4.3. И.И. Бецкой как теоретик и организатор учебно-воспитательных заведений эпохи просвещенного абсолютизма. Проект воспитания «новой породы людей».

В 1764 году специальным указом Екатерины II в Санкт-Петербурге создано "Воспитательное общество благородных девиц", которое позже стало называться "Смольный институт благородных девиц". Цель этого учебного заведения, как говорилось в указе, "..дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества".

Вопросами женского воспитания и образования Екатерина занялась сразу же после вступления на российский престол. Она дала распоряжение российским дипломатам в европейских странах информировать ее обо всех лучших воспитательных женских учреждениях. Однако русскую императрицу полностью не устроил ни один образец. Благодаря помощи и идеям И. И. Бецкого появился проект совершенно нового учебного заведения, подобного которому еще не было нигде.

Смольный институт стал закрытым учебным заведением для девушек из дворянских семей. Зачислялись туда девочки шести лет, выпускались восемнадцатилетние девушки. Закрытость учебного заведения была главным условием и главной идеей Бецкого, который вел речь о воспитании "новой породы" людей. В его представлении все выглядело действительно идеально: юные девушки полностью изолированы от влияния среды, семьи, улицы, за двенадцать лет обучения и воспитания они становятся взрослыми женщинами, свободными от пороков. Став матерями, выпускницы Смольного института воспитывают детей такими же, дети же передают все накопленное от матерей следующему поколению, и постепенно все члены общества станут добропорядочными людьми.

Условия пребывания в институте были строго регламентированы. Его закрытость контролировалась в первую очередь: родители могли посещать девочек только в определенные дни и только с разрешения руководства. В 1764 году в "Воспитательное общество" впервые приняли 60 девочек 5-6 лет. Обучение и воспитание шло "по возрастам" (по возрастным группам): вначале, когда обучение длилось 12 лет, было четыре возраста, потом, когда срок обучения уменьшился до 9 лет, стало три возраста. Девочки каждой возрастной группы носили платья определенного цвета: самые младшие (5-7 лет) - кофейного цвета, поэтому их часто называли "кофейницами", 8 - 10 лет - голубые или синие, 11 - 13 лет - серые, старшие девочки ходили в белых платьях. Довольно строгим был и распорядок дня: подъем в 6 часов утра, потом уроки, потом немного времени для гуляния под присмотром приставленной для этого дамы. Девочек учили чтению, правописанию, языкам, основам математики, физики, химии. Кроме общеобразовательных предметов нужно было научиться и всему, что должны уметь добродетельные матери: шитью, вязанию, танцам, музыке, светскому обхождению.

Императрица постоянно держала в поле своего зрения все, что касалось Смольного института. Через несколько лет после его основания она писала Вольтеру: "Эти девицы… превзошли наши ожидания; они успевают удивительным образом, и все согласны с тем, что они становятся столько же любезны, сколько обогащаются полезными для общества знаниями, а с этим соединяют самую безукоризненную нравственность". В другом письме тому же Вольтеру говорилось: " .. мы очень далеки от мысли образовать из них монашек; мы воспитываем их так, чтобы они могли украсить семейства, в которые вступят, мы не хотим их сделать ни жеманными, ни кокетками, но любезными и способными воспитать своих собственных детей и иметь попечение о своем доме".

Смольный институт занимал поначалу помещения, которые при Елизавете Петровне строились для Воскресенского (Смольного) монастыря архитектором Растрелли, для этого над жилыми корпусами монастыря надстроили третий этаж. Однако для воспитательного учреждения эти помещения все равно оставались неудобными. В начале 19 века было принято решение построить для Смольного института новое специальное здание. Его проект разработал архитектор Д. Кваренги. Прекрасный мастер классической архитектуры, Кваренги, тем не менее, преклонялся перед великолепным созданием Растрелли - Смольным монастырем, поэтому решил вести новое строительство чуть в стороне, южнее монастырского комплекса. Кваренги создал строгое и значительное здание, которое как бы оттеняет живописность творения Растрелли.

Смольный институт имел удобную планировку: на первом этаже по сторонам коридора располагались учебные помещения, а на втором этаже - жилые комнаты. Настоящим украшением здания стал большой парадный зал с оригинальными люстрами. Кваренги не только придавал значение каждой детали отделки здания, но и продумал планировку пространства вокруг него: со стороны главного подъезда устроили большую площадь, а с противоположной стороны заложили регулярный сад.

Смольный институт благородных девиц стал одним из самых долговечных начинаний Екатерины II: он просуществовал до 1917 года. Само же здание же Смольного вошло в историю России как один из символов революционных потрясений начала 20 века.

В осно­ве педагогической системы Бецкого – цель создания иного поколения людей, отличных от заурядных современников, порождения социальных условий, весьма далеких от совершенства. Он видел, как росло на Западе нравственное, политическое и особенно экономическое значение так называемого «среднего класса», и сожалел, что в России только «два чина установлены: дворяне и крестьяне»¹, а купцы, мещане, ремесленники и связанные с этими званиями отрасли государственной жизни значения не имели. «В чужих государствах, - рассуждал Бецкой, - третий чин народа, заведенный уже за несколько веков, продолжается из рода в род: но как здесь [в России] сей чин еще не находится, то мнится, в оном и нужда состоит».²

В деле формирования особого характера новых людей воспитание явно превалирует над обучением. Именно благодаря вос­питанию «даруется новое бытие и производится новый род подданных Российской империи»³. Исходя из теории Дж. Локка, Бецкой утверж­дал: не обучение, а воспитание – вот доминирующее занятие педагоги­ки, призванной преобразовать население страны в идеальных граждан.

Особая роль Бецкого как первооткрывателя и теоретика социально­го воспитания выразилась в разработке и внедрении идеи искусствен­ной преграды, чтобы старое поколение, «зверообразное и неистовое в словах и поступках»⁴, лишилось возможности своим дурным примером оказывать непедагогическое влияние на молодежь. Решающим услови­ем достижения этой цели становится особый принцип организационно-педагогического устройства – изолированность воспитанников от се­мьи и решающего влияния родственников, «погрязших в невежестве и пороках.

И.И. Бецкой предлагал со­здать такие закрытые заведения, в которых дети находились бы с 5-6 до 18-20 лет при их изоляции от окружающей среды, даже от родственников. В таких ус­ловиях И.И. Бецкой предполагал возможным вырастить «идеальных» дворян, не только дав им необхо­димое образование, но, главное, воспитав в них личные качества (учтивость, благопристойность, трудолюбие, умение управлять со­бой). Образование без воспитания, по его мнению, лишь портит ре­бенка, не дает развиться в нем доб­родетели. Эти «новые отцы и мате­ри» в дальнейшем смогут воспиты­вать своих детей не по старым традициям, а в соответствии с из­менившимися потребностями государства и общества

Бецкой был уверен, что преподаватели должны учитывать возрастную психологию учеников и не заставлять их слишком много учить наизусть, перегружая память. По его мнению, преподаватели должны стараться заинтересовать детей, используя их естественную детскую любознательность. Здесь Бецкой возлагал большие надежды на наглядную методику: детям как можно больше нужно показывать различные предметы, чтобы они изучали «вещи, а не слова». Поэтому он рекомендовал держать в классах глобусы, чучела, макеты и коллекции камней, а также чаще устраивать с детьми познавательные прогулки. Тем, кто постарше, надо

наблюдать за трудом ремесленников. Выбрав ремесло себе по душе, они сначала будут играть в него, но именно в процессе игры усвоят основы труда. Бецкой  был против телесных наказаний, считая, что они развивают мстительность и притворство. Вместо них он ставил «осуждение», которое для нравственного человека сильнее розги.

