§ 3. Теория, эксперимент и практика в психологии

Нет необходимости доказывать, что результативное решение задач, которые перед психологией ставятся общественной практикой, возможно только на основе хорошо разработанной теории. И чем более расширяется круг практических задач, тем нужда в пей испытывается острее. Вместе с тем отчетливее становится необходимость перехода от эмпирического уровня осмысливания психичес--кой реальности к теоретическому. Но чтобы теория могла служить практике, она должна удовлетворять ряду требований, определяющих ее «конструктивность», возможность ее эффективного применения. Не претендуя на полный перечень этих требований, отметим лишь некоторые.

Одно из них относится к уровню и форме предлагаемых теорией обобщений. Вообще, чем более высок этот уровень, тем шире, казалось бы, область возможного использования теории. Однако здесь может возникнуть опасность утраты качественной специфики того класса явлений, к которым относится обобщение. Оно всегда связано с отвлечением от тех или иных характеристик изучаемых явлений, что при очень высоком уровне обобщения нередко приводит к затушевыванию их многокачественности. Здесь возможны две крайности. Одна заключается в том, что обобщение выступает как простая констатация свойства определенного класса явлений (фактов), другая — в том, что обобщение связывается с такой степенью абстракции, при которой почти исчезает возможность использования результатов теоретических разработок для решения конкретных теоретических и особенно практических задач. Короче говоря, возникает вопрос о мере обобщения, которая должна соответствовать качественной специфике изучаемых явлений — не только раскрывать их общие основания, но и давать возможность исследовать особенное и единичное. Если эта мера нарушена (что в психологии наблюдается нередко), то обобщение оказывается малосодержательным, «тощим», а теория, опирающаяся на такие «безмерные» обобщения, — непригодной для использования. Выбор критериев меры обобщения — дело довольно трудное. В конечном счете они определяются теми задачами, которые перед теорией ставятся прак-

IИКОИ.

вопрос о мере теоретических обобщений связан с вопросом о

36

37

постулатах, на основе которых строится теория. Ее добротное компактность и действенность существенно зависят от числа и доС ротности исходных постулатов. В принципе, чем меньше постулате используется при построении теории и чем более четко они форм) лируются, тем большей логической устойчивостью будет обладат и теория. Впрочем, требуемое число постулатов зависит от уровня сложности той системы объектов, которая отражается в теории ^м Если постулаты не определены достаточно точно, то теоретическая работа может пойти по замкнутому кругу: в конце получается зультат, который подразумевался уже с самого начала. Действи тельного движения теоретического знания здесь не будет.

В качестве постулатов в психологии (как и в иных науках) ис-j пользуются общие философские положения и теоретические выво-j ды, полученные как в самой психологии, так и в других областям научного знания. Если в качестве постулатов берутся сомнитель-1 ные философские положения, то в разработке специальной теории это неизбежно приводит к тупиковым вариантам.

Так, Г. Фехнер, сделавший крупнейшее психологическое открытие, не суме основательно осмыслить его теоретически. Приняв в качестве основного постулата! своих теоретических построений параллелизм, он не смог раскрыть сущност выявленной им закономерной связи физических воздействий и ощущений.

К сожалению, далеко не всегда в теоретических работах по пси-⁸ хологии исходные постулаты формулируются достаточно четко, чтс затрудняет проверку предлагаемых гипотез, переход от гипотез к теориям и использование их в практике.

Важнейшей характеристикой теории является ее прогностичес-1 кая ценность, определяемая тем, насколько теория способна пред- сказывать развитие тех или иных явлений. Известно, что такое предсказание возможно лишь на основе знания законов. При этол важна не только формулировка самого закона, но также и определение условий и сферы его действия. Нужно отметить, что в теоре-1 гических разработках в области психологии нередко тот или иной закон формулируется без определения условий и сферы его действий. Понятно, что в этом случае его использование в практике ста-'j новится затруднительным (вопрос о законах специально рассмат-J ривается в следующей главе).

Важным требованием к теории является ее проверяемость. Хорошо сформулированной является та теория, которую можно проверить при помощи эксперимента (и практики) или даже путем расчетов и анализа логических следствий, которые из нее вытекают.

Наконец, теория должна соответствовать фактам.

Пренебрежение требованиями, предъявляемыми к теории, сочи-' нение «аморфных теорий» в психологии оборачивается тем, что¹ психологические задачи берутся решать дилетанты.

Распространение дилетантизма в психологии (пусть даже и не очень значительное) сейчас — одна из самых серьезных опасностей. Как отмечал А. И. Герцен,¹ дилетанты «до того поверхностны, что им кажется все ужасно легким, на всякий¹

¹¹ В этой связи возникает вопрос о достаточности постулатов.

