Доц. В.И. Коляда

УЧЕБНАЯ ПРОГРАММА

И МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

ПО КУРСУ «ФИЛОСОФИЯ»

Предварительные замечания

Известно, что формирование профессионально зрелой культуры научно- теоретического мышления студентов является одной из главных задач высшей школы. Весь комплекс изучаемых студентом наук в вузе принимает в этом процессе непосредственное участие. А в деле воспитания и развития методологической культуры мышления ведущая роль принадлежит философии.

Философия как наука уже в силу специфики своего предмета всегда; была и остаётся теоретическим ядром научного мировоззрения. Причем современное понятие научного мировоззрения не тождественно «представлению о мире в целом», как это зачастую трактуется в большинстве учебников по философии, а представляет собой принципиально иное знание, функционирующее, благодаря философии, в качестве способа понимания фактов, или метода познания действительности.

Именно в этом смысле и нужно понимать «мировоззренческую» функцию философии, которая сегодня более конкретна и содержательна, чем пустая схоластическая фраза: «теоретически сформулированное воззрение на мир в целом».

Преломляя всё богатство конкретного содержания философии в учебном курсе, не следует забывать того, что философия как наука с её сложнейшим арсеналом проблем, теоретических и методологических средств получения нового знания, не тождественна содержанию какого-либо учебного курса по философии.

В этом смысле ещё Иммануил Кант утверждал, что следует различать «школьное понятие» философии от «мирового понятия» этой науки. Согласно «мировому понятию», философия является «законодательницей разума», а философ - не «виртуоз ума», но «законодатель». Таким образом, определяя философию как науку о законах человеческого разума (мышления), Кант имеет ввиду более глубокое и содержательное понимание этой науки, нежели её упрощенное, «школьное», так называемое «схоластическое» толкование. Но самое главное, Кант впервые употребляет понятие «закон» применительно к предмету философии. А это означает, что философия обрела статус научного знания и больше не должна заниматься умозрительным конструированием априорных теоретических систем. Ибо отличительный признак науки – это прежде всего открытие законов. И философия действительно открывает законы мышления.

Другими словами, сама научная философия и учебник по философии – это достаточно разные вещи. Однако, несмотря на то, что «хороших» учебников по философии не бывает, их цель всё же состоит в том, чтобы не отодвинуть студента от науки в сторону мрака бесконечных вопросов без ответов, а максимально прояснить суть изучаемого и излагаемого предмета этой науки. Именно такую цель преследует автор настоящей учебной программы и методических рекомендаций по курсу «Философия».

В противоположность уже существующим традиционным учебникам и учебным программам по философии, которые всегда претендуют на определенную «целостность», «системность», «мировоззренческую направленность» и желание «объять необъятное», автор исходит из более скромной задачи. Важно прежде всего показать:

во-первых, что такое философия как наука;

во-вторых, каков реальный предмет философии;

в-третьих, показать круг основных специфических проблем философии, а также какое практическое значение имеет изучение философии и её истории для современного человека.

Что же касается более конкретных задач учебного курса, то они определены в дидактическом разделе настоящей учебной программы. К изложению этого раздела мы сейчас и перейдем.

ДИДАКТИКА УЧЕБНОЙ ПРОГРАММЫ.

При составлении программы учебного курса автор руководствовался вполне конкретным пониманием предмета философии, и, исходя из этого понимания, следующими дидактическими принципами отбора наиболее важных философских проблем и, соответственно, определенного способа изложения учебного материала. Говоря философским языком, логика изложения предмета науки должна быть подчинена двум главным принципам познания: восхождению от абстрактного к конкретному и единству логического и исторического в научно-теоретическом мышлении. Что это означает?

Все дело в том, что первые философские концепции античных мыслителей были достаточно просты для понимания и это означает, что они носили абстрактный характер. По мере развития философской мысли содержание философских учений становилось более содержательным, а значит и более конкретным. Поэтому вся история развития философской мысли представляет собой историю развития человеческого мышления способом восхождения от абстрактного знания к знанию конкретному. А история этого процесса отражена в логических категориях и понятиях философских концепций, то есть логическое есть в понятиях и категориях выраженное историческое развитие человеческого мышления.

1. В учебниках по философии и философской литературе (как отечественной, так и зарубежной) встречается самое различное толкование специфики философского знания, которое исходит из определенного понимания предмета философии и круга её проблем. При этом, авторы и составители учебных курсов, выдвигая то или иное определение предмета философии, не всегда указывают те «основания» или точки зрения, из которых они при этом исходят.

