§ 1. Классическая наука

Классическая наука формируются в эпоху модернизации, перехода от аг­рарного традиционного общества к обществу индустриальному модерни­зиро­ван­ному, соответственно от феодализма к капитализму. Основания клас­сиче­ского научного рационализма складываются в эпоху буржуазных рево­люций, в контексте такого широкого общественно-по­литического движения как Просвещение. Просвещенческий проект социаль­ного переустройства ба­зировался на таких принципах как: рациоцентризм – представление о ра­зумном, основании и рациональном устройстве мира; про­грессизм – вера в возможность преобразования и улучшения окружающей со­циальной и мате­риальной среды посредством развития человеческого разума; гносеологиче­ский оптимизм - вера в абсолютную познаваемость законов миро­здания с целью обретения власти над вещами, природой; сциентизм – квали­фикация научного знания как ведущей формы культуры и главной производи­тельной силы общества.

Развитие производства и промышлен­ная революция, становление бур­жуазных отношений и урбанизация радикально изменяют представления о человеке и его месте в мире. На смену традиционалистской модели воспри­ятия мира как незыблемого условия существования человека, типичного для культуры Средневековья приходит утилитаристское восприятие мира как ис­точника средств существования человека. Соответственно на смену страте­гии примирения с существующим положением вещей приходит стратегия ак­тивного преобразования окружающего мира. Героем культуры модерна явля­ется homo faber - человек производящий, обязанный своим благополучием, не на­следуемым сословным привилегиям, а своему труду, предпри­имчивости и изобретательности. Человек начинает осмысливаться, как, при­званное гос­подствовать над природой, разумное существо. Утилитарное мировосприя­тие проявлялась в отноше­нии нововременного человека к природе как неис­черпаемому резервуару ре­сурсов, предназначенному для удовлетворения его растущих потребностей. С утилитарных позиций оценивалось знание как средство обретения власти над природой. Теоретическую форму эти идеи по­лучили в философии Ф.Бэкона, который видел в знании силу, открывающую путь обретения власти над вещами, природой.

Основанное на чувстве неудовлетворенности миром утилитарное от­ношение к миру способствовало формированию особого инструментального разума. Его специфика заключалась: во-первых, в дистанцировании от тради­ционных ценностей; во-вторых, в абсолютизации инструментально-техноло­ги­ческой сферы культуры как базисной, в-третьих, в направленности на тех­ноло­гическое усовершенствование природной и социальной окружающей среды.

Дистанцирование от традиционных ценностей достигалось за счет секу­ляризации (освобождения от церковного влияния) культуры, которая прини­мала разные формы, имела различную интенсивность. Крайним прояв­лением независимости разума от истин религиозного откровения был атеизм. Однако более распространены были: растворяющий бога в природе пантеизм и утвер­ждающий, что бог, сотворив мир, не принимает в нем какого-либо участия и не вмешивается в закономерное течение событий, деизм. Миними­зируя функции религиозных догм деизм и пантеизм способствовали росту свободомыслия.

Развитие инструментально-технологической сферы жизни общества вело к формированию новых культов - культа науки и техники. Ростки тех­ницизма можно обнаружить в учениях французских просветителей. Ориги­нальной осо­бенностью французской энциклопедии, например, было повы­шенное внимание к технике, ремеслам, применению научных открытий и изобретений в про­мышленности. Д.Дидро принадлежит заслуга развенчания предрассудка, согласно которому занятия материально-осязаемыми предме­тами умаляют достоинства человека. Энциклопедисты значительно повысили моральный статус занятий механическими искусствами, в предисловии к эн­циклопедии было сказано: «...если общество справедливо уважает великих гениев, которые его просвещают, открывая ему истину, то оно и не должно принижать руки, которые его обслуживают»(3).