38

они знают разрешение; когда слушаешь их, то кажется, что науке больше _вопрос _осталось делать. У них свой алькоран, они верят в него и цитируют яи^чег°_{как по}следнее доказательство» [140, с. 8. Они «чрезвычайно вредят ее ^места _м Дилетанты-туристы в областях науки и, как вообще туристы, знают о У^спе _х в которых они были, общие замечания да всякий вздор... каждый диле-^CT'⁾²r занимается всем scibile, да еще сверх того тем, чего знать нельзя, т. е. ^таН ц_ИЗщом, магнетизмом, физиогномикой, гомеопатией, гидропатией и пр.» гТ О _с 55J. К этому можно было бы добавить: парапсихологией, телекинезом и пр. Говоря о дилетантизме, мы вовсе не имеем в виду тех, кто приходит в пси-логию из других областей науки и практики в силу самой логики их деятель-^х _тй речь идет о тех, кто берется за решение психологических проблем без достаточной к тому специальной подготовки. К сожалению, и среди получивших психологическое образование есть дилетанты, которые, усвоив несколько общих истин, тотчас же берутся решать любые практические задачи, не давая себе труда разобраться в их существе.

Не меньшую опасность представляет и прагматизм, который часто пытается решать практические задачи по принципу «короткого замыкания»: прямого переноса тех или иных научных результатов, например, полученных в лабораторном эксперименте (пусть даже проведенном весьма тщательно), без глубокого анализа их оснований и детерминант в практику. Между тем такой прямой перенос далеко не всегда (а точнее, редко) возможен. Попытки решать практические задачи, если они опираются на отдельные изолированно взятые экспериментальные данные без их теоретического осмысливания, могут привести к результату, прямо противоположному тому, ради которого они предпринимаются. Но даже если в решении практических задач применяется определенная сложившаяся теория, то нельзя использовать ее подобно универсальному шаблону, приложение которого к реальности будто бы может тотчас же дать ответ на вопрос о том, что надо делать. Шаблонами могут быть только бессодержательные теории. На реальную жизнедеятельность человека (и его поведение) оказывает влияние огромное количество разнообразных факторов; причинно-следственные связи (вообще детерминация) в той сфере явлений, которые относятся к психологии, столь сложны и динамичны, что проникновение в законы оказывается делом весьма нелегким. Это требует большого исследовательского труда: кропотливого анализа фактов реальной жизни, их глубокого теоретического осмысливания и тщательной экспериментальной проверки гипотез, выдвигаемых в ходе такого анализа и осмысливания.

Эксперимент уже давно считается в психологии важнейшим методом исследования. Сформировавшись первоначально в психофизике и психофизиологии, в значительной мере ориентированных на естественные науки, эксперимент постепенно стал проникать и во все ее другие области, включая те, которые связаны с науками общественными: в социальную, педагогическую, юридическую психологию. Конечно, при этом происходили и определенные трансформации эксперимента (его организации и требований к нему). В Разных психологических дисциплинах используются и разные типы ксперимента. Иногда даже утверждают, что психология в целом является экспериментальной наукой.

39

Особенно интенсивно развиваются в психологии методы лабор торного эксперимента. Это и понятно, если иметь в виду, чтовлаС раторном эксперименте обеспечиваются наибольшие возможност управления условиями и факторами ситуации, которые определял, характер работы испытуемого, регистрации и измерения его дейс1( вий, их математической обработки. На начальных этапах развит» психологии обычно стремились организовать лабораторный эксп<1 римент таким образом, чтобы выделить и управлять некоторс единственной детерминантой и регистрировать некоторое едино венное вызываемое ею явление. Работа была направлена на чтобы получить тот или иной психический процесс «в чистом виде и изучить его per se. Однако этого не удавалось никогда сделать конца. Почти по каждой проблеме, разрабатываемой методами лг бораторного эксперимента, мы находим в литературе разноречивые нередко противоречащие друг другу результаты. Конечно, накопле ние больших массивов данных и статистическая их обработка пс зволяют выявлять некоторые устойчивые связи. Однако далеко н всегда они позволяют определенно судить о детерминантах¹². Даж в относительно простом эксперименте, например по измерению вре мени реакции, сходные данные, получаемые при обследовании раэ ных (а иногда одних и тех же) испытуемых, могут оказаться ре зультатом влияния различных факторов: состояния испытуемог в данный момент, уровня тренированности, мотивации, отношения задаче и т. д. и т. п. Иногда резкое отклонение тех или иных ре зультатов от некоторого среднего значения, «выброс» является для психолога более информативным, чем самое это среднее значение При игнорировании таких «выбросов», их «поглощении» формаль! но-статистическими средними величинами подчас затушевываютса) действительные закономерности, а выводы могут не только оказать ся негодными для практического применения, но и привести к серь езным ошибкам.