Эти, очень важные методические предпосылки для понимания предмета философии, да и всего остального учебного материала, авторы учебников молчаливо оставляют при себе, как якобы «само собой разумеющиеся» и общепринятые аксиомы. Мол, это самоочевидные вещи и их оговаривать в учебниках просто нет необходимости. Однако возникает вопрос, откуда взялся подобный авторский конвенционализм? Все ли преподаватели его разделяют подобный подход? Кто и когда под этой аксиомой подписался?

На самом деле, подобный подход есть не что иное, как новоявленный средневековый догматизм в изложении учебного материала. Подобная дидактика совершенно неприемлема не только для учебно-методических пособий, но и для философского познания вообще. В этой вязи, наше изложение курса философии строго ориентировано на проблемное и то же время вполне конкретное понимание предмета философии как науки, исходя из которого и развернута вся тематика курса.

Мы открыто называем теоретические источники из которых при этом исходим. Наша точка зрения основывается на понимании предмета философии, представленном в истории мировой философии менами Платона, Аристотеля, Декарта, Спинозы, Канта, Гегеля и Маркса, Виндельбанда, а в современной философской мысли - именами И.А. Ильина, Д. Лукача, Л.С. Выготского, Э.В. Ильенкова, П.В. Копнина, М.А. Лифшица, Б.М. Кедрова, А.Ф. Лосева и С.Н. Мареева.

Сущность этой точки зрения состоит в том, что под предметом философии здесь понимается теоретическое мышление, во всём его всемирно историческом объёме и содержании. Много это, или мало для понимания предмета философии? Ответ на этот вопрос зависит от того, что понимаем мы под мышлением.

Ниже мы представим более конкретно существо данной точки зрения на предмет философии как науки. Здесь лишь, необходимо отметить то, что такое понимание предмета философии позволяет:

во-первых, более строже дисциплинировать мышление студента и не превращать изучение философии в «плавание наобум»;

во-вторых, такое понимание позволяет более четко представить и оценить другие точки зрения на предмет философии, а также те способы и методы решения философских проблем, которые они предлагают.

В этом смысле «плюрализм» точек зрения в истории философии будет действительно соотнесенным с конкретной и четко обозначенной линией развития мировой философской мысли. Это и будет означать на языке серьёзной философии конкретную точку зрения, точку зрения самой философии, а не точку зрения о философии «вообще». В этом заключается конкретно-всеобщее понимание предмета философии, а не абстрактно-общий его эрзац.

Таким образом, программа имеет своей целью показать, что есть предмет философии, и предмет философии. А это далеко не одно и то же.

В истории философской мысли представлены существенно разные точки зрения на понимание предмета философии, например, философия Сократа, Платона, Аристотеля, Августина, Фомы Аквинского, Джордано Бруно, Мишеля Монтеня, Ф. Бэкона, Рене Декарта, Б. Спинозы, И. Канта, Г. Гегеля, А. Шопенгауэра, О. Конта, К. Маркса, Карла Ясперса и многих других.

Однако если сказать, что философия – это платонизм, или неотомизм, или спинозизм, или позитивизм, или марксизм, или экзистенциализм, то это будет совершенно неверно. Учение Платона – это философия. Но философия – это не учение Платона. Предмет философии не тождествен содержанию конкретной философской системы. В форме последней он лишь находит своё конкретно-всеобщее проявление. Поэтому мы и говорим о философии Платона, философии Мишеля Монтеня, философии Г. Гегеля, философии К. Маркса, или философии Владимира Соловьёва. Каждая из этих систем является по существу формой проявления единой науки, название которой - философия. И эта закономерная соотнесённость различных философских концепций с единым предметным основанием становится возможной только благодаря тому, что предмет исследования у этих различных концепций один и тот же – исторически развивающееся человеческое МЫШЛЕНИЕ.

Если бы это было не так, то само понимание и критический анализ философских систем был бы вообще невозможным. И здесь нет ничего необычного. Единство математики или физики как науки основывается на этом же всеобщем законе развития научного познания. Физические теории Ньютона и Эйнштейна не только противоположны, но и едины в основании предмета и законов физики как науки. В этом проявляется единство и, если хотите, говоря философским языком - «монизм» развивающегося знания вполне конкретной науки. Та же закономерность присутствует и в развитии математики, химии, биологии, психологии и других наук.

Математика не тождественна содержанию какого либо конкретного математического трактата, написанного в истории этой науки. Математические трактаты Г.Лейбница – это математика. Но математика - это не математические трактаты Г. Лейбница. Пифагор, Лейбниц, Рене Декарт и Лобачевский – это «разные» математики, но они едины в понимании предмета и законов математики как науки. И это понимание устанавливает единство и целостность развивающегося математического знания. Если это понимание утрачивается, то утрачивается и связь с предметом и законами этой науки.