Развитие инструментально-технологической сферы жизни общества стимулировалось утилитарным представлением о прогрессе как усовершен­ствовании материальных условий жизни. Отправной точкой рассуждений служил утилитаристки объектно-вещный взгляд на Вселенную как гигант­ский механизм. Механицизм как дисциплинарная матрица изучения при­роды, общества был неотделим от утилитарной ориентации на технологиче­ское усовершенствование мира, природы, общества: «Механика представля­лась Декарту чем-то вроде «универсальной математики», с помощью которой можно провести полный анализ физической Вселенной, чтобы затем уве­ренно и умело обращаясь с нею, поставить ее на службу человеческому здо­ровью и благоденствию»(4). Опирающийся на союз науки и практики, инст­рументальный разум мерилом ценности знания полагал приносимую им практическую пользу. При этом не только элитарное, но и массовое сознание приобретало прагматический ха­рактер - здравый смысл, предприниматель­ский успех, деловая инициатива и трезвый расчет вытесняли схоластически-авторитарный стиль мышлений.

В целом в рамках типично утилитарной направленности на технологи­ческое усовершенствование окружающей среды осуществлялся решительный переход от созерцательного идеала жизни к деятельностному. Слова Гете: «В начале было дело,/В деянии начало бытия», - могли бы служить эпиграфом к культуре Нового времени. Деятельностная парадигма становится основой нравственной переоценки труда, по мнению Шпенглера: «Труд» делается ве­ликим словом в этических размышлениях. В ХVIII в. во всех языках он утра­чивает презрительный оттенок»(5). Родоначальником деловой этики можно считать Ф.Бэкона, его девиз: «Что в действии наиболее полезно, то и в зна­нии наиболее истинно», - был моральным движителем научной и промыш­ленной революции Запада. При этом не только элитарное, но и массовое соз­нание приобретало рассудочно-прагматический характер - здравый смысл, предпринимательский успех, деловая инициатива и трезвый расчет вытес­няли высокую мораль и подчиненность религиозным догмам.

Деятельностное отношение к миру требовало познания его природы и конструирования способов управления ею. Именно эти честолюбивые цели ле­жали у истоков интеллектуального движения, зачинателем которого стал Ни­колай Коперник (1473-1543 гг.), а основными «идеологами» - Галилео Га­лилей (1564-1642 гг.), Иоганн Кеплер (1571-1630 гг.), Френсис Бэкон (1561-1626 гг.), Рене Де­карт (1596-1650 гг.), Исаак Ньютон (1643-1727 гг.). Речь идет о научной революции. Понятие «научная революция» интерпретируется трояким образом.

Во-первых, научная революция есть целый ряд эпохальных откры­тий, важнейшие из которых: учение Николая Коперника, развенчавшее религи­озно-теологические геоцентрические представления о Вселенной и месте че­ло­века в ней, заложившее основы новой астрономии и физики; учение Гали­лео Галилея, заложившего основы экспериментально-теоретического естест­возна­ния и классической механики (принцип относительности движении, идея инер­ции, закон свободного падения тел), сконструировавшего телескоп и сделав­шего важные астрономические открытия (горы на Луне, солнечные пятна, фазы Венеры…); учение Иоганна Кеплера, создавшего теорию сол­нечных и лунных затмений, установившего три закона, по которым совер­шаются движения пла­нет в Солнечной системе; учение Исаака Ньютона, объединившего физику Га­лилея и физику Кеплера, сформулировавшего по­нятия и законы классической механики, создавшего математическую форму­лировку закона всемирного тяго­тения.

Во-вторых, под научной революцией понимают качественный гносео­логический сдвиг, в результате которого осуществляется подготовленное многовековым развитием интеллектуальной культуры отпочкование специ­фического способа познания - научного рационализма, от иных способов по­знания. Научный рационализм осмысляется, в первую очередь, как особый метод познания. Главные идеологи классической науки направляют свои усилия на всестороннюю разработку научного метода - определение его принципов, исследовательских процедур и т.д.

Приоритет в открытии специфики научного метода принадлежит Гали­лео Галилею, который утверждал, что действительно научным является, со­единяющий «чувственный опыт» и «необходимые доказательства», экспери­ментальный метод познания. Научное познание, в видении Галилея, осуще­ствляется посредством чувственного опыта, опирающегося на эксперимент (реальный или мысленный) и количественно-математическое описание. В ка­честве составляющих экспериментальной методологии ученый выделял: на­правленный на прогнозирование чувственного опыта при помощи идеализа­ций «метод резолюций», и ориентированный на формирование теоретиче­ских схем объяснения природных явлений «метод композиций». По суще­ству, Галилей представлял научный метод как синтетическую конструкцию, соединяющую процедуры дедукции и индукции, анализа и синтеза, чувст­венного и рационального познания(6). Конечно, методологические идеи Га­лилея были лишь первым опытом разработки основ научного рационализма.

