Опыт «конституционного переворота» 1993 года

Противостоящими сторонами в перевороте могут выступать различные ветви власти. Это столкновение оказывается объек­тивно предопределенным в случае представления ими различных элитных группировок. Различные группы правящей элиты кон­солидируются в этой ситуации вокруг разных властных инсти­тутов. Именно такое разъединение по линии президентская вер­тикаль – Верховный Совет произошло в Российской Федерации в начале 1990-х гг.

Спустя время многие оценивают события 1993 г. как консти­туционный переворот. Во главе этого переворота стоял прези­дент. По действовавшей на тот момент Конституции 1977 г. выс­шим органом законодательной власти являлся Съезд народных депутатов. Он имел право требовать отчета у президента и отре­шения его от должности двумя третями голосов. На съезде из­бирался Верховный Совет – постоянно действующий между его созывами законодательный орган. Глава правительства (премьер- министр) мог назначаться только с согласия Верховного Совета. Все эти конституционные ограничители по отношению к прези­денту первоначально удавалось обходить на основании постанов­ления 5-го Съезда 1991 г. о предоставлении Б.Н. Ельцину «особых полномочий». Но действие предоставленного карт-бланша исте­кало в декабре 1992 г. С учетом провала обещаний в проводимых реформах дальнейшая политическая судьба Б.Н. Ельцина и свя­занной с ним элиты была под вопросом.

Понимая эту угрозу, президент еще 10 декабря 1992 г. призвал своих сторонников покинуть 7-й Съезд. В своем обращении пре­зидент говорил о «невозможности работать со Съездом депута­тов», отказывающемся продлить его особые полномочия и требу­ющим смены главы правительства. Уже тогда была предпринята первая ельцинская попытка переворота. Но она не удалась. Со­хранив кворум, Съезд отстранил с поста главы правительства радикала-монетариста Е.Г. Гайдара, назначив вместо него ком­промиссную фигуру бывшего министра газовой промышленно­сти СССР В.С. Черномырдина.

Новая попытка «несилового переворота» предпринимается Б.Н. Ельциным в марте 1993 г., когда президентом был подписан неконституционный указ «Об особом порядке управления». Но и этот заход, предпринятый совместными усилиями Верховного Совета, Конституционного Суда, Генпрокуратуры, Совета Безо­пасности, оказался блокированным⁴⁰.

Тогда было решено заручиться поддержкой народа, для чего был организован референдум о доверии президенту и парла­менту. Предполагалось, что за счет подконтрольности СМИ, а также «идеологической и материальной помощи зарубежных коллег» Б.Н. Ельцину удастся получить желаемый результат. Од­нако, вопреки реляциям о безоговорочной победе ельцинского курса, референдум не дал абсолютного преимущества ни одной из сторон. При подсчете голосов от числа проголосовавших до­верие Б.Н. Ельцину выразили 58,7% человек, его реформы под­держали 53,0%, за необходимость досрочных перевыборов пре­зидента высказались 49,5%, Верховного Совета – 67,2%. Если же считать всех потенциальных избирателей, то «успех» ельцинской команды предстает уже как поражение. О доверии Б.Н. Ельцину заявили лишь 37,6% электората, о поддержке его политики 34%, за переизбрание президента выступили 32,6%, Верховного Сове­та – 41,4%.

Особо показательна статистика «недействительных бюллете­ней». Наиболее критичная для Б.Н. Ельцина позиция была по во­просу перевыборов президента. Только 0,5% голосов не хватило для негативного для него вердикта. И именно по этому показате­лю фиксируется наибольшее количество испорченных бюллете­ней. Оно заметно диссонирует с соответствующими показателя­ми по другим статьям опроса. А, как известно, одного лишнего значка достаточно, чтобы бюллетень стал недействительным. Возник парадокс: 58,7% доверяют президенту, но при этом 49,5% требуют его перевыборов (рис. 3.4)⁴¹.

Рис. 3.4. Удельный вес испорченных бюллетеней на референдуме

1993 г.

После всех этих «сигналов», очевидно, и принимается реше­ние о силовом разрешении противоречий президента с Верхов­ным Советом. Парламент, между тем, предпринимает ряд шагов, отражавших стремление развернуть намеченный либеральными реформаторами вектор развития. В Конституционный Суд были переданы материалы о денонсации Беловежских соглашений как незаконного решения Верховного Совета, взявшего на себя пол­номочия Съезда или референдума. Как незаконная была также оценена передача Крымской АССР Украине. Категорически не принималось предложение по ратификации договора о сокра­щении стратегических вооружений СНВ-2 как подрывного для безопасности России. Предпринимается попытка создания ме­ханизмов по лишению монополии либеральной ельцинской ко­манды над СМИ. С этой целью учреждается Федеральный Совет по обеспечению свободы слова в государственных СМИ, прини­маются изменения в федеральное законодательство о печати. Все шло к тому, что на предстоящем в ноябре 1993 г. 10-ом Съезде на­родных депутатов Б.Н. Ельцин должен был лишиться поста пре­зидента.

