Глава IV. Цивилизации Передней Азии и Среднего Востока в древности

§ 1. Рождение цивилизации в Междуречье

1. Природные условия и население Месопотамии. Месопотамия (или в переводе с древнегреческого – Междуречье) – это плодородная равнина, расположенная между реками Тигр и Евфрат, в их нижнем и среднем течении. Месопотамия простиралась от Армянских гор на севере и до Персидского залива на юге. На западе к ней прилегали обширные малонаселённые Сирийско-Месопотамские степи, на востоке – горные области Западного Ирана.

На плоской равнине Месопотамии было мало полезных ископаемых. Здесь отсутствовали металлы, строительные лес и камень. Изобилием отличались лишь залежи глины и запасы асфальта – смолистой массы, применяемой в строительном деле.

Наименее пригодной для жизни была Южная Месопотамия. Из-за гнилых болот и кишащих кровососущих насекомых она была опасна для здоровья. Богатейшие запасы нефти были не столько благом, сколько злом, так как нефть вытекала на поверхность земли, выжигая всю растительность и делая почву бесплодной. Отсутствие созданных самой природой защищённых границ превращало низовье Тигра и Евфрата в зону постоянного риска, исходившего от воинственных соседних кочевых племён.

Зная о неблагоприятных природных условиях Южной Месопотамии, нетрудно предположить, что первые поселенцы появились здесь не по доброй воле, а были оттеснены сюда более сильными племенами. Но именно Нижнее Междуречье стало колыбелью самой ранней цивилизации Азии.

Месопотамия неприветливо встретила первопроходцев. Трудности, связанные с изнуряюще жарким климатом, усугублялись ещё и неудачным для земледелия водным режимом рек. Их период паводка совпадал с началом таяния снегов в Армянском нагорье. В начале марта разливался Тигр, в середине марта – Евфрат. В апреле воды рек сливались, превращая Месопотамию в одно сплошное озеро. В конце мая Тигр входил в свои берега, воды же Евфрата покрывали поля до июля. Конец паводка совпадал с началом летнего зноя, а к осени, когда жара спадала и можно было сеять, в почве уже не было влаги. Заметим также, что разливы рек были нерегулярными, нередко бурными, что затрудняло сельскохозяйственные работы. Тигр отличался особенно грозным, непредсказуемым характером: он часто размывал берега, менял своё русло, что приводило к катастрофическим наводнениям. Воспоминания о них сохранились в древней легенде о Всемирном потопе.

Приспосабливаясь к среде обитания, поселенцы Месопотамии были вынуждены создавать системы ирригации и мелиорации. При помощи каналов они во время половодья отводили воды рек на свои поля, собирали в резервуары излишнюю влагу, скапливавшуюся вдоль течения Тигра. Плотины и дамбы помогали земледельцам защищать всходы от затопления.

Растворённые в речной воде минеральные соли делали аллювиальные почвы Месопотамии исключительно плодородными (средняя урожайность зерновых в третьем тысячелетии до н. э. составляла сам-36), однако соли быстро накапливались в почве, делали её бесплодной, что вызывало стремительное снижение урожаев. Ил, который несли Тигр и Евфрат, был значительно менее плодородным, чем, например, нильский. Кроме того, он засорял каналы, снижал мощность потока воды. Каналы, залепленные илом, приходилось очищать или заменять новыми.

Таким образом, жителям Месопотамии пришлось решать очень сложные проблемы, отвечая на вызов природы. Только безмерное трудолюбие, исключительное упорство, непреодолимое желание выжить в борьбе за существование позволили обитателям Междуречья превратить его в цветущий сад, славившийся не только обильными урожаями зерновых, но и плодами знаменитой финиковой пальмы и питательного кунжута (сезáма), из которого производили масло.

Важнейшей особенностью геополитического положения Месопотамии было её расположение в самом центре, или сердце, Передней Азии. Это привело к тому, что обитатели Месопотамии уже на заре своей истории были втянуты в международные экономические связи, дававшие возможность компенсировать недостающие для развития хозяйства природные ресурсы. Имея регулярный прибавочный продукт в сельском хозяйстве, жители Месопотамии выменивали продукцию земледелия и животноводства на необходимые для развития ремесла материалы: эламскую медь, армянское железо, ливийский кедр.

Вместе с тем богатства Месопотамии и незащищённость её рубежей провоцировали окрестные народы на возможность лёгкой её добычи во время военных набегов. Равнина Тигра и Евфрата была «бурлящим этническим котлом», где одни завоеватели сменялись другими, более воинственными. Осев на землях Междуречья, они ассимилировались со своими предшественниками, привнося в их культуру своё видение мира, свои религиозные представления и эстетические пристрастия.

В четвёртом–третьем тысячелетиях до н. э. территории Месопотамии были поделены между шумерами и аккадцами. Начавшееся в конце третьего тысячелетия до н. э. проникновение аморéев, принадлежавших к западно-семитской группе народов, привело к возникновению новой этнической общности – вавилонян. Однако захват Месопотамии касситами (в середине второго тысячелетия до н. э.), а затем пришедшими из Сирийско-Месопотамской степи арамéями (XIII в. до н. э.) и родственными им племенами халдéев (IX в. до н. э.) внёс в процесс этногенéза изменения. К середине первого тысячелетия до н. э. в результате слияния многочисленных этносов и синтеза их культуры сложился особый этнический тип халдея-вавилонянина: умного, хитрого, предприимчивого, расчетливого и коварного, ценящего комфорт и роскошь, преклоняющегося перед пышной, вычурной красотой.