Большие трудности, возникающие в лабораторном, да и в любои ином психологическом эксперименте, связаны с тем, что в его ре зультатах неизбежно проявляется действие того, что принято на зывать субъективными факторами. Именно они не дают возмоЖ ность проводить психологический эксперимент по строгим канона* естественнонаучного эксперимента. Но именно они-то и должш интересовать психолога в первую очередь. Проникновение при пс мощи объективных методов в «субъективный мир» человека, выяв ление объективных законов развития этого мира как раз и состав ляют главную задачу психологического исследования ¹³.

¹² Нередко трудности при сопоставлении экспериментальных данных связан с тем, что методики, условия эксперимента, состав испытуемых, средств! контроля и измерения разными исследователями описываются по-разному Сейчас назрела'настоятельная необходимость разработки строгих стандартов относящихся к организации психологического эксперимента, описанию его зультатов и приемов анализа. .

¹³ В этой связи вряд ли оправдано стремление некоторых исследователей, опв раясь только на объективные данные эксперимента, полностью исключить f анализа получаемых результатов так называемые субъективные отчеты исП1

40

[1е меньшие трудности связаны также с тем, что ё эксперимен-

ьных исследованиях, которые проводятся с людьми, существен-^Ta"L фактором являются влияния на испытуемого со стороны экспе-ментатора и самой процедуры эксперимента. Они не всегда, прав-я учитываются, но они всегда есть и нередко определяют резуль-_ты эксперимента. Психологический эксперимент часто выступает ^та_{к взаи}модействие, определенным образом организованное обще-^<не д«У^х людей: испытуемого и экспериментатора. Стремление пе-"сдать всю процедурную сторону эксперимента вычислительным и автоматическим устройствам не исключает влияний экспериментатора, во всяком случае целиком. Испытуемый и в ситуации автоматизированного эксперимента может вести «диалог» («игру») с экспериментатором (или уж во всяком случае с теми, кто создавал экспериментальную технику и разрабатывал программы эксперимента).

Конечно, степень влияния экспериментатора на испытуемого по-разному проявляется в разных типах эксперимента. Она различна в отношении разных психических процессов, состояний и свойств; которые изучаются в эксперименте.

Вопрос о влиянии экспериментатора и самого построения эксперимента на изучаемые психические явления особенно остро стоит в тех случаях, когда дело касается таких проблем, как мотивация, способности, эмоциональные состояния и т. д.

Понимая эту трудность, исследователи часто идут по пути поиска путей нивелирования рассматриваемого фактора. Но есть и другой путь — сознательного и целенаправленного его использования в исследовании психических явлений. Этот путь реализуется в так называемом формирующем эксперименте, который для понимания детерминаций психических явлений может дать больше, чем эксперимент, просто фиксирующий состояния, как бы протекающие вне зависимости от него.

Экспериментальная психология все определеннее приходит к выводу о необходимости последовательного применения системного подхода. Конечно, здесь предстоит еще большая работа. Конкретные пути этого подхода в экспериментальных исследованиях далеко не всегда просматриваются отчетливо. Но все же логика развития экспериментальной психологии ведет ее в этом направлении. Разрабатываются схемы экспериментов и методики, дающие возможность не просто исспедовать психические явления по отдельным

туемого. Это стремление связано с боязнью скатиться к интроспекционализму. Конечно, интроспекция не может претендовать на роль единственного метода познания психики, как это пыталась утверждать идеалистическая психология. Она вообще вряд ли является научным методом. Строго говоря, она и невозможна (человек воспринимает не свое восприятие, а окружающую его ^сР^еДу, переживает не свои переживания, а события своей жизни и т. д.). Но это не значит, что в психологическом исследовании надо стараться обойтись °сз «субъективных отчетов» испытуемых. Напротив, их сопоставление с объективными данными эксперимента при соответствующей проверке может рас-Р^Р,^Ь1ТЬ ?^ля опытного экспериментатора очень многое и в конце концов служить •миной нпучиой задаче — познанию объективных закономерностей психики.

. 4

изолированно взятым показателям, но анализировать их взаимосв») зи, рассматривать их в системе.

Использование современной техники позволяет не только батывать данные в ходе эксперимента, но и изменять возденете* на испытуемого в зависимости от развития изучаемого психическ го процесса. Нередко методы лабораторного эксперимента вкль чаются в исследования, проводимые в условиях реальной деятелч ности человека (см., например: Г. Т. Береговой и др. [75).

Благодаря всему этому психология обогащается новыми цени! ми данными. Многое из того, что ею уже накоплено, выступает новом свете, пересматривается и переоценивается.

