Вопрос №10
Отношение к природе в Средние века 2. Человек – образ и подобие Божие 3. Проблема души и тела 4. Проблема самосознания 5. Память и история. Сакральность исторического бытия 6. Проблема универсалий 1. Отношение к природе в Средние века В Средние века формируется новое воззрение на природу. Последняя не есть теперь нечто самостоятельное, как это но большей части было в античности. Учение о божественном Всемогуществе лишает природу самостоятельности, поскольку Бог не только творит природу, но и может действовать вопреки естественному ходу вещей, то есть творить чудеса. В христианском вероучении внутренне связаны между собой догмат о Творении, вера в чудо и убеждение в том, что природа «сама для себя недостаточна» (выражение блж. Августина) и что человек призван быть ее господином, «повелевать стихиями». В силу всего этого в Средние века меняется отношение к природе. Во-первых, она перестает быть важнейшим предметом познания, как это было в античности (за исключением некоторых учений, например софистов, Сократа и других); основное внимание теперь сосредоточивается на познании Бога и человеческой души. Эта ситуация несколько меняется только в период позднего средневековья – в XIII и особенно в XIV веках. Во-вторых, если даже и возникает интерес к природным явлениям, то они выступают главным образом в качестве символов, указывающих на иную, высшую реальность и отсылающих к ней; а это – реальность религиозно-нравственная. Ни одно явление, ни одна природная вещь не открывают здесь сами себя, каждая только указывает на потусторонний эмпирической данности смысл, каждая есть только некий символический «урок». Мир дан средневековому человеку не только во благо, но и в поучение. Символизм и аллегоризм средневекового мышления, воспитанный в первую очередь на Священном Писании и его толкованиях, был в высшей степени изощренным и разработанным до тонкостей. Понятно, что такого рода символическое истолкование природы мало способствовало ее научному познанию, и только в эпоху позднего средневековья усиливается интерес к природе как таковой, что и дает толчок развитию таких наук, как астрономия, физика, биология. 2. Человек – образ и подобие Божие На вопрос, что такое человек, средневековые мыслители давали не менее многочисленные и разнообразные ответы, чем философы античности или нового времени. Однако 2 предпосылки этих ответов, как правило, оставались общими. Первая – это библейское определение сущности человека как «образа и подобия Божьего» – откровение, не подлежавшее сомнению. Вторая разработанное Платоном, Аристотелем и их последователями понимание человека как «разумного животного». Исходя из этого понимания, средневековые философы ставили такие примерно вопросы: чего в человеке больше разумного начала или начала животного? Какое из них существенное его свойство, а без какого он может обойтись, оставаясь человеком? Что такое разум и что такое витальность (животность)? Главное же определение человека как «образа и подобия Божьего» тоже порождало вопрос: какие же именно свойства Бога составляют сущность человеческой природы – ведь ясно, что человеку нельзя приписать ни бесконечность, ни безначальность, ни всемогущество. Первое, что отличает антропологию уже самых ранних христианских философов от античной, языческой, – это крайне двойственная оценка человека. Человек не только занимает отныне первое место во всей природе как ее царь – в этом смысле человека высоко ставили и некоторые греческие философы, – но в качестве образа и подобия самого Бога он уже вообще выходит за пределы природы, становится как бы над нею – ведь Бог трансцендентен, запределен сотворенному им миру. И в этом существенное отличие от античной антропологии, две основные тенденции которой – платонизм и аристотелизм – не выносят человека из системы других существ, в сущности, даже не дают ему абсолютного первенства ни в одной системе. Для платоников, признающих подлинной сущностью в человеке лишь его разумную душу, он есть низшая ступень в длиннейшей лестнице – иерархии разумных существ – душ, ангелов, демонов, богов, разнообразных умов разной степени «чистоты» и т. д. Для Аристотеля человек прежде всего животное, то есть живое тело, наделенное душой,– только у людей, в отличие от зверей и насекомых, душа еще и разумна. Для