2. Культурно-бытовые особенности жизни создателей Месопотамской цивилизации. По своему физическому типу жители Месопотамии мало чем отличались от современных обитателей Ирана, Ирака, Турции. Это были смуглые, приземистые люди, с тёмными курчавыми или волнистыми волосами. Однако их мода существенно отличалась от современной.

Основными деталями мужской одежды были туника и набедренник. Туника – это рубаха-безрукавка, сделанная из белёной на солнце шерсти, набедренник – это короткая, нередко пышно задрапированная при помощи складок юбка. Фасоны, длина, декоративные украшения на юбках были разнообразными: они подчёркивали социальный статус владельца. Одежда обеспеченных жителей Месопотамии украшалась вышивками, яркими кантами, бахромой, цветным набивным узором. Имея материальную возможность заботиться о гигиене своего тела, богатые горожане приобретали льняное полотно, привозившееся из Египта и считавшееся предметом роскоши. Одежда, выполненная из гигроскопичного льна, являлась признаком престижа и была предметом зависти окружающих.

В холодное время года мужчины облачались в длинные шерстяные накидки. Их голову покрывали разнообразные головные уборы: колпаки, шляпы, войлочные шапки. Они носили кожаные сандалии, а если жили в горах – высокие сапоги с загнутыми вверх носами.

Женская мода отличалась от мужской. Основная принадлежность женской одежды – туника. Туника у женщин – это доходившая до пят исподняя рубаха, сорочка, на которую следовало надеть обёртку. Обёртка – это покрывало, выполненное из длинного и широкого куска ткани, которое изящно и прихотливо собиралось вдоль линий шеи и плеч. Женщина, стыдясь своей наготы и пышных форм, должна была их тщательно скрывать под складками, защипами, фалдами обёртки.

Со второго тысячелетия до н. э. женщина обязана была скрывать от посторонних и своё лицо. Под покрывалом, прятавшим голову и лицо, с трудом можно было разглядеть излюбленные женские причёски: тугие пучки, хвосты и косы. Без покрывала могли ходить лишь рабыни и наложницы.

Женщины Месопотамии не пренебрегали косметикой: так, они подводили глаза темно-зелёной сурьмой. Подводка не только делала взгляд более выразительным, но и защищала от укусов насекомых.

Женщины очень любили украшения, особенно бусы. Обеспеченные женщины, демонстрируя свои богатства, нанизывали на себя такое количество бус, что они покрывали их плечи и грудь, превращаясь в роскошные, переливающиеся разными яркими цветами воротники.

И мужчины, и женщины были уверены в том, что нельзя покидать дом без медальона-óберега. По их представлениям, оберег защищал от духов-ануннáков – верных слуг богини преисподней Эрéшкигаль. Для того чтобы напугать ануннаков и заставить их забыть о своей обязанности – доставить новую жертву в царство мёртвых, – на обереге следовало изобразить чудовище, до того мерзкое и отвратительное, что даже духи и демоны, увидев его, цепенели от страха, лишаясь своих вредоносных сил.

Не меньшую угрозу, чем аннунаки, таили степи и горы, заселённые воинственными кочевыми племенами. Для защиты от них требовались надёжные укрепления, окружавшие посёлки земледельцев. Потребность обезопасить свои дома и жилища явилась важнейшей предпосылкой создания месопотамского города. Город стал неотъемлемым атрибутом цивилизации, возникшей в Междуречье. На протяжении её многотысячелетней истории город сохранял свои ведущие позиции в организации хозяйственного уклада, социально-политической и культурно-идеологической жизни населения этой страны.

Первые очаги урбанизации находились в Южной Месопотамии – Шумере. Типично шумерский город состоял из трёх частей: цитадели, за стенами которой возводились храм, дворец с резиденциями придворных и жилища горожан, «пригорода» («внешнего города»), где находились пастбища, поля и сады, обеспечивавшие жителей города продуктами питания и сырьём, и района пристани, который являлся центром коммерческой деятельности. Стены городов были не только демаркационной линией между городом и открытым пространством или заранее подготовленной линией обороны. Высота, длина и расположение стен свидетельствовали о значении и могуществе города, а монументальность ворот демонстрировала его богатство. Размеры оборонительных сооружений города должны были внушать страх его врагам. Стены города отдавались под защиту божества, храм которого, находясь под укрытием цитадели, был надёжно спрятан от противника, всегда стремившегося похитить статую божества, чтобы лишить город божественного покровительства.

Храм и дворец были окружены жилыми кварталами, которые состояли из одно- или двухэтажных построек, выполненных из сырцового кирпича. Своей глухой стеной без окон дом был обращён к улице, тёмной и мрачной, как склеп. Входом в дом служила деревянная дверь (почти единственный предмет, выполненный из дерева), которую окрашивали в красный цвет, потому что он, как и оберег, защищал, по представлениям жителей Месопотамии, от злых духов. Дом и хозяйственные постройки располагались по периметру двора, в центре которого находился очаг – именно здесь, а не в доме, лишённом света и вентиляции, готовили лепёшки, жарили мясо, варили кашеобразные блюда.