События, случившиеся ровно за месяц до того, прямо указы­вают на интересанта произошедшего переворота. Но организато­ром заговора был объявлен парламент. Б.Н. Ельцин в своем об­ращении от 6 октября 1993 г. говорил о «вооруженном мятеже, спланированном и подготовленном Верховным Советом». Его цель объявлялась как «установление в России кровавой коммуно-фашистской диктатуры». Это хорошо известный и даже универ­сальный тактический прием заговорщиков – объявить в загово­ре по подготовке переворота тех, против кого осуществляемый переворот реально направлен⁴².

Указом от 21 сентября 1993 г. «О поэтапной конституционной реформе в РФ» отменялась действующая Конституция, распу­скался Верховный Совет, назначались выборы нового парламен­та и голосование по новому Основному Закону. Ни одно из реше­ний не имело в рамках действующего законодательства законной силы. Переворот был по сути осуществлен. Дело оставалось за малым – за технической операцией по подавлению сторонников прежнего государственного устройства.

Путь компромиссов в фазе переворота может привести к сры­ву всей технологической операции. По-видимому, это хорошо по­нимали разработчики технологии ельцинского властного пере­хвата. Заранее исключалась возможность любого компромисса. Все предложения, поступившие, в частности, от Конституци­онного Суда, совещания руководителей субъектов РФ, Русской православной церкви о возвращении к исходному, доконфликтному положению, были стороной Б.Н. Ельцина отвергнуты. Про­игнорировано и решение высшего органа власти в России – со­званного внеочередного 10-го Съезда народных депутатов – об одновременных перевыборах президента и Верховного Совета не позднее марта 1994 г.

Имеются многочисленные свидетельства того, что в ельцин­ском штабе существовал заранее разработанный план примене­ния военной силы. В нем были обозначены и сроки нанесения решающего удара – 3-4 октября. За несколько дней до кровавых событий министр печати М.Н. Полторанин разослал руководи­телям СМИ записку, в которой призывал «с пониманием отне­стись к тем мерам, которые предпримет президент 4 октября». Руководство Института им. Склифосовского получило накануне указание подготовить дополнительно 300 коек. По размещен­ным в Москве частям ВДВ еще 1 октября прошла информация о возможной перестрелке и последующем штурме Дома Советов 3 октября. Так что официальная версия о том, будто бы прези­дентские силы лишь отражали удар, нанесенный сторонниками Верховного Совета, не соответствует реконструируемой хроно­логии формирования заговора. Действия толпы демонстрантов у Белого дома программировались из ельцинского штаба⁴³.

Характерно, что ельцинский переворот российская и между­народная демократическая общественность оценила как необхо­димые меры по установлению законного порядка. При освеще­нии конфликта между ветвями власти в России западные СМИ неизменно преподносили Б.Н. Ельцина как «законно избранного президента», «единственно легальную и всенародно выбранную власть». В сознании потребителя информации программиро­валось соответствующее отношение: президент – «законный», а депутаты Верховного Совета – незаконны.

Безусловно, без соответствующей санкции Запада Б.Н. Ель­цин никогда не решился бы на проведенную им в 1993 г. властную трансформацию. Сам он признавался в своих воспоминаниях о переговорах с канцлером ФРГ Г. Колем относительно сценария переворота: «Я хотел обсудить с ним принципиальный для меня вопрос: если я пойду на ограничение деятельности парламен­та, как ... Запад отреагирует на мои действия. Он поддержал меня, выразив уверенность, что и другие лидеры "семерки" с по­ниманием отнесутся к жестким, но необходимым мерам»⁴⁴. Ман­дат от США был, вероятно, получен президентом РФ во время его визита в Ванкувер в апреле 1993 г. Характерны в этой связи слова, произнесенные Б.Н. Ельциным в январе 1994 г. во время пресс-конференции, организованной по случаю приема в Москве Б. Клинтона: «Мы находимся в гуще российско-американской со­вместной революции»⁴⁵. Признание – исчерпывающее.

О том, как можно соответствующими информационными спо­собами произвести подмену содержания переворота, свидетель­ствуют тексты российских СМИ, вышедших в октябре 1993 г.

