Глава IX

подвижность основных корковых

ПРОЦЕССОВ

...Так как окружающая организм среда посто­янно, а часто — сильно и неожиданно колеблется, то оба процесса должны, так сказать, поспевать за этими колебаниями, т. е. должны обладать вы­сокой подвижностью, способностью быстро, по требованию внешних условий, уступать место, да­вать преимущество одному раздражению перед другим, раздражению перед торможением и об­ратно.

И. П. Павлов

Как известно, отмечая различные случаи патологии высшей нервной деятельности, И. П. Павлов подчеркивал, что «...можно сделать больным и раздражительный и тормозной процессы тем, что мы стремительно, без промежутка, меняем тормозное состояние клетки на раздражитель­ное или наоборот. Это обыкновенно у нас называется сшибкой раздра­жительного и тормозного процессов». Дальше он пишет, что «...при сшибах могут уцелеть, остаться здоровыми только клетки с сильными основными нервными процессами и специально с большей подвижностью этих процессов»¹. Возможность переделки условных раздражителей на противоположное значение определяется именно подвижностью нервных процессов. Нужно сказать, что балансирование раздражитель­ного и тормозного процессов, приуроченных к различным агентам, яв­ляется трудной задачей для нервной системы и стоит большого напря­жения. Некоторые участки коры мозга при этом легко могут оказаться «под взаимным натиском» противоположных процессов возбуждения и торможения, непосредственно вызываемых соответствующими раздраже­ниями. Эту мысль И. П. Павлов иллюстрирует таким примером из жизни: «...Если я, например, чем-нибудь занят, меня направляет извест­ный раздражительный процесс, и если в это время мне скажут: „сделай то-то", то мне делается неприятно. Это ведь значит, что сильный раздра­жительный процесс, который меня занимал, мне надо затормозить и перейти потом к другому». Таким образом, «вы переживаете, — говорит он,—сильный раздражительный процесс, а обстоятельства повелительно требуют его затормозить. И это часто ведет к нарушению нормальной деятельности нервной системы»².

¹ И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Мадгиз, 1951, стр. 434.

² Т а м ж е, стр. 264—265.

Скорость смены основных процессов (раздражительного тормозным и наоборот) имеет свой физиологический предел. В условиях нормаль­ной корковой динамики «...как раздражительный, так и тормозной про­цессы... проделывают по массе больших полушарий известное движение, скорость, которого измеряется не только секундами, но и минутами»¹. Поэтому, если требования жизни превышают естественную для нервной системы скорость движения данных процессов, то это приводит к срыву нервной деятельности, в основе которого лежит именно «перенапряже­ние подвижности».

Как нам кажется, приводимые ниже наблюдения могут служить ил­люстрацией подобного рода нарушений высшей нервной деятельности и эффективности применяемой в этих случаях речевой психотерапии.

1. Больной Т., 40 лет, машинист паровоза, в апреле 1934 г. госпита­лизирован с жалобами на приступы плаксивости, тоски, головокружения,, болей в конечностях, физическую вялость, общую усталость. Объективно: повышенная потливость, тахикардия (пульс 98 ударов в минуту), дро­жание век, симптом Грефе, рефлексы сухожильные и кожные живые, пониженное питание. Органических нарушений не отмечается. Со сторо­ны психики — повышенная эмотивность, склонность к слезам при всяком¹ упоминании о пережитых им событиях.

Заболевание возникло в феврале 1934 г., когда, ведя поезд, он попал в крайне опасное положение, угрожавшее крушением двух пассажир­ских поездов. Почти неминуемая катастрофа была предотвращена толь­ко благодаря тому, что он вовремя стал давать тревожные свистки и ос­тановил свой паровоз. После этого случая у него возник сильный понос (20—30 раз в сутки), а через 2 недели появились приступы плача по не­скольку раз в день. До поступления в клинику, куда был направлен рай­онным психиатром, лечился амбулаторно, но без результата. До заболе­вания был здоров, наследственность не отягощена, в детстве развивался нормально, работать начал с 15 лет, был на фронте, где был ранен в-предплечье. По возвращении домой обучался слесарному делу. На транс­порте работает с 1924 г. (смазчиком, слесарем, кочегаром, помощником-машиниста, а в последние 1 '/г года машинистом).

