Лекция3_история_Кубани

12

Лекция по теме:

«СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ

ПОЛОЖЕНИЕ АДЫГОВ В КОНЦЕ XVIII -

ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.»

План:

1. Территория

2. Занятия

3. Политическое устройство

4. Взаимоотношения горцев Северо-Западного Кавказа с черноморскими казаками (конец XVIII в. - 1829 г.)

На Северо-Западном Кавказе и Черноморском побережье проживали адыгские народы, бывшие древнейшими, коренными обитателями этих мест. Вдоль Главного Кавказского хребта и по берегу Черного моря в общем направлении с северо-запада на юго-восток располагались земли натухайцев (натхокуаджи или нетха-куадже). Их владения напоминали огромный треу­гольник, с основанием на Кубани и вершиной на Черноморском побережье южнее современного Геленджика. На востоке грани­цей их земель являлась р.Адагум с ее притоками. В этих местах (от Цемесской бухты до р.Пшады) жили также шапсуги, назы­вавшиеся в официальной переписке "шапсугскими натухайца-ми", а в окрестностях Анапы - небольшое племя хейгаков, к началу XIX в. расселившееся по натухайским аулам.

К востоку от натухайцев располагались шапсуги, подразде­лявшиеся на больших и малых (так называемые Большой и Малый Шапсуг). Большой Шапсуг располагался к северу от Глав­ного Кавказского хребта, между реками Адагумом и Афипсом, а Малый - к югу от него и выходил к Черному морю. С востока он был ограничен р.Шахе, за которой жили убыхи, и с запада -р.Джубгой, отделявшей его от натухайцев. Территория обоих Шапсугов была почти вдвое больше натухайской, но являлась менее удобной для хозяйственной деятельности, так как в нее входило много необитаемых горных пространств.

К востоку от Большого Шапсуга, в глубине Кавказских гор и на их северном склоне, располагались владения многочисленно­го адыгейского племени - абадзехов. С севера их отделяли от р.Кубани земли бжедухов, с востока их границей была р.Белая, а с юга они упирались в Главный Кавказский хребет, за кото­рым находились земли шапсугов и убыхов. В их владения вхо­дили значительные территории Западного Кавказа, от бассейна р.Афипс до бассейна р.Лабы, в целом превышавшие по своим размерам пространства, на которых жили два таких многочис­ленных по народонаселению племени, как шапсуги и натухай-цы. Однако в огромные владения абадзехов входило немало не-удобных горных земель. Благодаря своему изолированному мес­ту жительства абадзехи в большей степени, чем другие субъэт-носы адыгейского народа, сохранили пережитки родового строя и не имели даже князей, считаясь современниками демократи­ческим племенем.

На севере от абадзехов проживали бжедухи, подразделявшие­ся, в свою очередь, на хамышеевцев, черченеевцев (керкенеев-цев) и жанеевцев (женеевцев). Из адыгов бжедухи ближе всех располагались к Екатеринодару.

Восточнее черченеевцев, между реками Пшиш и Белой, нахо­дились владения хатукаевцев; еще далее к востоку, между ниж­ним течением рек Белой и Лабы, располагались темиргоевцы. Дальше в направлении к юго-востоку проживали их соседи -егерухаевцы, махошевцы и мамхеги (мамхеговцы), считавши­еся родственными темиргоевцам. В XIX в. все эти группы были объединены под властью темиргоевского князя Болотокова. Еще одной крупной ветвью темиргоевцев являлись бесленеевцы, гра­ничившие на северо-западе с махошевцами, а на юго-востоке их территория доходила до р.Лабы и ее притока р.Ходзь, а на вос­токе - до р.Уруп. Среди бесленеевцев проживали также так называемые беглые кабардинцы и небольшие группы ногай­цев.

На Черноморском побережье, между реками Шахе и Хоста, по соседству с шапсугами находились земли воинственных убы-хов, относившихся к адыго-абхазской языковой группе. Несмотря на некоторую свою обособленность, убыхи часто принимали участие в походах против русских укреплений Черноморской береговой линии и в набегах на казачьи станицы.