Конечно, в лабораторных психологических экспериментах пол} чены наиболее серьезные и ценные результаты. Но было бы но думать, что он — универсальное и единственно надежное сре с.тво познания психического. Далеко не все проблемы психологи могут исследоваться в лабораторных условиях. Многие из них тр буют использования иных методов и средств. Чем сложнее изуча мое явление, тем более ограничены возможности лабораторной эксперимента. Нередко он оказывается в роли только вспомогател ного средства, а иногда и вовсе не нужен.

Современная психология располагает довольно богатым accof тиментом методов исследования. К сожалению, многие из них нашли еще того распространения, которого они заслуживают. Ocd бенно важно отметить так называемый естественный эксперимент идея которого принадлежит А. Ф. Лазурскому [256. Этот мете имеет ряд достоинств эксперимента лабораторного и вместе с те' позволяет проводить исследования в реальных жизненных ситуащ ях, не нарушая их естественного хода ^и. Между тем естественш эксперимент используется в психологических исследованиях до с» пор недостаточно, хотя можно думать, что при условии серьезно теоретически обоснованной разработки принципов, схем построен! и «технологии» этого метода, он обеспечил бы возможность пол чать данные, не уступающие по надежности и точности тем, на кв торые обычно рассчитывают при проведении лабораторного эксп4 римента. Недостаточно разработаны также приемы и способы псИ хологического анализа продуктов деятельности и ряд других мет дов.

Одна из важнейших задач психологии на современном этаг развития заключается в том, чтобы рассмотреть все разнообразя* используемые ею методы как единую систему, раскрыть «разр« шающую способность» и ограничения каждого из них, а также уело вия и возможности взаимопереходов между ними в зависимости логики проводимого исследования. Иначе говоря, возникает неоЙ ходимость разработки теории психологического исследования, частности теории психологического эксперимента. При этом ва иметь в виду, что нередко в психологии, как и в других науках, тс

¹⁴ Трудности, о которых говорилось выше, относятся к естественному экспер менту еще в большей мере, чем к лабораторному.

42

_иной метод (и методика), возникнув в качестве метода научного ^И следования, позднее может стать и методом практической работы. Понятно, что при этом он претерпевает определенные — и часто есьма существенные — трансформации, которые также должны быть детально изучены и критически оценены. Вместе с тем применение тех или иных научно-исследовательских методов в практике является важнейшим условием их совершенствования, корректировки и уточнения.

Ценность каждого исследовательского метода определяется в конце концов тем, насколько он позволяет получать добротные и надежные научные факты.

«факты — это воздух ученого», — говорил Павлов. Пожалуй, вряд ли кто возьмется оспаривать правоту этих слов. Любая специальная наука не может жить без накопления фактов, хотя, конечно, далеко не всякий факт, пусть даже он и относится к данной области, ей нужен. Наука оперирует только теми фактами, которые позволяют ей проникать в сущность изучаемых явлений ¹⁵.

Вопрос об отношении к факту в психологической науке не прост. Мы можем, например, весьма точно и надежно измерить в лабораторном эксперименте время реакции человека на те или иные сигналы, выявить и строго описать его зависимость от интенсивности или каких-то других характеристик этих сигналов. Точно так же, организовав определенным образом естественный эксперимент, можно добиться тех или иных изменений в поведении людей, тщательно зарегистрировать и строго описать эти изменения. В обоих случаях есть основание говорить о научных фактах. Но психологию интересуют эти факты не сами по себе. Ее задача, анализируя объективно наблюдаемые факты — изменения времени реакций или поведения человека в целом, — выявить те «внутренние пружины», которые приводят к этим изменениям, раскрыть динамику психических процессов в изменениях времени реакции или особенности изменения мотивационной сферы человека, отражающиеся в его целостном поведении.

Решая такую задачу, психолог нередко сталкивается с тем, что в сходных фактах проявляются различные психологические реальности, а факты, различные или даже противоречивые, свидетельствуют о действии одной и той же закономерности.

Между тем иногда экспериментальную психологию рассматривают просто как область накопления и описания объективно наблюдаемых фактов. Действительно, фактов накапливаются горы, но это мало продвигает науку по пути познания закономерностей, управляющих психическими явлениями. Более того, иногда встречаются негативистские, по существу позитивистские суждения по отношению к попыткам подняться над «песком фактов» (Герцен) ^и теоретически осмыслить их. Бесспорно, и накопление и системати-

Иногда в психологии проводятся изощреннейшие эксперименты, но приводят ни к фиктивному расчленению психики, далекому от реальности. Получаемые них «факты» не только не продвигают науку по пути познания сущности

, а, напротив, уводят ее в сторону от этого пути.

43

зэция фактов для развития психологической науки необходимы, н<! этим она не ограничивается.

