Глава 1. "Новое право": основные направления интерпретаций

245

разрядам, внутриразрядная уравниловка и межразрядная иерар­хия привилегий и т. д.).

При принудительном осуществлении принципа "не трудящийся да не ест" политическое насилие сочетается с гнетом природы (го­лод, холод и т. д.). По своему прямому смыслу принцип этот нега­тивный, отрицающий у "нетрудящегося" право на еду. Но в данном принципе нет (и из него никак не вытекает) и признания права на еду у "трудящегося". Политическая власть, распоряжающаяся все­ми социализированными средствами производства и продуктами труда и насильственно обязывающая всех к трудовой повинности, вовсе не находится в правовых отношениях с этими подневольны­ми "трудящимися", так что у последних не только нет права на труд, его оплату и т. д., но даже и их принудительная обязанность трудиться — это не юридическая обязанность, каковая возможна лишь в правовой форме отношений, а внеправовая и антиправовая, фактическая принужденность.

В такой социализированной ситуации речь по существу идет не об оплате труда, тем более не о равной (эквивалентной трудово­му вкладу) оплате (эквивалентно может оплачиваться лишь труд формально свободного индивида — собственника, как минимум, своей рабочей силы), а о поддержании социализированных произ­водительных сил работников в минимально пригодном для труда состоянии. Поэтому данный негативный принцип "не трудящийся да не ест" в его отношении к "трудящемуся" (т. е. в его позитивно преобразованном виде) фактически означает: "Трудящийся да ест то, что ему дадут". Дадут те, кто распоряжается им и его трудом. И "трудящийся" здесь ест не "по труду", а для труда, чтобы и даль­ше трудиться, оставаться производительной силой. Очевидно, что в такой неправовой ситуации нет места и для действия принципа "от каждого по способности, каждому по труду".

В целом ясно, что "социалистическое право рабочего клас­са", которое, по верной оценке Рейснера, при военном комму­низме "делает попытку своего наиболее яркого воплощения"¹, — это во всяком случае не право, а нечто совсем другое (приказ­ные нормы диктатуры пролетариата и правящей коммунистиче­ской партии, требования партийно-политической целесообраз­ности, порядок принудительного труда и пайково-потребитель-ской уравниловки и т. д.).

При нэпе, с сожалением констатирует Рейснер, пришлось "уси­лить примесь буржуазного права и буржуазной государственности, которые и без того естественно входили в состав социалистического

Там же. С. 246. Рейснер здесь, видимо, первым использует понятие "социалисти­ческое право". Правда, "социалистическим правом" он при этом именует классовое субъективное пролетарское право, а не "общее" советское право, которое обознача­ется им как "социалистический правопорядок" (см. там же. С. 246, 247).

246 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

правопорядка"¹. "Общее" советское право в этих условиях предста­ет как компромисс трех классовых систем права (пролетарского, крестьянского и буржуазного права). Это "общее" (советское) право периода нэпа он также характеризует как "социалистический правопорядок", который включает в себя классовое право трех классов².

Но в действительности настоящий правовой компонент в этом "общем" (компромиссном) советском праве и "социалистическом правопорядке" представлен только ограниченно допущенным бур­жуазным правом, поскольку как субъективное пролетарское клас­совое право (принудительный для всех труд), так и субъективное крестьянское классовое право (с "принципами первоначального зе­мельного коммунизма", т. н. уравнительным трудовым землеполь­зованием на "государственной" земле, с "ошюдотворенностью", по выражению Рейснера, правовых воззрений крестьянства "комму­нистическими принципами пролетариата"³ и т. д.) ничего собствен­но правового в себе не содержат и являются "правом" лишь в рейс-неровском, классово-идеологическом, а не в подлинном смысле это-', го слова, понятия и явления.

Возражая против преувеличения удельного веса и значения "формы буржуазного индивидуалистического права" в общем кон­тексте советского права при нэпе, Рейснер по существу верно отме­чает, что в основных сферах общественных отношений в городе и деревне "мы встречаемся в первую голову не с защитою каких-либо частных прав, а с осуществлением социалистических начал нашего правопорядка"⁴. Само правовое положение частного собст­венника и товаровладельца при нэпе, поясняет он, определяется государством рабочих и крестьян прежде всего в их же интересах. Что же касается т. н. равноправия в отношениях между частником и государством, то, по верному замечанию Рейснера, "это равенст­во не должно никого обманывать. Оно наблюдается лишь в крайне узкой сфере, ограниченной обменом и мелкой промышленностью. На самом деле за этим равенством стоит неравенство, ибо все капи­талы, все средства производства находятся в руках трудящихся"⁶. Это подтверждается и фактом чрезвычайно ограниченной сферы юрисдикции гражданского суда, мимо которого и при нэпе прохо­дит большинство споров.

Да и само наличие советского гражданского кодекса как выра­жения, по Рейснеру, буржуазного права не соответствует той не­значительной роли, которую это буржуазное право играет в систе­ме советского правопорядка. Характеризуя этот кодекс как "нечто

¹ Там же. С. 221.

² Там же. С. 246.

³ Там же. С. 247.

⁴ Там же. С. 244.

⁵ Там же. С. 242.