2. Содержание учебного курса предполагает познакомить студентов не с «системой философии», та как здесь сразу же возникает коварный вопрос – какой системой(?), а всего лишь с некоторыми основными проблемами философии как открытой саморазвивающейся науки, черпающей своё содержание из реальной жизни. Содержание этих философских проблем, на наш взгляд, должно обеспечить целостное представление о предмете философии, её роли и функциях в системе научно-теоретического познания мира.

Цель настоящей учебной программы показать, что философия - это область очень конкретного знания, вопреки распространенным представлениям, будто философия, это - сфера всеобщих абстракций, позволяющих получить мировоззрение «вообще», или область пустых и вечных споров «о человеке», «о мире в целом» и тому подобное. Более того, сегодня намечается тенденция растаскивания философии по «ведомствам», образуя тем самым «иерархию философий». Уже выделяют как самостоятельные дисциплины «социальную философию», «философию истории», «философию права», «философию экономики», «философию техники» и, очевидно, скоро появится очередная новая, например, «философия пчеловодства». Но главное, что понимается под собственно ФИЛОСОФИЕЙ, никто толком не поясняет.

С этим «агрегатом философий» наша точка зрения поможет разобраться и обязательно показать: что реально стоит за дроблением единой философской науки – «прогрессивная» точка зрения, или что-то другое, например, возврат к старому пониманию и на этом фоне судорожное новаторство в форме элементарного невежества в области изучения истории философии.

Воскрешение «натурфилософии», «онтологии» и «метафизики» - сегодня, это, к сожалению, уже свершившийся факт. Причём абсурдность этого занятия сегодня становится не такой уже и безобидной вещью. Подобную затею могут позволить себе не просто «заблуждающиеся» ученые. Такое отношение к философии может позволить себе человек, сознательно «не любящий мудрость» и желающий утопить её в трясине коварного словоблудия и пустозвонства. Тем более что за это никто сегодня не может призвать к ответу. Плюрализм, болтай – не хочу! Как заметил в этой связи философ М.А. Лифшиц, пользоваться свободой мнений для забивания головы читателей всякой трухой, способ известный, старый и проверенный.

Наука не может и не должна сегодня развиваться в направлении обратном своему прогрессу. Прогресс - науки, это не просто заклинания и пожелания учёных, кому и как вздумается её развивать, а имманентно присущая самой конкретной науке тенденция дальнейшего познания своего собственного конкретного предмета, а не предметов других наук. Никто не вправе за любую конкретную науку познавать ее предмет. Она сама знает как это делать.

Не может, например, химия как наука, преодолев лжеучения «о философском камне» и уйдя от «алхимии», снова вернуться к ней через пятьсот лет. Не может философия как наука, преодолев по существу ложные ненаучные трактаты по «натурфилософии» и «онтологии» (а «философия истории» или «философия техники», это и есть одна из форм современной «онтологии»), снова вернуться к ним. И от того, что современная «онтология» сегодня стала современной, от этого она «онтологией», то есть ненаучным, умозрительным знанием не перестала быть.

В науке нет такой закономерности, это просто абсурд. Для философии сегодня «философия истории», или «философия техники» - это всё равно, что для химии – «алхимия». Связь философии и конкретно науки не в этом заключается. А тем более, не в искусственной подмене теории конкретной науки умозрительным словоблудием об этой науке. История, если она поднялась на уровень науки, то есть перешла от простого описания событий к познанию законов и закономерностей сама может спокойно познавать свой предмет без всякой умозрительной «философии истории», или «философии культуры».

3. Вся проблематика учебной программы ориентирована не на изложение уже готовых результатов и окончательных истин философии в последней инстанции, а на проблемное изложение материала, имеющее своей целью помочь студентам выработать умение самостоятельно найти способы решения обсуждаемых проблем. Причем обсуждение любой проблемы должно быть предметным, то есть основывающемся на знании и понимании грамотной литературы по существу обсуждаемых проблем. Обучение и воспитание культуры мышления именно в этом и заключается. Все остальное – болтовня.

В этой связи, вопрос о методе мышления в настоящей программе является главным.

«Философия концентрирует в себе известный способ мышления, - писал Э.В. Ильенков, - известную логику мышления и проясняет её для самого мыслящего человека. С философией, поэтому, не сталкивается лишь тот, кто вообще не мыслит, вообще не думает над тем, что делает и он сам, и его сосед, что делают все окружающие его - далёкие и близкие люди. И если ты усваиваешь тот или иной способ мышления, тот или другой способ суждения о вещах - знай, что ты (может быть, даже неведомо для себя) усваиваешь и вполне определённую философию. Либо хорошую, либо плохую. И лучше знать, что именно ты глотаешь, чтобы потом крепко не пожалеть. Ведь бледная поганка бывает очень похожей на шампиньон. С философией обстоит дело точно так же...»