средневековых же философов, начиная с самых ранних, между человеком и всей остальной Вселенной лежит непроходимая пропасть. Человек – пришелец из иного мира – из рая – и должен опять туда вернуться. Хотя он, согласно Библии, сам сделан из земли и воды, хотя он растет и питается, как растения, чувствует и двигается, как животное,– но он сродни не только им, но и Богу. Именно в рамках христианской традиции сложились представления, ставшие затем штампами: человек – царь природы, венец творения и т. п. 3. Проблема души и тела Согласно христианскому вероучению, Сын Божий – Логос, или Иисус Христос, воплотился в человека, чтобы своей смертью на кресте искупить грехи человеческого рода и таким образом даровать людям спасение. Идея Боговоплощения была чужда не только древней языческой культуре, но и другим монотеистическим религиям – иудаизму и исламу. До христианства везде господствовало представление о принципиальном различии, несовместимости божественного и человеческого, а потому не могло возникнуть мысли о возможности слияния этих двух начал. И в самом христианстве, где Бог мыслится вознесенным над всем миром в силу своей трансцендентности, а потому отделенным от природы гораздо радикальнее, чем греческие боги, вселение Бога в человеческое тело – вещь крайне парадоксальная. Не случайно же в религии откровения, какой является христианство, вера ставится выше знания: парадоксы, для ума непостижимые, требуется принять на веру. Другим догматом, определившим христианскую антропологию, был догмат воскресения во плоти. В отличие от прежних, языческих верований в бессмертие человеческой души, которая после смерти тела переселяется в другие тела (как у Платона), средневековое сознание убеждено в том, что человек – когда исполнятся времена – воскреснет целиком, в своем телесном облике, ибо, согласно христианскому учению, душа не может существовать вне тела. Догматы Боговоплощения и воскресения во плоти тесно между собой связаны. Именно эти догматы легли в основу средневекового понимания проблемы души и тела. Возникает вопрос: если тело в средневековой философии и теологии не есть само по себе начало зла, то откуда же появляется известный всем средневековый аскетизм, особенно характерный для монашества? Нет ли тут противоречия? И чем отличается средневековый монашеский аскетизм от тех типов аскетизма, которые были характерны для философских школ античности, особенно для стоиков? Ведь призыв к воздержанности и умеренности – общий мотив практически-нравственной философии греков. – Аскетизм средневековья имеет своей целью не отказ от плоти как таковой (не случайно в Средние века самоубийство считалось смертным грехом, что отличало христианскую этику, в частности, от стоической), а воспитание плоти с целью подчинить ее высшему – духовному началу. 4. Проблема самосознания 1. Личный характер христианского Бога не позволяет мыслить его в терминах необходимости: Бог имеет свободную волю. «И никакая необходимость, – обращается к Богу Августин, – не может принудить Тебя против воли Твоей к чему бы то ни было, потому что божественная воля и божественное всемогущество равны в существе божества...» («О граде Божием». Ч. IV). Соответственно и в человеке воля выступает на первый план, а потому в средневековой философии переосмысливается греческая антропология и характерный для античности рационализм в этике. Если в античности центр тяжести этики был в знании, то в средние века он – в вере, а значит, перенесен из разума в волю. Так, в частности, для Августина все люди суть не что иное, как воли. Наблюдая внутреннюю жизнь человека, и прежде всего свою собственную, Августин с. сокрушением констатирует, что человек знает добро, однако же воля его не подчиняется ему, и он делает то, чего не хотел бы делать. «Я одобрял одно, – пишет Августин,– а следовал другому...» (“Исповедь”). Это раздвоение человека Августин называет болезнью души, неподчинением ее самой себе, то есть высшему началу в себе. Именно поэтому, согласно средневековым учениям, человек не может преодолеть своих греховных влечений без божественной помощи, то есть без благодати. Как видим, в Средние века человек больше не чувствует себя органической частью космоса – он как бы вырван из космической, природной жизни и поставлен над нею. По замыслу, он выше