По-видимому, заболевание было следствием не только крайнего-перенапряжения силы обоих корковых процессов, но и сверхтрудного для нервной системы требования быстрой смены одного процесса дру­гим. Все это требовало стремительной и напряженной мобилизации,, причем в 1—2 секунды, всех наличных ресурсов коры и подкорки.

Проведено 7 сеансов психотерапии во внушенном сне, причем вну­шалось спокойное отношение к пережитому (тем более, что оно не по­влекло никаких последствий), уверенность в выздоровлении и возможно­сти продолжать работу. После 4-го сеанса (через 5 дней после начала лечения) отношение больного к случившемуся изменилось: при упоми­нании о пережитом оставался спокойным. Результат курса психотерапии вполне положительный: Т. здоров и работает машинистом. Находился под наблюдением в течение года, рецидивов не было (наблюдение наше­го сотрудника А. Г. Константиновой) ².

2. Больной С, 26 лет, помощник машиниста паровоза, наследствен­ность не отягощена, конституция астеническая. Поступил в стационар психоневрологического диспансера с жалобами на приступы головной боли, неприятные ощущения в спине, приступы головокружения, сопро-

¹ И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Медгиз, 1951, стр. 263.

² Подробнее см. К. И. Платонов, 1941а.

вождающиеся «судорогами во всем теле» без потери сознания. Заболел месяц тому назад после огромного нервного напряжения, когда ему уда­лось предупредить столкновение поездов. Из рассказа больного и лечив­шего его врача мы узнали следующее.

В ночь на 13/IX 1930 г. во время движения поезда, когда С. работал на паровозе, машинист внезапно стал давать тревожные свистки и тор­мозить. С. увидел угрожающую опасность: навстречу мчался оторвав­шийся от товарного поезда состав вагонов. Поездной бригаде с участием С. удалось предотвратить почти неминуемое крушение, причем все это произошло при крайнем напряжении и огромном волнении. На другой день после случившегося, рассказывая о происшедшем, С. вдруг неожи­данно застонал, упал без сознания, в судорогах, выкрикивая: «Спасай!», «Закрой клапан!» В таком состоянии больной был доставлен в желез­нодорожную поликлинику. Судорожные приступы повторялись один за другим; их можно было купировать лишь сильными окриками больного. Однако, как только больной предоставлялся самому себе, глаза его вновь устанавливались в одну точку, на лице выражался ужас, после чего опять возникали стоны, судороги, полная потеря контакта с окру­жающим. В изредка наступавшие светлые промежутки больной говорил, что перед его глазами рисуются картины крушения. В таком состоянии он находился всю первую половину дня 14/IX.

В светлые промежутки больной упорно не хотел оставаться в по­ликлинике, отказывался от приема лекарств и стремился домой. Однако восстановления полной ориентировки не было, и во время некоторого улучшения он продолжал находиться в сумеречном состоянии. Наконец, с трудом преодолевая сопротивление больного, его удалось усыпить вну­шением. В состоянии гипнотического сна сделано внушение успокоитель­ного характера, после чего в самочувствии больного наступило улучше­ние и он был отправлен домой. Однако на следующее утро припадки снова возобновились с той же силой и продолжались в течение 4 суток, несмотря на приемы больших доз бромидов.

На 4-е сутки больной был снова доставлен в поликлинику в таком же тяжелом состоянии. На этот раз его удалось сразу глубоко усы­пить и внушить ему успокоение, забвение пережитого и длительный сон-отдых. После пробуждения больной был спокоен, вполне ориентировал­ся в окружающем. Выписан в хорошем состоянии. Через 2 дня явился на прием самостоятельно, число припадков уменьшилось (до 5 в день). Был проведен еще один сеанс внушения в глубоком внушенном сне, после чего количество припадков снизилось до одного в 3 дня. Наконец, после 6-го сеанса припадки прекратились совершенно.