Никакое знание многообразных фактов науки не спасёт, если мышление не выработало соответствующую предмету мыслительную способность, т.е. метод. И здесь важно не то, о чём думает человек, а то, как он думает. Думать можно о самых разных проблемах по-разному, то есть грамотно и методично, а можно совершенно безграмотно, порой за словами не видя реального предмета познания. Философия в этом смысле должна помочь найти человеку центр, точку опоры в решении сложных теоретических проблем. Представляется, что именно такой подход исключает догматизм в понимании основных философских проблем и активизирует дальнейшую самостоятельную работу студентов.

«Для навыка к самостоятельному мышлению или философствованию, - писал И.Кант, - нам необходимо обратить внимание больше на методы нашего применения разума, чем на сами положения, к которым мы пришли с помощью этих методов».

4. Философия по самой своей сути призвана формировать культуру мышления. Последняя возможна лишь при глубоком и вдумчивом изучении всей предшествующей истории философии. В этой связи, необходимо особо подчеркнуть, что историко-философский раздел программы курса значительно расширен. Однако это не просто расширение объёма историко-философского материала в традиционном понимании. Всё дело в том, что история философии - это и есть философия в её исторической форме.

«Изучение истории философии есть изучение самой философии», - считал Г. Гегель. И какими бы различными ни были системы философии и сами её исторические формы, все они стихийно или сознательно выражали и осмысливали основной предмет философии - мышление и его тношение к бытию. И современная философия в этом плане не составляет исключения.

«Философское исследование, - писал В. Виндельбанд, - возможно только среде тех, кто убеждён, что над их индивидуальной деятельностью стоит норма общезначимости и что её можно найти». Не трудно понять, что такой нормой «общезначимости» для философии является её всеобщий и необходимый предмет – мышление и его законы.

И если кто-то серьёзно изучая философию, не смог уяснить этой истины, или понять этого закона, то такому человеку уже ничем нельзя помочь. Это такой недостаток ума, как говорил Кант, против которого нет лекарства. Человек, для которого философия не наука, а ремесло, быстрее апеллирует к точке зрения «большинства», нежели к собственному разуму.

Однако здесь нужно хорошо знать историю великих открытий и вспомнить, что если «большинство» считает «по-другому», или имеет отличную от «меньшинства» точку зрения, то это вовсе ещё не означает, что точка зрения «большинства» в науке и есть истина. Известно, что Карл Маркс, например, один впервые пришёл к выводу о том, что «общественное бытие определяет общественное сознание», хотя «большинство» - все человечество, на протяжении многовековой истории, заблуждаясь, считало как раз наоборот.

Николай Коперник один вопреки «большинству», впервые пришел к выводу о том, что «солнце не всходит и заходит». Что солнце стоит на месте, а земля вместе с другими планетами движется вокруг него. Открытия Галилея, Спинозы, Канта - яркое тому подтверждение этого общечеловеческого закона. Таким образом, все могут заблуждаться точно так же, как и один человек. И только доморощенный скептик может отрицать этот факт. Поэтому в науке каждую проблему и спор вокруг нее нужно рассматривать канкретно-исторически и с учетом специфической логики развития самого предмета науки, а не с учетом специфики уровня интеллектуального развития того сообщества ученых, которые вещают от имени этой науки.

В своих «Лекциях по истории философии» Г.В.Ф. Гегель приводил в качестве примера десятки имен ученых профессоров философии, которые за свою жизнь написали многотомные труды по истории философии, при этом демонстрируя абсолютное непонимание предмета этой науки. Полна чудес история науки.

5. Программа настоящего курса «философии» ориентирует на вполне конкретное понимание предмета философии. В этой связи, в заключении представляется целесообразным более четко сформулировать не только его сущность, но и показать, что философия, имея свой конкретный предмет и метод, является наукой, специфика которой заключена в специфике её предмета - теоретического мышления.

Некоторые выводы и «Prolegomena» к пониманию

Предмета философии как науки.

«Моим намерением было – способствовать приближению философии к форме науки – к той цели, достигнув которой она могла бы отказаться от своего имени любви к знанию и быть действительным знанием»

Г.В.Ф. Гегель

Итак, сформулируем основные положения – выводы, в качестве «Prolegomena» к пониманию предмета философии.

