всех и всегда находиться в соответствующей форме. Рост нашей зависимости от информации, наблюдается повсеместно, что вынуждает нас более внимательно относиться к ней. И фраза "тот, кто владеет информацией — владеет миром" будет становиться все более актуальной.

Резкое увеличение объемов информации, с которым столкнулся современный человек, привело не только к новым упрощающим это информационное разнообразие параметрам, таким, как имидж, но и к новым положительным и отрицательным тенденциям в этой области. Информационная война лежит в рамках подобных изменений. Цивилизация резко усилила эту свою составляющую, в какой-то мере выпустив ее из-под контроля.

По этой причине возможно возникновение даже такого варианта, как информационная война против своего собственного народа. Ведь, наверное, так можно рассматривать идущее повсюду засилье массовой культуры. Пол Кеннеди пишет: "Упрощенность" американской культуры, которая проявляется в чрезмерном внимании к удовлетворению потребительского спроса, поп-культуре, комиксам, громкости, яркости красок и развлечений в ущерб серьезному размышлению, воспринимается как удар, нанесенный Америкой самой себе. В среднем американский ребенок проводит у телевизора пять тысяч часов еще до поступления в школу, а ко времени ее окончания эта цифра приближается к двадцати тысячам. Распространению этой антиинтеллектуальной культуры — проявляющейся в дальнейшем в увлечении спортивными программами и "мыльными операми" — способствуют и такие факторы, как распад семьи, особенно среди афроамериканцев [...] За исключением некоторых групп населения, уделяющих особое внимание образованию (евреи, американцы азиатского происхождения), средний американский ребенок, как утверждается, усваивает систему ценностей массовой индустрии развлечений, а отнюдь не моральные установки, воспитывающие дисциплину и любознательность ума, желание учиться"1. Как видим, перед нами общие проблемы, поскольку массовая культура как раз носит транснациональный характер, нигде не являясь естественным продуктом с точки зрения общества.

Информационные войны становятся реалией сегодняшнего дня, поэтому противодействие им также должно стать приметой нашего времени.

1. Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век. — М., 1997. — С. 362

ЛИТЕРАТУРА й\

Анин Б., Петрович Б. Радиошпионаж. — М., 1996

Вошпасик Л. Психология политической пропаганды. — М., 1981

Герцштейн Р.Э. Война, которую выиграл Гитлер. — Смоленск,

1996 Гладыш А. Структуры Лабиринта. — М., 1994

Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. — Рос-

тов-на-Дону, 1996 Гордиевский О., Эндрю К. КГБ. Разведывательные операции от

Ленина до Горбачева. — М., 1999 Трешневиков А. Информационная война. — М., 1999

Гриняев С.Н. Интеллектуальное противодействие информационному оружию. — М., 1999

Грушин Б.А. Массовое сознание. — М., 1987

Даллес А. Искусство разведки. — М., 1992

Дмитриев А.В. и др. Неформальная политическая коммуникация. — М., 1997

Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. — М., 1996

Информационная война в Чечне. — М., 1997

Засурский И. Масс-медиа второй республики. — М., 1999

Крысъко В.Г. Секреты психологической войны (цели, задачи,

методы, формы, опыт). — Минск, 1999 Леонов Н.С. Информационно-аналитическая работа в загрануч-

реждениях. — М., 1996

Лисичкин ВЛ., Шелепин ЛА. Третья мировая (информационно-психологическая) война. — М., 1999

Мельник Г.С. Mass-media: психологические процессы и эффекты. — Санкт-Петербург, 1996

Московичи С. Век толп. — М., 1996 Москоеичи С. Машина, творящая богов. — М., 1998 Ольшанский Д.В. Массовые настроения в политике. — М., 1995 Почепцов Г.Г. Вступ до щформацшних вшн. — Ки\'в, 1999 Почепцов Г.Г. Имиджелогия. — Киев, 1998

Почепцов Г. Г. Информационно-психологическая война. — М., 1999

Почепцов Г. Г. Информационные войны. Основы военно-коммуникативных исследований. — Ровно, 1999

Почепцов Г.Г. Национальная безопасность стран переходного периода. — Киев, 1996

Почепцов Г.Г. Как ведутся тайные войны. Психологические/информационные операции. — Харьков, 1999; Ровно, 1999

Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии двадцатого века. — К., Ваклер, 1999

Почепцов Г.Г. Паблик рилейшнз, или как успешно управлять общественным мнением. — М., 1998

Почепцов Г.Г. Паблик рилейшнз для профессионалов. М., Рефл-бук, 1999

Почепцов Г.Г. Спиндоктор. — М., 1999

Почепцов Г.Г. Теория и практика информационных войн. — Ровно, 1999

Почепцов Г.Г. Теория и практика коммуникации. — М., 1998

Прокофьев В.Ф. Тайное оружие информационной войны. — М., 1999

Психологическая война. — М., 1972 Райх В. Психология масс и фашизм. — СПб., 1997 Расторгуев С.П. Информационная война. — М., 1998 Рощин С.К. Психология и журналистика. — М., 1989 Серебрянников В.В. Социология войны. — М., 1998

Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. — М., 1998

Тоффлер А. Третья волна. — М., 1999

Цыганков В.Д., Лопатин В.Н. Психотропное оружие и безопасность России. — М., 1999

Шеркоеин ЮЛ. Психологические проблемы массовых информационных процессов. — М., 1973

Язык и моделирование социального взаимодействия. — М., 1987

Bettinghaus E.P. Persuasive communication. — New York etc., 1968

Brovm J.A. C. Techniques of persuasion. From propaganda to brainwashing. — Harmondsworth, 1963

Edelstein A.S. a.o. Communication & Culture. A Comparative Approach. — New York etc., 1989

Edelstein A.S. Comparative Communication Research. — Beverly Hills etc., 1982

Edelstein A. Total Propaganda. From Mass culture to Popular Culture. — Mahwah etc., 1997

Gilmore A.B. You Can't Dight Tanks with Bayonets. Psychological Warfare Against the Japanese Army in the Sothwest Pacific. — Lincoln etc., 1998

Information Societies: Comparing the Japanese and American Experiences. — Seattle, 1978

Jandt F.E. Intercultural Communication: an Introduction. — Thousand Oaks etc., 1998

Jowett G.S., O'Donnell V. Propaganda and Persuasion. — Newbury Park, 1992

Libicki M. Defending Cyberspace and other Metaphors. — Washington, 1997

Libicki M. What is Information Warfare? — Washington, 1995

MacArthur J.R. Second Front. Censorship and Propaganda in the Gulf War. — Berkeley etc., 1992

Military propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982

Rawnsley G.D. Radio Diplomacy and Propaganda. The BBC and VOA in International Politics, 1956-64. — Houndmills etc., 1996

Taylor P.M. Munitions of the Mind. A History of Propaganda from the Ancient World to the Present Day. — Manchester — New York, 1995

Taylor P.M. War and the Media. Propaganda and Persuasion in the Gulf War. — Manchester — New York, 1992

War in the Information Age: New Challenges for U.S. Security Policy. — Washington — London, 1997

Watts D. Political Communication Today. — Manchester etc., 1997

Wheatley G.F., Hayes R.E. Information Warfare and Deterrence. — Washington, 1996

Windahl S., Signitzer B. Using Communication Theory. An Introduction to Planned Communication. — London etc., 1992

Young P., Jesser P. The Media and the Military. From the Crimea to Desert Strike. — Houndmills, 1997

301