Освещение дома происходило через дверной проём. Крохотные оконца, расположенные на втором этаже двухэтажных построек, были необходимы для того, чтобы «остудить» помещение, накалявшееся под жарким солнцем.

Крыши домов были плоские. Это давало возможность их использовать для хранения собранного урожая, защищая от прожорливых грызунов, или даже «оборудовать» под спальни, позволяя себе насладиться желанной ночной прохладой и усыпанным звёздами небом.

Интерьер большинства жилых домов, имевших размеры от 35 до 70 квадратных метров, выглядел по нашим понятиям убогим.

Мы не увидели бы здесь привычную нашему глазу мебель, сделанную из дерева. Деревянная кровать полагалась только главе дома. Остальные члены семьи спали на циновках, покрывавших пол. Основные предметы быта хранились в сундуках, выполненных из глины или тростника. Сундуки расставлялись по периметру жилой комнаты, основным украшением которой была лёгкая, переносная мебель (кресла, табуреты, столики), сплетённая из тростника.

Простота и неприхотливость быта жителей Месопотамии проявлялись и в их рационе питания. Они предпочитали кашеобразные блюда из ячменя, приправленные сезамом – маслом с довольно острым вкусом и специями: горчицей, тмином и кориандром. В кашеобразные блюда, готовившиеся во время праздников, добавляли фрукты (яблоки, груши, фиги) и орехи. Из овощных культур в Месопотамии пользовались спросом лук, чеснок, огурцы, кабачки и тыквы, из садово-бахчевых – арбузы, дыни, плоды финиковой пальмы. Финиковая пальма считалась деревом жизни: её сладкие, высококалорийные плоды спасали обитателей Междуречья от голода в неурожайные годы. Финики долго хранились, не теряя питательности и вкусовых качеств, в высушенном виде. Ими – вместо конфет – матери Месопотамии баловали своих детей. В размолотом виде финики превращались в сладкую муку, которую можно было использовать при приготовлении сладких, праздничных блюд. На плодах финиковой пальмы, как и на ячмене, настаивали пиво – главный напиток для всех, включая детей, жителей этой страны. Для жизненных нужд можно было использовать не только плоды финиковой пальмы, хорошо произраставшей в засолённой почве, но и её листья, косточки, а также загнивший после двухсотлетней службы человеку ствол. Не случайно поэтому финиковая пальма и считалась деревом жизни и за сознательную её порубку полагался штраф, соизмеримый с наказанием за гибель человека.

На столе жителя Месопотамии можно было увидеть рыбу, мясо водоплавающей птицы (гусей и уток), реже – крупного и мелкого рогатого скота, который содержался стадами только в дворцовом и храмовом хозяйствах. В то же время имеющийся домашний скот (козы, овцы) давал молоко, из которого умели приготовлять различные виды сыров и масла.

Привыкшие к скромности в быту, жители Месопотамии проявляли свою щедрость исключительно при общении с богами. Не скупясь, они приносили в храмы богов всё то, что могло бы порадовать и умилостивить небесных покровителей: лучшие сорта хлеба, мяса и рыбы, садовых и огородных культур.

Храмы Месопотамии были не только земной обителью бога. Начиная с третьего тысячелетия до н. э. они превратились и в храмы науки. Возникавшие под эгидой божества «дома табличек» были одними из первых в истории человечества учебными заведениями. В храмовых школах Месопотамии накапливались и транслировались из поколения в поколение первые научные знания, примеры человеческой мудрости и житейские советы, образцовые нормы права и религиозно-магические трактаты. Написанные на вечном материале – глине при помощи особой исключительно сложной системы письма – клинописи, тексты раскрывали свои тайны только тем, кто овладел грамотой. Не случайно поэтому процесс обучения начинался с овладения клинописью – знаково-слоговым набором символов, численность которых поначалу доходила до полутора тысяч. Ученика обучали грамотно выдавливать на глине при помощи тростниковой палочки клинописные знаки, бегло складывать из них слова, читать фрагменты литературных произведений. Различие шумерской и аккадской систем клинописи заставляло вводить в учебный процесс иностранный язык: шумерский и аккадский – в зависимости от места нахождения школы. Школьники делали переводы текстов и выучивали наизусть шумеро-аккадские словари. Даже когда Двуречье окончательно семитизировалось (второе тысячелетие до н. э.) и разговорным стал аккадский язык, шумерский продолжал сохранять важный статус как язык образования и культа. Овладевшему грамотой ученику доверяли копировать излюбленные литературные произведения народов Месопотамии, которые с удовольствием покупали в частные коллекции.

В связи с тем что обучение имело ярко выраженный прикладной характер, в школах преподавали тайнопись и каллиграфию, поэтому немало выпускников «домов табличек» превращалось в высококвалифицированных писцов. Каждый выпускник умел составлять деловую документацию, тексты обращений, жалоб и прошений, что давало им стабильный источник существования.