Разделял идею Екатерины II о необходимости воспитания новой породы людей в закрытых учебных заведения сословною типа. В документе "Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества" и труде "Краткое наставление..." Б. изложил свои взгляды на всестороннее воспитание "идеальных дворян". В воспитании он видел корень всему злу и добру: оно должно быть сообразным природе детей, развивать в них учтивость, благопристойность, трудолюбие, умение управлять собой и знание "домостроительства". Образование без воспитания лишь вредит. Оптимальная форма организации воспитания и образования - закрытое воспитательное учреждение, куда принимаются дети от 5 - 6 до 18 - 20 лет. На протяжении всего обучения дети должны быть изолированы от окружающей среды, даже родственников. Таким образом предполагалось воспитывать "Новых отцов и матерей", а те в свою очередь должны воспитывать своих детей не на основе старых традиций, а исходя из педагогической целесообразности.

Каждое учебное заведение имело свой устав, общим было отсутствие телесных наказаний и индивидуальный подход. Отсутствие специалистов свело на нет все благие намерения Бецкого.

Его методика "вести детей играя и с приятностью" не вела к должной образованности, его теория на практике оказалось не состоятельной.

Успешной была только деятельность воспитательного общества благородных девиц Смольного института, положившее начало женскому образованию в России. Оно состояло из двух половин: Николаевской - для потомственных дворян и Александровской - для мелкопоместных. При нем было училище для малолетних девушек - мещанское отделение, где готовили учительниц. В течение 12 лет родители не могли забрать дочь домой. Содержание обучения: русский, иностранные языки, арифметика, география, история, стихосложение, музицирование, рисование. Задача воспитателей: приучение воспитанниц к чтению французских романов - это должно побуждать любовь к труду, как источнику добра, воспитывать сострадание к бедным.

Как виновник и главный деятель педагогической реформы в России, Б. был одушевлен идеей (подсказанной ему энциклопедистами и Руссо) о возможности создать новую породу людей, более способных к восприятию начал европейской цивилизации, еще только переложенной на русскую почву, но далеко не усвоенной русским обществом. Екатерина, бывшая настолько же, как и Б., ученицей "просветительной философии", проникнутая одинаковыми с ним умственными интересами, не могла не сочувствовать этой смелой и грандиозной идее и дала Б. обширные средства для ее осуществления. Эта мысль о создании новой породы людей силой воспитания имела тесную связь с другой мыслью: о необходимости предпочесть общее образование — специальному и вместе с тем обратить особенное внимание на нравственное развитие юношества. Эти идеи и были положены в основу "генерального плана воспитания", задуманного Екатериной при ближайшем участии Б. Признавая могущество воспитания, которым "даруется новое бытие и производится новый род подданных", Б. возлагал на государство обязанность воспитывать народ и от новой педагогической системы ожидал искоренения двух главнейших недостатков прежней: односторонности специального образования и пренебрежения нравственным началом при развитии человеческих способностей. Одно учение бессильно производить истинно полезных граждан: кроме просвещения ума наукой, необходимо облагорожение сердца. Этот нравственный элемент должен занимать в воспитании первое место: благонравие учеников должно быть предпочитаемо их успехам. Но воспитание не достигает своей цели, если не будут разъединены между собой два смежных поколения, из которых одно, старшее, погрязло в невежестве и рутине, а другому, младшему, грозила бы подобная же участь, если не поставить между ними искусственной преграды, если не закрыть всех путей, которыми старые рутинеры, "зверообразные и неистовые в словах и поступках", распространяли свое влияние на юные и незрелые умы подрастающего поколения. Такой искусственной преградой должны были явиться закрытые школы (интернаты), где предполагалось выдерживать детей до тех пор, пока не созреет их ум и не окрепнут привычки к иной, просвещенной среде. К мысли педагогической присоединялась не менее важная мысль политическая: создать в России образованное третье сословие, отсутствие которого сильно чувствовалось в нашем государственном строе. Б. видел, как росло на Западе нравственное и экономическое значение этого сословия, и вспоминал о своем отечестве, где "два чина только установлены: дворяне и крестьяне", а купцы, мещане, ремесленники никакого значения не имели. В видах образования "третьего чина людей" учреждены были при шляхетном корпусе при Академии художеств воспитательные мещанские училища. Воспитанники их, а равно и питомцы воспитательного дома и коммерческого училища, отличившиеся благонравием и успехами, получали потомственную свободу и разные гражданские права. Все эти педагогические планы вместе с различными постановлениями об училищах собраны в отдельном издании: "Собрание учреждений и предписаний касательно воспитания в России обоего пола благородного и мещанского юношества" (3 части, СПб., 1789—91). Идея воспитания "новой породы людей" не могла осуществиться, потому что нет возможности отделить воспитанников от общества, из которого они берутся и в которое опять должны возвратиться; но все-таки за Б. осталась та важная заслуга, что он первый явился поборником общего образования, энергической деятельностью по учреждению городских училищ много помог распространению грамотности и, кроме того, положил начало женскому образованию в России.

1. Лейбниц (Leibniz) Готфрид Вильгельм (1.7.1646, Лейпциг, — 14.11.1716, Ганновер), немецкий философ-идеалист, математик, физик и изобретатель, юрист, историк, языковед. Изучал юриспруденцию и философию в Лейпцигском и Йенском университетах. В 1668 поступил на службу к курфюрсту Майнца. В 1672 отправился с дипломатической миссией в Париж, где пробыл до 1676, изучая математику и естествознание. В декабре 1676 возвратился в Германию и последующие 40 лет состоял на службе у ганноверских герцогов, сначала в качестве придворного библиотекаря, затем — герцогского историографа и тайного советника юстиции. В 1687—90 совершил поездку по Южной Германии, Австрии и Италии с целью сбора материала для «Истории Брауншвейга». В 1700 стал первым президентом созданного по его инициативе Берлинского научного общества (позднее — АН). В 1711, 1712 и 1716 встречался с Петром I, разработал ряд проектов по развитию образования и государственного управления в России. В 1712—14 жил в Вене. Вёл обширную переписку почти со всеми крупнейшими учёными, а также политическими деятелями.

Основные философские сочинения: «Рассуждение о метафизике» (1685, изд. 1846, русский перевод 1890), «Новая система природы» (1695, русский перевод. 1890), «Новые опыты о человеческом разуме» (1704, издание 1765, русский перевод 1936), «Теодицея» (1710, русский перевод 1887—92), «Монадология» (1714, издание 1720, русский перевод 1890). Основные математические сочинения: «Об истинном отношении круга к квадрату» (1682), «Новый метод максимумов и минимумов» (1684), «О скрытой геометрии и анализе неделимых...» (1686). Физические воззрения Л. изложены, в частности, в работах «Доказательство памятной ошибки Декарта» (1686), «Очерк динамики» (1695), политические и юридические идеи — в сочинениях «Трактат о праве...» (1667), «Христианнейший Марс...» (1680), «Кодекс международного дипломатического права» (1693) и др.