Численность адыгейского народа как в целом, так и по от­дельным его субъэтническим группам точно определить невоз­можно, так как переписей населения в дореформенную эпоху не производилось. Имеются лишь противоречивые оценочные сведения. Самыми многочисленными были шапсуги: К.Ф.Сталь насчитывал их до 160 тысяч человек, а Г.Б.Новицкий - даже 300 тысяч человек. Вслед за ними шли абадзехи: соответствен­но, по тем же данным, - 40-50 тысяч и 260 тысяч человек. Большой разрыв в оценках численности существовал относи­тельно темиргоевцев: К.Ф.Сталь определял их число вместе с егерухаевцами в 8 тысяч человек, а Новицкий одних только темиргоевцев насчитывал в десять раз больше. По сведениям Новицкого значительным было население у бжедухов (60 ты­сяч) и убыхов (40 тысяч). Общая численность адыгейских пле­мен по его данным составляла свыше одного миллиона жителей. Историки полагают, что его сведения преувеличены, и склоня­ются к тому, чтобы считать общее население адыгов к середине XIX в. в 700-750 тысяч человек.

2. Занятия

Разнообразие природно-географических условий Северо-За­падного Кавказа оказало влияние на специфику хозяйственной деятельности населения в отдельных районах. В низменной при-кубанской полосе, а также в предгорных долинах развивалось земледелие, удовлетворявшее не только внутренние потребнос­ти, но отчасти и запросы внешнего рынка. По свидетельствам русских и иностранных источников, в первой половине XIX в. благодаря развитию хлебопашества среди местного населения "царило материальное довольство", В первые годы своего жи­тельства на Правобережной Кубани черноморские казаки поку­пали хлеб у закубанских адыгов или обменивали его на соль. Они также разрешали производить своим новым соседям запаш­ки хлебов на войсковой территории.

С.М.Броневский в своей книге "Новейшие гео!рафические и исторические известия о Кавказе", вышедшей в 1823 г., так определяет хозяйственные приоритеты горцев Закубанья: "Сель­ское хозяйство разделяется у них на три главнейшие отрасли: земледелие, конные заводы и скотоводство, заключающее рога­тый скот и овец. Черкесы пашут землю плугами наподобие ук­раинских, в которые впрягают несколько пар быков. Больше всего сеют просо, потом турецкую пшеничку (кукурузу), яровую пшеницу, полбу и ячмень. Жнут хлеб обыкновенными серпами; молотят хлеб балбами, то есть топчут и перетирают колосья посредством лошадей или быков, припряженных к доске, на которую наваливают тягость... Перетертую солому вместе с мя­киной и частью зерен дают в корм лошадям, а чистый хлеб прячут в ямы. В огородах сеют овощи: морковь, свеклу, капусту, лук, тыквы, арбузы, и сверх того у всякого в огороде есть табач­ная гряда".

Скотоводство было развито во всех районах, но особенно у горных племен, где земледелие в силу географических условий не могло полностью обеспечить население необходимыми про­дуктами питания. На первом месте стояло коневодство, в разви­тии которого жители гор достигли высокого искусства. Широ­кой известностью пользовались лошади кабардинской и темир-гоевской породы, имевшие сбыт не только на Северном Кавка­зе, но и в России. Благодаря специальным тренировкам на та­ких лошадях горцы могли в течение одного светового дня пре­одолеть расстояние в 150 верст.

Заметное место в животноводстве отводилось выращиванию крупного рогатого скота. Несмотря на свою "мелкость", горс­кий скот, по мнению Хан-Гирея, был сложен хорошо, сносен для работы, тучен; коровы весьма обильны молоком.

Согласно "Запискам" Лапинского, в 50-х годах XIX в. у ады­гов имелось свыше 2600 тыс. голов разного рода скота, "в том числе: лошадей - 100-120 тыс., крупного рогатого окота - око­ло 200 тыс., овец - 500 тыс., коз - 1,7 млн. голов.