В дальнейшем в течение 2 месяцев сеансы гипносуггестивной те­рапии проводились изредка, причем за это время у него было лишь два припадка. Так как припадки все еще повторялись, больной был направ­лен в стационар, где было сделано соответствующее внушение во вну­шенном сне: «Спокойно относиться ко всему, что связано с поездами и паровозами». За время пребывания в стационаре было проведено шесть сеансов психотерапии, в результате чего приступы, слабея и становясь реже после каждого сеанса, постепенно прекратились. Из стационара выписан на прежнюю работу помощника машиниста. В дальнейшем выдержал экзамен на машиниста. Находился под наблюдением в тече­ние 3 лет, работал на паровозе (наблюдение А. Г. Константиновой).

Оба приведенных примера чрезвычайно сходны и по травмировав­шей психику ситуации, и по механизму срыва, возникшего вследствие острого перенапряжения подвижности обеих корковых процессов. Мы привели оба случая с тем, чтобы показать, что сходная ситуация приво-

I

I

дит к идентичной картине невротического состояния. Психотерапия так­же дала идентичные результаты: в обоих случаях имело место полное устранение последствий острого перенапряжения обоих корковых про­цессов и их подвижности. Психотерапия привела к быстрому восстанов­лению работоспособности обоих пострадавших.

И. П. Павлов отмечал, что «...трудная встреча, необычное сопостав-.ление в отношении ли времени, или интенсивности, или того и другого вместе, двух противоположных процессов — раздражения и торможе-Н1_ИЯ>— ведет к длительному нарушению нормального баланса между ни­ми» '. Если в коре возник сильный раздражительный процесс, а обстоя­тельства повелительно требуют его затормозить, это «отзывается болез­ненно» на всей деятельности мозга, нередко приводя к длительному ее нарушению.

Приводимые ниже клинические примеры хронического пере­напряжения подвижности могут иллюстрировать сказанное и показать эффективность проводимого словесного внушения.

1. Больной К., 23 лет, летчик-испытатель, сделавший 3-81 полет, мно­гократно премированный и имеющий за два года службы 14 благодар­ностей. По-видимому, относится к сильному и уравновешенному типу нервной системы (сангвиник). Наследственность не отягощена. Однако обстоятельства жизни и работы сложились крайне неблагоприятно для него. Больной К. был старшим сыном в материально необеспеченной семье из 12 человек, забота о которой целиком лежала на нем, так как не было матери и отца. Из-за условий службы, связанной с частыми вылетами, иногда на длительные сроки, он был лишен возможности быть часто в своей семье. В силу этого, выполняя в крайне напряженных усло­виях работу летчика-испытателя, он постоянно беспокоился о бытовых нуждах семьи. Сталкиваясь с рядом бытовых трудностей, он в то же время не мог освободиться от неотложных забот и поручаемых ему на службе технически сложных для него, молодого специалиста, заданий. Это было связано не только с необходимостью их тщательного напря­женного продумывания, но и с проделыванием ряда сложных и ответ­ственных подготовительных проверочных испытаний. В силу этого соз­дались условия постоянного столкновения в коре его мозга двух взаимо­исключающих, причем крайне напряженных, раздражительных процессов, каждый из которых имел доминантный характер.

На почве хронического перенапряжения возникло невротическое со­стояние, сопровождавшееся крайней раздражительностью, нарушением ночного сна, быстрой утомляемостью, вялостью, забывчивостью, голов­ными болями. За полгода потерял в весе 7 кг. Как на работе, так и в семье стал груб и несдержан. В конечном итоге по вине больного произо­шла авария, которая могла кончиться для экипажа самолета гибелью. После этого случая К- решил обратиться к врачу.