В философии Л. явился завершителем философии 17 в., предшественником немецкой классической философии. Его философская система сложилась к 1685 как итог двадцатилетней эволюции, в процессе которой Л. критически переработал основные идеи Демокрита, Платона, Августина, Р. Декарта, Т. Гоббса, Б. Спинозы и др. Л. стремился синтезировать всё рациональное в предшествующей философии с новейшим научным знанием на основе предложенной им методологии, важнейшими требованиями которой были универсальность и строгость философских рассуждений. Выполнимость этих требований обеспечивается, по Л., наличием не зависящих от опыта «априорных» принципов бытия, к которым Л. относил: 1) непротиворечивость всякого возможного, или мыслимого, бытия (закон противоречия); 2) логический примат возможного перед действительным (существующим); возможность бесчисленного множества непротиворечивых «миров»; 3) достаточную обоснованность того факта, что существует именно данный мир, а не какой-либо другой из возможных, что происходит именно данное событие, а не другое (закон достаточного основания); 4) оптимальность (совершенство) данного мира как достаточное основание его существования. Совершенство действительного мира Л. понимал как «гармонию сущности и существования»: оптимальность отношений между разнообразием существующих вещей и действий природы и их упорядоченностью; минимум средств при максимуме результата. Следствиями последнего онтологического принципа является ряд др. принципов: принцип единообразия законов природы, или всеобщей взаимосвязи, закон непрерывности, принцип тождества неразличимых, а также принципы всеобщего изменения и развития, простоты, полноты и др.

В духе рационализма 17 в. Л. различал мир умопостигаемый, или мир истинно сущего (метафизическая реальность), и мир чувственный, или только являющийся (феноменальный) физический мир. Реальный мир, по Л., состоит из бесчисленных психических деятельных субстанций, неделимых первоэлементов бытия — монад, которые находятся между собой в отношении предустановленной гармонии. Гармония (взаимнооднозначное соответствие) между монадами была изначально установлена богом, когда тот избрал для существования данный «наилучший из возможных миров». В силу этой гармонии, хотя ни одна монада не может влиять на другие (монады как субстанции не зависят друг от друга), тем не менее развитие каждой из них находится в полном соответствии с развитием других и всего мира в целом. Это происходит благодаря заложенной богом способности монад представлять, воспринимать, или выражать и отражать, все др. монады и весь мир («монада — зеркало Вселенной»). Деятельность монад состоит в смене восприятий (перцепций) и определяется индивидуальным «стремлением» (аппетицией) монады к новым восприятиям. Хотя вся эта деятельность исходит имманентно из самой монады, она в то же время есть развёртывание изначально заложенной в монаде индивидуальной программы, «полного индивидуального понятия», которое во всех подробностях бог мыслил, прежде чем сотворил данный мир. Т. о., все действия монад полностью взаимосвязаны и предопределены. Монады образуют восходящую иерархию сообразно тому, насколько ясно и отчётливо они представляют мир. В этой иерархии особое место занимают монады, которые способны не только к восприятию, перцепции, но и к самосознанию,

2. Осмысление того, в чем заключается суть законов человеческого общежития, санкционируемых и устанавливаемых государством, стало одним из существенных аспектов развивающейся философской мысли уже на самых ранних этапах ее существования. Это с необходимостью происходило, как только умственный взор философов обращался на злободневные проблемы социально-политического устроения. В древнегреческой философии, зародившейся на рубеже VII—VI вв. до н.э. и первоначально сосредоточенной на космогонической проблематике, это произошло в V в. до н.э., будучи инициировано размышлениями софистов о соотношении между законами, устанавливаемыми в государствах законодателями, и вселенской, природно-божественной справедливостью. Особенно большое место правовые вопросы занимали затем в философских учениях Сократа, Платона, Аристотеля, стоиков и так называемых "эклектиков" (крупнейшим из них был римский мыслитель Цицерон), которые в рамках эллинистической культуры производили синтези­рование положений платонизма, аристотелизма и стоицизма. В Древнем Риме философско-правовая рефлексия оказалась тесно связанной с интенсивным практическим правотворчеством, которое на территории Римской империи создало всеохватывающую систему юридического регулирования различных сторон социальной жизни, и с юриспруденцией как научно-теоретическим выражением и обоснованием названного правотворчества.

4. В западноевропейском Средневековье по мере его выхода из глубокого экономического и культурного упадка, вызванного варварскими завоеваниями, под натиском которых во второй половине V в. пало древнеримское государство, оказалось востребованным "римское право", начавшее все более широко применяться для юридического оформления усложняющейся социальной жизни в новых мощных и более или менее устойчивых государственных образованиях, претендовавших на имперский статус (Империя короля франков Карла Великого, учрежденная в 800 г.; после ее распада в 843 г. продолжало существовать сильное королевство франков, а из других частей была образована в 962 г. Священная Римская империя). В первой из названных средневековых империй Запада началось значительное культурное возрождение, получившее наименование "каролингское". Продолженное при преемниках Карла Великого на престоле королевства франков, оно во второй половине IX в. ознаменовалось включением в свой состав философской компоненты, ярко представленной творчеством Эриугены. В университетах, начавших учреждаться с XIII в. наряду с теологическими факультетами, которыми римско-католическая церковь обеспечивала господствующее положение в системе средневекового образования, видное место занимали также юридические и философские факультеты. Возродились и философско-правовые размышления, наиболее значительные из которых связаны с именами католического ортодокса Фомы Аквинского (1225—1274) и его антипода — антиклерикала Марсилия Падуанского (1275—1326). В XV—XVI вв., относимых к эпохе Возрождения как процесса глобальной ревальвации культурного наследия Античности, новаторские философско-правовые воззрения были высказаны Николо Макиавелли (1469—1527) и Жаном Боденом (1530—1596).

6. Резкое повышение интереса к вопросам права характеризует философскую мысль Нового времени, началом которого считается XVII в. В социально-политическом плане это столетие было ознаменовано победой антифеодальных и антимонархических революций в Нидерландах (1609 г.) и Англии (1649 г.), в связи с чем проблемы коренных общественных преобразований приобрели первостепенное значение. К крупнейшим историческим событиям XVII в. относится также происходившая на территории немецких земель Тридцати­летняя война (1618—1648 гг.) между католиками и протестантами. Франция в течение 5 лет потрясалась Фрондой (1648—1653 гг.) — гражданской войной, в ходе которой королевский абсолютизм сумел выстоять. В Англии в 1660 г. произошла реставрация династии Стюартов, а в 1688 г. ее мирная замена на престоле новой династией (Ганноверской), представители которой отказались от притязаний на абсолютную власть и признали господствующую роль парламента в политической жизни страны. Важнейшие философско-правовые концепции XVII в. были выдвинуты Томасом Гоббсом (1588—1679), Бенедиктом Спинозой (1632—1677) и Джоном Локком (1632— 1704). Непосредственно для юриспруденции, а косвенно и для философского понимания права имело сочинение голландскою правоведа Гуго Гроция (1583—1645) "О праве войны и мира", создававшееся в годы Тридцатилетней войны. Фундаментальными понятиями философско-правовой мысли XVII в. были "естественное право" и "общественный договор", которые существенно обновились и углубились по своему содержанию и значению по сравнению с их античными исходными трактовками.