Не менее успешно занимались адыги и пчеловодством. С.М.Броневский, побывавший на Левобережье Кубани в нача­ле XIX в., отмечал, что многие горцы имеют "знатные" пчель­ники: пчел держат в ульях плетневых на подставках и, пока продолжаются сельские работы, перевозят их с одного места на другое. За столетие (с 60-х годов XVIII в. по 60-е годы XIX в.) количество пчельников резко увеличилось: с 26 тыс. ульев до 150 тыс. Получаемый в значительных количествах мед не толь­ко потреблялся на месте, но и служил одним из предметов вы­возной торговли.

У коренных жителей Закубанья были развиты также кустар­ные промыслы. По подсчетам О.В.Маркграфа, у северокавказ-цев имелось 32 кустарных промысла: сапожный, колесный, ар-бяной, скорняжный, шорный, токарный, производство бурок, сукон, красок, плетений из прутьев и др. "Какие ремесленники потребны черкесам для ограниченного круга их надобностей, -отмечал тот же Броневский, - те у них есть, а именно: кузнецы, оружейники, седельники, скорняки, ременщики и серебряного дела мастера". При этом выделялись оружейники, золотых дел мастера и ткачихи. "Двухствольные ружья и пистолеты, в Чер-кесии делаемые, - писал адыгский просветитель Хан-Гирей, -превосходны... Серебряные изделия достойны удивления... Чернь и позолота, с величайшим искусством на них наводимые, пре­восходны... и, что важнее всего, эта чернь и эта позолота почти, натухаевцы и убыхи; у них не было князей, но дворяне и рабы существовали как у одних, так и у других.

"Аристократические племена" - это субъэтносы с явно выра­женными чертами складывающегося феодального строя, с офор­мленной сословной структурой общества, господствующей ро­лью владетельных князей и дворян и феодально-зависимым по­ложением значительной части крестьянства. При этом, посколь­ку общество находилось на ранних этапах феодализации, у них сохранялись общинно-родовые отношения.

У "демократических племен" рост феодально-крепостничес­ких тенденций натолкнулся на упорное сопротивление свобод­ных членов общины (тфокоглей), возглавляемое старшинами. В результате этой борьбы старшины не допустили установления монополии на власть со стороны княжеско-дворянскои верхуш­ки; права и привилегии дворянства были ограничены, а верхо­венство в политической области захватили старшины, составив­шие ядро новой прослойки феодалов. Рядовые же общинники, поддержавшие политические устремления старшин, временно сохранили свою свободу и экономическую самостоятельность, вскоре неизбежно стали объектом феодальной эксплуатации со стороны старшин.

На самом верху феодальной иерархической лестницы нахо­дились князья (по-адыгейски - пши). В 4-0-60-х годах XIX в. их насчитывалось в Закубанье - 61 и в Кабарде - 50 человек. Среди них наиболее известные и авторитетные фамилии Боло-токовых у темиргоевцев и Хаджемуковых - у бжедухов. Князья пользовались большими правами и привилегиями, играли важ­ную политическую роль на подвластной им территории. Соглас­но обычному адыгейскому праву (адату), личность князей была неприкосновенной. Покушение на их жизнь и даже малейшее оскорбление сурово наказывалось. Княжеский титул являлся наследственным и присваивался только по праву рождения. В связи с этим князья стремились сохранять "чистоту крови" и жениться или выходить замуж только за равных себе по проис­хождению.

Основу экономического и связанного с ним политического могущества закубанских князей составляла земля, узурпирован­ная ими из общественных угодий, а также наличие большого количества крупного и мелкого рогатого скота и лошадей.Под непосредственным влиянием князей находились дворяне (уорки) разных степеней. У адыгов имелось три разряда таких дворян. Дворяне первого разряда - тлекотлеши (могуществен­ные роды) - в 40-60-х годах среди кубанских адыгов их было более 280 человек, как и князья, владели землями на вотчинном праве, имели свои аулы. Во время походов эти дворяне были обязаны участвовать в них вместе со своими джигитами; оказы­вали князю личные услуги, сопровождая его также в поездках по стране. Первостепенные дворяне имели право раздачи земель второстепенным дворянам и свободным членам общины, ставя их тем самым в вассальное положение от себя.