Врачебной комиссией назначена психотерапия. Диагноз: неврасте­ния. Проведен сеанс успокаивающего и ободряющего внушения в дре­мотном состоянии с последующим внушенным сном-отдыхом в течение одного часа. Это восстановило хорошее самочувствие и крепкий ночной сон. В дальнейшем было проведено еще 6 сеансов внушения во внушен­ном сне с последующими одночасовыми сеансами внушенного сна-отды­ха. Внушалось: «Прежнее спокойствие и уверенность в себе к вам вер­нулись, вы по-прежнему можете хорошо владеть собой, вы хорошо уме­ете сосредоточивать свои силы и отлично выполнять поручаемые вам на

¹ И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Медгиз, 1951, стр. 285.

работе задания. Вы можете обеспечить благополучие своей семьи: одно другому больше не мешает!» Лечение вернуло больному его прежнее хорошее самочувствие, силы и уверенность в себе: «Я стал совершенно-неузнаваем как для товарищей, так и для домашних!» — говорил он-Находился под нашим наблюдением в течение 5 лет. Был здоров и ус­пешно продолжал сложную работу летчика-испытателя. Положительный катамнез 33 года. В настоящее время К- — начальник летной школы (наблюдение автора).

Как мы видим, в данном случае длительное перенапряжение под­вижности основных корковых процессов привело к срыву тормозного-процесса. Путем словесных внушений соответствующего содержания,, сделанных во внушенном сне, а также последующих сеансов дли­тельного внушенного сна-отдыха это состояние удалось полностью-устранить.

2. Больной К-, 49 лет, доцент вуза, обратился с жалобой на своеоб­разное, крайне мучительное состояние, непреодолимо возникающее у него, если он во время чтения лекции неожиданно для себя вдруг обна­ружит присутствие среди слушателей какого-либо неизвестного ему лица. У него тотчас же начинается усиленное сердцебиение, на лбу вы­ступает пот, возникает состояние растерянности, ход мыслей путается № он «начинает комкать» хорошо известный ему материал лекции, а ино­гда «оказывается вынужденным прервать ее задолго до звонка».

Больной отмечает, что в течение всей своей жизни он отличался-крайней впечатлительностью и тревожным характером. После заболева­ния он стал замечать также и «непреодолимый панический страх», ко­торый начинает охватывать его обычно недели за две до предстоящей первой лекции в каждом новом учебном году. Вследствие этого он ис­пытывает приступы учащенного сердцебиения, плохо ест и спит, мучи­тельно переживая мысль о том, что предстоящая лекция будет читаться им перед неизвестной ему новой аудиторией. В то же время за содержа­ние самой лекции вполне спокоен (его лекционный стаж в вузе 19 лет),, пугает лишь встреча с новой аудиторией. В последующие лекции этого-уже не наблюдается: страх и состояние тревоги после первой лекции быстро исчезают, и в дальнейшем он читает курс совершенно' спокойно.

Больной обратился к нам с просьбой избавить его от этих «крайне-тяжелых и мучительных состояний», так как все это, с каждым годом¹ усиливаясь, «вынуждает его прекратить педагогическую работу».

По словам больного, заболевание возникло в 1946 г. после остро' пережитого им однажды крайне сильного волнения, когда он во время¹ своей первой лекции в данном учебном году внезапно заметил сидевших: в аудитории среди слушателей трех незнакомых ему лиц, что-то уси­ленно записывающих. Это его крайне взволновало. Ему было известно, что в институте работает проверочная комиссия. Крайняя тревожность и мнительность тотчас же вывели его из равновесия. Продолжая чтение лекции, он в то же время мучительно силился вспомнить: «Не сказал; ли я что-нибудь не так?» А когда, на короткий момент повернувшись к доске и взяв мел, он попытался быстро воспроизвести в своей памяти; все сказанное им на этой лекции, у него внезапно появилось легкое го­ловокружение, причем «стал весь мокрый», мысли его «стали разбегать­ся» и ему стоило огромного труда вновь продолжать лекцию. Во время-перерыва между лекциями был растерян, его «продолжала мучить, мысль: что они записали?»