Сами по себе одни «голые» факты еще не образуют научного знания. Они служат лишь материалом для его построения. То1 или иной экспериментально полученный и проверенный факт обна-1 руживает свою действительную научную ценность только в кон- тексте развития психологической теории. I

Как уже отмечалось выше, в психологии весьма часто встре-j чаются разноречивые, а порой противоречивые результаты исследо-' ваний. И это вряд ли можно объяснить только различиями позицш" исследователей и применяемых ими методов.

Дело в том, что сами проявления психического чрезвычайке разнообразны и динамичны, управляются они сложными детерминантами. Задача психологической теории и заключается в том, что-, бы, рассмотрев проявления психики в их многообразии, выявить в них существенное, раскрыть законы развития психических функций, процессов, состояний и свойств, а на этой основе показать, что то или иное явление (факт поведения, событие, результат), равно как и явление, на первый взгляд противоречащее ему, возникает в данных конкретных условиях одинаково необходимым образом в силу действия объективных законов.

Теоретические концепции и схемы, пытающиеся дать некоторые.; однозначные и универсальные решения, в психологии, как правило,! не приживаются надолго. Как только такие схемы и концепции создаются, тотчас же обнаруживается, что есть масса фактов, которые в них не укладываются.

Психологии нужна такая теория, которая могла бы объяснить источники реальных противоречий, основания качественных преобразований в психическом развитии человека, системный характер! психических явлений и их детерминант, рассмотреть психическое в его сложной динамике.

Понимание ограниченности и односторонности распространен ных теоретических схем и парадигм приводит некоторых западных психологов к утверждению, что единственный выход из сложившей-' ся ситуации — это эклектизм. Занять эклектическую позицию — это значит, как часто считается, подняться над ограниченностью j тех или иных парадигм. Имеется немало попыток объединить би-1 хевиоризм, фрейдизм, гештальтизм, когнитивную и так называе-' мую гуманистическую психологию (humanistic psychology). Но де-' лается это обычно механическим путем, без достаточного критического анализа¹ объединяемых парадигм и схем.

Конечно, па пути эклектизма нельзя преодолеть кризис в психологии, о котором часто говорят на Западе. Но сама неудовлетво-j ренность концепциями, распространенными в течение долгого вре-' мени, свидетельствует о том, что в развитии теории психологии назревает необходимость новой методологии и новых подходов, необ-j ходимость овладения материалистической диалектикой. Только она ' дает возможность разобраться в пестром калейдоскопе накоплен-

iii.ix современной психологией фактов, создаваемых концепций' » теоретических схем, предлагаемых гипотез и принципов. ' ^;

Вопросам общей теории и методологии в марксистской пеихоло-_гии всегда уделялось первостепенное внимание. Именно эти вопросы дискутировались наиболее остро, были главными уже на заре ее развития. Овладевая материалистической диалектикой, советская психология критически пересмотрела распространенные в то время подходы к решению психологических проблем, методы иссле-

дования, проблематику.

В борьбе с субстанционалистскими и дуалистскими представлениями о психике она, опираясь на ленинскую теорию отражения;, обосновала (и продолжает развивать) на теоретическом и экспериментальном уровнях понимание психического как субъективного отражения объективной действительности. Последовательно придерживаясь позиций материалистического монизма, советская психология исследует психические процессы как функцию особым образом организованной материи — мозга.

В борьбе с агностицизмом, интроспекционистскими и феноменологическими направлениями она отстояла психологию как объективную науку и утвердила решающую роль объективных методов в психологическом исследовании.

В исследовании психики советская психология последовательно реализует принцип детерминизма. Анализируя все психические явления— -от элементарных до самых сложных — она стремится раскрыть системный характер их детерминации, понять диалектику их возникновения и развития.

Коллективными усилиями советских психологов сформирована система основополагающих принципов психологической- науки, которая определяет ее предмет, методы и перспективную программу

исследований.

В связи с разработкой этих принципов и на их основе сформировался ряд концепций и теорий: деятельности (Леонтьев [269; 270 , Рубинштейн [419; 422), установки (Узнадзе [480; 481), системной организации психических процессов и функций (Ананьев [36; 40) . развития высших психических функций (Выготский [129), отношений (Мясищев [339; 341; 342), психофизиологических основ индивидуальных различий (Теплов [474, Небылицын [345), уровней реакций (Корнилов [226), коллективных реакций (Бехтерев [80). единства обучения и психического развития ребенка (Блонский [87, Костюк [231), развития памяти (Смирнов [444), динамической локализации психических функций (Лурия [303), обобщенных ассоциаций (Шеварев [521), развития произвольных движении (Запорожец [172), взаимодействия органов чувств в сенсорно-перцептивных процессах (Кравков [234), системного механизма реакции

(Бойко [95) и др.

Не обсуждая перечисленные концепции и теории, их сильные и слабые стороны (это должно было бы составить специальную исследовательскую задачу), отметим только, что они сыграли боль-

45

44

шую роль в становлении советской психологии и продолжают оказывать влияние на ее развитие ¹⁶.