Уорки второй степени назывались деженуго, что в переводе означало позолоченный род. Они занимали промежуточное по­ложение между высшим и низшим дворянством и были доволь­но многочисленны: в 40-60-х годах в горах Левобережной Ку­бани их насчитывалось 1270 человек. Они находились в непос­редственной зависимости от князей, о чем говорит само их на­звание "пши-орки" ("княжеский дворянин"). Возникновение этой феодальной прослойки было продиктовано желанием князей в какой-то степени оградить себя от зависимости дворян перво­степенных. Второстепенные дворяне обладали несколько мень­шей властью, чем первостепенные уорки, но владели также на правах собственности землей и, в свою очередь, имели вассалов из числа третьестепенных дворян, а также обладали зависимы­ми крестьянами и рабами.

Низший разряд адыгского дворянства ~ беслан-уорки третьей степени и уорк-шаутлугусы четвертой степени - в отличие от первых двух групп феодалов не обладал земельной собственно­стью, а имел только право владения на участки, полученные от своих сюзеренов.

Феодальные сословия у адыгов, абазин и ногайцев были зам­кнутыми. Права дворянства передавались только по наследству, а для женщин, кроме того, - путем брака.

К верхушке феодального общества относились также служи­тели мусульманского культа: эфенди, муллы, кадии и муэдзины. Источником их существования являлись налоги с крестьян и плата за исполнение различных религиозных треб (свадьба, по­хороны, рождение и т.п.)- В целом адыгское духовенство нахо­дилось на службе у верхушки раннефеодального общества, до­ставляя ему "владычество над умами народа".Вся эта феодальная пирамида возвышалась над свободными и зависимыми сословиями, которые представляли основную массу производительного населения Закубанья. К числу свободных общинников относились тфокотли, состаш£явшие около 75% все­го адыгского населения. Однако их свобода не была полной. Известный адыгский просветитель Хан-Гирей так характеризо­вал положение этой группы населения; "Вольные земледельцы составляют народ, подчиненный дворянству на определенных не ясно, но тем не менее тягостных условиях, которые возника­ли от местных обстоятельств и утвердились временем".

Согласно адатам (обычному праву горцев), тфокотли имели право обладать крепостными людьми. Однако такой возможно­стью пользовались только состоятельные тфокотли. Основная же их масса находилась в зависимости от феодалов, неся в их пользу натуральные и отработочные повинности.

В категорию крепостных крестьян входили: пшитли и оги у адыгов, джоллукулы - у ногайцев, альполю кулы - у карачаев­цев. Они находились в полной личной и поземельной зависи­мости от князей и дворян. "Крепостные люди, - писалось в адатах, - хотя пользуются приобретенным им скотом и другим имуществом, но владелец их вправе оное от них отобрать и употребить в свою пользу".

На самом низу феодальной иерархической лестницы находи­лись уцауты - домашние рабы. Главным источником пополне­ния контингента рабов были войны и набеги феодалов на сосед­ние области, а также покупка рабов у других народов, реже -наказание за преступление. До присоединения Северо-Западно­го Кавказа к России главным центром работорговли являлась Анапа. Унауты не имели своей собственности, получая пропи­тание от хозяина, имевшего неограниченную власть над рабами.

3. Политическое устройство

В конце XVIII в. и вплоть до окончательного покорения ады­гов их страна была разделена на отдельные самостоятельные политические образования. У "аристократических племен" фак­тическая власть находилась в руках князей, являвшихся верхов­ными владетелями земель. Они определяли решения народных собраний.Что касается "демократических племен" шапсугов, натухай-цев, абадзехов и убыхов, то у них большое значение имели на­родные собрания, на которых решались важнейшие вопросы общественно-политической жизни сограждан. К работе таких собраний привлекались только свободные члены общин мужс­кого пола. Крепостные, рабы, женщины, а также гоноши, не достигшие зрелого возраста, к обсуждению вопросов на этих сборах не допускались.

