40, Ірано-Турецькі війни за Кавказ

Ирано-турецкие войны — войны между Османской империей и сефевидским Ираном в XVI — начале XIX века за обладание Арменией, Азербайджаном, Грузией, Курдистаном и Ираком, за захват стратегических и торговых путей, проходивших через Месопотамию и Закавказье. В то же время войны велись под религиозными лозунгами — турки объявили ересью шиизм, государственную религию Ирана, а персы в свою очередь — суннизм, господствовавший в Турции.

Хронология войн 9 войн между Ираном и Турцией:

Война 1514—1555 .....1578—1590 годов

Война 1602—1612 ….. 1616—1618 годов

Война 1623—1639 …….1723—1727 годов

Война 1730—1736 …….1743—1746 .. 1821—1823

В 20—40-х годах XIX столетия на ирано-турецкой границе неоднократно происходили вооружённое столкновения, однако они не привели к изменению границ

41. Східний напрямок політики Росії 16ст

Дипломатия Ивана IV. Еще более широкий размах принимает международная политика Москвы при внуке Ивана III, царе Иване IV. В первые годы правления Грозного упор его внешней политики направляется на восток. Создание в 1551 г. стратегической базы в Свияжске, казалось, подготовило почву для полного присоединения Казанского ханства. Переговоры об унии Казани с Москвой под главенством московского царя завершились полным успехом. Но в решительную минуту в Казани возобладала военная партия, и соглашение было нарушено. Присоединение Казани в 1552 г. совершено было уже военными, а не дипло­матическими средствами. После падения Казани в 1555 г. сибирский хан признал себя вассалом Москвы. В 1556 г. без сопротивления сдалась Астрахань, а ее присоединение позво­лило завязать отношения с кабардинскими князьями Северного Кавказа и с тарковским «шевкалом». Позже, при сыне Ивана IV, Грузия, теснимая турками и персами, установила тесные отношения с Московским государством. В связи со «взятием» Казани и переходом под власть Москвы торговых пу­тей по Волге и Каме открываются в 60-х годах XVI века ди­пломатические сношения со среднеазиатскими и прикаспийски­ми государствами, с юргенским (хивинским) князем, с «царями» «ташканским», «самарканским» и «шамахейским».

Основным направлением внешней политики Ивана IV яв­ляется, однако, не Восток. Все ее усилия устремлены на Запад. Сильное централизованное государство, каким становилось Московское царство в середине XVI века, не могло расти и раз­виваться без непосредственного общения с более культурными странами Запада. Экономические и военные интересы госу­дарства требовали усиления связей с Западом и привлечения оттуда специалистов. Блокада, в которой фактически держали Россию враждебные ей Польша, Литва и Ливонский орден, должна была быть прорвана любой ценой. Этим объясняется то удовлетворение, с которым было встречено в Москве уста­новление прямых сношений с Англией через Белое море после 1553 г. Но условия плавания по Ледовитому океану не могли обеспечить непрерывность сношений беломорским путем. Моск­ве нужен был выход к Балтийскому морю. Иван IV упорно шел в этом вопросе по стопам своего деда. Сначала, как и в вопросе о Казани, была сделана попытка разрешить балтийскую про­блему дипломатическим путем. Срок перемирия, заключенного Иваном III с Ливонским орденом, заканчивался в 1553 г. Новые условия, выдвинутые правительством Ивана IV, долж­ны были поставить Дерпт (Юрьев) и его область в полувассаль­ное положение от Москвы.

Начавшаяся в 1558 г. война очень быстро развернулась в конфликт общеевропейского масштаба. Кампания первого года показала неспособность слабой феодально-раздробленной Ливонии оказать сопротивление Московскому государству. Она поставила на очередь во всей полноте балтийский вопрос в целом. Из-за прибалтийских районов разгоралась борьба меж­ду всеми заинтересованными государствами Европы. В войну вступили Литва, Польша, Швеция, Дания. «Московская опас­ность» встревожила восточногерманских князей, не знав­ших, где остановится победоносное шествие русских армий.

