Историческая обусловленность российской модернизации

История России представляет череду примеров катастрофи­ческих событий вследствие запаздывания в реализации модерни­зационных задач. Главным препятствием всякий раз оказывалось сопротивление и инерционность политических элит. Видением задач модернизации страны исторически высшая российская власть, как правило, обладала. Не доставало именно технологи­ческого инструментария (рис. В.2).

Рис. В.2. Исторические последствия сопротивления элит модернизации России

«Некем взять», – объяснял Александр I причины отклады­вания решения модернизационных задач в его царствование. Между тем, в декабристских кружках формировался достаточно талантливый слой контрэлиты. Не доставало одного – проекта элитной ротации⁴.

Потребность в системной модернизации Московского царства в XVII в. была очевидна практически для всех монарших предста­вителей дома Романовых. Необходимо было ликвидировать, пре­жде всего, усугубляющееся научно-техническое отставание Рос­сии от Запада, оборачивающееся угрозами безопасности в случае военных столкновений с европейскими государствами. Но это предполагало заимствования по линии секулярной науки и об­разования. Церковь и воцерковленное московское боярство было категорически против. Пойти на принципиальную ломку сложив­шегося патриархального уклада русские цари вплоть до Петра I не решались, ограничиваясь реформами в рамках существующей парадигмы развития. Итогом стала катастрофа 1700 г. под На­рвой. Последовавшая затем запоздалая петровская модернизация осуществлялась с рвением, стоившим культурного и демографи­ческого надлома России.

Почти сто лет продолжалась рефлексия высшей государ­ственной власти в России на необходимость отмены крепостно­го права. Сама идея достаточно четко осознавалась уже в период екатерининского правления (особенно она актуализировалась во время работы Уложенной комиссии 1767-1769 гг.). В дальней­шем, вплоть до Александра II, не было ни одного государя, кото­рый не ставил бы перед собой задачи отмены крепостного права. Но это означало бросить вызов составлявшей опору престола дворянской элите. При Николае I в разные годы было создано 11 специальных секретных комитетов, подготавливающих про­ект освобождения крестьян. Однако дальше проектных разрабо­ток дело не шло. Только катастрофа Крымской войны заставила императорскую власть пойти на запоздалые реформы, проведен­ные к тому же с ориентацией далеко не на передовые западные образцы.

И вновь – игнорирование модернизационных задач. Сохраня­емое дворянское землевладение, с вытекающей из него ориентаци­ей на зерновую экспортную модель развития, обрекало Россию на вытеснение в зону мировой периферии. Русско-японская и Пер­вая мировая войны наглядно проявили процесс стремительной деградации Российской империи на фоне модернизированных противников. Однако от решения ключевого аграрного вопроса императорская власть устранилась. Политическая и экономичес­кая системы России продолжали сохранять признаки феодаль­ного строя. В результате объективная потребность в ликвидации структур и институтов, препятствующих модернизации страны, была реализована снизу посредством трех последовавших друг за другом революций. Связав свою судьбу с дворянско-поместной элитной корпорацией самодержавие по сути подписало себе исторический смертный приговор. В этом принципиальное от­личие российской монархической власти от существующего по­ныне ряда европейских монархий. Королевская власть Европы сама являлась основным проводником модернизации, пойдя на союз с новыми модернистски ориентированными политически­ми классами против прежней феодальной и идеократической элиты.

Гибель СССР также явилась в значительной мере следствием модернизационного запаздывания. Уже в 1970-е гг. стала очевид­ной перспектива смены парадигм развития ведущими странами мира. Новые тенденции нашли отражение в распространении концепта так называемого постиндустриального общества. Глав­ное направление мирового развития состояло в актуализации интеллектуального капитала. Однако этот ориентир вступал в противоречие с интересами позднесоветской номенклатуры, связывающей свое благополучие с экспортно-сырьевой парадиг­мой функционирования СССР и контролем материального рас­пределения. Сегодня уже не обращается внимание на тот факт, что перестроечный концепт звучал первоначально как «пере­стройка кадровой политики». Сам замысел глобальной ротации элит принадлежал, как известно, Ю.В. Андропову. Провал его в горбачевский период, реальная победа номенклатуры над ре­форматорами отражает всю сложность и ответственность фор­мирования политико-технологических концептов такого рода.

Отсрочка модернизации не отменяет необходимости решения модернизационных задач. То, что не было реализовано на стадии заката существования СССР, вновь актуализируется. Четверть столетия в мировой технологической гонке держав Россией было потеряно. И вновь обострена прежняя коллизия между постин­дустриальной модернизацией и парадигмой сырьевой модели экономики. При этом исход противостояния далеко не очевиден. Вполне вероятен сценарий «перестройка-2» с новым элитаристским разделом страны под вывеской укрепления демократичес­ких институтов на местах и регионального самоуправления.

Напротив, в тех случаях, когда у власти хватало стратегическо­го видения и политической решимости для осуществления власт­ных ротаций, модернизация была успешной. Такие ротационные процессы отмечались, в частности, в модернизационных проры­вах Александра III, в период сталинской диктатуры, в Китае, Син­гапуре и т. п. Речь, естественно, не идет о рецептуре сталинских политических чисток. В моральном отношении ни для властей, ни для народа в своем большинстве сегодня они не приемлемы. Тем не менее, можно констатировать эффективность власти в до­стижении поставленных целей в контексте того исторического времени, характерного перспективой будущего столкновения с Германией, хотя отдаленные последствия все равно в истори­ческом анализе нельзя не учитывать. «Ленинская интернациона­листская гвардия» для победы в войне нового типа не подходила. Нужен был новый тип управленца и командира. Идеологически необходимость для страны модернизации лучше всего раскры­вают слова И.В. Сталина, произнесенные им в начале 1930-х гг. на встрече с руководителями советской промышленности: «За­держать темпы – это значит отстать. А отсталых бьют. История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били японские бароны. Били все – за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно. Помните слова дореволюцион­ного поэта: «Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бес­сильная, матушка Русь». Эти слова старого поэта хорошо заучили эти господа. Они били и приговаривали: «ты обильная» – стало быть, можно на твой счет поживиться». Они били и приговарива­ли: «ты убогая, бессильная» – стало быть, можно бить и грабить тебя безнаказанно. Такой уж закон эксплуататоров – бить отста­лых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб – значит ты неправ, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч – значит ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться»⁵. Вполне подходит и для современной политической парадигмы.