В начале XIX в., как, впрочем, и ранее, предпринимались попытки объединения адыгов в единое политическое образова­ние. Но безуспешно. В 1822 г. на одном из таких межплемен­ных собраний было принято решение ввести суд шариата, одна­ко практического значения это решение не получило. В своих корыстных целях предпринимали попытки объединения адыгов представители иностранной агентуры на Северо-Западном Кав­казе, рассчитывая таким путем создать антирусский фронт борьбы на Кавказе. Так, в 1827 г. посланник османского султана Га-сан-паша требовал на съезде адыгских князей, дворян и стар­шин объединиться для борьбы с "неверными". Английские агенты Давид Уркварт, Белл, Лонгворт и Найт также пытались создать "правительство" под непосредственным покровительством Бри­танской империи. При этом непрошеные радетели горских ин­тересов и строительства адыгской государственности стремились прежде всего к осуществлению своих имперских вожделений: ослабить позиции России на Северо-Западном Кавказе и в пер­спективе установления своего владычества или, в крайнем слу­чае, - влияния.

С 1848 по 1859 г. под флагом мюридизма пытался создать военно-теократическую диктатуру посланец Шамиля наиб Му-хамед Амин. Он реорганизовал внутреннее устройство ряда адыг­ских племен, разделив их на общины по 100 дворов в каждой во главе со старшинами. Он учредил четыре округа, ставшие цент­рами управления на местах. В каждом таком управлении, име­новавшемся "мехкеме", имелись мечеть, судилище, духовное учи­лище, яма для содержания заключенных, магазин и конюшня. В качестве руководителя мехкеме выступал муфтий (муфтий - выс­шее духовное лицо у мусульман, облеченное правом выносить решения по религиозно-юридическим вопросам), стоявший од­новременно во главе Совета из трех кадиев (судей, ведших судо­производство на основе шариата). Они осуществляли исполни-тельную власть в округе, используя в случае необходимости во­оруженную стражу из муртазеков. Для обсуждения наиболее важ­ных дел наиб учредил "Тайный Совет", в котором заседали 12 старшин из некоторых адыгских племен.

Генерал Н.И.Евдокимов, командовавший русскими войсками на Северо-Западном Кавказе па завершающем этапе Кавказс­кой войны, считал Мухамеда-Амина не создателем некоего по­добия государственного образования у горцев Закубанья, а всего лишь посредником между враждующими племенами. "Постоян­ные споры и несогласия, возникающие между первенствующи­ми фамилиями в крае, - писал он, - а также не только что между отдельными обществами, но даже аулами, держат все гор­ское население в тревожном положении от самоуправства неко­торых лиц и необузданного произвола сильного. При таком со­стоянии горских обществ весьма понятно, что необходимость указывала им неоднократно иметь посредника в своих распрях, и не находя такого лица в среде своей или, лучше сказать, не доверяя своим соотечественникам, как заинтересованным в деле, они рады были остановить свой выбор на каком-нибудь при­шельце, который почему-либо мог обратить на себя внимание народа".

В 1861 г. в долине р.Сочи абадзехами, убыхами и шапсугами был создан совет "Меджлис вольности черкесской" , главной целью которого являлась организация успешного сопротивле­ния русским войскам под командованием генерала Н.И.Евдоки­мова. Как считают некоторые историки, этот орган представлял собой государственное образование адыгов. Но данное мнение оспаривается другими исследователями, считающими его "бута­форским" (М.В.Покровский).

Судя по фактам конкретной истории адыгейского общества, оно уже было разделено на классы с ясно видимыми противоре­чиями. Однако верхушка адыгейских племен осуществляла свое господство в обществе без создания соответствующих государ­ственных механизмов. Попытка формирования на завершающей стадии Кавказской войны социально-политических институтов в виде "Меджлиса", общих вооруженных отрядов, налогов, при­митивных тюрем и пр. являлась не чем иным, как военно-поли­тическим союзом, призванным оказать более или менее органи­зованное сопротивление колониальным войскам императорской России. При этом надо иметь в виду, что для прочного функци-онирования государственных институтов мало одних пожела­ний и заявлений, необходимо было на практике осуществлять объявленные цели. Однако до их практической реализации в обществе, раздираемом внутренними противоречиями, была ог­ромная дистанция, часто непреодолимая, особенно в части, ка­сающейся объединения и сбора налогов.