8. Названные понятия играли доминирующую роль и в философско-правовой мысли XVIII в., названного "эпохой Просвещения" за широко распространенное его ведущими идеологами убеждение, что все принципы, нормы и правила человеческого общежития должны устанавливаться философски культивированным разумом, а все то, что не согласуется с ним, должно быть отвергнуто как порожденное предрассудками и суевериями, которые им разоблачаются и ниспровергаются. Корифеями просветительской философии были прежде всего французские мыслители Вольтер (1694—1778), Монтескье (1689—1755), Руссо (1712—1778), Дидро (1713—1784), Гельвеций (1715—1771), Гольбах (1723—1789). Имевшие своим социальным идеалом "царство разума", в котором народы, избавленные от нищеты, угнетения, несправедливости и невежества, обретут счастливую жизнь, перечисленные мыслители были уверены, что благодетельное преобразование осуществится посредством отмены просвещенными правителями старых законов и установлением нового законодательства. Эту уверенность в возможности коренным образом преобразовать общественную жизнь законами, выработанными философским разумом и вводимыми правительством, Ф. Энгельс назвал выражением "юридического мировоззрения", свойственного социальным мыслителям Нового времени. Просветители были противниками феодально-абсолютистского строя, политическую альтернативу которому они видели то ли в конституционной монархии по английскому образцу (Монтескье, чье сочинение "О духе законов" имело основополагающее значение для просветительского правоведения), то ли в невиданном ранее правлении "просвещенных государей", имеющих своими наставниками новых философов (Вольтер, Дидро, Гольбах), то ли в демократической республике, устанавливаемой в результате антидеспотической революции (Руссо). Все французские просветители отвергали спиритуалистическую метафизику, которая в Новое время имела своим гносеологическим основанием сугубый рационализм (концепция "чистого разума"), основы которого были заложены Декартом (1596—1650) и который достиг кульминации в философии Лейбница (1646—1716). Начиная с Вальтера, французская философия XVIII в. исходила из локковского эмпирио-сенсизма, учившего, что разум в своей познавательной деятельности опирается на чувственный опыт. В ходе творческой разработки этого учения, произведенной прежде всего Кондильяком (1715—1780), Дидро и Гольбахом, были аргументированно отвергнуты субъективно-идеалистические и скептическо-агностические выводы из гносеологических воззрений Локка, которые были соответственно сделаны двумя крупнейшими британскими философами XVIH в. — Беркли (1685—1753) и Юмом (1711 — 1776). Небольшая, но весьма влиятельная (а в исторической перспективе философски наиболее значимая) группа французских просветителей — Ламетри (1709—1751), Дидро, Гельвеций, Гольбах (вместе с рядом менее крупных мыслителей) — выдвинули последовательно материалистическое понимание природы и места человека в ней, доходящее до радикального атеизма. Но большинство французских философов-просветителей считали, что при всей обоснованности объяснения природных явлений естественными, материальными причинами, необходимо вместе с тем признать существование бога как творца Вселенной, который после этого акта более не вмешивается в ход событий, происходящих в природе и в человеческих обществах.

10. Иммануил Кант (1724—1804), чья творческая деятельность в области философии началась в середине 40-х гг. XVIII в. и достигла вершины в 80—90-е гг., явился крупнейшей фигурой немецкого Просвещения, зачинателем которого был Лессинг (1729—1781). Мировую известность принесла Канту его система "критической философии", изложенная в "Критике чистого разума" (1781), "Критике практического разума" (1788) и "Критике способности суждения" (1790). Созидая эту систему, Кант стремился "подрезать корни" одновременно и материализму и предшествующим разновидностям идеализма (прежде всего декартовской и берклиевской), и атеизму, и теологии, и так называемому "догматизму", под которым имелся в виду сугубо рационалистический метод построения спиритуалистической метафизики XVII—XVIII вв., и юмовский "скептицизм". Убедительной альтернативой всем дискредитируемым им философским построениям Кант считал разработанную им концепцию "трансцендентального идеализма", способную, по его убеждению, стать надежной основой для научно обоснованной новой метафизики, которой он придал этико-религиозный характер (деистический по своей сути), и подробно изложил в "Основах метафизики нравственности" (1785) и в "Метафизике нравов" (1797).

12. Оба эти сочинения Канта тесно примыкают к его "Критике практического разума".

14. Смысловым стержнем главного содержания "критической философии" (оно заключено в первых двух "Критиках") было учение о "чистом разуме" в его двух проявлениях — "теоретическом" ("спекулятивном") и "практическом" (первоначально сведенном к этическому). Кант приходил к выводу, что культивировавшийся новоевропейскими философами "спекулятивный разум" не в состоянии дать действительные знания об основных предметах метафизики (душе, боге, мире как целом), т.е. с научной достоверностью доказать бессмертие души и присущность ей свободной воли, бытие бога и сотворенность им природы. Всякого рода "вещи сами по себе" (сокращенно: "вещи-в-себе") объявлялись Кантом принципиально непознаваемыми, а сфера познаваемого ограничивалась миром явлений, что придавало "критической философии" в этой ее части агностическо-феноменологический характер. "Практический разум" характеризовался через усматриваемый в нем Кантом имманентный "моральный закон", реализуемый через "добрую волю" и подчиняющий поступки людей нравственному долгу, утверждаемому в борьбе с чувственными влечениями и эгоистическо-утилитаристскими соображениями. Кант считал неограниченной этическую мощь "практического разума" и потому видел в нем самое адекватное выражение "чистого разума". Если "теоретический разум" в значительной мере дискредитировался Кантом, то "практический разум" им всячески возвышался — вплоть до объявления примата последнего по отношению к первому в решении метафизических проблем. Согласно Канту, "практический разум" обоснованно постулирует свободу воли, бессмертие души и бытие бога. Дело в том, что, настаивая на продуцировании принципов морали и всей совокупности нравственных обязанностей человеческим разумом, а не божественным откровением (эти положения этической философии Канта вызывали негодование теологов, добившихся от прусского короля Фридриха-Вильгельма II запрета кёнигсбергскому мыслителю выступать в печати по вопросам религии). Кант, подобно другим деистам, считал необходимой религиозную сакрализацию моральных норм для придания им авторитета в сознании той массы людей, которые по условиям своей жизни неспособны возвыситься до ин­теллектуально-философского уровня.

16. В качестве идеолога Просвещения Кант начал выступать с 1784 г., когда он опубликовал две небольшие, но весьма содержательные работы: "Ответ на вопрос: что такое Просвещение?" и "Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане". Называя свою эпоху "веком Просвещения", Кант усматривал ее суть в таком выходе человеческого рода "из состояния своего несовершеннолетия", когда он начинает пользоваться своим разумом без унизительной опеки со стороны теологов и духовенства. Основной же целью раскрепощения человеческих умов Кант считал обеспечение им самостоятельности в деле выработки "наилучшего законодательства" и свободы критики "существующего законодательства". Приступив к философскому осмыслению социально-политических проблем современности за пять лет до начала Великой французской революции, Кант при разработке просветительской концепции исторического прогресса определил его цель как созидание "всеобщего правового гражданского общества", понимаемого в виде "совершенно справедливого гражданского устройства", поскольку функционирующие в нем законы обеспечивают "максимальную свободу" [1]. Утверждение в обществе необходимой для его граждан свободы Кант вслед за Монтескье трактовал как их подчинение только общеобязательным справедливым законам, исключающим произвол со стороны верховных правителей и вообще властей, т.е. как жизнь в правовом государстве. "Всеобщим" будущее "совершенное гражданское устройство" было названо Кантом потому, что оно рассматривалось им как распространяемое на все страны и включающее в себя установление таких "законосообразных внешних отношений между государствами", которые означали бы прекращение войн между ними и реализацию идеи вечного мира, выдвинутой французскими мыслителями Сен-Пьером и Руссо [2]. Так, при разработке просветительских представлений о насущных социально-политических преобразованиях, требуемых философским разумом, произошло первое значительное обращение Канта к правовой проблематике.

