3. Нормативно-эстетические ошибки

Класс таких ошибок в пособиях по стилистике и литературному редактированию не выделяется. Это очень тонкие ошибки, осознаваемые преимущественно художниками слова, которые называют такие ошибкиделикатно – шероховатостями.

А.П.Чехов – И.А.Белоусову (3 августа 1887 года) по поводу его рассказа: «В стиле есть шероховатости. Наприм. Иль один от скуки ради... Два предлога: от и ради... Или: Беседуют два часовых... Толкуют двоечасовых – так было бы звучнее и литературнее...»

В русской культуре художественная литература всегда занимала авторитетное место. Соответственно и язык художественной литературы обладает высоким авторитетом и у читателей, и у лингвистов-кодификаторов, и у журналистов. Журналистское образование у нас до сих пор имеет одной из опор – изучение мировой литературы. Предъявление высоких требований к языку СМИ в России, в отличие от Запада, явление традиционное и неоспариваемое. Поэтому эстетические критерии оценки нехудожественных разновидностей русского языка следует признать актуальными, хотя и не столь строгими, как в языке прозы, не говоря уж о поэтическом языке.

М. Горький как редактор исправлял у начинающих писателей восемь типов ошибок⁷⁶. Три из них традиционны: 1) фактические ошибки от незнания, 2) неправильное построение фразы, порождающее логическую ошибку и 3) неверное словоупотребление. Пять остальных – это нормативно-эстетические ошибки (погрешности, шероховатости): 1) неблагозвучность речи (дисфония), 2) случайная рифма в прозе, 3)многословие, 4) неудачное сравнение, метафора и т.п., 5) красивости.

Если существует и широко представлена эстетическая оценка языковых явлений, значит, существуют эстетические нормы речи, наряду с языковыми (литературными) и стилевыми. Они нигде регулярно не описаны и бытуют в практике как бы факультативно. Но они есть. И если тот или иной автор или редактор не имеет о них понятия, то это проблема его профессионального уровня, а не проблема русского языка.

Опишем нормативно-эстетические ошибки подробно.

3.1. Фонетические ошибки

Именно для них М. Горький и придумал, прежде всего, термин «авторская глухота». Эвфонические требования Горького к прозе были очень высоки. У него было ухо поэта: он видел и слышал в прозе такие мелкие недостатки, какие не каждый художник слова может проконтролировать. Поэтому для редактора, работающего в СМИ, да и для журналиста – редакторский опыт классика русской литературы – это образец, но не идеал. Для начинающих авторов уроки Горького весьма полезны.

Можно выделить три типа фонетических ошибок: дисфонию, случайную рифму и переразложение.

 

3.1.1. Дисфония.

Дисфония – греческое слово, по-русски – неблагозвучие. Благозвучие – эвфония.

Дисфония – нарушение норм речевого благозвучия, скопление неудобных в произношении звуков. «Такая глухота весьма обычная у молодых писателей» – М. Горький (Собр. соч., с. 414).

Горький пишет К.А. Треневу о его рассказе «На ярмарку» (1911 г.): «Вы не обидитесь, если я скажу Вам, что Ваш хороший очерк написан небрежно и прескучно?

Первые же два десятка слов вызывают у меня это вполне определенное впечатление скуки и не могут не вызвать, ибо посмотрите, сколько насыпано Вами свистящих и шипящих слогов: св, с, сл, се, ще, ща, че, затем четыре раза сядет в уши один и тот же звук – от, от, ог, од... А за слогосочетаниями Вы совершенно не следите: «вшихся», «вшимися» – очень часты у Вас... «Слезящийся и трясущийся протоирей» – разве это хорошо, метко?» (Собр. соч., т. 29, с. 206–207).

Заметим, что дисфония формально – это случайная аллитерация. И тут авторской глухоте противостоит авторская вольность, выразительный прием.

Особенно нехороша дисфония причастий⁷⁷.

Горький: «...Язык наш... достаточно богат. Но у него есть свои недостатки, и один из них – шипящие звукосочетания: вши, вша, вшу, ща, щей. На первой странице рассказа вши ползают в большом количестве: «прибывшую», «проработавший», «говоривших»... вполне можно обойтись без насекомых».

Искусственный пример, демонстрирующий этот недостаток русской речи: «Из соседнего помещения доносятся звуки, постепенно нарастающие и превращающиеся в надоедающий шум, наплывающий со всех сторон на каждого находящегося в комнате».

Существует остроумная пародия В. Ардова «Суконный язык» на канцелярский стиль, в которой на первом месте – причастия:

«Лица, ходящие по траве, вырастающей за отделяющей решеткой, ломающейся и вырывающейся граблями, а также толкающиеся, приставающие к гуляющим, бросающиеся в пользующихся произрастающими растениями, подставляющие ноги посещающим, плюющие на проходящих и сидящих, пугающие имеющихся детей, ездящие на велосипедах, заводящие животных, загрязняющих и кусающихся, вырывающие цветы и засоряющие, являются штрафующимися».

А вот стихи А. Твардовского, в которых много «вшей», но нет никакой дисфонии, ибо скопление труднопроизносимых согласных в них не случайно, а намеренно. Это аллитерация, звуковая инструментовка стиха, соответствующая теме:

«Вспомни с нами отступавших.

Воевавши год иль час,

Павших, без вести пропавших,

С кем видались мы хоть раз,

Провожавших, вновь встречавших,

Нам попить воды подавших,

Помолившихся за нас».

И последнее. Скопление шипящих – особенность польского языка. Старуха Изергиль называет его «змеиным языком». Это отголосок горьковской оценки шипящих звуков. Но для поляков эта оценка не действует: в польском языке другие эстетические нормы.