Важное место в процессе обучения отводилось математике и астрономии – эти науки, порождённые процессами хозяйственно-административного развития страны, были востребованы всегда. Каждый ученик не только владел шестидесятеричной позиционной системой счёта, которая и сейчас сохранилась при делении окружности на 360 градусов, часа – на 60 минут, а минуты – на 60 секунд, но и измерял объём усечённой пирамиды, извлекал квадратные и кубические корни. Ученик мог рассчитать нормы выработки крестьян и ремесленников, предложить средства экономии при составлении рациона питания, высчитать количество стройматериалов, требуемое для возведения постройки или сооружения корабля.

При обучении астрономии переплетались научные и религиозные цели. Для упорядочения земледельческих работ в Месопотамии был создан лунный календарь, состоявший из двенадцати месяцев по 29 или 30 дней, неделя поделена на семь дней, каждый из которых получил покровительство планеты Солнечной системы¹, составлена карта звёздного неба. Все эти знания были доступны школьникам, лучшие из которых, начав выполнение жреческих обязанностей, также были готовы предсказывать лунные и солнечные затмения, наводнения, землетрясения, появление комет и метеоритов. Приобщившись к знаниям небесной механики, ученики одновременно проникали и в глубины «священного» знания. Они были уверены в том, что между земной и небесной сферами существует нерасторжимое единство, основанное на гармонии. В основе гармонии, определявшей космический порядок, лежит число. Главными числами, подчинявшими себе всю систему мироздания, были 3, 7 и 12. Число 3 соответствовало количеству главных планет (Солнце, Луна, Венера), ответственных за состояние Вселенной. Число 7 совпадало с количеством всех известных в Месопотамии планет Cолнечной системы. Число 12 определялось количеством созвездий, через которые солнце проходит свой годичный цикл.

Числа 3, 7, 12, а также производные от них, например, 60, 360, 3600, приобрели магический смысл, которыми обладали и жертвенные обряды, с точностью соблюдавшие символику чисел во время приношения богам яств и напитков и, такая, казалось бы далёкая от религии, наука, как архитектура.

Учащиеся «домов табличек», получив основательную лингвистическую и математическую подготовку, в меньшей степени были осведомлены в науках, составляющих сегодня предмет изучения географии и истории, физики и химии. Несистематизированный, «лоскутный» характер их знаний определялся тем, что знакомство с данными этих наук производилось через комментарии изучаемых на уроках текстов, в которых содержалась незнакомая учащимся информация.

Обучение в школе было платным, поэтому доступ к многолетнему образованию был возможен только детям из обеспеченных семей. Об этом свидетельствуют сохранившиеся до наших дней документы: наиболее важные посты в системе государственного управления занимали представители одних и тех же семей; следовательно, в этих семьях образование воспринималось как ценность и благо, и представители каждого нового поколения изъявляли желание приобщиться к мудрости предков, поступив в «дом табличек». Также известно, что в третьем тысячелетии до н. э. среди образованных жителей Месопотамии встречались и женщины.

Наличие или отсутствие школьной подготовки оказывали существенное влияние на статус человека, его место в системе социальной иерархии, благосостояние, но ни в коей мере не влияли на посмертное существование. Жители Месопотамии не создали развитых представлений о жизни после смерти. Разработанная в жреческой среде концепция греха как случайного или преднамеренного нарушения божественных установлений превращала жизнь любого человека на земле в ожидание божественного возмездия, которое могло явиться в наводнении, голоде, истреблении людей, произведённых по воле небожителей. Неотвратимость справедливого наказания превращала многих жителей Междуречья в терпеливых и покорных судьбе тружеников, стремившихся угодить богам своей жертвенностью, услужливостью, непривередливостью. Законы, появившиеся в Месопотамии в третьем тысячелетии до н. э., так же как и многие литературные произведения поучительной направленности, выполняли важную воспитательную миссию. Они вытравляли из сознания и поступков людей вольнолюбие, эгоизм, пренебрежение интересами общины и государства. Законы определили шкалу безнравственных поступков: святотатство, кража дворцового и храмового имущества, измена, прелюбодеяния, – причастность к которым каралась высшей мерой наказания – смертной казнью.

Лишение жизни мужчины производилось боевым оружием (топориком пробивали череп). Женщины, заподозренные в измене супругу, искусственном прерывании беременности, в отравлении мужа, лишались жизни, выполняя обряд ордалии; их также сажали на кол или сбрасывали со скалы.

Безжалостность законов к преступникам и жестокие меры наказания должны были предотвратить правонарушения, направленные против личности и государства, и воспитать из жителей Месопотамии законопослушных и богобоязненных подданных.

3. Создание цивилизации в Шумере и Аккаде. Создателями цивилизации на территории Месопотамии были племена шумеров. Во второй половине четвёртого тысячелетия до н. э. они плотно заселили низовье Евфрата и Тигра (южнее современного Багдада), получившее название Шумер. Прародина шумеров неизвестна. Сами они помещали свою родину на загадочный для обитателей Передней Азии остров Дильмун (совр. Бахрéйн). Шумеры стали изобретателями клинописи.

На рубеже четвёртого–третьего тысячелетий до н. э. север Месопотамии наводнили племена аккадцев, принадлежавших к восточно-семитской языковой группе. Области Месопотамии, расположенные к северу от Шумера и заселённые аккадскими племенами, стали называться Аккадом.

