Опыт исламской революции

А возможна ли вообще национально ориентированная власт­ная трансформация в условиях политической гегемонии США в мире? Действительно, американский (англо-саксонский) про­ект мироустройства противоречит в своей сущности идеалам национального возрождения России. Онтологические основания этих противоречий получили раскрытие в работе «Новые техно­логии борьбы с российской государственностью»²². Однако шанс осуществления национально ориентированной властной транс­формации в условиях американского гегемонизма, тем не менее, существует. Об этом свидетельствует опыт революций, органи­зованных в странах, традиционно считавшихся американскими вотчинами.

Как это удавалось?

Лучшим способом предотвращения американского вмеша­тельства являлось создание имиджа идейно-психологической одержимости, пусть даже граничащей с имитацией коллектив­ной экзальтации. Способны ли американцы вступать в борьбу с теми, кто демонстрирует свою готовность умереть? Как показы­вает практика, далеко не всегда. Режимы, с легкостью идущие на компромисс, проявляющие нерешительность в проведении ан­тиамериканской политики, показывают свою слабость. Они при попытке проведения самодостаточного, национально ориентиро­ванного курса оказываются обречены на внешнее вмешательство. Зато на прямое вмешательство в дела государств, проявляющих наступательный радикализм и бескомпромиссность, США идут достаточно неохотно. Куба, Иран, КНДР, Венесуэла, Никара­гуа – все эти государства избрали антиамериканизм своим идео­логическим знаменем. Однако идти в лобовую атаку против них США не решаются. «Вьетнамский синдром» по сей день не изжит в американском обществе и политическом истэблишменте. Две­надцать лет потребовалось США для принятия решения о воен­ном вторжении на территорию Ирака. Сдерживающим фактором являлось преувеличенное представление о мощи иракских воо­руженных сил и главное – об их морально-патриотическом духе. Только когда путем длительного мониторинга выяснилось, что готовность иракцев жертвовать собой во имя Саддама Хусейна это не более чем раскрученный хусейновской пропагандой миф, операции «Буря в пустыне» был дан ход.

Классическим примером успешной властно-управленческой трансформации, связанной с отстранением от власти проаме­риканской компрадорской элиты, стала Исламская революция в Иране. В отличие от большинства революций и переворотов эпохи холодной войны она была осуществлена без опоры на под­держку одной из двух сверхдержав – США и СССР. Более того, по отношению к ним обеим изначально демонстрировалось под­черкнуто враждебное отношение. Идеологом Исламской рево­люции Аятоллой Хомейни был выдвинут концепт о «двух шай­танах» (демонах). Под «главным шайтаном» понимались США, под вторым – Советский Союз²³.

С самого начала оппозиция в Иране избрала тактику устра­шения противника посредством демонстрации своей готовности к самопожертвованию. Цепную реакцию антишахских волнений вызвал расстрел студенческой демонстрации в традиционно ре­лигиозном центре Хуме, организованной в январе 1978 г. против клеветнической статьи о Р. Хомейни в официальной государ­ственной газете. Далее, по истечении установленного шиитской традицией 40-дневного траура, проводились новые демонстра­ции. Они снова подвергались расстрелу. Следовал очередной тра­урный период, и все повторялось вновь.

Этими акциями оппозиция добилась моральной победы над противниками. Главным аргументом властей в образовав­шемся противостоянии являлась угроза расстрела. Но она оказы­валась недейственной. Сторонники построения в Иране ислам­ского государства сами шли под пули. Во властных структурах, не готовых вести борьбу в категориях жизни и смерти, возникло замешательство. Властная элита распалась, войска отказывались стрелять в народ. Моральная победа оппозиции привлекла в ее ряды тысячи сторонников. Страна оказалась парализована эко­номической забастовкой. В антишахской демонстрации 2 декабря 1978 г. в Тегеране приняло участие два миллиона иранцев. И это в то время, когда в стране было введено военное положение, пред­усматривающее запрет на проведение любых демонстраций. Два миллиона человек демонстрировало, таким образом, не только неприятие режима, но и свое личное бесстрашие. Это напугало не только иранские власти, но и Запад. Решимость антишахской оппозиции привела к замешательству не только иранских рояли­стов, но и политические круги США. Вопрос о вторжении в Иран стоял на повестке обсуждений в администрации Дж. Картера. За интервенцию высказывался, в частности, советник по нацио­нальной безопасности З. Бжезинский. Однако консолидирован­ной позиции достичь так и не удалось. С тех пор прошло более тридцати лет. Все это время исламский Иран как бельмо на глазу Соединенных Штатов. Однако до сих пор свалить режим иран­ской теократии американцы были не в состоянии. В общем – это аргумент для российских скептиков, говорящих о бесперспектив­ности отстаивания собственной политической линии в совре­менном мире.

В период размышлений, происходящих в американских поли­тических кругах относительно возможности военной операции против Ирана, Айятолла Хомейни неожиданно для американцев сам атакует. Предпринятые им действия служат прекрасной иллю­страцией того положения, что лучший способ защиты это атака. Под предлогом укрывательства США персидского шаха Хомейни санкционировал в ноябре 1979 г. захват американского посоль­ства в Тегеране. Находящиеся в здании американцы были взяты в заложники. Только в январе 1981 г. они были освобождены.