Последовательную разработку научного метода осуществляет Ньютон. Ученый критикует натурфилософский подход как умозрительный. Его зна­менитую сентенцию «Гипотез не измышляю» можно рассматривать как де­виз нововременной экспериментальной науки, отстаивающей идеал досто­верности и доказательности естественнонаучного знания. Процесс научного познания, в учении Ньютона, имеет в своем основании определенную схему. Базис научного знания, по Ньютону, составляют устанавливаемые на основа­нии опыта, наблюдения, эксперимента и процедур индукции фундаменталь­ные, управляющие естественными процессами - понятия, законы. Математи­чески выраженные фундаментальные принципы путем их дедуктивного раз­вертывания развиваются в согласованную теоретическую систему и далее в научную теорию. Гипотезы как, лишенный должной достоверности элемент, в видении Ньютона, представляют собой знание «второго плана», но только в том случае, если они подчиняются природе явлений (7).

Методологические изыскания великих ученых стимулируют развитие философской рефлексии по поводу научного метода. Таким образом рожда­ется учение о методе, т.е. первые опыты философии науки или эпистемоло­гии. Первую методологическую программу сформулировал основатель ме­тодологии экспериментального естествознания Френсис Бэкон. В своем уче­нии о методе он соединил натуралистическое миросозерцание с началами аналитического метода, таким образом, возник эмпиризм – направление, признающее чувственный опыт источником знания. В тракте «Новый орга­нон или Истинные указания для истолкования природы» (1620г.) Бэкон вы­ступил с критикой традиционной схоластической логики и ложных, сковы­вающих человеческий разум понятий – идолов, дискредитировал магический и алхимический идеалы познания, как, ориентирующие на поиск тайных причин, но не на опытное исследование природных явлений, сформулировал суть подлинно научного метода. Методологическая теория Бэкона отталки­вается от идеи целостности природного универсума и наличии всеобщей, за­данной Богом закономерности, управляющей вещими и процессами. Бэкон полагал, что господствовать над природой, можно только подчиняясь ее за­конам. Одним из основных методологических требований научного познания Бэкон считал расчленение природы на элементы – тела и процессы, с целью их всестороннего исследования. Другое требование – тщательное суммиро­вание, всего того, что природа говорит познающему разуму. Бэконовский ме­тод включает две основные процедуры: извлечение аксиом из опыта и выве­дение новых экспериментов из аксиом. Извлечение аксиомы из опыта осуще­ствляется, по Бэкону, при помощи особого рода индукции, отличающейся от аристотелевской – скользящей по фактам индукции. Бэконовская «индукция путем элиминации» включает следующие исследовательские процедуры: со­ставление «таблицы присутствия», в которой фиксируются все известные случаи присутствия исследуемого явления в природе; составление «таблицы отсутствия», включающей сходные случаи, в которых данное явление не присутствует; составление «таблицы степеней», в которой данное явление представлено с большей или меньшей степенью. Бэкон полагал, что лишь имея в уме все возможные случаи присутствия или отсутствия познаваемого явления, можно переходить к индукции, посредством элиминации – метода исключения и только затем перейти к утверждению(8).

Другой формой рефлексии по поводу научного метода был рациона­лизм Рене Декарта. В отличие от Бэкона, разрабатывающего метод эмпири­ческого исследования, Декарт обращается к разуму, как источнику познания и критерию его истинности, сводя роль опыта к проверке данных интел­лекта. Главное требование картезианской методологии – ясность и непроти­воречивость операций мышления, отказ от всех суждений принятых на веру. В сочинении «Рассуждение о методе» (1637г.) Картезий излагает универ­сальный, единый для всех наук дедуктивный – рационалистический метод, призванный превратить научное исследование из спонтанного нахождения истин в систематическое и планомерное их производство. Основой и образ­цом метода Декарта выступала математика. Правила метода, по Декарту, сводились к тому, что процесс познания должен начинаться с простых и оче­видных положений, из которых путем дедукции формируются более слож­ные положения. Действовать при этом, как полагает Декарт, необходимо так, чтобы не упустить ни одного звена в цепи умозаключений. Критерием ис­тины, по Декарту, следует считать интуицию, с помощью которой усматри­ваются первые начала и правильную дедукцию, позволяющую получить следствия из них(9).

