Георг Тракль Осенью

Подсолнухи лучатся у забора,

Сидят больные, греясь на припеке.

За песнею идет работа споро,

И раздается благовест далекий.

О южных странах распевают птицы,

И раздается благовест далекий.

Рыдает скрипка во дворе больницы,

В дубовых бочках выбродили соки.

Настал для человека час восторга,

В дубовых бочках выбродили соки.

Открыты нараспашку двери морга

И весело блестят на солнцепеке.

Пер. И. Калугина

Цит. по кн.: Золотое сечение: Австрийская поэзия XIX–XX вв.: Сб. / Сост. В.В. Вебер, Д.С. Давлианидзе. М., 1988.

Род людской

Пред бездной огненной построен род людской,

Дробь барабана, рати в гари жирной,

Сквозь червлень мглы удар подков глухой;

Ум плачет, обрученный с тьмой всемирной, -

Тень Евы здесь, червонцы, гон лихой.

Лучом пробита облачная скань.

Вино и хлеб - путь жертвы молчаливой,

Се кротко отдают Двенадцать дань

И вопиют, уснувши под оливой;

Святой Фома влагает в раны длань.

Пер. А. Солянова

Цит. по кн.: Золотое сечение: Австрийская поэзия XIX–XX вв.: Сб. / Сост. В.В. Вебер, Д.С. Давлианидзе. М., 1988.

Распад

По вечерам, под благовеста звоны,

Смотрю на птиц таинственные стаи.

Они, в прозрачных далях исчезая,

Как богомольцы, тянутся колонной.

В мечтах о них брожу тенистым садом,

О светлой участи их вижу сны я.

Остановились стрелки часовые,

Я с птицами за облаками рядом.

Но ветром пробирает дрожь распада,

Дрозд жалобно поет на голой ветке,

Рыж виноград над ржавою оградой,

И сумерками скрыт колодец ветхий.

В нем детских мертвых теней мириады.

И зябнущие астры льнут к беседке…

Пер. К. Богатырева

Цит. по кн.: Золотое сечение: Австрийская поэзия XIX–XX вв.: Сб. / Сост. В.В. Вебер, Д.С. Давлианидзе. М., 1988.

Петер Альтенберг Пастель

Был маленький, крошечный садик. Вокруг густо разросся крыжовник, покрытый красными блестящими гроздьями. Везде – темная зелень и красные грозди. Вдоль узеньких, усыпанных песком дорожек тянется бледная зелень гвоздики с большими ярко-красными цветами.

Они льют и льют волны аромата... Был вечер.

На скамейке сидела девушка в красном шелковом платье.

Она мечтала: – Я люблю его...

Рядом был другой маленький садик.

Он весь густо порос крыжовником, покрытым тяжелыми блестящими гроздьями изжелта-белых ягод. – Темная зелень и светлые грозди. Вдоль дорожек густо разрослись ряды крупных белых гвоздик. Аромат лился и лился...

На скамейке сидела девушка в легком белом платье.

Она грезила: – Люблю ли я его?

Взошла луна.

Она залила своим серебристо-зеленым светом красный сад и белый сад.

В окнах маленькой дачи в красном садике мелькнул желтоватый свет огня.

Девушка в красном платье стало холодно.

Она встала и пошла в дом.

Окна маленькой дачи в белом садике оставались темными.

Девушке в белом платье стало холодно, но она осталась в саду и продолжала мечтать.

Наступила ночь.

Оба садика были залиты лунным светом.

Красные и белые гвоздики и темные кусты крыжовника были влажны от росы и блестели.

На даче в красном садике спала девушка.

Лунный луч скользнул по ее теплому телу и по красному шелку, лежащему на стуле.

Она грезила: – Люблю ли я его?..

На даче в белом садике спала девушка.

Лунный луч покоился на ее белой груди и на белых кружевах, брошенных на стуле.

Она грезила: – Я люблю его...

Утро озарило серовато-розовым светом оба садика.

Все блестело, влажное от росы.

Девушки закрылись одеялом и спали крепко, без снов.

Пер. А. и Е. Герцык

Цит. по кн.: От города W. до города D. // Петер Альтенберг. Венские этюды; Джеймс Джойс. Дублинцы / Сост., вст. ст., послесл. А.И. Козубова. М., 1999.

(Литературная галерея).