На очередных собраниях представителей государств, вхо­дивших в состав Римской империи, ливонский вопрос не схо­дил с очереди. Среди имперских князей была группа, которая требовала вмешательства в войну против Москвы. Наоборот, торговые интересы заставляли ганзейские города настаивать на сохранении мира с Москвой. Император Максимилиан II.по­шел на компромисс, ограничившись объявлением блокады. Даже в таких отдаленных от театра военных действий государ­ствах, как Франция и Испания, создавались проекты захвата Балтийского побережья. Подстрекаемые польско-литовской дипломатией, крымские татары и султан спешили исполь­зовать создавшуюся политическую обстановку, чтобы попы­таться отвоевать Казань и Астрахань. В 1569 г. литовские феодалы, «имея на спине врага», вынуждены были в целях укрепления обороны согласиться на унию с Польшей в форме федеративной «Речи Посполитой». В таких условиях москов­ская дипломатия должна была развернуть очень широкую деятельность. Иван Грозный искусно поддерживает дружеские отношения с Данией, ищет союза с Турцией, отказываясь ради этой цели от наступления на Кавказ, выдвигает свою кандида­туру на польский престол, ведет переговоры с императором, предлагая раздел Речи Посполитой с тем, чтобы «корона поль­ская» отошла к сыну императора, а самому Ивану достались Литва и Ливония. По соглашению с Данией Иван IV образует в Ливонии вассальное государство, во главе которого ставит брата датского короля герцога Магнуса. Во всех этих диплома­тических комбинациях Иван принимал личное участие, внося в дело всю бурную страстность, весь пыл своей богато ода­ренной натуры. Все же после 24-летней изнурительной борьбы ввиду полного истощения ресурсов ему пришлось отказаться от своих широких планов в Прибалтике. В 1582 г. в Заполь-ском Яме при участии представителя папы был заключен мир с Речью Посполитой на условиях, «как до войны», с обоюдным отказом от достигнутых завоеваний.

Таким образом, несмотря на длительную борьбу, в кото­рой проявились высокие качества и русских войск и русской дипломатии, в условиях крайне неблагоприятной для России международной обстановки, Иван IV оказался не в силах осу­ществить поставленные им на Западе задачи. Но и противная сторона, Речь Посполитая, была вынуждена отказаться от ши­роких планов агрессии и от своих претензий на Псков, Нов­город и Смоленск. Для достижения своих целей польско-литов­ские дипломаты выдвинули в 1600 г. свой проект унии между Московским государством и Речью Посполитой. Правительство Бориса Годунова отклонило этот проект. В дальнейшем: ди­пломатия Речи Посполитой прибегла к другому методу осу­ществления своих планов — к самозванцам.

Крупная роль, которую Русское государство играло в международных отношениях Европы в XVI веке, и связанная с ней широкая дипломатическая деятельность Москвы поста­вили на очередь вопрос о юридическом признании новой поли­тической силы, сложившейся на Востоке. Сам Иван IV своим царским венчанием в 1547 г. и присвоением себе царского (т. е. по существу императорского) титула определил то место, на которое его государство претендовало среди христианских держав. Безоговорочно титул «императора» уже с 1554 г. предоставлялся Ивану протестантской Англией. Сложнее стоял вопрос о титуле в католических странах, в которых крепко держалась теория единой «священной империи». В 1576 г. император Максимилиан II, желая привлечь Грозного к союзу против Турции, предлагал ему в будущем престол и титул «всходного [восточного] цесаря». Иван IV отнесся совершенно равнодушно к «цесарству греческому», но потребовал немедлен­ного признания себя царем «всея Руси», и император уступил в этом важном принципиальном вопросе. Гораздо упорнее ока­зался папский престол, который отстаивал исключительное право пап предоставлять королевский и иные титулы госуда­рям, а с другой стороны, не допускал нарушения принципа «единой империи». В этой непримиримой позиции папский пре­стол находил поддержку у польского короля, отлично понимав­шего значение притязаний московского государя. Сигизмунд II Август представил папскому престолу записку, в которой предупреждал, что признание папством королевского титула за Иваном IV приведет к отторжению от Польши и Литвы зе­мель, населенных родственными москвичам «рутенами», и при­влечет на его сторону молдаван и валахов. Со своей стороны Иван IV, придавая особенное значение признанию его царского титула именно Польско-Литовским государством, начал добиваться этого тотчас же после коронации. Однако Поль­ша в течение всего XVI века так и не согласилась на его требо­вание. Из преемников Ивана IV его мнимый сын Лжедимитрий I заявил притязание на титул «императора», но король Сигизмунд, посадивший его на престол, официально именовал его просто князем, даже не «великим».