1. История развития научного познания свидетельствует о том, что наличие самостоятельного, конкретного предмета исследования науки, соответствующего этому предмету метода и, как следствие, законов его развития – отличительный признак любой науки, ее differentia specifica. Не составляет исключения в этом плане и философия как наука.

История человеческого познания свидетельствует также о том, что наука, в том числе и философия, объективно меньше всего заинтересована в том, чтобы ей субъективно навязывали определение ее предмета и метода. Предмет науки не в дефиниции заключается.

Для понимания сущности предмета науки гораздо важнее то, чтобы проследить и выяснить к чему, к какому конкретному предмету наука сама себя исторически определила, причем в соответствии с объективной логикой своего имманентного саморазвития. Именно историческое самоопределение предмета любой науки – это и есть сама развернутая во времени наука, включающая в свое содержание историю своего становления и развития. Показывающая в каждой конкретной точке развития и изменения свою специфику. Differentia specifica науки, это то, что отличает ее предмет от предметов исследования других наук и то, чем больше никакая другая область знания не занимается. Чтобы пояснить свою мысль приведем высказывание Питирима Сорокина, относительно важности четкого определения предмета такой социальной науки как социология.

В своём фундаментальном труде «Система социологии» Питирим Сорокин писал: «Первой задачей всякого теоретика социологии является задача определения предмета и границ этой дисциплины. Без решения её теоретик социологии рискует заблудиться в сложном мире общественных явлений и вполне заслуженно получит упрёк в неясности и неопределённости своего построения.

Положение социологии как самостоятельной дисциплины будет очерчено, если, во-первых, выделена будет область явлений, изучаемых ею;

во-вторых, если будет показано, что эта область достаточно важна для изучения и никакой другой наукой не изучается;

и, в-третьих, если будет определено отношение социологии к другим наукам и, в частности, к так называемым социальным дисциплинам». (Питирим Сорокин. «Система социологии». - Изд-во: Сыктывкар – 1991г. - С. 3).

2. Философия не нуждается в том, чтобы ее предмет определяли извне, кому и как вздумается, вне учета имманентной логики ее самостоятельного исторического развития. Философия не нуждается также в том, чтобы предмет исследования ей навязывали исходя из внешних удобств, или коньюктурных соображений, с целью «идеологического» оправдания, возможно, не самых гуманных форм социальной практики.

Таким образом, определение предмета философии, если оно научно, должно опираться на принцип историзма и объективно последовательное его проведение в познании. В соответствии с требованиями последнего, подчеркиваем, нужно суметь проследить эволюцию того, как и к чему философия сама себя исторически определила. В чем заключается ее всеобщий и необходимый предмет и в чем состоит специфика его исторической определенности.

Вне этой развернутой исторической «дефиниции» предмета исследования и определения специфики философского знания, все разговоры о предмете философии превращаются в словесную эквилибристику вроде того, чем философия должна заниматься, а чем не должна. Где проходят границы ее предмета и компетенции, а может этого предмета и границ вообще нет. В учебнике «Ведение в социологию» (Запорожье 2009 г.) уже показали «образец» такой нехитрой эрудиции, на примере критики творчества профессора В. Воловика.

3. В своем глобальном выражении наука как таковая фиксирует отношение: человек – реальный мир. Что же касается философии как науки, ее истории и специфической определенности, то она изучает сердцевину этого познавательного отношения, то есть отношение мышления к бытию, отношение духовного и материального. А это специфическое отношение фиксируется только в мышлении.

Какая еще наука кроме философии, изучает такой предмет как само гносеологическое отношение мышления к бытию? Какая еще наука изучает теоретическое мышление, его законы и его категориальные структуры - всеобщие мыслительные формы? Больше нет никакой другой науки, которая бы изучала человеческое мышление и его законы именно в данном аспекте. Формальная логика тоже изучает мышление и его логические формы. Но она изучает эти логические формы в своем аспекте, то есть изучает законы мышления выраженные в языке. А мышление и язык, как известно, далеко не одно и то же. Еще Людвиг Фейербах заметил, что «если бы мышление и язык прямо и непосредственно совпадали, то самые выдающиеся болтуны, были бы одновременно и величайшими мыслителями». Да и не зря существует народная поговорка: «Язык мне дан, чтобы скрывать свои мысли».

