Раздел V. История философии права и современность

Глава 1. Античная философия права

419

ний¹. При этом он говорит о писаном и неписаном законе. Под непи­саным законом, тоже относящимся к волеустановленному (пози­тивному) праву, имеются в виду правовые обычаи (обычное право).

Существенным составным моментом политического качества закона является его соответствие политической справедливости и праву. "Всякий закон, — пишет он (Политика, 1,2,18,1255 а 19), — в основе предполагает своего рода право". Следовательно, это право должно найти свое выражение, воплощение и соблюдение в законе. Отступление закона от права означало бы, согласно концепции Ари­стотеля, отход от политических форм к деспотическому насилию, вырождение закона в средство деспотизма. "Не может быть делом закона, — подчеркивает он (Политика, VII, 2,4,1324в 11), — властво­вание не только по праву, но и вопреки праву; стремление же к насильственному подчинению, конечно, противоречит идее права".

Подобно тому как право в трактовке Аристотеля носит поли­тический характер, так же и различные формы политического (госу­дарственного) устройства — в силу именно своей политичности — соответствуют принципу справедливости и идее права, т. е. иначе говоря, носят правовой характер. "Итак, ясно, — пишет Аристо­тель (Политика, III, 4, 7, 1279 а 26), — что только те формы госу­дарственного строя, которые имеют в виду общую пользу, являют­ся, согласно принципу абсолютной справедливости, правильными; те же формы, при которых имеется в виду только личное благо правителей, все ошибочны и представляют отклонения от правиль­ных; они основаны на деспотическом принципе, а государство есть общение свободных людей".

Политическое устройство (государство) и право необходимо предполагают свободу членов данного политико-правового обще­ния. Тем самым политика (государство) и право являются, по Ари­стотелю, формами свободы, формами общения свободных людей, но никак не зависимых индивидов, находящихся в деспотическом подчинении или в рабском состоянии.

Принципиальная общность политических и правовых форм и явлений, противопоставляемых деспотизму, в трактовке Аристоте­ля означала в определенной мере то же, что в последующей исто­рии стали обозначать как "правовое государство"².

¹ В. Зигфрид, характеризуя аристотелевскую трактовку закона, пишет: "По спосо­бу своего действия закон, - как обычный закон, так и конституция, - выступает как распорядок; по своему возникновению он рассматривается как соглашение, прямо-таки как договор". — Siegfried W. Op.cit. S. 51.

² В этой связи В. Зигфрид отмечает: "В наше время мы говорим об идеале правово­го государства. До некоторой степени соответствующее этому выражение у Ари­стотеля звучит: эвномия (благозаконие)". Об аристотелевской трактовке деспотиз­ма он пишет: "Деспотический (тиранический) означает неограниченный, неограж­денный естественным или позитивным порядком; видимо, мы можем использовать здесь современное слово: тоталитарный". - Siegfried W. Op. cit. S. 47, 68.

Для Аристотеля, как и для Платона, полис (государство) пред­ставляет собой некое целое и единство составляющих его элемен­тов, но он критикует платоновскую попытку сделать государство "чрезмерно единым". Государство состоит из множества элементов, и чрезмерное стремление к их единству, например, предлагаемая Платоном общность имущества, жен и детей, приводит к уничтоже­нию государства. С этих позиций Аристотель обстоятельно критику­ет оба проекта платоновского государства и выступает убежденным защитником прав индивида, частной собственности и семьи.

Частная собственность, в конечном счете, коренится в приро­де человека, в его естественной любви к себе. Уже в "Этике" (IX, 8) себялюбие трактуется как весьма ценная добродетель: "каждый человек сам себе более всего друг и должен любить более всего самого себя". Такой эгоизм, по Аристотелю, разумен и прекрасен в отличие от несправедливого эгоизма в распространенном, постыд­ном, значении слова. Законодатель поэтому должен признать част­ную собственность как разумное и добродетельное начало.

Но Аристотель также и против корыстолюбия, чрезмерного обогащения и т. п. Его позиция состоит в том, что собственность должна быть частною, а пользование ее плодами — общим.

Платоновская же общность собственности, жен и детей ведет, по оценке Аристотеля, к обезличке, бесхозяйственности и лени, со­провождаясь всякого рода путаницей, сварами и раздорами, тогда как дружелюбные отношения — величайшее благо для государст­ва. Смешение "своего" и "чужого", переход от "это — мое" к "это — наше" чреваты многочисленными неурядицами в частной и поли­тической жизни.

Законодательство — часть политики, и искусство законода­теля состоит в умелом и адекватном отражении в законах своеоб­разия данного государственного строя и стабилизации таким путем существующей системы отношений. Политический порядок, прису­щий определенной форме государственного устройства, играет в трактовке Аристотеля роль конституирующего принципа для теку­щего законодательства: "ибо порядок и есть своего рода закон" (По­литика, III, 11, 3, 1287 а 6).

Политическое правление — это, по Аристотелю, правление закона, а не людей. "Итак, — пишет он (Политика, III, 11, 4, 1287 в 5), — кто требует, чтобы закон властвовал, требует, кажется, того, чтобы властвовало только божество и разум, а кто требует, чтобы властвовал человек, привносит в это свое требование своего рода животный элемент, ибо страстность есть нечто животное, да и гнев совращает с истинного пути правителей, хотя бы они были и наи­лучшими людьми; напротив, закон — уравновешенный разум". Гос­подство человека (вместо разума и закона), по мысли Аристотеля, чревато злоупотреблениями властью и возможной тиранией (Эти­ка, V, 10).

420