космоса и должен быть господином природы, но в силу своего грехопадения он не властен даже над собой и полностью зависит от божественного милосердия. У него нет даже того твердого статуса – быть выше всех животных, какой ему давала языческая античность. Двойственность положения человека – важнейшая черта средневековой антропологии. И отношение человека к высшей реальности совсем иное, чем у античных философов: личный Бог предполагает и личное к Себе отношение. А отсюда – изменившееся значение внутренней жизни человека; она становится теперь предметом внимания даже более пристального, чем то, которое мы находили у стоиков. Для античного грека, даже прошедшего школу Сократа («познай самого себя»), душа человека всегда соотнесена либо с космической жизнью и есть «микрокосм», либо же она соотнесена с жизнью общественного целого, и тогда человек предстает как общественное животное, наделенное разумом. Отсюда античные аналогии между космически-природной и душевной жизнью или же между душой человека и социумом. Августин же вслед за апостолом Павлом открывает «внутреннего человека», целиком обращенного к надкосмическому Творцу. Глубины души такого человека скрыты даже от него самого, они, согласно средневековой философии, доступны только Богу. А в то же время постижение этих глубин необходимо для человеческого спасения, потому что таким путем открываются тайные греховные помыслы, от которых необходимо очиститься. По этой причине приобретает важное значение правдивая исповедь. Новоевропейская культура обязана исповедальным жанром именно средневековью с его интересом к человеческой психологии, к внутреннему миру души. «Исповедь» Жан Жака Руссо, так же как Л. Н. Толстого, хоть они и различаются между собой, восходят тем не менее к общему источнику – «Исповеди» Августина. 2. Внимание к внутренней душевной жизни, соотнесенной не столько с внешним – природным или социальным – миром, сколько с трансцендентным Творцом, порождает у человека обостренное чувство своего «Я», которого в такой мере не знала античная культура. В философском плане это приводит к открытию самосознания как особой реальности – субъективной, но при этом более достоверной и открытой человеку, чем любая внешняя реальность. Наше знание о собственном существовании, то есть наше самосознание, по убеждению Августина, обладает абсолютной достоверностью, в нем невозможно усомниться. Именно через «внутреннего человека» в себе мы получаем знание о собственном существовании; для этого знания мы не нуждаемся во внешних чувствах и в каких бы то ни было объективных свидетельствах, которые подтверждали бы свидетельство самосознания. Так в Средние века начался процесс формирования понятия «Я», ставшего отправным пунктом в рационализме Нового времени. 5. Память и история. Сакральность исторического бытия 1. В период раннего средневековья можно заметить острый интерес к проблеме истории, не характерный в такой мере для античного сознания. Хотя в Древней Греции были такие выдающиеся историки, как Геродот и Фукидид, хотя для Древнего Рима историческое повествование о временах давно прошедших, так же как и о событиях текущих, было одной из важнейших форм самосознания народа, однако история здесь еще не рассматривалась как реальность онтологическая. Бытие у древних языческих народов прочно связывалось именно с природой, космосом, но не собственной с историей. В Средние века на место «священного космоса» древних встает «священная история». Это и понятно: важнейшее с христианской точки зрения мировое событие – воплощение Бога-Сына в человека Иисуса – есть событие историческое, и оно должно быть понято, исходя из всей предшествующей истории рода человеческого, как она была представлена в Ветхом завете. Более того, ожидаемое христианами спасение верующих, которое произойдет, когда «свершатся времена», погибнет испорченный, греховный мир и наступит тысячелетнее царство праведников на земле, тоже мыслится как событие историческое. Ожидание конца истории, то есть эсхатологическая (греч. eschatos – предельный, конечный) установка средневекового мышления приковывала внимание философов к постижению смысла истории, которая теперь превращалась как бы в подлинное бытие, в отличие от реальности природной, трактуемой, как мы уже знаем, преимущественно символически, то есть опять-таки сквозь призму «Священной Истории». Изучение Священного Писания на протяжении целого тысячелетия привело к созданию специального метода интерпретации исторических текстов, получившего название герменевтики. И хотя эта интерпретация в Средние века была подчинена христианской догматике; однако это воспитывало также интерес к более широкому осмыслению исторической реальности. В эпоху Возрождения, в XV-XVI веках, этот интерес стал доминирующим. 