Оригинальные теории и концепции разрабатываются также в специальных областях психологической науки.

Каждая специальная дисциплина, конечно, должна разрабатывать свою собственную теорию, которая позволила бы охватить всю систему изучаемых ею явлений. Нужно, однако, отметить, что разработка таких специальных теорий протекает неравномерно. В одних дисциплинах уже накоплен солидный «теоретический багаж», в других лока еще только делаются первые шаги в этом направлении.

Одна из особенностей специальных дисциплин состоит в том, что большинство из них занимают пограничное положение между психологией и другими науками. Понятно, что успешная разработка специальных психологических теорий невозможна без использования тех достижений, которыми располагает «соседняя» наука.

Так, развитие теории психофизиологии требует оценки, переосмысливания и использования теорий, сложившихся не только в психологии, но и в физиологии. В первую очередь это относится к тем из них, которые рассматривают физиологические процессы б системе поведения живого организма. К таким теориям принадлежит учение Павлова о высшей нервной деятельности. Не случайно оно оказало большое влияние на развитие психологии, при этом не только на психофизиологию, но и на некоторые другие специальные психологические дисциплины. Павлов (вслед за Сеченовым) считал, что физиология должна проложить путь к строго научному изучению психики, что проводимые им и его сотрудниками исследования «должны впоследствии составить основной фундамент психологического знания» [358, с. 105.

К сожалению, павловское учение не было доведено до тех теоретических обобщений, которые бы обеспечили его органичную связь с психологией. Ряд перспективных высказанных Павловым идей не нашел достаточно основательного развития в конкретных исследованиях.

Напомним, что вопрос о взаимоотношениях психологии и физиологии оказался в центре дискуссии на объединенной сессии АН СССР и АМН СССР в 1956 г. При обсуждении этого вопроса некоторые ее участники отрицали возможность существования психологии как самостоятельной науки и предлагали заменить ее физиологией высшей нервной деятельности. По существу, сторонники ликвидации психологии пытались снять поставленную Павловым задачу построения фундамента психологического знания. Они шли как будто бы по пути, указанному Павловым, но в обратную сторону. В результате целый ряд психологических

¹⁸ У нас часто и много говорят о роли ведущих советских психологов в формировании общих принципов психологии и разработке ее методологических основ. Однако сопоставление предложенных каждым из них оригинальных конкрет-но-научных концепций, их теоретический анализ почти не проводились. Чтобы представить историю советской (в целом отечественной) психологии в ее действительной полноте, необходимо в контексте исследования развития методологии (и общих принципов психологической науки) исследовать также и конкретно-научные концепции, истоки их формирования, их место в системе психологического знания и их перспективы.

46

пооблем оказался снятым, а многие из тех, которые вср же сохранились как научные проблемы, стали решаться примитивным образом. Действительное исследование стало часто заменяться просто переводом сформулированных в психологии положений на физиологический язык.

И все же, несмотря на тот ущерб, который нанесли психологии апологеты павловского учения, само это учение оказало на ее развитие (особенно на развитие психофизиологии) существенное влияние. Попытки игнорировать его, выбросить из психологии, получившие некоторое распространение в последние годы, могут принести не меньший вред, чем попытки свести психологию к физиологии. Не следует забывать, что именно от павловского учения берут свое начало психологические исследования ориентировочной деятельности, механизмов некоторых элементарных форм поведения, новых подходов к изучению восприятия, проблем дифференциальной психофизиологии.

Для построения теории психофизиологии большое значение имеют также работы А. А. Ухтомского, которые пока еще не получили основательного анализа в русле тех проблем, которые связывают физиологию с психологией.

Говоря о необходимости более глубокого изучения наследия выдающихся отечественных физиологов, мы имеем в виду не столько историю, сколько перспективы развития теории психологии. Задача состоит в том, чтобы, освоив это наследие, творчески применить его к решению современных проблем психофизиологии.

Крупным достижением отечественной науки является теория функциональной системы, разработанная П. К. Анохиным и развиваемая его учениками (К. В. Судаков, В. Б. Швырков и др.). Преодолевая ряд ограничений павловского учения, она открывав'* новые возможности в исследовании нейрофизиологических основа ний психики, особенно механизмов мотивации, целеобразования, ан тиципации, принятия решения, эмоциональных процессов.

Не меньшее значение для развития теории психофизиологии имеют работы Н. А. Бернштейна [77, И. С. Бериташвили [78, М. Н. Ливанова [273, Н. П. Бехтеревой [83, П. В. Симонова [438. Вопрос о соотношении физиологического и психического будет специально рассмотрен позднее (см. главу седьмую). Сейчас мы лишь отметим, что в своем развитии психофизиология опирается на тот теоретический фундамент, который сложился (и развивается) в физиологии.