18. Интерес к ней усилился при осмыслении Кантом революционного процесса, начавшегося во Франции в 1789 г. с фактического упразднения (после взятия Бастилии) абсолютной монархии, преобразованной сначала в конституционную монархию (1790), а в 1792 г. вовсе свергнутой после угрозы насильственного восстановления абсолютизма путем военной интервенции извне — со стороны двух соседних монархических государств (Австрии и Пруссии, вступивших для этого в союз). Во Франции была провозглашена республика, а в январе 1793 г. свергнутый король Людовик XIV был казнен на основании решения суда, в роли которого выступил избранный ранее высший орган законодательной власти — Национальный Конвент. Французская революция, достигшая внутри страны кульминации в период якобинской диктатуры и ставшая развиваться по нисходящей линии после термидорианского переворота (27 июля 1794 г.), быстро приобрела всеевропейскую значимость (а в недалекой перспективе и мировую), что было во многом обусловлено серией войн, которые Франция вела с 1792 г. практически со всеми европейскими государствами (включая Россию) и которые перемежались лишь кратковременными периодами мира (эти войны, постепенно трансформировавшиеся из оборонительных в завоевательные, окончились только в середине 1815 г., когда союзные войска Англии, Австрии и Пруссии окончательно разгромили наполеоновскую армию).

20. Известие о начале Французской революции произвело колоссальное впечатление на Канта, и связанные с ней события стали одним из важнейших предметов его философской рефлексии в 90-е гг. XVIII в., являющиеся последним периодом его творческой активности. Существенно, что дальнейшая, весьма обстоятельная разработка Кантом своих социально-политических воззрений облекается в юридическую форму, которой придается основополагающее значение, что приводит в 1797 г. к возникновению кантовской философии права как нового важнейшего раздела учения о "практическом разуме".

22. Первым шагом на этом пути было сочинение "К вечному миру" (1795), опубликованное во время первой мирной передышки в войнах между Французской республикой и Прусским королевством (а также рядом других монархических государств). Кант счел момент благоприятным для того, чтобы предложить вниманию всех правительств детальный проект межгосударственного договора (расписанный по статьям) о прекращении навсегда войн и установлении вечного мира, что обосновывалось как объективная цель всемирно-исторического процесса, усматриваемая философским разумом. По Канту, "государства, вооружившиеся для войны, должны принять во внимание максимы философов об условиях возможности общего мира" [3]. Соответствующее изменение международного права, предлагавшееся Кантом, он мыслил как необходимое в современных условиях прогресса человеческого рода подчинение политики, которая доселе была безнравственной, принципам морали, причем последняя в контексте кантовского сочинения начинает наполняться правовым содержанием и порой даже отождествляется с правом в его философском понимании.

24. Влияние развертывавшегося во Франции революционного процесса было столь сильным на Канта, что его социально-политические воззрения включили в себя республиканские положения. Так, Кант заявлял, что для осуществления вечного мира "гражданское устройство в каждом государстве должно быть республиканским", поясняя, что определяющими чертами республиканского устройства являются гражданская свобода членов общества, их подчинение как подданных единому общему законодательству и равенство всех перед законом. При этом подчеркивалось, что "республиканское устройство берет свое начало в чистом источнике права", и что только такое устройство вытекает из "идеи " общественного договора, на которой должно быть основано всякое правовое законодательство народа" [4]. Определяя "республиканизм", соответствующий правовой разумности, как "государственный принцип отделения исполнительной власти (правительства) от законодательной", которая должна иметь характер представительной системы", Кант подчеркивал, что "республиканское устройство не следует смешивать (как это обыкновенно делают) с демократическим..." и что вообще достигнуть этого единственно совершенного правового уст­ройства" легче и лучше всего... "при монархии" [5]. Специфика кантовского "республиканизма" состояла в дистанцировании от исторически реальных форм республиканского устройства с тем, чтобы внедрить три его вышеназванные черты в монархические государства, реформируемые тем самым "сверху" в направлении политического либерализма. "Государственная мудрость", надеялся Кант, "вменит себе в обязанность при настоящем положении вещей провести реформы, соответствующие идеалу публичного права..." [6].

26. Первое и вместе с тем окончательное выражение кантовская "философия права" получила в его последнем фундаментальном труде "Метафизика нравов" (1797). Если в предшествующих сочинениях Канта его метафизические размышления о "практическом разуме" имели только этический смысл, в который иногда вкрапливалось правовое содержание, то теперь этот разум был представлен в двух различных, хотя и взаимосвязанных ипостасях: юридически-правовой и этически-моральной. Первая часть "Метафизики нра­вов" была озаглавлена "Метафизические начала учения о праве", а вторая — "Метафизические начала учения о добродетели". С учетом этой терминологии Канта точнее было бы говорить о конституировании им в рассматриваемом сочинении "метафизики права". Но углубление в контекстуальный смысл кантовского термина "метафизика" показывает, что он называл "метафизическими" свои философские размышления о сверхчувственных основаниях права, под которыми имелись в виду основания чисто рациональные, коренящиеся в самом разуме, а не выводимые из опыта, не являющиеся эмпирическими по своему происхождению, это не апостериорные, а априорные основания (таковыми, априорно-рациональными Кант считал и основания морали). В обоих случаях Кант усматривал глубинное "законодательство разума" ("практического"), а различие видел в том, что в области морали дело ограничивается "внутренним законодательством", под которым имелось в виду внутреннее убеждение людей в императивности нравственных норм, тогда как в области права необходимо еще и "внешнее законодательство" вкупе с социально-государственным принуждением к обязательному исполнению его законов. Предмет "учения о праве" Кант определил как "совокупность законов, для которых возможно внешнее законодательство..." [7].

28. Обосновывая необходимость философско-метафизической трактовки права наряду с чисто юридической, Кант указывал, что на вопрос "Что такое право?" правовед-эмпирик может дать лишь бессмысленно-тавтологический ответ: это совокупность наличных законов, принятых в государстве по повелению властей. Но этого правоведа ставит в тупик существенно важный уточняющий вопрос: соответствуют или не соответствуют праву эти законы? По едкому выражению Канта, лишенное философского подхода "чисто эмпирическое учение о праве — это голова... которая может быть прекрасна, но, увы, не имеет мозга" [8].

30. Наряду с понятиями "априорное" и "апостериорное", "умопостигаемое" ("интеллигибельное") и "чувственно воспринимаемое" ("сенсибельное") Кант вводил в свою философско-метафизическую концепцию права также целый ряд других ключевых понятий, появившихся в его "критической философии" с самого начала "вещи-в-себе" и "явления", "ноумены" и "феномены", "синтетические суждения" и "аналитические суждения" и т. п.). Насыщение кантовской "метафизики права" такого рода терминами способствовало ее достаточно органичному вписыванию в систему "критической философии", делая важной составной частью этой системы. Так происходил переход от исконных и постоянных размышлений философов о праве к конституированию "метафизики права" в качестве особой и существенно важной философской дисциплины.

32. Под философско-метафизическим углом зрения Кант переосмыслил главные правовые понятия и проблемы.

34. Принимая деление права на "положительное" и "естественное", Кант наполнил последнее понятие новым, специфичным для его философской системы смыслом. Он понимал "естественное право" как "покоящееся на одних только априорных принципах" практического разума, что было антитезой натуралистическому взгляду на это право ("положительное" же право Кант характеризовал как вытекающее просто "из воли законодателя") [9].

36. Это, в сущности, априорно-рациональное по своему источнику право Кант трактовал далее как имеющее общественный характер, т.е. реализующееся в человеческих сообществах. Представление о "естественном состоянии" как дообщественном Кант отвергал, считая обоснованным рассматривать его лишь как догосударственное, что означало различение им общества и государства. Общественно-государственное состояние Кант назвал "гражданским", в связи с чем проблема выхода из "естественного состояния", имевшая первостепенное значение в социальной философии Нового времени, мыслилась им как переход не просто к общественному состоянию, а к "гражданскому обществу". Кант настаивал на том, что "естественному состоянию противоположно не общественное, а гражданское состояние", и что "в естественном состоянии общество может существовать, но только не гражданское..." [10].