2. Интерес к истории как подлинной сакральной реальности, соединенный с пристальным вниманием к жизни человеческой души, к “внутреннему человеку”, дал толчок к анализу памяти – способности, которая составляет антропологическую основу исторического знания. И не случайно у блж. Августина мы находим первую и наиболее фундаментальную попытку рассмотреть человеческую память, дав с ее помощью новое – не характерное для античной философии – понимание времени. Если у греческих философов время рассматривалось сквозь призму жизни космоса и прежде всего связывалось с движением небесных светил, то Августин доказывает, что время – это достояние самой человеческой души. А поэтому даже если бы не было вообще космоса и его движений, но оставалась душа, то было бы и время. Условием возможности времени, по Августину, является строение нашей души, в которой можно заметить 3 разных установки: ожидание, устремленное к будущему, внимание, прикованное к настоящему, и память, направленную на прошлое. Человек, понятый сквозь призму внутреннего времени, предстает не просто как природное, но прежде всего как историческое существо. Однако в Средние века возможность такого понимания еще не реализуется полностью, поскольку сама история здесь включена в заданные рамки священных событий и потому предстает только как отражение некоторых сверхвременных, надысторических реальностей. И только в эпоху Возрождения появляются попытки освободить «мирскую» историю от ее «священной» оболочки, рассмотреть ее как реальность самостоятельную. 6. Проблема универсалий Однако центральной проблемой средневековой философии была загадка статуса универсалий. Универсалии суть общие, родовые понятия (напр., живое существо, человек) в отличие от конкретных вещей. Основной вопрос гласит: приписывать ли собственное бытие лишь универсалиям, считая конкретные вещи их несамостоятельными видами, или реальным бытием обладают только конкретные вещи, а универсалии суть просто имена, присвоенные им человеком? Внешним поводом для возникновения этой проблемы был процитированный боэцием вопрос из "Исагоге" (греч. "Введение" [в "Категории" аристотеля]) порфирия: существуют ли роды и виды сами по себе или только в мышлении? Если они существуют реально, то обладают ли они предметным или непредметным бытием? Существуют ли они отдельно от чувственных вещей или находятся в них?
Вопрос № 11
Рационализм - философско-гносеологическое направление, где основа знаний это разум.
Декарт (1596-1650) - Основное произведение "Рассуждения о методе". Задача философии - помощь в практических делах людей.
Пути человеческого познания (они разнонаправлены, но ведут к 1 результату)
человек познает себя и свой разум, значит, познает природу.
человек познавая природу, познает в ней себя.
Новый научный метод
Дедукция - способ рассуждения от общего к частному.
Правило методов
принимать за истинное то, что воспринимается в ясном и отчетливом виде, все сомнительное отсекается.
каждую сложную проблему нужно разложить на анализ и дойти до самых простых и очевидных истин.
идти от простых и доступных вещей к вещам более трудным для понимания.
необходимо составить полный перечень фактов и открытий, систематизировать все познанное и определить границу неизвестного.
Рассуждая о способности человека к познанию, Декарт выделяет 2 вида идей присущих человеку: врожденные и идеи чувственного опыта. Человек имеет определенную предрасположенность к мышлению (врожденную). В сознании человека изначально закладываются некоторые истины, самые простые: идеи бытия, Бога, числа. Декарт предполагает наличие Бога, который вкладывает в сознание человека врожденные идеи.
Спиноза (1632-1677) - родоначальник исторической науки. Основное произведение "Этика". Особое свойство человека - разумность. Разум делает человек свободным. Свобода - познанная необходимость.