Точно так же социальная психология не может эффективно развиваться без опоры на теоретический фундамент, разработанный в марксистской социологии.

Вообще теория любой специальной психологической дисциплины формируется на базе теоретических представлений, сложившихся не только в психологии, но и в пограничных с нею науках. Однако включение этих представлений в психологическую теорию сопровождается их определенными трансформациями. Включаясь в новую систему, то или иное значение неизбежно преобразуется. Если этого не происходит, то возникает опасность упрощенных, «редукционистских» трактовок, замены психологии физиологией, социологией, кибернетикой и т. д., о чем уже говорилось в первом параграфе этой главы.

Важно отметить, что теоретические представления, формирую-

47

щиеся в пограничных с психологией науках, как и в самой психологии, имеют разные уровни общности и абстрактности. Одни из них объясйяют только узкий класс специфических явлений, другие раскрывают некоторые более общие законы. Использование в психологии представлений первого вида, их неправомерное распространение на --облает.!» психических явлений могут действительно повести к искаженному отражению их сущности. Но представления второго вида могут служить серьезным основанием для объяснения сущности, психических явлений. Так, только на основе знания законов эволюции можно подойти к решению проблемы возникновения и развития психики у животных. Точно так же только на основе знания законов развития общества можно понять процесс исторического развития человеческой психики.

Специальные психологические теории (психофизиологическая, социально-психологическая, инженерно-психологическая и т. д.) развиваются в неразрывной связи с общей теорией психологии. Как уже отмечалось, именно в области общей психологии, являющейся фундаментом всей системы психологического знания, смыкаются все специальные дисциплины. Каждая из них, исследуя особенное, вносит определенный (характерный только для нее) вклад в изучение общего, а вместе с тем исследование особенного опирается на знание общего.

Разработка прикладных задач и развитие специальных дисциплин обогатили психологию множеством новых данных, новых методов и новых идей. Особенно важно подчеркнуть, что включение психологии в решение практических задач дало ей новые средства исследования реальной детерминации психических явлений. Она получила возможность целенаправленно изменять эту детерминацию — реальную, а не искусственно создаваемую в лабораторных условиях.

Благодаря связи с практикой аналитическая картина в психологии существенно изменилась. Но эта картина, сейчас пока еще весьма пестрая и плохо организованная, требует и нового уровня синтеза. Возникает острая необходимость критической сортировки огромной массы накопленных фактов, концепций и т. д., их тщательной классификации и построения на этой базе системной теории психологии,

А это требует дальнейшей углубленной разработки на основе того, что уже сделано, философских, методологических и общетеоретических проблем психологии.

.Без глубокого осмысливания и принципиального решения методологических проблем психологии создается опасность подмены действительной теоретической работы искусственными построениями .и.сочинением неприлагаемых теорий, уводящих психологию в ледяную область вербальных абстракций, из которой часто трудно найти выход в живую действительность. К сожалению, в психологии такая подмена еще иногда встречается: вместо дискуссий о существе дела ведется спор о словах, при этом такие споры становятся, особенно острыми в том случае, когда одно и то же предста-

48

внтели спорящих сторон называют разными словами или, напротив, различные «вещи» — одним и тем же словом ¹⁷.

Четкость методологических позиций является важнейшим условием разработки добротных конструктивных теорий, определенности их постулатов, их доказательности и прогностической ценности.

«Теоретическое здание» психологической науки — это сложное многоэтажное сооружение. Неверно представлять себе дело таким образом, будто теория психологии является просто набором общих идей и принципов, расположенных как бы в одной плоскости. Уровни теории в современной психологии различны. Одни из них относятся к самым общим законам психического, другие — к специальным областям человеческой деятельности, третьи трактуют частные вопросы и т. д. Можно, по-видимому, говорить о макро-, мезо- и микроуровнях анализа психических явлений, а соответственно и о разных уровнях теоретических обобщений и синтеза. Связь между разными уровнями просматривается далеко не всегда легко. Иногда в психологических исследованиях встречаются попытки неправомерного расширения или, напротив, неоправданного сужения (что бывает значительно реже) сферы применения тех или иных обобщений, концепций, гипотез, неточное определение уровня описания изучаемого объекта, эклектическое объединение постулатов, «уплощение» психологического знания. Это создает теоретическую путаницу, а при использовании создаваемых таким образом теорий в практике может привести к серьезным ошибкам.

Современный этап развития психологической науки настоятельно требует специального изучения «архитектоники ее теоретического здания», определения места в этом здании тех «блоков», которые уже созданы, тех, которые существуют лишь в проекте, и тех, которые еще предстоит спроектировать и создать.