После разъяснительной беседы, раскрывшей больному механизм возникшего у него функционального нарушения и укрепившей у него

— 140 —

веру в успех предстоящего гипносуггестивного лечения, было проведено € сеансов психотерапии, причем первые 2 — в дремотном состоянии, а последующие — во внушенном сне. Внушалось: «Спокойствие, полное ■безразличие к пережитому на лекции, уверенность в себе во всех случаях лекционной работы, проводимой в присутствии посторонних лиц». Это полностью вернуло больному прежнее самообладание, восстановило ве­ру в свои силы и устранило все тревожившие его симптомы. Положи­тельный катамнез 4 года (наблюдение Е. С. Каткова).

Как мы видим, в данном случае у лица, относящегося, по-видимому, к сильному варианту слабого общего типа нервной системы, в одно и то же время создалось два сильных конкурирующих раздражительных про­цесса, один из которых был обусловлен внезапно возникшей упорной мучительной мыслью: «Что они записали?», в то время как другой был связан с необходимостью ни на минуту не прерывать начатую лекцию. Таким образом, здесь возникли условия острого перенапряжения под­вижности основных корковых процессов, преимущественно в сфе­ре второсигнальной деятельности. Столкновение обоих доминантных процессов, каждый из которых создавал зону отрицательной индукции, •препятствующую развитию другого процесса, привело к срыву высшей нервной деятельности.

Соответственно направленным терапевтическим словесным воздей­ствием было изменено отношение больного к травмировавшей его пси­хику ситуации и сняты неблагоприятные последствия пережитого им острого перенапряжения подвижности нервных процессов.

Далее мы можем отметить возможность устранения путем соответ­ствующего словесного воздействия патологической инертности как раздражительного, так и тормозного процесса. Как известно, инерт­ность корковых процессов также может возникнуть в результате пере­напряжения их подвижности. Случаи патологической инертности тор­мозного процесса наблюдаются, например, при развитии некоторых фо­бий (навязчивых страхов).

3. Больной Ф., 21 года, обратился с жалобой на боязнь высоты, воз­никшую у него 2 года назад, после того как, поднявшись по лестнице на 6-й этаж, он заглянул в пролет лестницы вниз. При этом он тотчас же почувствовал непреодолимое желание броситься в пролет лестницы. От этой ужасной мысли у него возникло учащенное сердцебиение, все тело покрылось потом. Продолжая остро испытывать пережитое им чувство страха, спустился вниз. С тех пор испытывает страх также и при пере­ходе по мосту: его тянет броситься с моста вниз.

Отмечает, что с малых лет был мнительным и боязливым. В 7-лет­нем возрасте боялся один спать на постели, в более старшем возрасте страдал боязнью заболеть разными болезнями и другими навязчивыми мыслями, преимущественно ипохондрического характера, а также вя­лостью, снижением общей активности.

Проведена психотерапия в дремотном состоянии, что дало положи­тельный результат. Однако 2 года спустя, в связи с тем что он был вы­нужден переходить по мосту через реку, боязнь высоты возобновилась. После нескольких разъяснительных бесед и императивно сделанных в •бодрственном состоянии внушений ему было предложено тренировать свою нервную систему путем более частых переходов через мосты, а так­же подъемов на лестницы. После этого весь комплекс фобий исчез, тру­доспособность восстановилась, успешно окончил техникум (наблюдение автора).

В данном случае возникшая навязчивость (желание броситься вниз) ■была обусловлена сниженным тонусом коры мозга, легким ее тормоз-

— 141

ным состоянием и преобладанием ультрапарадоксальной фазы, в силу чего защитный, тормозной рефлекс сделался положительным и столь же неодолимо действующим. Путем патогенетически направленного сло­весного воздействия застойная патологическая инертность тормозного-процесса была устранена.

Таким образом, словесное воздействие может изменять отношение больных к той ситуации, которая в прошлом вызвала у них острое пе­ренапряжение '.подвижности. Кроме того, путем словесного воздействия можно изменять в известных пределах также и подвижность основных корковых процессов, составляющую, как мы знаем, один из трех основ­ных параметров типа нервной системы, а также устранять нарушение подвижности.