Итак, главное отличие научной методологии от натурфилософских, способов познания заключалось в формировании особого рода рационально­сти – научной рациональности, которая соединяла в себе два требования: требование направленности на опытное познание и требование теоретиче­ской рефлексии - критического мышления, ориентированного на формирова­ние, освобожденных от конкретики обобщающих, опирающиеся на доказа­тельства, построений.

В-третьих, под научной революцией можно понимать формиро­вание сложной системы идей и принципов, составляющей, с одной сто­роны, основу классической научной картины мира, с другой стороны, ключе­вые когнитив­ные структуры его познания.

В качестве исходного принципа классической научной картины мира по­зиционировался натуроцентризм (от лат. natura – природа). Природа вы­ступала как единый универсальный принцип объяснения всего су­щего, как весь мир в многообразии его форм. Соответственно, в рамках нату­роцен­тризма социальные и культурные явления и процессы отождествлялись с природными. Природа – центральное понятие, вокруг которого вы­страива­ются социально-гуманитарный дискурс классической эпохи. В критике фео­даль­ного сословного общества и присущего ему авторитарного мышления ученые–гуманитарии апеллировали к природе, которая, в их рассуждениях, выступала как главный аргумент в защите идеи равноправия людей и ценно­сти рационалистического мышления. Натуроцентризм в социально-гумани­тарном знании XVII - XVIII веков отли­вается в форму концепции естествен­ного права. Принцип натуроцентризма – стержень учения Б.Спинозы, кото­рый рас­сматривает права человека с позиций естествоиспытателя. Он срав­нивает чело­века с рыбой. Рыбы, в его представлении, существа предназна­ченные природой к плаванию, а большие рыбы, помимо этого, к пожиранию малых рыб. Природ­ное предназначение, по мнению Спинозы, и есть естест­венное право. Рыбы по своему естественному праву владеют водой, а боль­шие рыбы – правом пожи­рать малых рыб. Человек, в представлении Спи­нозы, такая же частица природы как рыбы, следовательно, на него распро­страняются все естественные законо­мерности и необходимости. В понима­нии Спинозы, естественное право чело­века – это право на самосохране­ние(10). Натуроцентричны взгляды Ж.Ж. Руссо, идеализирующего природ­ное состояние человечества, которое он определяет как «прекрасная ди­кость». Естественный человек, по Руссо, категория помо­гающая понять со­временного человека и его деформации. Природа выступает у Руссо крите­рием справедливости. Он утверждает, что существующее общественное уст­ройство далеко от природного идеала(11).

Из идеи натуроцентризма вытекали, по крайней мере, три важных прин­ципа классической науки – принцип теоретической гомогенности на­учного знания, принцип методологического монизма и принцип дисцип­линарного син­кретизма.

Что касается теоретической гомогенности (однородности), то тако­вая была обусловлена монопарадигмальностью классической науки. Класси­ческая научная культура базировалась на представлении о единстве теорети­ческой ос­новы научного знания. Развитие знания рассматривалось как экс­тенсивный процесс, накопления истин без изменения теоретических основа­ний и принци­пов.

Суть методологического монизма заключалась в квалификации естест­веннонаучного метода как единой, общеобязательной и безальтерна­тивной технологии научного исследования. В сущности, методологический монизм от­талкивался от идеи целостности природного универсума, т.е. как познаватель­ная установка он был укоренен в самой классической научной картине мира. Нововременные методологические изыскания были направ­лены на поиск не­коего универсального научного метода. Так сформулиро­ванная Ф. Бэконом ме­тодологическая программа эмпиризма позициониро­вала эмпирический метод как единственно надежный, не имеющий конку­рентов инструмент познания. Необходимо отметить, что на самом деле ново­временной методологический монизм носил скорее номинальный характер, поскольку реально классическая методология содержала определенный про­граммный дуализм. Наряду с беко­новской программой эмпиризма существо­вала не менее авторитетная методо­логическая программа рационализма Р. Декарта. Однако подобно Бэкону Де­карт рассматривал сформированный им дедуктивный метод как универсаль­ный, единый для всех наук.