Один из такого рода примеров представляет опубликован­ное 5 октября в «Известиях» письмо 42-х: «Писатели требуют от правительства решительных действий»: «.Фашисты взялись за оружие, пытаясь захватить власть. Слава Богу, армия и правоо­хранительные органы оказались с народом, не раскололись. Эти глупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли ее проде­монстрировать нашей юной, но уже, как мы вновь с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии? . Мы должны на этот раз жестко потребовать от правительства и пре­зидента: . Все виды коммунистических и националистических партий, фронтов и объединений должны быть распущены. Прокуроры, следователи, судьи, покровительствующие такого рода общественно опасным преступлениям, должны незамедли­тельно отстраняться от работы.. Органы печати, изо дня в день возбуждающие ненависть. должны быть впредь до судебного разбирательства закрыты. Признать нелегитимным не только съезд народных депутатов, Верховный Совет, но и все образован­ные ими органы (в том числе Конституционный суд) . История еще раз предоставила нам шанс сделать широкий шаг к демокра­тии и цивилизованности. Не упустим же такой шанс.!».

Такого рода текст раз и навсегда, казалось бы, должен был дезавуировать либеральную идеологию в России. Письмо имеет явно экстремистский характер. Однако подписанты его – пи­сательский демократический бомонд, культовые фигуры новой России: Алесь Адамович, Анатолий Ананьев, Артем Афиногенов, Белла Ахмадулина, Григорий Бакланов, Зорий Балаян, Татьяна Бек, Александр Борщаговский, Василь Быков, Борис Васильев, Александр Гельман, Даниил Гранин, Юрий Давыдов, Даниил Да­нин, Андрей Дементьев, Михаил Дудин, Александр Иванов, Эд­мунд Иодковский, Римма Казакова, Сергей Каледин, Юрий Каря- кин, Яков Костюковский, Татьяна Кузовлева, Александр Кушнер, Юрий Левитанский, Дмитрий Михачев, Юрий Нагибин, Андрей Нуйкин, Булат Окуджава, Валентин Оскоцкий, Григорий Поже- нян, Анатолий Приставкин, Лев Разгон, Александр Рекельчук, Роберт Рождественский, Владимир Савельев, Василий Селюнин, Юрий Черниченко, Андрей Чернов, Мариэтта Чудакова, Михаил Чулаки, Виктор Афанасьев.

В самый апогей боевых действий, 4 октября 1993 г., радиостан­ция «Эхо Москвы» устами Ю. Черненко обращалась к властям с призывом «Раздавите гадину!». Под «гадиной» понимались все перечисленные в вышеприведенном документе органы власти: Съезд народных депутатов, Верховный Совет, Конституционный Суд. Характерно также поздравление Б.Н. Ельцина с победой, поступившее от Дж. Дудаева. Тогда еще, в октябре 1993 г., они выступали как союзники. «Правительство Чеченской Республи­ки, – писал Д. Дудаев, – одобряет Ваши действия по подавле­нию коммунистическо-фашистского мятежа в Москве, имевшего своей целью захватить власть в России и потопить в крови демо­кратию... Примите, господин Президент, уверения в моем высо­ком уважении»⁴⁶.

Безусловно, в России в 1993 г. произошел конституционный переворот, хотя бы уже потому, что действия команды Б.Н. Ель­цина были не конституционны. Однако в настоящем исследова­нии акцент сделан не на законодательной основе властных транс­формаций, а на их технологии. Под описанную выше модель «дворцового переворота» разгон президентскими войсками Вер­ховного Совета в точности не подпадает. «Это не государствен­ный переворот, – констатировал видный американский эксперт по России Р. Пайпс. – Потому что государства-то нет. Есть остат­ки прежнего государства»⁴⁷.

Фактическая власть как была в руках у Б.Н. Ельцина в 1992 г., так и осталась в 1994 г. Посредством удара по Верховному Со­вету в 1993 г. он только упрочил свое положение, упразднив пре­пятствующие властные институты. В этом смысле осуществлен­ная в 1993 г. властная идейная трансформация имеет черты еще одной модели – цезарианского типа.

Такая трансформация, в отличие от революций и переворо­тов, имеет нисходящий характер, выстраивается сверху вниз. Именно так осуществлялось большинство властных инверсий в истории России. Стремясь отразить их специфику Н. Эйдель- ман ввел в свое время понятие «революция сверху». Другое дело, что для жизнеспособности страны эти цезарианские трансфор­мации могли иметь различное значение. Ельцинская операция имела однозначно негативные последствия для России. Об этом свидетельствует системный обвал буквально по всем статисти­ческим показателям развитости, что было продемонстрировано выше. Но если возможна цезарианская властная трансформация «в минус», то была – и теоретически существует – вероятность цезарианской трансформации «в плюс».