Средневековое мышление как опыт игнорирования жизни

В средневековом мышлении мир делится на небесный и земной. Поскольку первый из них является высшим и определяет второй, центральным объектом познания, понимания и почитания является именно небесный мир, без которого земной не может ни существовать, ни быть понятым. Однако высший мир доступен познанию только в определенных и весьма ограниченных пределах, многие его аспекты вообще не могут быть рационально поняты. Частично он познается сам по себе, благодаря Откровению, а частично через свое определяющее участие в низшем, земном мире. Последний интересен и важен не сам по себе, а прежде всего в той мере, в какой в нем проявляется высшее содержание.

"Между материальным и духовным мирами нет не только пропасти, но даже принципиального различия", - пишет П. Бицилли. Однако это верно только в том смысле, что постулирование всеобщей духовности, охватывающей как небесный, так и земной миры, является способом укоренения духовного в мире: духовность материального означает в другом аспекте привязанность духовного к материальному и тем самым отсутствие резкой грани между материальным и духовным. Вместе с тем удвоение мира, введение наряду с земным миром также небесного, не предполагает одинакового онтологического статуса двух миров. Как отмечает сам Бицилли, небесный мир - это мир сущностей, земной - мир одних явлений, первый - истина, второй - лишь тень истины, и иногда дело доходит до того, что земной мир кажется менее реальным, чем небесный.

О том, насколько различались небесный и земной миры, выразительно говорит то, что даже вещество, из которого они созданы, считалось разным. Как раз в связи с этим убеждением возник спор о теле Христа до воскрешения и после него: некоторые были убеждены, что это были два разных "тела".

Средневековой церкви предстояло, развивая свою "небесную жизнь" в высших сферах религиозности, нисходить в мир, живя "земной жизнью". Поэтому в церкви одновременно должны были обнаруживаться два видимо противоположных движения, лишь на мгновение раскрывающих свое единство: движение от мира к небу и движение от неба к миру. "Движение к миру неизбежно заключает в себе восприятие его культуры, частью внешнее освоение, т.е. обмирщение, а следовательно - и возможность падений с высот "небесной жизни". Движение к небу, выражаясь в религиозном умозрении и мистике, является - даже помимо влияний антично-религиозной традиции - устранением от всего мирского, т.е. ведет к аскетической мысли и пренебрежению земными целями. Разумеется, на деле оба движения, из которых каждое необходимо для жизненности другого, переплетались и создавали одно неразложимое в обнаружениях своих противоречивое целое".

Мир средневекового человека, существенно более широкий, чем античный космос, и включающий наряду с земной и небесную часть, был динамичным и внутренне противоречивым. Движение от неба к земному миру несло с собой угрозу "приземления небесного мира", а движение в обратном направлении - угрозу аскетизма и утраты всякого земного содержания. Эти две угрозы своеобразно сказывались, в частности, на средневековом искусстве: оно аскетично и всецело наполнено "неземным содержанием", но не настолько, чтобы совершенно оторваться от земли и человека.

Угроза "приземления небесного", постоянно витавшая над средневековой культурой, реализовалась только на рубеже средних веков и Нового времени, в период перехода от коллективистического средневекового общества к индивидуалистическому капиталистическому обществу .

В средневековом обществе земному миру как "низу" жесткой структуры противостоял в качестве ее "верха" небесный мир, доминирующий над земным и во многом определяющий жизнь последнего. Аналогичным образом обстоит дело в древних деспотиях, сознание которых также решает задачу укоренения умозрительного мира в земном. Спекулятивная общая ориентация мышления деспотических обществ делала, в частности, возможным осуществление таких проектов, которые не имели очевидной практической ценности, но требовали многих поколений для своей реализации. Грандиозные египетские пирамиды и Великая китайская стена - прекрасные свидетельства направленности мышления древнеегипетской и древнекитайской культур прежде всего на внеземное содержание, явного приоритета умопостигаемого мира над земным.

Догматизм - способ мышления, оперирующий догмами (считающимися неизменными вечными положениями, не подвергаемыми критике) и опирающийся на них.

Для догматизма характерны некритичность по отношению догмам (отсутствие критики и сомнений) и консерватизм мышления (неспособность воспринимать информацию, противоречащую догмам), слепая вера в авторитеты.