Социально-гуманитарное знание классического периода было ориенти­ровано на естественнонаучный метод как единственно истинный. Так, на­пример, рационализм Декарта служил ориенти­ром творчества Спинозы, ко­торый полагал, что единственно подходящим, аде­кватным способом рацио­нального познания природы (а человек и общество рассматривалось как части природы), где все совершается по необходимости, является дедук­тивно-аксиоматический математический («геометрический») ме­тод. Спиноза стремился изучать человека и его действия как геометр(12). Он ут­верждал, что необходимо рассматривать «человеческие действия и влечения точно также, как если бы вопрос шел о линиях, поверхностях, телах. Т. Гоббс стре­мился внедрить в науку об обществе элементы математического метода, в ча­стности, действия сложения и вычитания однопорядковых величин. Он пола­гал, что в политике можно вычислить отношения государств, если суммиро­вать договоры между ними; в юриспруденции – определить права или право­нарушения, если сложить закон и факт.

Дисциплинарный синкретизм – нерасчлененное единство научного зна­ния - вытекал из самой классической научной картины мира, которая была на­туроцентристской - человек, общество, культура представали как части при­родного универсума. Соответственно, отсутствовала дисциплинар­ная диффе­ренциация и спецификация научного знания, а основной формой классифика­ции наук была иерархия, разделяющая высшие формы знания, обладающие та­кими качествами как всеобщность, достоверность, доказа­тельность и низшие, характеризующиеся вероятностью, проблематичностью, гипотетичностью. Социально-гуманитаное знание в классический период отличало стремление следовать нормам естественнонаучного знания, подра­жать точным наукам. Соответственно, дисциплинарная специфика соци­ально-гуманитарных наук была осмыслена мало, таковые позиционировали себя как естественные науки, т.е. науки о природе. Например, основатель юридической науки Нового времени Г. Гроций считал, что для того чтобы придать юриспруденции «науч­ную форму» необходимо тщательно отделить то, «что возникло путем установ­ления, от того, что вытекает из самой при­роды», ибо в научную форму может быть приведено лишь то, что вытекает из природы - естественное право(13).

Идея натуроцентризма, будучи ключевой для классической науки, слу­жила своего рода базисом для целого ряда когнитивных (познавательных) принципов и норм. Тогда как сама эта идея встраивалась в некоторую смы­словую конструкцию, объединяющую натуроцентристскую идею с другими, сопряженными с нею и конкретизирую­щие ее идеями.

Дело в том, что природа в классической научной культуре понималась особым образом. Классическая научная картина мира имела в своем основа­нии гипотезу о самосохранении и сохранении структуры бытия. Мир пред­ставал как закрытая, малая система. Такая система есть ничто иное, как ме­ханистиче­ское устройство. Классический рационализм как метод упорядоче­ния мира был неотделим от идеи механицизма – понимания мира как меха­нической системы и, соответственно, редуцирования всех систем к механи­ческим. В рамках меха­ницизма Вселенная позиционировалась как агрегат, состоящий из мельчайших частиц – корпускул, неизменных и неделимых, аб­солютно твердых, переме­щающихся в абсолютном пространстве с течением абсолютного времени. Ос­новы механистического объяснения природы зало­жил Ньютон, рассматриваю­щий мир как большой, созданный Богом меха­низм(14). Механистический под­ход распространяется носителями классиче­ской научной культуры на живую природу, общество, человека. Например, Декарт рассматривает растения как механизмы подобные часам, с той только разницей, что их пружины более тонки и точны(15). Идею человека как осо­бого рода механической системы вы­двигает Ламетри(16). Механицизм можно квалифицировать как ключевую константу классической науки и как ключевую когнитивную установку. Необ­ходимо отметить, что механицизм как дисциплинарная матрица изучения при­роды, общества, человека был не­отделим от утилитарной ориентации на прак­тическую переделку мира, с тем, чтобы поставить его на службу человеческому здоровью и благоденствию. Принцип механицизма нашел достаточно широкое воплощение в нововре­менной социально-гуманитарной науке. Наиболее выпукло этот принцип представлен в творчестве Т.Гоббса, который рассматривал государство как механизм подобный часам. Английский правовед подходит к государству как к «искусственному чело­веку», т.е. как к целесообразно, искусно сконструи­рованному людьми из раз­личных пружин, рычагов, колес, нитей и проч. ме­ханизму-автомату. При этом механистическое видение государства не проти­воречило у Гоббса уподобле­нию государственности живому организму. Дело в том, что Т.Гоббс считал саму природу, мироздание в целом устроенным и функционирующим по типу механизма. Т.Гоббсом закладывается весьма стойкая в западноевропейской политико-правовой культуре традиция пони­мания государства как машины.