3 степени познания:
истины (постигается разумом, интуитивно, не зависимо от опыта)
рассуждения разума (человек получает, истинны знания, нуждающиеся в доказательствах)
чувственные познания (знания, основанные на беспорядочном опыте и далеки от истины)
Особая часть рассуждений - место человека в обществе. Общество и государство создаются ради взаимопомощи и безопасности людей. Государство - договор между людьми. 3 формы правления:
монархия
аристократия
демократия - идеал
Лейбниц (1646-1716). Отказывается от врожденности идей, говорит о врожденности познаний. Высшая форма познания - рацион (с помощью разума человек раскрывает действительное и необходимое).
Чувственное познание (предпосылки познания, дают случайные знания).
Вопрос №14
Коперниканский переворот Канта |
|
Эта формулировка выражает собой одновременно и идею, которую сам Кант с гордостью назвал своим "коперниканским переворотом". Он писал: " когда оказалось, что гипотеза о вращении всех звезд вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет движение небесных тел, то он попытался установить, не достигнет ли он большего успеха, если предположить, что движется наблюдатель, а звезды находятся в состоянии покоя. Кант аналогичным "переворотом" попытался решить проблему оснований истинности естествознания, точнее, проблему как возможна точная естественная наука типа ньютоновской физики. Он допускал, что такое решение со временем будет найдено. Мы должны, говорит Кант, отказаться от идеи, что остаемся пассивными созерцателями, ожидающими, что природа навязывает нам свои законы. Вместо этого мы должны выдвинуть идею, что мы, созерцатели, навязываем нашим чувствам, ощущениям порядок и законы нашего рассудка. Наш космос несет на себе печать нашего духа. Это указание Канта на активную роль наблюдателя, исследователя и теоретика наложило свой отпечаток не только на философию, но и на физику и космологию. В этом смысле можно говорить о неком интеллектуальном кантовском климате, вне которого немыслимы теории Эйнштейна или Бора, а Эддингтон в этом отношении был, пожалуй, так можно сказать, более кантианцем, чем сам Кант. Даже те, кто не любит во всем следовать Канту (к их числу я отношу и себя), вынуждены согласиться с ним в том, что разум исследователя "должен заставлять природу отвечать на его вопросы, а не тащиться у нее словно на поводу. Исследователь должен брать природу "измором", силой, чтобы увидеть ее в свете своих сомнений, предположений, идей и побуждений. Я считаю такой подход в высшей степени философским. Он позволяет рассматривать естествознание (не только теоретическое, но и экспериментальное) как подлинное человеческое творение и излагать его историю, подобно истории искусства и литературы, как часть истории идей. Но "коперниканский переворот" Канта несет в себе и другой смысл, указывающий нам на противоречивость (двойственность) кантовской позиции. Этот переворот разрешает в определенном смысле проблему человека, которая была поставлена самим Коперником: Коперник отнял у человечества его центральное место в мире. "Коперниканский переворот" Канта - восстановление этой позиции, так как великий кёнигсбергец не только доказал, что наше пространственное положение в мире несущественно, но и показал, что в определенном смысле наш мир вращается вокруг нас, что мы - те, кто, до меньшей мере отчасти, создает открываемый нами в мире порядок. Мы - те, кто творит наше знание о мире. Мы - те, кто исследует мир, а исследование - это творчество, искусство. |
|
Вопрос № 15
Система и метод философии Гегеля
Георг Фридрих Гегель (1770 √ 1831 гг.) ≈ создатель грандиозной системы Абсолютного идеализма. В&# 252j98ic 1089;е действительное, по Гегелю, разумно, постижимо средствами логики, т. е. постижимо в понятиях (такая концепция называется еще и панлогизмом). Философская система Гегеля состоит из трех частей:
╥ логики;
╥ философии природы;
╥ философии духа.
Логика понимается Гегелем совершенно иначе, чем она трактовалась на протяжении всего времени существования этой науки (т. е. начиная с Аристотеля). По Гегелю, субъективной логике (учению о человеческом мышлении) должна предшествовать логика объективная ≈ учение о диалектическом саморазвитии Абсолютной идеи (мирового Духа, Бога).