Каждая из ныне существующих конкретных наук, включая естественные и гуманитарные науки, давно (или может совсем недавно) исторически уже определили свой конкретный предмет. Свой предмет четко определили: математика, физика, химия, биология, экономика, социология, психология, история, политология, этика и эстетика. А ведь когда-то эти науки входили в лоно единой философии как «науки наук»

Исторически определила свой выбор и философия. Она сама определила свой предмет – это теоретическое мышление, представленное в его логических категориальных формах. И вся история философии показывает нам, что именно этот предмет является стержнем, остовом любой философской концепции мыслителей прошлого. О чем бы в истории науки философы не философствовали, о космическом добре и зле, о природе и субстанции, о человеке и познании, о категориях и самосознании, о трансцендентальной апперцепции или трансцендентальном идеализме – все они философствовали о мышлении, его законах, логических категориях, о том, как возможно человеческое мышление?

Такое предметное самоопределение философии как науки о мышлении, позволяет более глубже понять специфику материализма и идеализма в философии как концепций, имеющих один и тот же предмет исследования. А потому и представляющих историю единой науки – философии. История материализма и идеализма – это история развития единой науки – философии, через разрешение имманентно присущих ей противоречий.

Исходя из такого понимания, становится понятным и то, что история философии как философия в ее исторической форме, представляет собой не набор мнений и различных точек зрения на многочисленные проблемы философии, а представляет собой единую логику формирования и развертывания теоретического мышления человечества.

4. Рассмотрение истории философии показывает, что философия как наука всегда имела претензии на гораздо более широкий круг проблем, которые она зачастую включала в свой предмет. Это обстоятельство позволяет нам и сегодня четко различать основной предмет философии и ту проблематику, которая в силу определенных социально-исторических коллизий времени, тоже попадала в поле исследовательской деятельности философов. Столетиями философия претендовала на познание «мира в целом». И это исторически было оправдано вплоть до 19 века. Но после того, как общее философское познание распочковалось, после того как появилась целая система конкретных наук, философия больше не стала претендовать на знание «о мире в целом». «Мир в целом» конкретизировался для философии в ее специфический предмет – мышление.

Там, где нет исследования проблем в аспекте субъект-объектных отношений, то есть не исследуется природа мышления, где научное познание не имеет дело с анализом теоретического мышления, там нет и философского познания!

Там может быть любое другое познание, даже такое, для которого сегодня еще не выработаны адекватные определения, или это может быть просто «система слов», а не наука и, тем более, не философия.

5. Понимание философии как науки о мышлении дает четкое и однозначное представление о специфике этой науки. Все же другие определения сводят философию к «агрегату сведений» из различных областей знания, ничего общего с наукой как таковой не имеющих.

Только после того, как осознан предмет философии в его конкретном, развернутом выражении, в сферу философской компетенции, в данном аспекте, может входить и общество, и человек, и естествознание, и многое другое. Точно так же, как в случае и с любой другой наукой.

Так, например, математика, определив четко и однозначно свой предмет исследования – КОЛИЧЕСТВО (количественные отношения действительности), может изучать моря, океаны, космос и общество, но только в количественном аспекте, через призму своего предмета.. Однако из этого вовсе не следует, что математика – это наука о морях, океанах, вселенной и обществе…

Философия, определив свой предмет исследования - теоретическое мышление, может распространять свой познавательный интерес, как и любая другая наука, на другие объекты. Главное, чтобы это занятие было оправдано с точки зрения науки и научности рассмотрения. Ведь можно философствовать и о «философии истории», и о «философии геодезии», и о «железобетонных конструкциях». Но какой научный и практический смысл будет иметь такого рода «философствование»?

Одно лишь можно с уверенностью сказать, что философия как наука, к такого рода «философствованию» никакого отношения не имеет. А объективным индикатором такой оценки как раз и служит ее основной предмет – мышление.

6. Все «расширительные» определения предмета философии (в первой части этой статьи мы привели пример и провели критический анализ подобной точки зрения), продиктованы поверхностным, эмпирическим пониманием предмета этой наки. А точка зрения эмпиризма и догматизма, всегда опирается на самые туманные представления о специфике научного познания вообще.

«Для эмпириков, - справедливо писал Л.С. Выготский, - необходим язык житейский, неопределенный, путанный, многосмысленный, смутный, такой. – чтобы сказанное на нем можно было бы согласовать с чем угодно – сегодня с отцами церкви, завтра с Марксом; им нужно слово, которое не дает ни ясной философской квалификации природы явлений, ни просто ясного его описания, потому что эмпирики неясно видят свой предмет» (См.: Л.С. Выготский. –Соч. В 6-ти томах. – Т. 1. – С. 361. – М., 1982). Удивительно, но все это как будто точно сказано, про профессора В. Воловика.