38. "Естественное право" в понимании Канта подразделяется на "частное" и "публичное".

40. Кант включал в сферу "частного права" присвоение людьми "внешних предметов", становящихся в результате этого индивидуального, частного владения — "моими" и "твоими". Он подчеркивал, что "несомненно владеет предметом тот, кто может утверждать, что имеет вещь как свое ..." [11]. В "метафизическом" пояснении указывалось, что "рассматривать и трактовать каждый предмет моего произволения [12] как объективно возможное "мое" и "твое" — это априорное предположение практического разума" [13]. Подразделение Кантом предметов "моего произволения" на "телесные вещи вне меня", "произволения других" и "отношения других ко мне" он характеризовал как произведенное "согласно категориям субстанции, причинности и общения (взаимодействия) между мной и внешними предметами — по законам свободы" [14].

42. Обратим внимание на то, что хотя намерение ("предположение") владеть "внешними предметами" как "своими" трактовалось Кантом как исходящее от "чистого разума" в его практической ипостаси (и в этом смысле именовалось "априорным"), фактическое, "физическое" владение этими предметами он характеризовал лишь как "эмпирическое" и "феноменальное" ("владение лишь в явлении", владение "лишь как явление") [15]. Такое владение рассматривалось Кантом как неполноценное и непрочное вследствие отсутствия его достаточно надежной защищенности от притязаний на присвоение другими индивидами. Размышления Канта на этот счет находились в русле разработки социальной философией XVIII в. проблемы возникновения института частной собственности, которая была особенно остро и глубоко поставлена Руссо. Вся социально-политическая философия Канта, включая ее правовой аспект, соотнесена с руссоизмом. Исследователи единодушны в признании, во-первых, значительного влияния Руссо на Канта, а во-вторых, творческой самостоятельности последнего, выразившейся в его несогласии с целым рядом важнейших положений руссоизма, которым были противопоставлены содержательные антитезы и аль­тернативы.

44. Исторически первым "присвоением вещи" Кант, как и Руссо, считал установление частной собственности на землю. Но полемично по отношению к Руссо настаивание Канта на том, что "первая обработка, проведение границ или вообще оформление какого-нибудь участка земли не дают никакого" надежного "основания для его присвоения..." [16] Дело в том, что, согласно Канту, только в "правовом состоянии" можно по-настоящему "иметь что-либо внешнее своим", а для "правового состояния" он считал обязательным наличие государственной власти, устанавливающей принудительно действующие законы, к которым в первую очередь были отнесены те, что устанавливали право частной собственности. По терминологии Канта, общество, в котором учреждена государственная власть, находится в "гражданском состоянии, и потому он заявлял, что "иметь что-либо внешнее своим по праву можно лишь при наличии власти, устанавливающей публичные законы, т.е. в гражданском состоянии" [17]. Правовое владение "внешними предметами" Кант, с точки зрения своей "метафизики права", квалифицировал как "априорное" и "ноуменальное", чисто "интеллигибельное", сверхчувственное — в том смысле, что оно может иметь место и без физиче­ского владения [18].

46. Приведенные положения означали, что "частное право" в строгом смысле этого термина может реально существовать лишь при наличии "публичного права", настоятельно требуя появления последнего. Из этой имманентно-правовой потребности, которая была представлена как имеющая априорно-ноуменальное, т.е. "метафизическое", основание, Кант выводил саму необходимость перехода человеческих обществ из "естественного" (догосударственного) состояния к гражданско-правовому состоянию. "Из частного права в естественном состоянии, — писал Кант, — вытекает постулат публичного права: ты должен при отношениях неизбежного сосуществования со всеми другими людьми перейти из этого состояния в состояние правовое..." [19]. Цитированное утверждение Канта может рассматриваться как одно из ярчайших и, так сказать, "предельных" выражений "юридического мировоззрения".

48. Кант определял "публичное право" как "совокупность законов, нуждающихся в обнародовании для того, чтобы создать правовое состояние", под которым имелось в виду юридически оформленное общество с государственной властью. Кант подчеркивал, что публичное право является "волей", объединяющей в народ "множество людей", и что "именно такое состояние отдельных индивидов в составе народа называется гражданским (status civilis), а их совокупность в отношении собственных членов — государством (civitas)..." [20]. В этих и других положениях кантовской "метафизики права" выражен такой взгляд на первичность права по отношению к государству, который в применении к концепции "общественного договора", в принципе принимавшейся Кантом, может быть назван "правовым идеализмом". Кант писал, что "акт, через который сам народ конституируется в государство, это, собственно говоря, лишь идея государства, единственно благодаря которой можно мыслить его правомерность — первоначальный договор..." [21] Если идея госу­дарства первична по отношению к реально существующим государствам, то по отношению к ней первичны правовые основоположения. По Канту, именно "правом определяется форма государства вообще, т.е. государство в идее, — такое, каким оно должно быть в соответствии с чистыми принципами права ..." [22]. Сами же эти принципы рассматривались Кантом как вытекающие из "практического разума". Этот смысл имело его утверждение, что "все правовые положения суть априорные положения, так как они суть законы разума " [23]. Даже экономически основополагающие для "гражданского общества" законы частнособственнического "присвоения внешних предметов" трактовались Кантом как "сами собой вытекающие из понятий права вообще" [24].

50. "Публичное право" Кант разделял на: 1) государственное; 2) международное и 3) "космополитическое". Под последним имелось в виду право каждого человека "пытаться вступить в общение" со всеми людьми в мире "и с этой целью посещать все страны на земле", встречая там не враждебное, а гостеприимное обхождение с иностранцами. "Право гражданина мира" рассматривалось Кантом как необходимая статья договора о "вечном мире". Для него это не просто "человеколюбивая идея" этического характера, но один из фундаментальных "правовых принципов" [25].

52. Кантовская трактовка "государственного права" представляет собой, в сущности, определение того, какое политическое устроение общества следует считать соответствующим принципам права и потому имеющим право на существование в современных условиях, когда последнее начинает определяться философски просвещенным разумом. В отличие от французских просветителей Кант отказывался руководствоваться при оценке государственного строя утилитаристскими и эвдемонистическими критериями, находя их сугубо "эм­пирическими". С точки зрения "юридизированного" априористского рационализма Кант заявлял, что совершенство ("благость") государства означает "не благополучие граждан и их счастье", а "высшую степень согласованности государственного устройства с правовыми принципами, стремиться к который обязывает нас разум — через некий категорический императив" [26]. Такого рода "согласование" Кант мыслил как обязанность государства уважать и культивировать три "правовых атрибута" граждан: "основанную на законе свободу каждого", "гражданское равенство" и "гражданскую самостоятельность" [27]. Через эти "атрибуты" и последующие конкретизации кантовское понимание государства, соответствую­щего своей правовой "идее", оказывалось в содержательном отношении аналогичным воззрениям на "государство разума" французских и других европейских просветителей XVIII в.