В догматизме находит свое выражение приоритет разумной части "верха" коллективистической жесткой структуры над описанием реального мира, стремление так истолковать последний, чтобы он казался успешной реализацией доктрины. Догматизм представляет собой, таким образом, только фрагмент общей коллективистической ориентации. Он не имеет прямого отношения к чувственной и деятельностной составляющим "верха".

Суть догматизма в стремлении всегда идти от идей к фактам, реальности и ни в коем случае не в обратном направлении. Догматик, затвердивший идею и отправляющийся от нее к реальности, не способен заметить несовпадения идеи с изменившимися обстоятельствами. Он не останавливается даже перед тем, чтобы препарировать факты так, чтобы они оказались (или хотя бы казались) соответствующими идее. Догматиком является, таким образом, не тот, кто настаивает на необходимости оценочного подхода к реальности, а тот, кто раз и навсегда предпочел его истинностному, описательному подходу.

Догматизм проявляется прежде всего в том, как воспринимаются и понимаются другие. Догматизму обычно сопутствуют такие психологические явления, как неприязнь к членам других групп, стремление к четко структурированной иерархии власти и влияния, потребность в конформизме и подчинении авторитетам, признаваемым той или иной группой, недоверие к людям, нежелание анализировать себя, склонность приписывать вину за те или иные проступки не себе, а другим, готовность сурово наказывать провинившихся, тенденция видеть мир в черно-белых красках. Догматизм - это не только определенная направленность мышления, но и специфическая ориентация поведения и прежде всего общения. Об этом выразительно говорят характерные особенности догматизма.

Различные суждения и убеждения догматика слабо связаны между собой, а иногда вообще изолированы друг от друга. В силу этого он придерживается противоречивых взглядов. Например, он может провозглашать общую веру в человека и его возможности и в то же время утверждать, что человек по своей природе слаб и нуждается в постоянном контроле извне.

Догматик склонен преувеличивать различия и преуменьшать сходство между положениями, которые, по его мнению, соответствуют действительности, и теми, которые представляются ему ложными. Например, он может утверждать, что нет ничего общего между марксизмом и другими теориями социализма, поскольку первый является "научным", а все остальные "ненаучны".

Человек, тяготеющий к догматическому мышлению, может очень много и подробно знать о вещах, которые он одобряет и приемлет, и очень мало и совсем неточно знать о чем-то, что ему не совсем нравится. Догматику кажется излишним узнавать что-то о том, к чему он относится отрицательно.

Позиции и люди, которых догматик не приемлет, кажутся ему сходными между собой, даже если в действительности они принципиально различаются. Он с подозрением и неприязненностью относится к тем, чьи точки зрения расходятся с его взглядами.

Окружающий мир и взаимоотношения, в которые догматик вступает с другими людьми, кажутся ему источником реальной или потенциальной угрозы. Догматизм обычно связан с ощущением внешней угрозы, защита от которой ищется в слепом подчинении авторитетам, проповедующим упрощенные, а иногда и просто иррациональные взгляды и оценки.

Средневековое мышление. Обычно говорят, что оно было символическим. Люди стремились постичь значение событий, а не их причины. Мы воспринимаем мир как некий механизм, состоящий из частей, связанных между собой причинно-следственными отношениями, тогда как в ср. века мир воспринимался как книга, содержащая символы, связанные значащими отношениями между собой и с трансцендентальным, более совершенным миром вечно существующей действительности. Это символическое отношение к миру ведет свое происхождение от Платона, идеи которого проникли в христианство из неоплатонизма в начале ср.-век. периода. Однако такой взгляд на мир не был присущ всему людям Средневековья. Грамотность на протяжении долгого времени была прерогативой священнослужителей, а Библия оставалась недоступной для носителей любого живого языка. Миряне в своей массе приобщались к христианству через магический ритуал католической мессы. Исследования показали, что большинство обычных людей практически были язычниками (вероятно лишь слегка христианизированными), еретиками и даже атеистами. Тем не менее, на всех уровнях общества средневековое мышление имело тенденцию быть символическим и магическим, а не каузальным и научным.