К началу третьего тысячелетия до н. э. на территории Междуречья, сначала в Шумере, а затем и в Аккаде, начали появляться карликовые города-государства, или номы. Крупнейшими из них были Ур, Урук, Лагáш, Киш, Мáри. Как правило, они находились очень близко друг от друга, между некоторыми номами даже не было естественных границ, их разделявших. Плотность городских центров свидетельствует о том, что уже в древнейшую эпоху высокоурожайное ирригационное земледелие было способно прокормить многочисленное население.

Жители Месопотамии верили в то, что земли номов поделены между богами, каждый из которых кроме своей небесной обители имел ещё и земную. Не случайно поэтому земли нома считались собственностью божества, а жители нома – его подданными. К примеру, богиня Инáнна, покровительствовавшая плодородию земель и женской плодовитости, избрала местом своего постоянного пребывания на земле город Урук. Бог воздушного пространства, владыка всех божеств Энлиль поселился в Ниппуре, превратив этот город в главный культовый центр шумеров.

Главным сооружением нома был храм бога-покровителя, в создании которого принимали участие все – от мала до велика – жители. Закладка храма производилась только в благоприятный день. В основание храма – чтобы фундамент его был прочным, а жизнь – вечной – замуровывали кровавую жертву. Сначала это были молодые и самые красивые девушки нома. Постепенно шумеры отказались от человеческих жертвоприношений, но, следуя древнему обычаю, продолжали зарывать по периметру фундамента женские изваяния в покорной позе, со сложенными на груди руками.

Когда здание было готово, устраивался весёлый пир, богу предлагалась обильная жертва. В обстановке всеобщего ликования и веселья кредиторы прощали долги, преступники избегали тяжёлых наказаний.

Храм был жилищем бога, статуя которого изготавливалась в специальных мастерских при храме. Изображения богов делались из ценных пород дерева, и там, где тело не было скрыто одеждами, его покрывали золотыми пластинами. Неподвижные глаза бога инкрустировались драгоценными камнями, пышные одежды украшались тиарами и нагрудными украшениями (пекторалями). Изображениям богов всегда придавались человеческий образ и пропорции, а чтобы превратить безжизненную материю в сосуд божественного присутствия, во время специальных ночных церемоний статуе «отверзали» глаза, уши, рот, совершали ритуал «омовения рта», который придавал ей особую святость.

Статую помещали на пьедестале в центральном помещении храма – цéлле. Так она символически возвышалась над «уровнем повседневности». Статуя, в которой по представлениям древних, обитала жизненная сила божества, воспринималась как ожившее божество, поэтому её мыли, переодевали, кормили. Поглощение божеством пищи рассматривалось как таинство, благодаря осуществлению которого материальные продукты превращались в источник божественной силы и могущества. Чтобы скрыть от людских глаз любое соприкосновение божества с миром физической реальности, омовение рук божества до и после трапезы и сама трапеза, проводившаяся дважды в день, проходили за полотняными занавесями.

Количество продуктов, включённых в божественную трапезу, определялось человеческими мерками. Сначала на стол, поставленный перед божеством, помещали сосуды с жидкой и полужидкой пищей, а также напитками, затем торжественно приносили «главное» блюдо – мясо, на десерт подавали фрукты. Церемониал вкушения пищи богом происходил под звуки музыки и под запах распыляемых благовоний.

Божество ело глазами, поэтому всё то, что оставалось после трапезы, отсылали на царский стол, так как пища, получившая божественную благодать, должна была быть передана тому, кто в благословении нуждался больше всех остальных, то есть царю.

На содержание божества в храм отбирались и посылались лучшие сельскохозяйственные продукты с полей, садов и огородов, самые откормленные коровы, овцы и козы. Излишки продуктов либо сохранялись до нового ритуала, либо вывозились из храма и обменивались на необходимое сырьё. Немало хлеба, пива, мяса, сладостей, доставленных в храм, было предназначено и для персонала святилища: жрецов, управляющих храмовым хозяйством, многочисленных писцов.

Храму принадлежали земельные владения, считавшиеся собственностью бога. Эти земли, не подлежавшие переделу, по своему использованию подразделялись на несколько фондов: одна их часть выделялась как «кормление», то есть плата за службу храмовому персоналу, другая сдавалась в аренду, третья закреплялась за храмовыми земледельцами – зависимыми от храма общинниками. Храм содержал собственные военные отряды, нуждавшиеся в материальном обеспечении и получавшие его тоже в виде земельных наделов. Огромные средства храма требовались для устройства длительных религиозных праздников, в которых участвовал весь город. Самые торжественные праздничные церемонии были связаны с ритуалом «священного брака» богов, от которого магически зависело плодородие полей, а следовательно, и безбедная жизнь населения нома. Во время праздников во главе торжественной процессии можно было лицезреть бога-покровителя, статую которого выносили из храма и препровождали по улицам города, устанавливая нерасторжимую связь между городским пространством и его обитателями с сакральным центром нома.

Храм играл важную роль в процедуре «божьего суда», который определял виновность или непричастность к преступлению обвиняемого. Жрецы устанавливали истину в судебных тяжбах, придавали законность сделкам и клятвам, содержавшим имя бога. Под контролем храма находились стандартные меры веса; он определял также максимальные размеры процентов, которые дозволялось брать ростовщикам.