7. Философия призвана по самой своей сути формировать теоретическую культуру мышления. Формирование последней возможно только лишь при глубоком и вдумчивом изучении всей предшествующей истории философии. Все дело в том, что история философии – это и есть философия в ее исторической форме. И как мы уже отмечали, изучение истории философии – есть изучение самой философии.

Как бы различны ни были концепции философии и их исторические формы, все они стихийно или сознательно выражали основной предмет философии – мышление и его отношение к бытию, отношение человека к миру. И там, где прекращается изучение этого предмета, заканчивается философия, и в свои права вступает конкретная наука.

Что касается самой проблемы взаимосвязи истории философии с собственно философией, то здесь необходимо определенно сказать, что нет двух предметов – предмета философии и предмета истории философии. Существует один предмет, а именно: история развития человеческого мышления и его самосознание в конкретных философских концепциях.

Философия живет только в своей собственной истории, это по существу единственный способ ее существования, поскольку все последующее здесь существует только через свое предшествующее. История философии – это действительная историческая формы бытия самой философии. Она дает знание обо всех ее проблемах в историческом аспекте, то есть в процессе их формирования и развития в истории человеческого мышления, в истории человеческой культуры в целом. И современные науки находят ответы на вопросы гносеологического и методологического характера именно там, в истории философии, как в настоящей школе теоретического мышления.

Таким образом, иной способ вхождения в мир научной и философской мысли практически невозможен. Только с помощью истории философии можно понять, как вырабатывались логические формы и категории теоретического мышления. Как вырабатывались методы освоения мыслью действительности.

С Н. Мареев, в своей замечательной книге об одном из самых ярких философов нашего времени Эвальде Васильевиче Ильенкове, пишет: «Предметом философии Ильенков считал мышление. Мышление во всем его объеме, во всей его глубине. Много это или мало? Это кому как. Как понимать мышление. Для Ильенкова это было очень много. Для Нарского и Поруса очень мало. Для Гегеля, который понимал мышление не как отдельную человеческую способность наряду со способностями воображения, памяти, восприятия, переживания и т.д., а как то, что собою пронизывает все способности и все специфически человеческие сущностные силы, что проявляет себя не только и не столько в слове, в говорении, но и во всяком человеческом деле, - это много». (См.: Мареев С.Н. Встреча с философом Э. Ильенковым. – М., 1997. – С. 54.). И как справедливо заметил М.А. Лифшиц: «Всякая деятельность разменивается в конце концов на мышление».

Вот как нужно философски понимать природу мышления и его категориальные структуры познания и практики!

8. Философия – это область очень конкретного знания. Это наше глубокое убеждение, которое мы получили из осмысления классической традиции мировой философии, вопреки распространенным представлениям, будто философия это сфера всеобщих абстракций, пустых и вечных споров о «мире в целом», позволяющих вооружить человека мировоззрением вообще. Однако сегодня снова намечается активная фаза растаскивания философии по «ведомствам», образуя тем самым «иерархию философий». Что мы имеем ввиду?

Мы уже говорили выше, что всовременной философии уже выделяют как самостоятельные дисциплины «социальную философию», «философию истории», «философию техники», «философию права», «философию науки» и, очевидно, скоро появится очередная, новая, например «философия ботаников», или «философия обезьяноводства». А почему нет. Но главное в этом нескончаемом процессе «философского новаторства» состоит в том, что никто не поясняет, что собственно понимается под самой философией.

С этим «набором философий» наша точка зрения поможет разобраться и обязательно уяснить для себя, уважаемый читатель, что реально стоит за дроблением единой философской науки – прогрессивная точка зрения, или что-то другое, например, судорожное новаторство в форме элементарного невежества в области истории философии.

Мы убеждены в том, что философская наука не может и не должна развиваться в направлении обратном своему прогрессу. Прогресс науки, это не просто пожелания ученых, кому и как вздумается ее развивать, а имманентно присущая самой науке тенденция дальнейшего познания своего конкретного предмета, а не предметов других наук.

Не может и философия как наука, преодолев абстрактные, умозрительные, примитивные, эмпирические учения «натурфилософии» и «онтологии», снова вернуться к ним, правда уже в форме новоявленной «философии истории», «философии техники», или «философии агропромышленного комплекса». Последние есть, ни что иное, как та же «онтология» образца 17-18 века.

Еще во времена Фрэнсиса Бэкона, родоначальника философии Нового времени, в Англии издавался журнал, который назывался «Философский альманах». Так вот в этом журнале публиковались статьи, посвященные далеко не философским проблемам. Там можно было прочитать о том, какими удобрениями нужно обрабатывать почву, чтобы вырастить добротные огурцы и помидоры. И эта информация называлась «философским знанием» об огородничестве. Это было естественно, потому, что философия была знанием о «мире в целом», а огородничество, как часть «мира» - попадало в предмет исследования философии.