О возникновении "Меджлиса вольности черкесской" были из­вещены Турция, Россия, Англия и Франция. В его состав входи­ло 15 человек во главе с Хаджи Керендук Берзеком. В числе лидеров были Карабатыр Заноко (сын известного адыгского де­ятеля Сефер-бея), Измаил-Баракай-ипа Дзиаш, Биш-Хасан-эфеп-ди, Ибрагим-ага и др. "Великое и свободное заседание" - второе название совета - разделило подвластную ему территорию на 12 округов, создало аппарат управления, ввело налоги, обязало каж­дые 100 дворов выставлять по пять всадников для создания по­стоянного войска. Для "Меджлиса" были выстроены здания суда, молельни и кунацкие. В отличие от имамата Шамиля, "Медж­лис" не носил теократического характера, его главная цель -организация обороны и борьбы с русскими войсками. Тем не менее, "Меджлис вольности черкесской" обнародовал призыв к "священной войне" и отправил к абадзехам, на территории ко­торых уже находились российские войска, вспомогательные силы в составе пяти тысяч отборных убыхских воинов. Совет пред­принял ряд дипломатических мер с целью облегчить свое поло­жение в неравной борьбе с Россией: в 1862 г. отправил в Стам­бул, Париж и Лондон посольство с просьбой о помощи. Во главе него находился Измаил-Баракай-ипа Дзиаш, В сентябре 1861 г. Александр II встретился с представителями адыгов и убыхов во время своего пребывания в Закубанье. Последние изъя­вили намерение перейти в русское подданство, но с условием оставления их в старых местах жительства (в горах). Но импе­ратор, осведомленный о том, что до сих пор объявлявшиеся разными адыгскими племенами заявления о покорности ими не выполнялись, занял жесткую позицию и настаивал на переселе­нии адыгов на равнины Кубани или, в случае несогласия, в Турцию. Деятельность "Меджлиса" в 1862-1863 гг. исследована недостаточно.

4. Взаимоотношения горцев Северо-Западного Кавказа с черноморскими казаками (конец XVIII в. - 1829 г.)

После заключения Ясского мирного договора 1791 г. прави­тельство Екатерины II стремилось к улучшению отношений с Турцией и стало проявлять больше сдержанности в политичес­ких делах с нею. В последующем, при Павле I, внешнеполити­ческий аспект деятельности российского правительства еще боль­ше сместился в сторону Западной Европы. Кавказские дела в это время перемещаются на второй план. Командующему Кав­казским корпусом И.В.Гудовичу было приказано охранять ли­нию по Кубани и Тереку, содержа ее в "исправном и почтитель­ном состоянии", а прилегающие народы и их владетелей "удер­живать в кротости и повиновении ласкою, отвращая от них все, что служит к их притеснению или отягощению", не вмешивать­ся в их внутреннее правление. Из "приверженных" России на­родов и владений рекомендовалось создать некое "федератив­ное" объединение под протекторатом России, чтобы в случае опасности оно могло "соединенными силами" действовать про­тив "покушающихся врагов". Конечно, такая идея, привлека­тельная сама по себе, но утопичная по своей сути, не учитывала конкретных реалий кавказской жизни, в которой налицо было не стремление к объединению, а междоусобия и религиозная рознь.