Демонстративно провокативные действия иранских ислами­стов были предприняты также против посольства СССР. Иран бросал вызов обеим сверхдержавам. Погромные антиимпериа­листические действия студенческой молодежи были официально охарактеризованы Хомейни как «вторая революция, еще более крупная, чем первая». «Бей своих, чтобы чужие боялись». Реа­лизуя данный принцип, исламисты демонстрировали крайнюю решимость в борьбе с противниками революции. Повсеместно действовали исламские суды – трибуналы. Для борьбы с под­рывными элементами была создана организация «стражей рево­люции». Типичная формулировка расстрельных приговоров – «служение дьяволу и разложение». Приведение их в исполнение демонстрировалось для устрашения по телевидению и описыва­лось в СМИ.

Жертвенная энергетика исламской революции с наглядностью проявилась во время ирано-иракского конфликта. В ходе войны массовый характер приобрел феномен шахидизма – «мученичест­ва за веру». Испытывавшая недостаток в военной технике иран­ская сторона широко использовала тактику «живой волны». Пло­хо вооруженные ополченцы атаковали в лоб вражеские позиции, невзирая на минные заграждения и перекрестный огонь. Посред­ством таких атак происходило психологическое подавление про­тивника. Тактика «живой волны» произвела большое впечатление на американских наблюдателей, и впоследствии вошла во многие учебные пособия по военному делу²⁴.

Успех Исламской революции в значительной степени был пре­допределен наличием разработанной идеологии. Революционе­ры, добиваясь свержения шаха, знали, чего хотят и имели четкие представления о желаемой модели будущей государственности. Теория исламского государства составила основное содержание учения Айятоллы Р.М. Хомейни. Все ее базовые положения были разработаны им еще в дореволюционный период²⁵.

В лице Хомейни исламская революция имела признаваемого большинством течений иранского исламизма лидера. Его воз­вращение в Иран после 15-летней эмиграции стало кульмина­ционным моментом революции. Народ встречал своего кумира, скандируя лозунг: «Шах ушел, Имам пришел». Это была формула легитимизации новой власти. Принципу династической легитим­ности противопоставлялась легитимность духовной авторитет­ности имамата.

Обратимся к некоторым положениям программной речи Хо­мейни, с которыми он вступил на иранскую землю: «...Вся наша экономика разрушена. Если мы захотим вернуть страну в преж­нее состояние – понадобятся годы наших совместных усилий. Те, кто под предлогом превращения арендаторов-издольщиков в крестьян-собственников провели аграрную реформу, сделали так, что она обернулась гибелью сельского хозяйства, и теперь вы во всем испытываете необходимость импорта из-за рубежа. Мохаммед Реза сделал это для того, чтобы мы все испытали нужду в Америке и Израиле... Нашу систему образования держали в со­стоянии отсталости, при этом до такой степени, что в настоящее время наши молодые люди не получают полноценного образова­ния и не доучившись здесь, в связи с нынешним катастрофическим положением, вынуждены уезжать за рубеж на учебу. Телевидение наше – это центр разврата, наше радио и кино, и все центры, где им дозволено действовать, все стали сосредоточением пороков. В Тегеране центров по продаже спиртных напитков больше, чем библиотек. Мы не против кино, телевидения и радио. Мы против разврата и против музыки, которая служит иностранцам и тому, чтобы держать в состоянии отсталости нашу молодежь. Разве когда-либо мы были против центров возрождения? Кино являет­ся одним из проявлений цивилизаций, которое должно служить воспитанию людей. Но все эти средства затянули нашу молодежь в разврат. Эти средства полностью использованы для того, чтобы совершить предательство в отношении нашей страны»²⁶.

Некоторые аналитики склонны проводить параллель между данным выступлением и «Апрельскими тезисами» В.И. Ленина. Очевидно, у них есть для этого основания.

Какие существуют механизмы предотвращения внешнего по­давления национально ориентированных трансформаций? При­менительно к современной ситуации речь идет о парировании возможного вмешательства со стороны США и НАТО. Первый описанный выше способ был реализован в рамках проекта Ис­ламской революции. Упрощенно говоря, он состоит в создании искусственного образа психического фанатизма. А кто решится воевать с психами?! Дешевле их изолировать от остального мира. Но «психи» оказываются прагматиками, и изоляция, как в случае с Ираном, не проходит.

Второй способ заключается в разыгрывании карты противо­речий между ведущими геополитическими субъектами мира. В данном случае искусственно обостряются противоречия между США и другими значимыми на мировой арене державами. При этом можно получить поддержку как от одной, так и от другой стороны большого конфликта. В этом собственно и заключает­ся искусство лавирования. Такая тактика широко применялась во время национально-освободительных революций, выражаясь в выборе между «социалистическим» и «капиталистическим» пу­тем развития.

Безусловно, США сегодня поддержат ту политическую силу, которая бросит вызов Китаю, несмотря на возможное несоответ­ствие ее американским идеологическим стандартам. Так, в свое время заокеанские банки и крупный еврейский капитал финан­сировали А. Гитлера, видя в фашизме кулак против СССР. Одна­ко тот, вопреки довоенным идеологическим прокламациям о по­ходе против коммунизма, нанес первый удар по странам Запада.

Третий способ состоит в завуалировании подлинных целей революционного движения, дезинформации в отношении соб­ственной стратегии. Так в свое время мировая финансовая закулиса была тактически переиграна большевиками. Далеко не сразу выяснилось, что под прикрытием коммунистической идеологии осуществлялась модернизация России, восстановившей на но­вом уровне свои былые державные позиции. Такой же просчет, очевидно, был допущен Западом в отношении фигуры В.В. Пу­тина. Когда, прослушав мюнхенскую речь, спохватились, то об­наружилось, что во главе России стоит в принципе национально ориентированный лидер.