Задача теории состоит не только в том, чтобы путем анализа выявить в единичном, конкретном существенное и общее, но также и в том, чтобы на основе полученных на этом пути абстракций теоретически синтезировать, воссоздать конкретное, т. е. «построить» психическое как некоторую целостную систему, как идеальный объект. Это относится к теории любого из перечисленных выше уровней. Идеальный объект, являясь адекватным объекту реальному, вместе с тем оказывается «очищенным» от случайного, при входящего и неустойчивого.

Понятно, что степень адекватности идеального объекта реальному проверяется экспериментом и практикой. Вместе с тем идеализированное представление системного объекта имеет чрезвычайно большое значение для дальнейшего развития эксперимента и решения практических задач.

Рассматривая взаимосвязь теории, эксперимента и практики, коснемся еще одного вопроса. Иногда думают, что каждая практическая задача однозначно связана с определенной теоретической

¹⁷ Мы, конечно, никоим образом не хотим умалить значение работы над терминологией психологии. Такая работа безусловно и чрезвычайно важна. Каждый термин в психологии должен быть точно и строго определен.

49

проблемой и определенным типом эксперимента (или другого метода исследования). В действительности это не так. Нередко, казалось бы, очень разные задачи «замыкаются» на одну и ту же проблему, и, напротив, близкие задачи требуют разработки разных проблем. В предыдущей главе была дана краткая характеристика широкого круга практических задач психологии. Пытаясь выявить их психологическую сущность, мы часто должны были обращаться к одним и тем же проблемам. И вместе с тем в связи с анализом практических задач эти проблемы получали несколько разное освещение, выявлялись их разные аспекты.

Вообще говоря, почти из любой достаточно общей практической задачи можно вывести всю систему проблем психологии. Но при таком подходе вряд ли можно найти эффективный способ ее решения. По-видимому, в каждом конкретном случае в этой системе j нужно выделить именно ту центральную, главную проблему (основное звено), разработка которой позволит найти наиболее адекватный для нее метод исследования и способ применения получаемых результатов в практике. А это требует разработки специальных приемов и средств, позволяющих раскрывать движение психологического знания в системе «теория—эксперимент—практика».

Связь психологии с практикой и широкое использование в ней методов эксперимента приводит к изменению самого типа психологического знания.

На основе анализа развития психологии Я. А. Пономарев [337 выделил три типа психологического знания: созерцательно-объяснительный (нам представляется, что его правильнее назвать «созерцательно-описательным»), эмпирический и действенно-преобразующий.

Созерцательно-описательное знание непосредственно формируется в житейском опыте и фиксирует лишь поверхность явлений. Теоретические представления, связанные с этим типом знания, заимствуются из других наук и в силу этого не отражают сущности психологических событий.

Эмпирический тип знания формируется в недрах созерцательно-описательного, трансформируя и включая в себя его содержание. В нем не учитываются внутрипредметные преобразования (они остаются в «черном ящике»). В этом типе знания фиксируется способ практического воздействия на объект исследования, приводящий к эффекту. Тем самым выявляется эмпирическая закономерность. Эмпирический тип имеет непосредственную связь с практикой, расширяющийся ряд практических задач приводит к эмпирической многоаспектности.

Действенно-преобразующий тип знания формируется в недрах эмпирического, трансформируя и включая в себя его содержание. Он связан с выработкой объективных критериев упорядочивания эмпирической многоаспектности. В процессе его формирования выделяется специфический предмет исследования и вскрываются внутрипредметные взаимосвязи. Связь с практикой становится опосредствованной. Формируется сложная стратегия исследования, поз-

50

воляющая управлять изучаемыми явлениями и раскрывать законы в ходе активного воздействия на них.

Именно действенно-преобразующий тип знания и становится в современной психологии основным. Но переход к этому типу психологического знания требует и нового взгляда, нового осмыслива-_ния накопленных в психологии фактов, идей и концепций. Если на эмпирическом уровне развития психологию еще как-то могли удовлетворять фрагментарные знания, то сейчас назрела необходимость рассмотрения их в системе. Действенно-преобразующий тип знания требует системного видения изучаемой реальности.

Из всего сказанного вытекает, что взаимодействие, а точнее, диалектическое единство теории, эксперимента и практики есть необходимое условие развития всей системы психологических наук.

Общественная практика существенно определяет проблематику психологии, подходы к ее разработке и используемые методы. Психологическая теория развивается на базе тех данных, которые накапливаются в экспериментальных и прикладных исследованиях. Являясь для теории неиссякаемым источником информации, они служат и средством проверки ее истинности. Вместе с тем развивающаяся теория направляет поиски решения задач, возникающих в эксперименте и практике. Диалектическое единство теории, эксперимента и практики — это важнейший принцип перспективного планирования развития психологической науки и профессиональной деятельности психологов.