Храм в Месопотамии, как и в других древних обществах, был одним из важнейших компонентов социально-экономической структуры государства. Храм мог в случае необходимости оказать поддержку как самым бедным семьям, помогая им избавиться от разорения, а в критических случаях и просто избежать голодной смерти, так и наиболее обеспеченным кругам, предоставляя им удобные возможности для помещения под проценты и сохранения излишков продуктов или сокровищ.

Храмы выполняли также роль «домов призрения» для лиц, которые оказались отторгнутыми обществом из-за своей неполноценности: одиноких женщин, инвалидов, престарелых, брошенных или осиротевших детей. Во время войн и неурожаев бедняки посвящали в храм тех членов своей семьи, которых не в состоянии были прокормить, избавляясь тем самым от лишних ртов. В периоды экономического подъёма храмы наполнялись выходцами из обеспеченных семей. Так, богатые семьи помещали в храм своих дочерей. Это не только повышало статус семьи, но и способствовало её дальнейшему обогащению, так как девушка, живя в храмовой обители, имела возможность участвовать в деловых операциях храма, что заметно увеличивало размеры её приданого.

Таким образом, храмам принадлежали первостепенные позиции в идеологической, экономической, юридической, общественно-политической жизни нома, не случайно поэтому главой нома считался энси бога – жрец, ведавший закладкой храма бога-покровителя и обслуживавший все жизненные потребности божества. Дворец энси воздвигался рядом с храмом, погребение энси также осуществлялось вблизи храмового комплекса. Многие энси, стремясь упрочить своё положение в номе, претендовали на родственную близость с номовым божеством, что отражалось в их генеалогиях.

Рост могущества энси сопровождался ослаблением власти народного собрания, в которое входили мужчины, способные носить оружие. Народное собрание лишалось своих судебных полномочий, права выбора энси, влияния на организацию хозяйственной деятельности нома.

К середине третьего тысячелетия до н. э. в ряде крупных номов Месопотамии важную роль начинают играть лица, носящие титул лугаль (букв. – «большой человек»). Обычно лугаль возглавлял войско, его опорой была дружина. Лугали стремились оттеснить энси от власти, предлагая последним ограничить полномочия строительной деятельностью и отправлением культа. В то же время лугали широко использовали экономические и людские ресурсы храмов. Они урезали полномочия не только энси, но и местных советов старейшин, куда входили наиболее уважаемые главы большесемейных общин. Стремление лугалей к первенству в номе и к гегемонии над соседями выдавало в них местных царьков. Воинственные и амбициозные, они проводить политику завоевания соседних номов, но возникавшие в ходе боёв неравноправные союзы городов-государств (в XXVIII в. до н. э. – под руководством Киша, в XXVII в. до н. э. – Урука, в XXV в. до н. э. – Лагáша) не отличались прочностью и распадались при каждом удобном случае.

Обратимся к истории Лагаша XXV в. до н. э. Сохранившиеся до наших дней письменные свидетельства дают возможность более обстоятельно осветить проблемы внутриполитического развития номов южной Месопотамии и Лагаша, в том числе в середине третьего тысячелетия до н. э.

Лагаш был одним из самых крупных шумерских номов. Его площадь составляла три тысячи квадратных километров, а население достигало 150 тысяч человек. При лугале Эанатуме Лагаш не только избавился от притеснений главного экономического конкурента и соперника – нома Уммы, но и превратился в столицу Шумера, установив господство в южном Междуречье.

Начавшееся при Эанатуме расширение полномочий лугаля, укрепление статуса дружины правителя, увеличение численности тяжеловооружённых пехотинцев, создание отрядов колесничих (запряжённых ослами) требовали немалых материальных ресурсов, в поисках которых правитель начал наступление на позиции храмов и жречества. Ему удалось присоединить храмовые земли бога Нингирсу и богини Бабы к царским земельным владениям. Высшее жречество лишилось своих постов. Среднее и низшее жречество было обложено тяжёлыми налогами, спасаясь от которых жрецы вынуждены были увеличить плату за осуществление религиозных церемоний. Заметно ухудшилось и положение общинников, ирригационная повинность которых возросла, а часть налогов начала собираться не натуральными продуктами, а серебром.

Недовольство реформаторской политикой Эанатума привело к государственному перевороту, в ходе осуществления которого у власти оказался ставленник жречества Уруинимгина (2318–2312). Он повернул вспять попытки своего предшественника упрочить царскую власть. Храмам возвращались земельные угодья, жрецам – должности и привилегии. Серьёзные уступки были сделаны и рядовым жителям Лагаша, налоги и повинности которых вернулись к прежним размерам. Свои строительные надписи Уруинимгина превратил из традиционных посвящений богу от правителя в подробные отчёты о благодеяниях, совершённых в интересах соотечественников. Он хвастливо заявлял о том, что даровал свободу населению, страдавшему от рабства, а также защитил вдов и сирот от притеснений со стороны «сильных».

Желая прославить себя и на военном поприще, Уруинимгина ввязался в военные столкновения с Уммой, но потерпел поражение. Правитель Уммы Лугальзагеси разгромил армию Лагаша, сжёг его храмы и дворцы, а затем, опираясь на верхушку храмовой и общинной знати, установил своё господство над Шумером. Однако вскоре он потерпел поражение от основателя Аккадского царства Саргóна (2316–2261), к которому перешло господство над всем Шумером.