Догматизм средневековой культуры и средневекового мышления не вызывает сомнения. Ни один средневековый философ или проповедник не ставил перед собой задачи пересмотреть основные догматы христианства. Философия являлась добровольной и добросовестной служанкой теологии и претендовала самое большее на разъяснение истины христианского учения. Ориентация на уже известное была характерной чертой не только богословской, но и всякой иной литературы. Все истины, которые способен узнать человек, содержатся в Писании, и проблема состоит только в том, чтобы правильно истолковать и понять то, что сказано в нем. В Писании указано, например, с какими предметами сопоставлял себя Христос. И никакой иной объект уже не может изображать Христа. Возможно ли изготовить гостию из какой-либо другой муки, кроме пшеничной? Нельзя: "Как кровь Христа добывается только при помощи вина, так и тело - только из пшеницы, и именно обращенной в хлеб; Господь сравнил себя с пшеничным зерном, а также и с хлебом" [1].

"Средневековый человек, - пишет П.М. Бицилли, - стоял по отношению к христианской догме в условиях, очень приближающихся к тем, в каких находится младенец по отношению к окружающему его миру. Догма эта была навязана ему извне, он принял ее готовой, как нечто непререкаемое, не подлежащее устранению, как уже включенную в мир в качестве его части, как нерасторжимо со всем остальным связанный элемент окутывающей его личность сферы, как объект в ряду других объектов" . Средневековая теология не была обусловлена космологией, напротив, средневековая космология обусловливалась теологией. "Пункт кристаллизации элементов эмпирического мира, единственное "то", которое воспроизводится в каждом "это" - не был избран свободно средневековым человеком: этот пункт уже был неподвижно утвержден среди хаотической неустойчивости обступивших сознание феноменов" [3]. Ярко описывая предопределенность основных линий средневекового мышления христианской догматикой, Бицилли несомненно преувеличивает ее внешний, навязанный характер. Средневековое мышление вовсе не было таким младенчески слабым, чтобы безропотно, в качестве части унаследованного им мира принять христианскую доктрину. Напротив, оно оказалось настолько сильным, что, переосмыслив ее и придав ей тот вид и ту мощь, каких она не имела в поздней античности, сделало ее сердцевиной собственного оригинального мировоззрения.

Лучшим подтверждением авторитетных источников служат, по мнению средневекового теоретика, их древность и несомненные прошлые успехи. Самой древней является Библия, представляющая единственный в своем роде "полный свод всех возможных истин" (Ориген), сообщенных человеку богом и сохраняющих свое значение на все времена. В Библии есть ответы на все вопросы, задача заключается в том, чтобы расшифровать, раскрыть и разъяснить сказанное в ней. Чем ближе текст ко времени Откровения, тем более достоверным и надежным он является. После Библии наибольшим авторитетом обладает патристика, прямая воспреемница апостольской традиции. Созданная патристикой философия - первая по времени в христианстве - на всем протяжении средних веков служит прообразом всякого философствования, его классическим образцом. "...Средневековый философ постоянно обращается за подтверждением всех своих мнений к библейскому или патристическому авторитету, непрерывно цитирует христианскую классику, переписывая нередко вместо доказательства целые страницы древних текстов. Степень подобия своего мнения мнениям древних есть для него степень истинности этого мнения".

Для философского мировоззрения Средневековья была характерна тенденция к сакрализации (сближения с религиозным учением) и морализации (практическая направленность философии на обоснование правил поведения христиан в мире). Поскольку библия понималась как полный свод законов бытия и повелений бога, то особое значение имела экзегетика - искусство правильного толкования и разъяснения положений Завета. Соответственно и философия была «экзегетична». Текст стал началом и концом любой философии. Тенденция к назидательности. Это способствовало общей установке на ценность обучения и воспитания с точки зрения продвижения к спасению, к богу. Форма обучения строилась на диалоге, энциклопедичности педагога и его знании Священного писания и правил аристотелевской логики. Впервые в средневековой философии были проанализированы тончайшие нюансы человеческой души и подняты проблемы морали, онтологии, гносеологии. Бог не был постижим средствами разума, но его указания могли быть поняты через веру, путём озарения. В результате физический мир, история, ряд моральных требований постигались умом человека, а религиозные проблемы - откровением. Соответственно, выделялось две истины: мирская и божественная, которые находились в средневековой философии в симбиозе.

В Средние века произошел отказ от рациональных методов древнегреческой (античной) философии в объяснении мира и была создана новая модель мира, соответствующая духу христианского учения.

Материалистическая тенденция в понимании "пустоты" как содержательной, определённой, и т. п. - осталась нереализованной до ХУШ-ХП века. Хотя в стихийной, языческой форме, определенность пустоты осознавалась в большинстве культур Востока и Запада.

