Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

пролетариата, которая, по его оценке, является "более демократи­ческой, но все еще государственной машиной в виде вооруженных рабочих масс"¹.

Ленин при этом обращает внимание на государственнический и правовой аспекты такого явления и понятия, как демократия. "Демократия, — замечает он, — есть форма государства, одна из его разновидностей. И, следовательно, она представляет из себя, как и всякое государство, организованное, систематическое приме­нение насилия к людям. Это с одной стороны. Но, с другой стороны, она означает формальное признание равенства между граждана­ми, равного права всех на определение устройства государства и управление им"².

Что же касается диктатуры пролетариата, "государства воо­руженных рабочих", то это, по оценке Ленина, "переходное госу­дарство"; это уже не "государство в собственном смысле слова", как при капитализме, но и при социализме "особый аппарат, особая машина для подавления, "государство" еще необходимо"³. Только при полном коммунизме исчезнет надобность в государстве, в осо­бой машине для подавления.

В том же русле развития демократии в процессе перехода от капитализма к коммунизму Ленин характеризует судьбы буржуаз­ного права при коммунизме. "Демократия, — пишет он, — означает равенство. Понятно, какое великое значение имеет борьба пролета­риата за равенство и лозунг равенства, если правильно понимать его в смысле уничтожения классов. Но демократия означает только формальное равенство. И тотчас вслед за осуществлением равенст­ва всех членов общества по отношению к владению средствами производства, т. е. равенства труда, равенства заработной платы, перед человечеством неминуемо встанет вопрос о том, чтобы идти дальше, от формального равенства к фактическому, т. е. к осущест­влению правила: "каждый по способностям, каждому по потребно­стям"⁴. Преодоление "узкого горизонта буржуазного права", как и отмирание государства, связано здесь, следовательно, с переходом от формального равенства к фактическому равенству, что, в свою очередь, соответствует переходу общества от социалистического принципа распределения по труду к коммунистическому принципу распределения по потребностям.

Формальное (правовое) равенство при социализме (т. е. бур­жуазное право в первой фазе коммунизма) предстает, по Марксу и Ленину, как распределение продуктов потребления по труду (по равной трудовой мере) — с сохранением потребительских разли-

¹ Там же. С. 100.

² Там же.

³ Там же. С. 90, 97.

⁴ Там же. С. 99.

7t»; •

Глава 1. Собственность и право 129 чий. Преодоление подобных различий при полном коммунизме, т е. достижение принципа "по потребностям", выступает как фактическое (потребительское) равенство. Под фактическим равен­ством здесь подразумевается в общем виде преодоление принципа формального (правового) равенства (преодоление "узкого горизонта" буржуазного "равного права") в сфере потребления, а более конкрет-_но _ не нормированное равной трудовой мерой (освобожденное от принципа трудового равенства) потребление "по потребностям".

Постановка вопроса о праве при социализме, таким образом, у Ленина, как и у Маркса, представлена в виде сохранения буржуаз­ного права в первой фазе коммунизма. Далее, в обоих случаях про­блема права при социализме ставится лишь применительно к рас­пределению предметов потребления, не выходит за границы сферы потребления, не распространяется на отношения людей к средст­вам производства. При этом в трактовках Марксом и Лениным дан­ной проблемы подразумевается, что в отношениях к средствам про­изводства "узкий горизонт" права (буржуазного "равного права") преодолевается — вместе с уничтожением буржуазной частной соб­ственности на средства производства — уже в первой фазе комму­низма, при социализме.

Сохраняющееся при социализме право, следовательно, отли­чается не только "узким горизонтом буржуазного права", но и тес­ными границами сферы потребления. Вне этой сферы (и, прежде всего, в отношениях к средствам производства), согласно изложен­ным положениям Маркса и Ленина, права при социализме нет. Оно (в непотребительских сферах) уже преодолено в процессе револю­ционного перехода от капитализма к социализму. Право, относя­щееся к непотребительской сфере, преодолевается, по смыслу дан­ной концепции, пролетарско-революционным путем (аналогично слому буржуазной государственной машины), а сохраняющееся при социализме право (в границах сферы потребления) постепенно и мирно "отмирает" (аналогично диктатуре пролетариата как форме выражения пролетарского государства) по мере движения к выс­шей фазе коммунизма и перехода к коммунистическому принципу распределения предметов потребления "по потребностям".

Таково, следовательно, марксистское прогностическое видение смысла, места и роли^права в будущем обществе.

Но возможно ли вообще такое право? Является ли, собственно говоря, это признаваемое для социализма буржуазное "равное право" вообще правом, правом в собственном смысле этого понятия и явления? Или это буржуазное "равное право" при социализме на самом деле не есть право в собственном смысле, а нечто другое, лишь по аналогии, метафорично, по сложившейся традиции сло­воупотребления и исторической преемственности именуемое пра­вом, — подобно тому как и пролетарское государство при социализ­ме, т. е. диктатура пролетариата, — это не государство в собствен-

130 Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

ном смысле слова, не собственно государственно-правовая форма организации публичной политической власти, а какая-то другая форма, другой вид власти?

Но прежде чем перейти к этим центральным для всей нашей темы вопросам, необходимо предварительно уяснить, что же собой представляет, согласно марксизму, тот социализм, в условиях ко­торого отчасти (т. е. только в сфере потребления) должно сохра­ниться буржуазное право, буржуазное "равное право"? И в каком соотношении находится этот прогностический социализм с реаль­но-историческим?

Без предварительного рассмотрения этих аспектов темы нель­зя понять и характер соотношения прогнозов и реалий примени­тельно к вопросу о судьбах права при социализме. Ведь каков со­циализм, таковы и возможности (или невозможности) для права, таковы его судьбы на этом отрезке истории.