Механистическое понимание мира включает в себя представление о под­чиненности мира законам механики, т.е. законам динамического типа, дающим предсказания точно определенного, однозначного характера. Важ­нейшим смы­словым элементом классической научной культуры становится механистиче­ский детерминизм. Признающий лишь однозначную, жесткую детерминацию явлений, механистический детерминизм отвергал существо­вание случайности в природе. Представители классической научной пара­дигмы были убеждены, что по начальным описаниям состояния мира можно предсказать его конечное со­стояние и, наоборот, из конечных состояний можно было заключить о началь­ных. Таким образом, по сути, артикулирова­лась идея обратимости времени. Необходимо отметить, что механистический детерминизм становится образцом понимания развития не только природы, но и общества, которое рассматрива­ется как статический агрегат, подчинен­ный общим, единым для всей материи законам. Механическое понимание причин­ности в рамках социально-гуманитарных наук оборачивается фата­лизмом. Распространение фа­тализма на область социальных явлений ведет к отрицанию человеческой сво­боды. Именно таких воззрений придерживался, например, П. Гольбах. Представление об ограниченности человеческой сво­боды у Гоббса, Спинозы облекалось в идею свободы как познанной необхо­димости. Например, для Т.Гоббса деятельность человека есть механический про­цесс, в котором сердце - это пружина, нервы - нити, суставы – колеса. Природа, по Гоббсу, движется путями, которые предсказуемы и неизбежны, человече­ские существа - часть этой причинной системы. Поэтому человече­ская свобода не может быть понята как свобода от причинной необходимо­сти. Напротив, Гоббс полагает, что человеческая свобода совместима с при­чинной необходи­мостью. Для иллюстрации этого положения Гоббс исполь­зует пример с текучей водой: «Свобода и необходимость совместимы. Вода реки, например, имеет не только свободу, но и необходимость течь по своему руслу. Такое же совмеще­ние мы имеем в действиях, совершаемых людьми добровольно... Так как доб­ровольные действия проистекают из воли людей, то они проистекают из сво­боды, но так как акт человеческой воли... происте­кает из какой-нибудь при­чины, а эта причина - из другой в непрерывной цепи... то они проистекают из необходимости»(17).

Сторонником принципа механического детерминизма был Спиноза, ко­торый полагает, что в мире не существует ничего случайного, каждая вещь имеет причину. Царящий в мире детерминизм, понимается Спинозой механи­стически - он отождествляет причинность с необходимостью, а случайность рассматривает как субъективное понятие. Спиноза выступает как сторонник жесткого детерминизма во всех областях человеческой деятельности. Сво­бода человека ограничена, она сводится к определенной степени разумного поведе­ния. Таким образом, свобода и необходимость у человека выступают связан­ными, обусловливающими друг друга понятиями.