С Византии и началось многокачественное и противоречивое развитие понятие "молчания", где мы обнаружим развёртывание богатства его значений и мировоззренческую абсолютизацию.

Роль молчания в различных доктринах эпохи, ознаменовавшей конец античности и начала средневековья.

Для христианства молчание также сопряжено с тьмой, бесплодностью, ничто, и одновременно через него происходит единственно истинное его приобщение, проявляется причастность к богу… «Молчание как тайна будущего века». догматизм философский сакрализация

Для 14-15 вв. характерен интерес к молчанию сквозь призму идеологических течений неоплатонима, исихазма. Оппозиция понятий "пустота", "молчание", "ничто" и т. п. к Богу и тем самым наиболее полное его выражение в христианстве приняло однозначную интерпретацию у различных авторов. Молчание - слово, но и придаёт молчанию "божественность", как форму максимального выражения, недоступную слову.

В древнекитайской философии категория молчания также была сопряжена с категорией пустого как центральной категорией. Категория пустоты окончательно сформировалась в философии китайского буддизма. Для Хань Фей-цзы - пустота "как состояние, когда разум не испытывает никаких ограничений. Объективированная "пустота", как основа, средство, цель познания на Востоке характеризуется возрастанием общности употребляемых понятий, и кроме этого, - увеличением значений содержания сопуствующих понятий в частности "молчания".

Молчание - взятое не как бессмысленное состояние бездумной и бессловесной твари, а в качестве значимого, семантически насыщенного акта человека - служит одной из важнейших категорий религиозной культуры. Так обстоит на Востоке, особенно в ареале, подвергшемся влиянию буддизма: в Китае, Корее, Японии. Так раньше обстояло и на христианском Западе.

Начало схоластики приходится на IX столетие, и ее развитие продолжается до конца XV столетия. Метод схоластической философии был предопределен еще в ее исходных посылках. Речь идет не о нахождении истины, которая уже дана в откровении, а о том, чтобы изложить и доказать эту истину посредством разума, т.е. философии. Из этого вытекают три цели: первая - с помощью разума легче проникнуть в истины веры и тем самым приблизить их содержание к мыслящему духу человека; вторая - придать религиозной и теологической истине систематическую форму при помощи философских методов; третья - используя философские аргументы, исключить критику святых истин. Все это не что иное, как схоластический метод в широком смысле слова.

В узком смысле слова схоластический метод состоит в формально-логической операции вывода: из противоположных тезисов, возражений “за” и “против” путем выявления различий выводятся заключения, которые служат для того, чтобы эту схоластическую диалектику использовать для подтверждение содержания христианства.

Схоластики чтили древних философов, как людей, которые достигли вершины естественного знания, но это не значит, чтобы философы исчерпали всю возможную для человека истину: преимущество теологии перед философией заключается как в том, что она имеет высший принцип познания, так и в том, что она обладает высшими истинами, которых разум не может достигнуть сам собою. Эти откровенные истины у схоластиков собственно и составляли существенное содержание их систем, философия же служила только вспомогательным средством для задач богословия.

Теология - учение о богословии философскими методами.

1. Средневековое мышление как опыт игнорирования жизни под игнорированием жизни тут понимается игнорирование мира вещей и эмпирического познания. Мир не так уж и важен, поскольку вторичен по отношению к Богу.

2. Догматизм знания и сакрализация истины. В схоластике существовали только "царские пути" к истине - те, которые проложили непререкаемые авторитеты. Истину знает Бог, человек может ее познать только благодаря божественному откровению.

3. "Вневременной" образ мысли. Взгляд на вещи с точки зрения Абсолюта: если истина возможна только в божественном, то чтобы увидеть истинное положение дел нужно смотреть на мир с точки зрения божественного (насколько это возможно).

4. Интеллектуальный поиск и созерцание абсолюта. Обычно схоласты признавали 2 пути познания: разум - путь долгий и тернистый, т.к. человеческий разум - только отблеск божественного, и быстрый путь - мистическое созерцание, но он доступен только избранным...

5. Средневековое молчание как феномен культуры. Из высокого статуса мистического познания вытекает значимость молчания. Мистический опыт словами не передается, а "о чем нельзя говорить, о том следует молчать"(с). Вообще, молчание - это еще и отсылка к апофатическому богословию Дионисия Ареопагита: Бог не есть ни один из земных предметов, так что сказать о нем напрямую нечего. Остается только молча намекать.