Природа в системе Гегеля есть лишь ╚инобытие╩ Абсолютной идеи. Тем самым философ-идеалист разделяет религиозный, теологический взгляд на материальный мир как творение Бога. Как ╚среднее звено╩ системы природа опосредует связь между Богом и человеком, человеческой историей и культурой.
Философия духа ≈ это и есть философия культуры. Гегель различает три ступени в развитии духа:
╥ субъективный дух ≈ индивидуальное сознание;
╥ объективный дух ≈ воплощение (╚объективизацию╩) духа в мировой истории и гражданском обществе;
╥ абсолютный дух ≈ общественные формы сознания (искусство, религия, философия).
Мировое развитие, по Гегелю, есть не что иное, как самопостижение, самопознание Абсолютной идеи ≈ от абстрактного бытия до сотворенных ею высших субъективных форм (самая совершенная из них ≈ философия). У такого развития есть не только исходный, но и конечный пункт ≈ осознание Идеей самой себя. Гегелевская философия, в глазах мыслителя, и выполняет такую сверхприродную, сверхфизическую роль.
Выдающееся значение философии Гегеля заключалось в том, что в ней в систематической форме было изложено диалектическое миропонимание и соответствующий ему диалектический метод исследования. Гегель разрабатывал диалектику как философскую науку, обобщающую всю историю познания и исследующую наиболее общие закономерности развития объективной действительности. В особенности же Гегель стремился исследовать и всесторонне обосновать важнейшие принципы диалектического способа мышления, в корне противоположного метафизике. Подвергнув глубокой и основательной критике метафизический метод, Гегель сформулировал, правда, в идеалистической форме, законы и категории диалектики.
Природа, по Гегелю, существует независимо от человека, а человеческое познание обладает объективным содержанием. Гегель учил, что явления столь же объективны, как и сущность, сущность является, т. е. обнаруживается в явлении, ввиду чего и явление существенно. Познавая явления, мы тем самым познаем и сущность.
Он полагал, что ни материя, ни сознание человека не могут рассматриваться как первичное, ибо сознание невозможно логически вывести из материи, а материя также невыводима из человеческого сознания, которое само должно быть понятно как результат предшествующего развития абсолютного субстанциального первоначала.
Мышление по Гегелю ≈ это не только субъективная, человеческая деятельность, но и независимая от человека объективная сущность, первооснова, первоисточник всего существующего. Мышление, утверждает Гегель, ╚отчуждает╩ свое бытие в виде материи, природы, которая есть ╚инобытие╩ этого объективно существующего мышления, именуемого Гегелем абсолютной идеей. С этой точки зрения разум не специфическая особенность человека, а первооснова мира, из чего следует, что мир в основе своей логичен, существует и развивается по законам, внутренне присущим мышлению, разуму. Т. о., мышление и разум рассматриваются Гегелем как независимая от человека и человечества абсолютная сущность природы, человека, всемирной истории. Гегель стремится доказать, что мышление как субстанциальная сущность находится не вне мира, а в нем самом, как его внутреннее содержание, проявляющееся во всем многообразии явлений действительности.
Стремясь последовательно провести принцип тождества мышления и бытия, Гегель рассматривает мышление (абсолютную идею) не как неподвижную, неизменную первосущность, а как непрерывно развивающийся процесс познания, восходящий от одной ступени к другой, более высокой. В силу этого абсолютная идея не только начало, но и развивающееся содержание всего мирового процесса. В этом смысл известного положения Гегеля о том, что абсолютное должно быть понято не только как предпосылка всего существующего, но и как его результат, т. е. высшая ступень его развития. Эту высшую ступень развития ╚абсолютной идеи╩ составляет ╚абсолютный дух╩ ≈ человечество, человеческая история.
