Оглавление

Лекция № 1 от 03.10.2011 3

ИМПЕРАТОР КОНСТАНТИН И МИЛАНСКИЙ ЭДИКТ 3

Лекция № 2 от 10.10.2011 9

АРИАНСТВО И I ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР 9

Лекция № 3 от 17.10.2011 13

АРИАНСТВО ПОСЛЕ I ВСЕЛЕНСКОГО СОБОРА. 13

ОТЦЫ-КАППОДОКИЙЦЫ 15

Лекция № 4 от 31.10.2011 21

II ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР 23

Лекция № 5 от 07.11.2011 27

ЭПОХА ХРИСТОЛОГИЧЕСКИХ СПОРОВ (нач. V – кон. VII вв.) 27

АПОЛЛИНАРИАНСТВО И НЕСТОРИАНСТВО 29

Лекция № 6 от 14.11.2011 32

НЕСТОРИАНСТВО (продолжение) 32

III вселенский собор 33 Лекция № 1 от 03.10.2011 император константин и миланский эдикт

К концу III века язычество уже не имело ни авторитета, ни серьезных защитников. Это не значит, что христиане (а они сами были гонимы) как-то реально преследовали язычников. Хоть это и распространенное мнение, но не верное. Оно само постепенно отмирало. Оно прошло уже очень большой путь собственного развития. Пик развития национальных развитий Рима, Греции, Сирии и Египта приходился на более раннее время (прим. VI – IV вв. до н.э.). С IV века начинает развиваться греческая философия. Может быть даже чуть раньше, но именно расцвет философии приходится именно на IV век. Почему? Потому что философия начинает пытаться занимать место религии. Пытается ответить на многие вопросы бытия. Образованный грек не мог верить, что где-то на Олимпе реально сидят боги, пьянствуют и т.д. К религии относятся как к традиции, но философия постепенно начинает занимать ее место. А примерно в I веке до р.х. и философия уже начинает выдыхаться. Ищут ответа в восточных культах, в восточной мистике. На этом фоне появляется христианство и постепенно вместе с угасанием Римской Империи как государства начинает угасать и вера в этот древнее язычество. Оно будет умирать еще два-три столетия примерно до VI – VII века. Только в VI веке император Юстиниан прекратит существование афинской школы. Но это уже будет констатация де-юре того, что будет происходить де-факто.

В конце III века, что характерно, приверженцев христианства намного больше, чем приверженцев язычества. И самое главное: христианство отвечает на те вопросы, которые мучают человека. Язычество и, тем более, древняя философия этого сделать не смогли. Несмотря на гонения, христианство уже составляет 60-70% населения во многих городах. Правда, высшие слои мы здесь не трогаем. Среди них еще много язычников, но самое главное в том, что христианство уже преимущественно. Крестьянство тоже было еще языческим.

В конце III – начале IV разворачиваются страшные гонения против христиан при императоре Диоклетиане, которые переломить ситуацию в пользу язычества не могут. В этом гонении затрагивались почти все слои населения в попытке переломить ситуацию до конца, убрать христиан из наиболее влиятельных слоев населения: из армии, из чиновников, из администрации, из судебных органов. В конце концов, вышел указ о запрете христианам иметь книги и строить храмы. До сих пор спорят, куда метил этот указ, но по сути это запрет христианам иметь культуру, иметь цивилизацию.