4. Возникновение единой централизованной державы в Месопотамии. Создателем объединённого Шумеро-Аккадского государства стал Саргон I, которого также называют Саргоном Древним и Саргоном Аккадским. На аккадском языке его имя звучало Шарру-кен, что означает «царь истинен». Как полагают историки, имя Шарру-кен Саргон присвоил себе, став сначала царём Аккада, а затем и Шумера.

Древневосточные легенды единодушно считали Саргона человеком низкого, незнатного происхождения. Он был приёмным сыном водоноса, работал садовником, а затем слугой лугаля Киша. Только после поражения Киша от Лугальзагеси Саргон, воспользовавшись замешательством кишской знати, приступил к борьбе за власть и вышел из неё победителем. Свою невероятную везучесть Саргон объяснял тем, что стал избранником богини любви и плодородия, а также покровительницы распрей и войны Иштар. В одной из легенд мы можем прочесть следующую информацию:

Я – Шарру-кен, царь могучий, царь Аккада.

Мать моя – жрица, отца я не ведал…

Понесла меня мать моя, жрица, родила меня втайне.

Положила в тростниковый ящик, вход мой закрыла смолою,

Бросила в реку, что меня не затопила.

Подняла река, понесла меня к Акки, водоносу.

Акки, водонос, багром меня поднял.

Акки, водонос, воспитал меня, как сына.

Акки, водонос, садовником меня сделал.

Когда садовником был я, Иштар меня полюбила.

Пятьдесят четыре года на царстве был я.

Людьми черноголовыми я владел и правил…

Укрепив своё присутствие на землях Аккада, построив свою резиденцию в г. Аккад¹ (который и дал название семитоязычным племенам, жившим в Месопотамии), Саргон приступил к завоеванию Шумера. Хотя жители Шумера оказали завоевателю серьёзное сопротивление, ему удалось одержать победу и после тридцати четырёх битв омыть своё победное оружие в водах Персидского залива.

Как можно объяснить военные успехи Саргона?

Традиционной тактике стычек небольших тяжеловооружённых отрядов, сражавшихся в сомкнутом строю, он противопоставил тактику ведения боя большими массами легковооружённых пехотинцев, воюющих врассыпную.

В армии Саргона было самое грозное оружие того времени – боевой лук, из которого только за одну минуту можно было поразить пять-шесть неприятелей. В военном арсенале шумеров боевых луков не было, так как на их землях не произрастали те прочные и гибкие сорта деревьев, которые были нужны для производства этого оружия.

Служба в армии Саргона давала надежду разорявшимся общинникам Шумера на социальное и имущественное продвижение, какое в предшествовавшие времена было таким людям недоступно. Кроме того, Саргон использовал вражду и соперничество шумерских центров, которые не смогли выставить его армии надёжный заслон.

Завоеванием шумерских номов завершился процесс создания Шумеро-Аккадского государства, которое уже не являлось временной ассоциацией территорий, объединяемых авторитетом военного предводителя. Саргон создал государство, власть в котором безраздельно принадлежала ему и должна была переходить по наследству к его сыновьям и внукам. Территории шумерских номов стали административными областями этого государства, а стоявшие во главе их лугали или энси отныне рассматривались как царские наместники. Саргон объединил в своих руках и управление храмовыми хозяйствами, которые также подчинил себе.

В распоряжении Саргона, таким образом, оказались колоссальные богатства, прежде принадлежавшие храмам и вельможам. Это давало возможность царю содержать постоянное войско численностью более пяти тысяч человек, используя его для подавления внутренних мятежей (сведения о которых имеются) и проведения агрессивной внешней политики.

Противопоставляя себя влиятельным аристократическим родам, ведущим своё происхождение от мира богов, Саргон и его наследники – Саргониды писали своё имя с детерминативом (знаком-определителем) DINGIR – «бог», указывавшим на то, что царь принадлежал не к категории людей, а к бессмертным богам. С Саргона вошёл в употребление и титул «царь четырёх стран света», то есть всемирный владыка, претендующий на устроение и организацию жизни во Вселенной. В знак огромного уважения к делам Саргона I все последующие цари Месопотамии, которые вели завоевательную политику, включали эти слова в свою пышную титулатуру.

Изменения, охватившие Месопотамию после создания Шумеро-Аккадского государства, были поистине грандиозными. Они ломали привычный уклад жизни, наносили удар по освящённым богами традициям, вносили перемены в сознание людей.

При Саргоне впервые в истории Месопотамии была построена единая ирригационная сеть в масштабах Шумера, были введены единообразные меры площади и веса, которые, наряду со строительством дорог и гаваней, стали эффективным средством консолидации державы. Была налажена международная торговля, причём среди торговых партнёров оказались жители таких отдалённых районов, как Мелухха (Индия) и Аравийский полуостров. Ежегодно предпринимались и военные походы: в страну Серебряных гор (Малую Азию), страну кедровых лесов (Ливан), в Элáм, верховья Евфрата и Иранское нагорье. Богатая военная добыча кормила армию и повышала уровень благосостояния населения, имевшего от «истинного царя» раздачи во время праздников.