Мышление по сравнению с чувственными восприятиями представляет собой высшую форму познания внешнего мира. Мы не можем чувственно воспринимать то, чего уже нет (прошлое), то, чего еще нет (будущее). Чувственные восприятия непосредственно связаны с объектами, предметами, воздействующими на наши органы чувств; наука же обнаруживает, открывает явления, которых мы не видим, не слышим, не осязаем. Однако, как ни велико значение мышления, как ни беспредельны возможности теоретического познания, мышление базируется на данных чувственного опыта и без него невозможно. Содержание мышления (содержание науки), по мнению Гегеля, есть ему одному (одному лишь мышлению) присущее содержание; оно не получено извне, а порождено мышлением. Познание, с этой точки зрения, не есть обнаружение того, что существует вне нас, вне мышления; это ≈ обнаружение, осознание содержания мышления, науки. Выходит, следовательно, что мышление и наука познают свое собственное содержание и познание оказывается самосознанием духа. В конечном итоге Гегель приходит к выводу, что человеческое мышление есть лишь одно из проявлений некоего абсолютного, вне человека существующего мышления ≈ абсолютной идеи, т. е. Бога. Разумное, божественное, действительное, необходимое совпадают друг с другом, согласно учению Гегеля. Отсюда вытекает один из важнейших тезисов гегелевской философии: все действительное разумно, все разумное действительно.
Мышление отражает объективную реальность, и, поскольку оно правильно ее отражает, можно говорить о разумном взгляде на мир. Но Гегель отождествляет отражение действительности (разум) и то, что отражается, ≈ объективную реальность. Это тождество мирового разума с многообразным миром явлений, этот процесс мышления содержит в себе все многообразие действительности и называется им ╚абсолютной идеей╩, с одной стороны, наполняется совершенно реальным природным и историческим содержанием, а с другой стороны, оказывается рафинированным представлением о Боге.
Основной формой мышления является понятие. Оно, по его учению, ╚есть начало всякой жизни╩ и представляет собой ╚бесконечную творческую форму, которая заключает внутри себя всю полноту всякого содержания и служит вместе с тем его источником╩.
Итак, исходный пункт гегелевской философской системы ≈ идеалистическое отождествление мышления и бытия, сведение всех процессов к процессу мышления. Действительная история сводится к истории познания, а рост и углубление знаний о мире рассматриваются как развитие самой действительности. Гегель обожествляет процесс познания, осуществляемый человечеством, выдавая его за божественное самопознание, а также за познание человечеством Бога и тем самым самого себя.
Основные части философской системы Гегеля ≈ логика, философия природы и философия духа, к которой непосредственно примыкают философия права, философия истории, эстетика, философия религии, история философии. Логика, как это вытекает из исходного положения гегелевской философии, составляет важнейшую часть его системы, поскольку тождество мышления и бытия означает, что законы мышления, которыми и занимается логика, суть подлинные законы бытия: и природы, и человеческой истории, и познания. До Гегеля логика считалась наукой о субъективных (человеческих) формах мышления. Не отрицая необходимости такой научной дисциплины, т. е. формальной логики, как науки об элементарных формах и законах правильного мышления, Гегель ставит перед логической наукой задачу исследовать наиболее общие закономерности развития познания.
Логику Гегель подразделяет на учение о бытии, сущности, понятии. Начало всего ≈ чистое ничто, т. к. оно есть в то же время и чистая мысль. В этом случае оно есть в то же время и ничто, лишенное каких-либо определений. Бытие и ничто взаимопереходят друг в друга, происходит становление, в котором и бытие, и ничто сняты, т. е. они одновременно и упразднены, и сохранены. В этом процессе выявляются три основных момента бытия, его триада: утверждение (тезис), отрицание этого утверждения (антитезис) и, наконец, отрицание отрицания, снятие противоположностей (синтез).
Гегелевское учение о диалектике мышления, о взаимосвязи и движении понятий косвенно указывает на содержание и закономерности развития тех реальных материальных процессов, которые вопреки учению Гегеля существуют независимо от познания, от мышления.
Характеризуя сущность как философскую категорию, Гегель указывает, что к ней следует отнести и то, что отличает явления друг от друга, и то, что одинаково, тождественно в них. Но в противоположность метафизике Гегель утверждает, что тождество и различие не существуют отдельно друг от друга, а представляют собой противоположные, друг с другом связанные моменты сущности. Говоря о тождестве, мы имеем в виду различия, говоря о различии, предполагаем тождество.