54. Особенно отчетливо это проявилось по вопросу о гражданских правах и свободах, имевшему важнейшее значение в политической философии XVII—XVIII вв. (как, впрочем, и в последующие столетия). Используя аргументы, специфичные для своего стиля мышления, Кант выразил категорическое несогласие с отмеченной чертами тоталитаризма государственно-правовой концепцией английского философа Томаса Гоббса (1588—1679), согласно которой при договорном конституировании государства индивиды лишаются свободы, присущей им в естественном состоянии, и переносят все свои права на главу государства, который в результате этого становится абсолютным властелином. Суть "понятия права" Кант усматривал "в возможности сочетать всеобщее взаимное принуждение" (посредством устанавливаемых в государстве общеобязательных законов) "со свободой каждого" [28]. Кант, как и Руссо, считал, что при образовании "гражданского общества" имеет место двуединый процесс отчуждения свободы и снятия этого отчуждения, нового, более надежного обретения свободы: в соответствии с "общественным договором" "все в составе народа отказываются от своей внешней свободы" только для того, чтобы "снова тотчас же принять эту свободу" в ее правовом оформлении как члены образованного ими государства, и потому ошибочно утверждение, будто "человек в государстве" пожертвовал своей прирожденной свободой. В действительности этот человек оставил лишь 'дикую, не основанную на законе свободу, для того чтобы вновь в полной мере обрести свою свободу вообще в основанной на законе зависимости, т.е. в правовом состоянии, потому что зависимость эта возникает из его собственной законодательствующей воли" [29].

56. Кантовская трактовка "правового состояния" приобретала не свойственный ей ранее демократический оттенок в следующих заявлениях, которые звучали прямо-таки по-руссоистски: "законодательная власть может принадлежать только объединенной воле народа", поскольку "объединенный народ... сам есть суверен". Эти заявления сопрягались с концепцией политического либерализма о необходимости разделения власти на три ветви: законодательную, исполнительную и судебную, что обосновывалось Кантом "логикой" практическое разума — это "как бы три суждения в практическом силлогизме" [30]. Кант осудительно назвал деспотическим правление, при котором монарх, помимо подобающей ему исполнительной власти, является также главой законодательной и судебной властей. Вместе с тем Кант утверждал, что даже монархическое правление можно считать сущностно республиканским, если в нем проведено разделение трех названных властей. Тем самым Кант с метафизическо-правовой точки зрения обосновывал необходимость перехода от абсолютной монархии к монархии конституционной, что в условиях феодально-абсолютистской Пруссии выражало радикальную философскую оппозиционность. В "Споре факультетов" Кант с полным осознанием этого факта назвал философов, обсуждающих социально-политические проблемы, "оппозиционной партией и отнес их к левому крылу "парламента ученых", правое крыло которого, считал он, представляют юридические факультеты. Кант с гордостью писал о "философском факультете" как единственном, который "имеет дело только с учениями, принимающимися не по приказу какого-нибудь начальника" и который выносит по обсуждаемым вопросам решения "автономно", сообразуясь с прин­ципами самого мышления и тем самым подчиняясь "только законодательству разума", а не "законодательству правительства" [31]. Такова была во всяком случае позиция самого Канта, которую он стремился представить (и утвердить) как общую для всех университетских философов своей страны.

58. Рассуждения Канта об имеющей правовое оформление "идее государства" характеризовали, собственно, его политический идеал, должный претвориться в действительность. Ясно понимая, что наличный политический строй Пруссии является совершенно иным, Кант в известном смысле примирялся с королевским абсолютизмом и даже производил его философско-правовую легитимацию, категорически осуждая попытки привести его в соответствие с идеалом действиями "снизу", по французскому, революционному образцу. Монарх, находящийся у власти, характеризовался Кантом как "законодательствующий глава государства", который "в отношении подданных имеет одни только права и никаких обязанностей", т.е. обладает абсолютной властью. Кант в противовес революционному демократизму Руссо заявлял, что против любых действий такого монарха "нет правомерного сопротивления народа", нет "права на возмущение", восстание и на предание свергнутого монарха суду и осуждению на смерть, как это имело место в отношении английского короля Карла I и французского короля Людовика XIV. Попытка присвоения таких революционно-демократических прав по отношению к монархам квалифицировалась Кантом как "государственная измена", правомерно караемая смертной казнью [32].

60. Но по своим убеждениям Кант не был роялистом и абсолютным консерватором. Напротив, он был убежденным республиканцем и прогрессистом, хотя и весьма умеренным в вопросе о методах соответствующих преобразований, обосновывая правомерность только реформистского, мирного, осуществляемого "сверху" решения назревших социально-политических задач. Согласно Канту, производить необходимые изменения "существующего государственного устройства" правомочен лишь сам являющийся сувереном, т.е. носителем высшей власти, монарх, делая это сугубо постепенно, причем в направлении реализации идеала "чистой республики" [33]. Вектор разумно-правового развития человечества определялся Кантом как несомненно республиканский и даже демократический. Он подчеркивал, что "всякая истинная республика... не может быть не чем иным, как представительной системой народа, граждане которого обеспечивают свои права через избираемых ими уполномоченных (депутатов)". В более или менее близкой исторической перспективе Кант считал осуществимой реализацию республиканско-демократического идеала, когда сувереном становится сам "объединенный народ". Возможность последующей реставрации монархий, в особенности абсолютных, Кант считал неправомерной, заявляя, что "в основанной отныне республике нет уже больше надобности выпускать из рук бразды правления и возвращать их тем, кто держал их прежде и чей абсолютный произвол мог бы опять уничтожить все новые устроения" [34].

62. Самого серьезного внимания заслуживает тот факт, что при всей резкости осуждения Кантом революционного свержения монархий он вместе с тем производил осторожную легитимацию политических устройств, созидаемых победившими революциями. Кант писал, что "если революция удалась и установлен новый строй", то подданные обязаны быть лояльными ему и повиноваться новому правительству [35]. Эти слова Канта звучат осуждением роялистских заговоров и мятежей против Французской республики.

64. Установка на антиабсолютистское реформирование "сверху" социально-политического строя Пруссии дополнялась мерами антифеодального характера, предложенными Кантом. Он, во-первых, обосновывал правомерность отмены "наследственного дворянства", в котором видел "пустое порождение мысли, не имеющее никакой реальности" [36]. Во-вторых, Кант отрицал правомочность дворянского, церковного и даже княжеского землевладения, заявляя, что "рыцарские владения и церковные... могут быть без колебаний отменены", а "верховный повелитель не может иметь доменов, т.е. земельных угодий для частного пользования (для содержания своего двора)" [37]. В-третьих, Кант выступал против клерикализма как сращения церкви с государством, давая правовое обоснование необходимости их разделения. Попутно подтверждалось право народа на реформирование своего вероучения [38], что было уже осуществлено в XVI—XVII вв. посредством принятия лютеранской версии христианства в северо-немецких землях, в том числе на территории Пруссии.

66. Свое критическое свободомыслие Кант считал вполне соответствующим истинному "гражданскому состоянию", мыслимому как по самой своей природе обеспечивающему гражданам свободу мысли и слова, включая свободу публичного обсуждения философами политико-юридических вопросов (наряду с религиозно-церковными). Выражая общепросветительскую позицию. Кант мечтал о скором наступлении времени, когда именно философы, а не теологи или правоведы, станут советчиками властей. Кант был убежден, что философское свободомыслие в отношении государственного права "будет лучшим средством для достижения целей правительства, чем его собственный абсолютный авторитет" [39].