Механистическое понимание объекта исследования определяло специ­фи­ческое толкование и его субъекта. Субъект научного познания рассматри­вался как гносеологически чистый, не обусловленный никакими предпосыл­ками без­личный индивид, как отделенный от объекта исследования наблюда­тель. Клас­сическая научная культура неотделима от принципа гносеологиче­ского объек­тивизма, который можно расшифровать как принцип суверенно­сти разума, объективности и предметности знания, достигаемой за счет ис­ключения всего того, что относится к субъекту и процедурам его познава­тельной деятельности. В таком толковании субъект научного познания пред­стает как объективиро­ванный субъект. Надличностный статус знания, в ви­дении «идеологов» клас­сической науки, служил залогом его достоверности. Представление о познаю­щем разуме как разуме «беспристрастном» развива­ется Бэконом, который соз­дает учение об очищении разума, его освобожде­нии от различного рода пред­взятых мнений - «идолов», сковывающих ум че­ловека. Мыслитель полагал, что для того, чтобы обнаружить истинный поря­док природы, необходимо изба­виться от извечной склонности опережать эм­пирическое исследование соору­жением различного рода умозрительных по­строений, приучить разум к смире­нию и самообузданию(18).

Наиболее последовательным выразителем принципа объективирован­ного субъекта был Дж. Локк, который вы­ступил с критикой идеи врожденно­сти человеческого разума. Он утверждал, что ум человеческий представляет собой «tabula rasa» - «чистую доску». Един­ственный источник идей, по Локку, опыт, который подразделяется на внешний и внутренний. Внешний опыт, согласно Локку, это ощущения, которые запол­няют «чистую доску» различными знаками и которые мы получаем посредст­вом зрения, слуха, ося­зания, обоняния и других органов чувств. Внутренний опыт, в видении Локка, это идеи о своей собственной деятельности внутри себя о различных операциях нашего мышления, о своих психических состояниях - эмоциях, желаниях и т.п. Все они называются рефлексией, размышлением(19).

Классическая наука, таким образом, была целостной, логически орга­низованной системой, однако сама установка на прогресс знания изначально содержала в себе потенции к изменению сложившейся системы, кардиналь­ным ее перестройкам.

В конце XVIII – начале XIX века механистическая картина мира утра­чивает статус универсальной. В биологии, химии, геологии происходит на­копление научной информации, которая не вмещается в теоретические схемы классической научной картины мира и инициирует ее кризис. Теория элек­тромагнитного поля и электромагнитной картины мира (М. Фарадей и Д. Максвелл), закон сохранения и превращения энергии (Ю. Майер, Д. Джоуль, Э Лоренц), теория клетки (М. Шлейден, Т. Шванн), теория эволюции при­роды (Ж.Б. Ламарк, Ч. Дарвин) способствовали деструкции механистической картины мира и дискредитации механики как науки наук. Осуществляется переход к дисциплинарно организованному знанию(20). Одновременно про­исходит изменение дисциплинарных идеалов и норм исследования. Актуа­лизируется проблема соотношения разнообразных методов науки, синтеза знаний и классификации наук. Начинает формироваться представление о за­висимости научного исследования от антропологических и социокультурных факторов (махизм), а также представление о генерализующей теории как конвенции - соглашении между учеными, обусловленные соображениями удобства и простоты и не связанные непосредственно с критерием истинно­сти. Формируется особая область знания – наукоучение. Бернардо Больцано (1781-1848гг.) рассматривает наукоучение как науку, обосновывающую дру­гие науки. Теоретическое наукоучение предполагает осмысление системно­сти истины, осознание теоретического единства знания на фоне его нарас­тающей фрагментизации.

Наука нуждается в научных обществах, которые призваны координи­ровать научные исследования, информировать общественность о результатах экспериментов и исследований, расширять возможности совместной работы и контроля. Одним из первых таких научных обществ становится «Лондон­ское Королевское общество развития естественных наук» (1645г.), которое объединило ученых, занимающихся новой или экспериментальной наукой. Целью общества было составление точного описания всех природных явле­ний простым лаконичным языком - языком науки, но не философии. Девиз общества «Не верь ничьим словам» - выражал руководящую мысль, суть ко­торой заключается в том, что подлинно научным является знание, опираю­щееся на факты и доказательства, но не на авторитеты. Труды королевского общества стали первыми в Европе периодическим изданием, посвященным вопросам науки. Позднее аналогичные организации появляются в других странах, например Королевская академия во Франции (1666).