Характеризуя понятие, Гегель правильно отмечает, что оно не есть только общее. Общее, взятое само по себе, вне связи с особенным, т. е. с тем, что отличает одно явление от другого, бессодержательно. В реальной действительности, а следовательно, и в понятии общее, особенное и единичное так же неразделимы, как тождество и различие в сущности явлений. Раскрывая многократность понятия, единство различных сторон в самой действительности, Гегель приходит к выводу, что истина лишь постольку есть истина, поскольку содержит в себе в единстве различные, в том числе и противоположные, стороны реального. В этом смысле Гегель утверждает: абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Понятие как единство общего, особенного и единичного получает свое необходимое выражение в различных видах суждений и умозаключений, которые изображаются Гегелем как обнаружение и осуществление творческой мощи, присущей ╚понятию╩ как внутренней основе всех тех процессов, которые наблюдаются в природе и обществе на всем протяжении истории.
Понятие у Гегеля ≈ это процесс теоретического мышления, возведенный в абсолют. Активность мышления и всей сознательной, целесообразной практической деятельности людей, преобразующей мир, идеалистически истолковывается Гегелем как творчество, самопознание ╚абсолютной идеи╩, обнаруживающей в себе все то, что непосредственно, на поверхности выступает как развитие природы и общества. Т. о., признавая развитие и пытаясь дать его картину, Гегель изображает его как процесс познания, осуществляющийся в лоне ╚абсолютной идеи╩.
В ╚Феноменологии духа╩ Гегель рассматривает такую важную для философии категорию, как отчуждение, которое он понимает в разных смыслах, хотя и связанных между собой. Отчуждение для Гегеля ≈ это прежде всего порождение духом природы и общества, т. е. опредмечивание. Затем под отчуждением он понимал любую целесообразную деятельность человека, отчуждение деятельности человека в результатах его труда. Кроме того, Гегель видел отчуждение в искажённом восприятии людьми продуктов своей деятельности.
В гегелевской философии духа особенно ярко сказались свойственные этому мыслителю и немецкой буржуазии того времени вообще консервативные, а частью прямо реакционные взгляды. Тем не менее, было бы неправильно на этом основании совсем отрицать положительное значение работ Гегеля. Его диалектический метод лёг в основу более поздних философских работ.
Диалектический метод Гегеля вступает в противоречие с требованием системы, которая обязательно должна быть завершена, а это значит, что абсолютная истина должна быть в конце концов достигнута. Гегель рассматривал свою систему как философию, венчающую собой развитие всего человечества, в которой достигнута абсолютная истина.
Вопрос№21
Бытие - одна из основных категорий философского мышления. Учение о бытии - онтология - стало ядром философских систем начиная с античности. Один из современных исследователей П. Гайденко в своей статье "Бытие и разум" отмечает, что так было до XVIII века, когда под влиянием скептицизма Д. Юма и трансцендентализма И. Канта понятие бытия вытесняется на периферию философской мысли. И в системе И. Фихте, и в системе Г. Гегеля бытию как токовому отводится весьма скромное место. Немецкий философ Г. Гегель подчеркивал, что для мысли не может быть ничего более малозначащего по своему содержанию, чем бытие. В итоге под влиянием Г. Гегля и немецкого идеализма в целом, позднее (к концу XIX - началу XX веков) неокантианства и неопозитивизма, устранивших онтологию как предмет философского познания, понятие бытия почти совсем выпало из поля зрения философов. Однако, в 20 - 30 годы обнаруживается тенденция возврата к проблемам онтологии. Можно сказать, что более полную реализацию они получают в работах М. Шелера, Н. Гартмана, М. Хайдеггера и др. и как подчеркивает исследователь, именно история понятия бытия может пролить новый свет на вопрос о глубинных корнях того типа мышления, того подхода к миру, который лежит в фундаменте современной европейской, ставшей сегодня уже почти планетарной цивилизации.