68. Что касается международного права, то в его сфере Кант сохранил приверженность идее вечного мира. Правда, к 1797 г. пацифистские надежды Канта значительно поблекли по сравнению с 1795 г., когда ему казалось, что договор о "вечном мире" будет вот-вот заключен. Теперь, в обстановке продолжающихся войн на Европейском континенте, Кант считал, что хотя идея вечного мира представляет "конечную цель всего международного права", она все же неосуществима из-за невозможности создать всемирное конфедеративное государство и мировое правительство. Но, заявлял Кант, вполне осуществимо развитие таких международных связей, которые "служили бы постоянному приближению к состоя­нию вечного мира" [40]. "Вопрос более не в том, реален или нереален вечный мир", — рассуждал Кант, — а в том, должны ли мы стремиться к запрещению войн и содействовать всеобщему замирению. Важно понять, согласно Канту, что "неустанно действовать в этом направлении" — это "наш долг" [41]. Предельно возвышая морально-правовую значимость идеи вечного мира, Кант писал, что "установление всеобщего и постоянного мира составляет не просто часть, но конечную цель (всего) учения о праве в пределах одного только разума...". По Канту, правило пацифистского долженствования "априори заимствовано разумом из идеала правового объединения людей под публичными законами...". Кант с пафосом восклицал, что нет ничего "метафизически более возвышенного", чем идея вечного мира, которая в смысле ее всеобщей значимости может быть признана обладающей "абсолютной реальностью" [42].

Педагогика Канта

И. Кант (1724 – 1804).

Кант сказал новое слово о механизмах познания, свободе, нравственном долге человека, назначении человека. Одной самодеятельности природы не достаточно, необходимо ее подчинять определенным нормам. Педагогическая теория Канта – результат не только его теоретических обоснований, но и итог, обобщение его личной педагогической практики.

Начав свою карьеру в 1748 году после окончания Кенигсбергского Университета с должности домашнего учителя, он затем стал заведующим кафедрой философии и педагогики, был ректором. И закончил свой путь членом академического сената. Многие работы Канта содержат обширные фрагменты, посвященные вопросам педагогики («Критика практического разума», «Метафизика нравов», «Антропология с прагматической точки зрения»). Но есть работа, целиком посвященная педагогике. Она так и называется «О педагогике» (курс лекций).

Кант предавал огромное значение образованию. Он говорил, что два человеческих изобретения можно считать самыми трудными. А именно, искусство управлять и искусство воспитывать. воспитание, согласно Канту, это усовершенствование человеческой природы, так как только благодаря воспитанию человеческой природе можно придать такую форму, которая соответствовала бы идеалу человечности. Поэтому у Канта дети должны воспитываться не для настоящего, а для будущего состояния рода человеческого. Но поскольку идеал человечности в течении времени меняется, то поэтому, делает вывод Кант, теория воспитания не может быть неизменной. И каждое поколение людей, совершенствуя идеал человечности, должно вносить изменения в теорию воспитания. Однако Кант считает, что достижение идеала воспитания как общая, космополитическая задача всего человечества сталкивается с двумя препятствиями: родители заботятся только о своей семье, а правители заботятся только о своем собственном государстве. И поэтому и те, и другие не ставят своей конечной целью всеобщее благо. Кант разбивает свою педагогическую теорию на четыре раздела: дисциплина, культура, развитие ума и общительности (цивилизация человека), развитие нравственных понятий и чувств (формирование нравственности). Отметим, что взгляд Канта отличается от Руссо, хотя он во многом был приверженцем Руссо. Если, по Руссо, природа человека настолько совершенна, что чем меньше будем на нее воздействовать, тем более мы предоставим человеку возможность для совершенствования. По мнению Канта, человек по своей природе животное со всеми злыми инстинктами, поэтому нужно приучать детей к дисциплине. Дисциплина, подчеркивает Кант, подчиняет человека законам человечности и заставляет чувствовать власть человечности. Он полагает при этом, что дисциплину следует применять как можно раньше, иначе потом будет трудно переделать человека (строго следить за питанием, ребенок сам должен учиться ходить, физические упражнения). В отличие от Руссо, Кант не говорил об отрицательном характере системы воспитания. По Канту, воспитание должно иметь место всегда.

Второй раздел педагогики Канта – культура. С его точки зрения, культура это выработка в человеке полезных привычек, или формирование психологии характера, души. Характер, считает Кант, это то, что делает человек из самого себя. То есть, иметь характер – значит обладать волей и придерживаться на практике принципов, установленных его собственным разумом. воспитание воли и характера у Канта распадается на два периода. Первый период сводится к укоренению в ребенке полезных привычек и устранению вредных. Здесь воспитание чисто механистическое, так разумные доводы не работают на данном этапе. Во втором периоде происходит пробуждение в ребенке потребности действовать не только по привычке, а по сознанию, разуму, должного мотива поступка. Характеру, по Канту, должны быть свойственны следующие черты: послушание, правдивость, общительность. Для воспитания хорошего характера, считает Кант, необходимо сначала освободить всякого ребенка от страстей, глубоких чувств, которые наиболее сильно захватывают человека. Здесь должен действовать принцип «терпи и воздерживайся». То есть, Кант ведет речь о подготовке к мудрой умеренности. И Кант в этой связи выдвигает ряд правил воспитания характера. – Никогда не уклоняться от истины, говорить ребенку только правду. Надо быть сдержанным в речи, чтобы не впадать в постоянные противоречия с самим собой. Сдерживать обещания. Не дружить с людьми безнравственными. Не придавать никакого значения поверхностным, недоброжелательным суждениям о себе других, презирать деспотизм моды. Ребенок должен оценивать себя по понятиям собственного разума, а не по словам других людей. По Канту, воспитание должно носить целостный, общий характер. Если делать это по частям, то работая над следующей, считает Кант, можно утратить предыдущую.

Третий раздел – умственное развитие, или теория обучения. С точки зрения Канта, мы не имеем права предполагать существование в нашем уме врожденных идей, которые предваряют опыт. Однако, отвергая предваряющие опыт элементы познания, Кант не склонен считать, что в ощущениях новорожденного не имеется никаких зачатков мышления. Кант в соответствии с уровнем психофизиологических знаний того времени все-таки считал, что у новорожденного имеются некие начатки мышления. И он подчеркивал, что и животные, и дети обладают от рождения начатками мышления.

Четвертый раздел – нравственное воспитание. По Канту, в основании воспитания нравственности должно лежать согласие нашей воли, не разума! Кант выдвигает категорический императив, этическую формулу, которая звучит так. – Поступай так, чтобы принципы твоей деятельности могли быть всеобщими законами человечества. Эта формула, обратите внимание, не идет в разрез с эвдемонической формулой Гельвеция (счастье для как можно большего числа людей). И она у Канта дополняется другой формулой: каждый человек является средством для реализации счастья другого и одновременно целью, но никогда только средством. Естественно, категорический императив у Канта имеет большое применение в педагогической практике. Категорический императив должен применять как воспитатель по отношению к воспитаннику, так и наоборот. В педагогической практике это означает, что педагог не должен проявлять особого пристрастия, симпатии к кому-либо из учеников, потому что иначе закон перестает быть общим. Тогда у другого воспитанника возникает сопротивление. И Кант в этой связи указывает на необходимость создания для детей морального катехизиса. Это книга правил, которая должна содержать все случаи, встречающиеся в жизни. Дети должны научиться питать, говорит Кант, не ненависть, а отвращение ко всему, что расходится с их внутренней нравственной позицией, заключенной в формуле категорического императива.

Таким образом, Кант ставит цель не только обосновать, выделить нравственный мотив сам по себе, но и полагал, что он может быть принят человеком и перенесен воспитателю. Кант считал, что человек тогда нравственен, когда его мотив поступка не отягощен какими-либо прагматическими интересами. Иначе говоря, человек должен быть нравственным всегда, даже при неблагоприятных обстоятельствах в жизни. Он не должен быть безнравственным, даже если по отношению к нему поступают несправедливо. Таков вывод Канта, которому он призывал следовать всех педагогов.

1

2

3

4