При Саргонидах ведущее положение в устной словесности начинает занимать героический эпос, в изобразительном искусстве создаются каноны реалистического портрета (бронзовый бюст Саргона) и обожествляемой героической личности (изображение внука Саргона Нарам-Суэна в рогатом головном уборе). Быстро распространяется аккадский язык, но шумерский остаётся официальным языком надписей и делопроизводства. Религиозный синкретизм, неизбежный при регулярных культурных контактах обитателей Шумера и Аккада, проявился в слиянии близких по функциям богов: шумерский бог водной стихии Энки стал Эа, шумерский бог Солнца Уту – Шáмашем, богиня плодородия Инáнна – Иштар¹.

Держава Саргонидов просуществовала около ста пятидесяти лет и рухнула под напором кочевников кутиев (гутиев) – воинственных племён Иранского нагорья. Захват кутиями Шумеро-Аккадского государства был облегчен тем, что в стране было немало социальных проблем, связанных с существованием сильной центральной власти: и знать, и народ оказались не готовы к тем кардинальным изменениям, которые несла укреплявшаяся царская власть.

Кутии разорили почти всю Месопотамию, за исключением Лагаша, лежавшего несколько в стороне от главного пути их набегов, а также Ура и Урука, защищённых полосою болот. Ирригационная система страны лежала в руинах, статуи богов-покровителей были увезены в плен к захватчику, население было отягчено налогами и данью, обязанность сбора которых была возложена на шумеро-аккадскую знать.

Около семидесяти лет кутии удерживали политическое господство над Месопотамией, постепенно ослабляя своё внимание к шумерским городам, что позволяло наместникам Шумера приступить к преодолению последствий завоевания.

В конце XXII в. до н. э. наибольшего политического влияния достиг г. Ур, правитель которого Ур-Нáмму, принадлежавший к III династии Ура, объединил территории Шумера, стремившиеся к реваншу, предпринял решительные меры для изгнания кутиев и нового объединения страны в единое централизованное государство.

При царях из III династии Ура в Месопотамии возникло сильное деспотическое государство, во главе которого стоял обожествлённый царь, все подданные оказались на положении слуг, а гигантский аппарат управления подчинил мелочному контролю все сферы общественно-государственной и личной жизни.

Бóльшая часть орошаемых земель Месопотамии оказалась в собственности царя. В разряд «царских» попали земли некогда могущественных правителей номов и храмовые владения. В гигантском архиве Ура (его численность превышает сто тысяч документов – это половина всех глиняных клинописных таблиц, известных науке) сохранились подробные реестры всех храмовых угодий; письменные распоряжения центра, адресованные управляющим и работникам, занятым в сельском хозяйстве, в царских ремесленных мастерских и торговле; описи поступавших на государственные склады продуктов с подробным отчётом их распределения среди работников государственного хозяйства, царских слуг и даже внутри царской семьи.

В правление III династии Ура в Месопотамии была создана ярко выраженная централизованная распределительная экономика, предполагавшая постоянное вмешательство государства в организацию производственной деятельности и торговли. Общинно-частный сектор оказался под контролем царской власти. Для предотвращения процесса распада общины был введён запрет на продажу полей. Однако процесс продажи садов и домов не контролировался, поэтому разорение земледельцев происходило быстрыми темпами.

Разорившихся общинников поглощало государственное хозяйство. Неоплатные должники и обезземеленные крестьяне становились подневольными работниками рабского типа – гурушами, численность которых достигала миллиона человек (эта цифра красноречиво свидетельствует о бедственном положении населения Месопотамии). Разбитые на трудовые отряды под руководством надсмотрщиков, гуруши использовались на бурлаченье судов, разгрузке барж, в различных видах ремесленного производства, на полях, то есть на очень тяжёлых видах работ; у них забирали весь результат труда и выдавали крохотный дневной паёк, не превышавший полутора литров ячменя, и немного растительного масла. Смертность гурушей была очень высокой.

Помимо создания гигантского царского хозяйства при царях из III династии Ура появились первые сборники законов, провозглашавшие появление справедливости в стране; начиная с Шульги (2093–2046), при котором Шумеро-Аккадское государство достигло наивысшего могущества, царская власть вновь стала обожествляться. Статуи царей превратились в объекты поклонения, как и статуи богов. Одновременно было разработано учение о божественном происхождении «царственности», которая в первоначальные времена спустилась с небес и с тех пор пребывала на земле, переходя от города к городу, от династии к династии, пока не дошла до царей III династии Ура. «Царь Ура, царь Шумера и Аккада, царь четырёх стран света» – такую титулатуру выбрали себе властители Месопотамии, почти сто лет управлявшие этой страной. Концом их правления стало нашествие воинственных племён амореев, пришедших из Сирийско-Месопотамской степи.

Цари Ура попытались сдержать их продвижение в Месопотамию – они выстроили оборонительную стену длиной в несколько десятков километров. Однако амореи обошли эти укрепления с севера и вторглись в северные области Месопотамии. Одновременно с юго-востока на земли Месопотамии начали продвижение эламиты.

Задавленная в клещи держава III династии Ура прекратила своё существование, а на её развалинах начали формироваться мелкие независимые царства: Исин, Лáрса и другие, между которыми велись непрерывные войны. Это продолжалось до возвышения городка Баб-или («Врата бога»), превращения его в один из крупнейших городов Ближнего Востока – Вавилон, вставшего во главе нового объединительного движения Месопотамии.