42. Османські завоювання 16ст

1521 р. із захопленням найсильнішого з угорських обо­ронних бастіонів - Белграда туркам відкрила­ся дорога на Угорщину. Поряд з військовими походами турки розгортали й ідеологічний наступ, підбадьорюючи свої війська приваб­ливими міфологемами.

Так, під час походу на Відень 1529 р. ос­манський великий візир Ібрагім-паша начеб то демонстрував командирам свого війська корону відомого перського царя-завойовни­ка Хорова 1 Ануширвана. Ця корона начебто належала ще Александров! Македонському й через Ануширвана дісталася угорським ко­ролям. В османському трактуванні турецький падишах є спадкоємцем Александра, тому й корона Ануширвана, а тим самим й Угорщи­на має належати султанові. Ці претензії на те, щоб виводити владу султанів з традиції Алек­сандра Великого було викладено в історичній праці Махмуда Терджюмана "Тарих-і Унгу-рус" (друга половина XVI ст..), в якій розгор­тається ідея турецького панування над Віднем. Легендарні західні походи Александра Вели­кого служили достатньою підставою для Су-леймана, щоб заволодіти Будою та Віднем.

Проте османці розгортали за потреби й іншу, практичнішу систему доказів своїх прав на завоювання, обґрунтовуючи їх "правом шаблі". Ці докази зафіксовані в замітках по­сла угорського короля Яноша Запольяї Ієро-німа Ласки (кінець 1527 - початок 1528 р.). Йому османські керівники, зокрема Муста-фа-паша, не раз висловлювали такі міркуван­ня: "Скажіть мені, як посмів твій володар всту­пати в Буду, в те місце, яке топтали копита коня нашого пади­шаха? Вступити в королівський палац, який че­кав повернення нашого пана? (Все це натяки на те, що захоп­лену османами 1526 р., а потім покинуту Буду взяв у свої руки король Янош). Наш закон та­кий: та земля, де спочивав наш володар, куди одного разу сту­пила нога його коня, на вічні

роки переходить до рук нашого пана". Вели­кий візир Ібрахім в листі до Фердинанда І (грудень 1530р.) писав: "У звичаях і законах правителів здавна повелося, що якщо нога коня падишаха виявить честь і вступить на землю країни, ця країна переходить у його володіння".

Був певний час між серединою XV і XVII ст., коли османська династія дуже серйозно роз­мірковувала над ідеєю світового панування. Уперше такий розмах планів виявився під час походу Мехмеда II після захоплення Констан­тинополя. Йому приписують висловлювання, що "в світі має бути одна імперія, одна віра і один правитель". Про Селіма І Люфті-паша писав, що він має намір створити флот, щоб за його допомогою підкорити всю Європу. При дворі Сулеймана 1 Пишного, принаймні в перші роки його правління, також поширю­валася ідея світового панування. "...Наш во­лодар перший після господа, і як єдине Сонце проходить небосхилом, так і у всього світу один володар - наш султан", - стверджував візир Мустафа^паша в 1528 р.

Однак вже на середину XVI ст. стало ясно, що розрахунки османців на світове пануван­ня втратили реальний грунт.