- •6 Семинарское занятие № 5. Роман в. Брюсова «огненный ангел». Семинарское занятие роман в. Брюсова «огненный ангел»
- •1. Рецензия а. Белого // Весы. – 1909. – № 9. – с. 91-93
- •3. Измайлов а. Помрачение божков и новые кумиры. Книга о новых веяниях в литературе. – м., 1910. – с. 91, 92.
- •4. Гуревич л. Дальнозоркие // Русская мысль. – 1910. – № 3. – с. 143.
- •6. Коган п. Очерки по истории новейшей русской литературы. Т. III. Вып. II. – м., 1910. – с. 109.
- •7. Мочульский к. Валерий Брюсов. – Париж, 1962. – с. 135, 136).
- •8. Пуришев б.И. Брюсов и немецкая культура XVI века // Брюсовские чтения 1966 года. – Ереван, 1967. – с. 460, 461.
4. Гуревич л. Дальнозоркие // Русская мысль. – 1910. – № 3. – с. 143.
«Огненный ангел» Валерия Брюсова прежде всего поражает богатством тех исторических, в широком смысле, познаний, из которых выстроена эта повесть. Нельзя без особого уважения относиться к этому огромному и неустанному труду, вдохновляемому научной и художественной любознательностью. <...>
Для осуществления своего замысла Брюсов избрал чрезвычайно хитроумную форму. Его повесть, — он не захотел назвать свое произведение избитым и вызывающим неприятные в художественном отношении ассоциации именем «исторического романа», — ведется от лица героя, в форме записок о недавно прожитом. Тончайший расчет!..
Другими словами, сам автор чувствует неудержимую потребность разметать перед изумленным взором читателя эти самоцветные камни культурно-исторических деталей, — быть может, поодиночке выисканные в различных источниках и любовно снизанные им в непрерывные цепи и ожерелье. «...Дамы играют на лютнях, цитрах и флейтах и танцуют с кавалерами альгарду, пассионезу, мавританские и другие новейшие танцы»; «... Сначала поднялся у нас спор о преимуществах разных сортов вин: итальянского рейнфаля и испанского канорского, шпейерского генсфюссера и вир-тембергского эйльфингера» и т.д. <...> А между тем это настоящий роман. В нем изображены человеческие страсти со всеми их роковыми законами и убийственными капризами, муки человеческих душ в погоне за божественными призраками. <...> Какое сочетание фантастики с психологическим и бытовым реализмом!
5. К.-Д. С. Валерий Брюсов. «Огненный ангел», повесть XVI века в двух частях // Вестник Европы. – 1909. – № 7. – С. 417-421.
Подделка под средневековье удалась автору «Огненного ангела». Наивный оборот речи, описание Кёльна и Бонна, царство магии и колдовства, силуэты алхимиков и инквизиторов, так же как добродушных бюргеров с их повседневной психологией, дают художественную миниатюру XVI века, на фоне которой проходит беззаветная любовь Рупрехта к Ренате. <...>
Все, что касается описаний колдовства, магии, мира дьяволов, есть декорация того средневековья, подделка под которое составляет оригинальную и интересную сторону рассказа. Талантливо исполненный, он переносит нас в темный мир XVI века, в эту мрачную полосу истории человечества, в которой страх и ненависть несут людям столько излишнего страдания и слез. <...>
Язык своеобразен. Это дает особенный колорит всему изложению. Большое достоинство повести — выпуклость и образность как действующих лиц, так и их душевных состояний .
6. Коган п. Очерки по истории новейшей русской литературы. Т. III. Вып. II. – м., 1910. – с. 109.
Быть может, самый типичный для него труд — это «Огненный Ангел». Это — тот жанр литературы, который создан действительно им.
Это — научное исследование, испорченное приемами романиста; роман, испорченный приемами исследователя. Он слишком скучен для того, кто хотел бы найти в нем художественное воссоздание эпохи. Он неубедителен для того, кто стал бы искать в нем научные выводы. Самое ценное в нем — примечания, заключающие в себе немало интересных сведений. Но самая повесть отмечена всеми типичными чертами брюсовского творчества. В ней нет непосредственного художественного проникновения в души людей, которых он изображает; нет того поэтического прозрения, которое помогает истинному поэтическому воображению без труда, по скудным данным, видеть картины отдаленных эпох и народов, читать в сердцах людей. Зато в романе чувствуется огромный добросовестный труд автора, местами искупающий недостаток непосредственного творчества .