В философской науке нет такой закономерности, чтобы она снова вернулась к временам Фрэнсиса Бэкона. Это просто абсурд как в камере «абскуре». Для современной философии сегодня «философия истории», или «философия техники» – это все равно, что «алхимия» для современной химии.

Связь философии с конкретной наукой не в этом заключается, А тем более, не в искусственной подмене теории конкретной науки на ее априорное, умозрительное словоблудие.

Человек, для которого философия не наука, а ремесло, быстрее апеллирует к точке зрения «большинства», нежели к собственному разуму. Однако это не означает, что точка зрения «большинства» и есть истина. Известно, что все могут заблуждаться точно так же, как и один человек.

Карл Маркс, например, один впервые пришел к выводу о том, что «общественное бытие определяет общественное сознание», хотя «большинство» - (к слову, - все человечество!), на протяжении многовековой истории считало как раз наоборот. Н. Коперник тоже один, например, впервые доказал (вопреки «большинству»), что «не солнце всходит и заход», а все как раз наоборот. Б. Спиноза, И. Кант, Г. Гегель, А. Эйнштейн, Андрей Сахаров и многие другие «коперниканцы» - яркое подтверждение этого закона преодоления «заблуждений», так называемого ученого «большинства». В философской науке, к счастью, истины на «референдумах» не открываются.

Современная философия не может быть больше «мировоззрением вообще» уже в силу того, что знание «о мире в целом» сегодня не может дать одна какая-нибудь одна конкретная наука. Мировоззрение может быть обеспечено только благодаря органическому единству всех существующих наук об окружающем нас мире, то есть такое воззрение на «мир в целом» могут дать: физика, математика, химия, астрономия, биология, психология, эстетика, социология и другие науки. Философия же в данном случае всегда была и остается теоретическим ядром, то есть логикой и методом научно-теоретического мышления. А это далеко не тождественно существующему, широко распространенному в учебной литературе понятию «мировоззрения вообще».

Итак, отбор материала для настоящей учебной программы осуществлялся нами в той мере, в какой он вытекает из существа понимания предмета философии как науки о мышлении и его законах. В противном случае, в поле зрения философии попадает безбрежная широта «околофилософских» проблем. И здесь уместно напомнить слова великого Гегеля: «как бывает пустая широта, так бывает и пустая глубина».

В этой связи, основная цель учебного курса – помочь читателю получить максимально адекватное представление о философии как вполне конкретной науке, способной быть методом научно-теоретического познания и практической деятельности, активно помогать в осмыслении экспериментально фактических данных, в решении самых различных проблем, возникающих в процессе духовно-практического освоения социокультурного бытия человека.

Для желающих приступить к изучению серьёзной философии хочется напомнить слова великого философа: «Относительно всех наук, изящных и прикладных искусств, ремесел распространено убеждение, - писал Гегель,- что для овладения ими необходимо затратить большие усилия на их изучение и на упражнение в них. Относительно же философии, напротив, в настоящее время, видимо, господствует предрассудок, что, - хотя из того, что у каждого есть глаза и руки, не следует, что он сумеет сшить сапоги, если ему дадут кожу и инструменты, - тем не менее каждый непосредственно умеет философствовать и рассуждать о философии, потому, что обладает для этого меркой в виде своего природного разума, как будто он не обладает точно так же меркой для сапога в виде своей ноги…

Будто и впрямь овладение философией предполагает недостаток знаний и изучения и будто она кончается там, где последние начинаются. С этой стороны особенно необходимо, чтобы философствование снова стало серьезным занятием» (подчеркнуто – мной В.К.)

В заключение, мы еще раз хотим сказать, что проблема понимания предмета философии – это не «один из вопросов», а главнейший и принципиальный вопрос, не уяснив который, все остальное в философии просто теряет значение, вернее, становится бессмысленным. Поэтому, если кто-то хочет просто отмахнутья от этой проблемы и идти дальше, то это означает пуститься в плавание наобум. Настоящая программа ориентирована на серьезного вдумчивого читателя, желающего одного – научиться мыслить, и многое понять. В этом заключается основная дидактическая задача философского образования.

К сожалению, на этом нам предстоит завершить формулировку «пролегоменов» и основных теоретических характеристик сущности предмета философии и круга ее основных проблем. Формат учебного пособия не позволяет более полно развернуть наше концептуальное понимание этого сложного вопроса. Однако и того что сказано, вполне достаточно, для понимания нашей точки зрения. Остальное пусть внимательно осмысливает вдумчивый читатель.