Огромное влияние на кавказскую политику российского пра­вительства оказало принятие под свой протекторат Восточной Грузии (по Георгиевскому трактату 1783 г.) и окончательное добровольное ее присоединение в 1801 г. Эти политические акты и последовавшая за ними постройка Военно-Грузинской дороги позволили России занять ключевые позиции на всем Кавказе и сказались на выработке ее дальнейшей стратегии в этом регионе. Между тем, созданная присоединением Грузии к России геополитическая ситуация, когда "ноги" (Грузия) огром­ной Российской империи были оторваны от ее "туловища" (ос­тальной части страны), требовала активизации внешнеполити­ческих акций российского правительства на то, чтобы устра­нить такую дисгармонию. Поэтому неизбежными являлись ак­ции, направленные на присоединение народов Кавказа, нахо­дившихся между Грузией и остальной Россией.

Вместе с тем, Россия должна была учитывать агрессивные устремления западноевропейских держав проникнуть на Кавказ и ускорить процесс установления владычества в этом стратеги­чески важном регионе мира.

В первые годы поселения черноморцев на правобережье Ку­бани между ними и закубанскими адыгами наладились добросо­седские отношения. Более того, в 1794 г. бжедухские князья Аслан-Гирей и Девлет-Гирей и хатукаевский владетель Магомет Калабат изъявили желание поступить со своими землями и на­родами под Российскую державу. Однако правительство Екате­рины II не пошло навстречу пожеланиям адыгских владетелей, считая, что это осложнило бы отношения с Турцией, в поддан­стве которой номинально находились все закубанские горцы.

Черноморское казачье войско нуждалось в установлении нор­мальных торговых отношений с горцами, особенно в первые годы своего проживания на Кубани. Для развития торговли были учреждены меновые дворы. К 1826 г. на правом берегу Кубани их насчитывалось шесть: Екатерин од аре кий, Редутский, Мало­лагерный, Великолагерный, Новоекатерининский и Славянский. Еще два меновых двора было открыто на Бугазе (войсковой и казенный), а также карантинная таможня.

Торговые сношения с закубанцами осуществлялись согласно особым правилам, утвержденным Александром I в 1811 г. В них говорилось: "... дабы возбудить сколько можно более сношений и посредством деятельности и выгод торговли внушить народам сим пользу ее и приучить к употреблению наших продуктов и изделий, назначаются два пункта для торговли: один в Керчи -для товаров, привозимых морем из Черномории и Абазии, с полным портовым карантином и таможнею, другой в Бугазе -меновой двор для товаров, привозимых сухим путем". Согласно этим правилам, закубанцы могли беспошлинно обменивать свои товары на русские, за исключением российских банковских ас­сигнаций и всякого огнестрельного и холодного оружия, поро­ха, свинца, железа и стали.

Кроме торговли, через меновые дворы, осуществлялся также торговый обмен на екатершюдарских ярмарках. До 1825 г. яр­марки проходят на площади у крепостных ворот, а затем по санитарно-гигиеническим соображениям были вынесены за го­родскую черту, к роще Круглик, где был сооружен гостиный двор и 240 лавок, которые сдавались в аренду прибывавшим торговцам. Ярмарочная торговля также осуществлялась в курен­ных селениях Брюховецком, Березанском, Кущевском, Старо­минском, Каневском, Старогдербиновском и Новомышастовс-ком.

Черноморское войсковое правительство стремилось наладить всесторонние отношения со своими закубанскими соседями. С учетом политического веса адыгского дворянства оно старалось расположить его к себе и использовать для дальнейшего нала­живания добрососедских отношений. Однако делало это не все­гда удачно. Об этом свидетельствует участие казачьего отряда в так называемой Бзиюкской битве - сражении между шапсугски-ми, абадзехскими и натухайскими тфокотлями, с одной сторо­ны, и шапсугскими и бжедухскими дворянами, с другой, состо­явшейся 29 июня 1796 г. в 18 км от Екатеринодара. Название битвы происходит от ручья Бзиюк (в переводе с адыгского сло­во "Бзикж" означает бзый - яркий и "къо" - долина, то есть Яркая долина). Бжедухским и шапсугским дворянам помогал русский отряд численностью в триста человек с артиллерией. Всего с обеих сторон в Бзиюкской битве приняло участие свы­ше 50 тысяч человек.