Перелом, который в принципе в идее, в философии уже произошел, исторически происходит уже после императора Диоклетиана. Официальное признание христианства произошло после длительной гражданской войны между Константином и его противниками. Здесь имеет место исторический казус: христианство уже должно было быть признанным. Оно давило. Мы говорили о процентах, но не в них дело, а во внутренней силе христианства. Что подрубало язычество? Разочарование. Язычество не могло, в конце концов, ответить на животрепещущие вопросы человеческого бытия, например, почему зло превалирует в мире и т.п. Философия же отодвигается, потому что не дает ответ на такой важный для греков вопрос как познание Бога. Для них это был больной вопрос: может ли человек познавать Бога, ну и, соответственно, окружающий мир. Собственно, христианство возвращало философию к своим истокам – к религиозным истокам. Чем возвращало? Верой в Богочеловека. Философия началась с такой крайне интересной мысли - «познай самого себя», «познай человека». Но познавая человека, познаем ли мы Бога? А вот тут оказывается при Боговоплощении – да, познаем. Христианство предлагает познавать Иисуса Христа, как личность Богочеловека. Поэтому греческий путь познания никуда не исчезал с принятием христианства. Даже, наоборот, подчеркивалась вот эта древняя философская идея – познай самого себя. Христос стал мерилом. Отсюда выходило и упорядочение морали. Язычество не могло ответить на вопрос: почему я должен быть моральным? Логика язычества вела к аморальному образу жизни. Потому что если богам позволено «шалить», то почему мне нельзя. Христианство представляет мораль как элемент свободы. Мы ответственны за грех, который мы совершаем. Поэтому к концу III века язычество вымирало именно в душах. Распространено мнение, что христианство, утверждаясь, разрушало языческую культуру, памятники искусства, выжигало язычество огнем и мечем. В том, что это не так можно убедиться, посетив Афины, Дельфы и многие другие страны бывшей Римской Империи, посмотрев на вполне себе сохранившиеся эти памятники языческой древности: на Парфенон, на Акрополь и т.п., во множестве в музеях представлены различные скульптура той поры. Все это было просто брошено, оставлено и сохранилось до наших дней.

К концу III видно, что язычеству долго не прожить. Постепенно все языческое заменялось на христианское. При этом сущность империи как таковой не менялась.

В 305 году император Диоклетиан по своей воле покинул престол. Он не хотел больше быть императором. Он сделал вроде бы все для империи. Он, кстати, справился с коррупцией (правда, ненадолго) и многими другими явлениями. Почти автоматически началась борьба за власть. Первоначальными противниками были Максентий в Риме и Ликиний на востоке.

В 307 году в Трире в Галлии (самый запад современной Германии) местные легионы в кесари выдвинули Константина. С этого времени Константин начал войну с Максентием. Константин в этой борьбе поддерживал христиан, а Максентий делал ставку на язычников. Чем был продиктован выбор Константина. Чисто прагматическими соображениями. И его мать была христианкой, и в его легионах было большинство христиан, в Галлии гонений практически не было, поэтому христиане его поддерживали. К 310 году получилась такая картина: начали борьбу за власть, а закончили религиозным противостоянием. Христиане были за Константина, язычники за Максентия.

Во время похода на Рим, случилось всем известное событие: Константину было видение креста на небе с надписью «Сим победиши». Это вполне исторический факт. Есть каверзный вопрос, какой формы был этот крест? Что он там увидел: шести-, восьми- конечный крест? Скорее всего (процентов 90) это была анаграмма Христа «IХ». Потому что форм крестов было достаточно много, но именно в этом кресте сразу же опознали знак Христа.

Именно в этом случае никогда невозможно перепутать, что знак обозначает именно Иисуса Христа, потому что кресты как пересечение двух линий встречались и у многих других религий. Археологическим подтверждением тому, что это была эта анаграмма, является тот факт, что на знаменах и на щитах византийской армии со времен Константина и будет такой знак вплоть до ее падения в XV веке. Но он появится именно в IV веке. Почему этот знак мы смело называем крестом? Какая логика христиан была? Крест был объектом насмешек язычников: учитель христиан был казнен позорной казнью – на кресте. Крест ассоциировался с позором. И христиане поэтому не так уж стремились везде изображать кресты как таковые, а вот анаграммы – стремились. И крестом называли именно эту анаграмму, в которой они шифровали и сам крест (это видно, если ее немного повернуть). Кстати геральдисты считают, что кресты в геральдике произошли не от просто креста, а именно из этой анаграммы.

Поэтому считается (практически на 90%) что Константин увидел именно этот знак. Потому что любой другой крест мог не прямо указывать на Христа.

Можно говорить об этом видении как об историческом факте, потому что огромное количество свидетельств оставлено об этом событии. Даже указывается, что оно появилось во второй половине дня, над солнцем, в западной части неба. В том, что это было над солнцем, все прочли и другой символ – символ скорой победы над язычеством, так как солнце язычниками боготворилось. Не сохранилось только точное обозначение места, где это произошло. Предание называет место, которое так и называется после этого Сент-Круа (Святой Крест) – это сравнительно недалеко от знаменитых курортов с итальянской стороны Сан-Ремо, а с французской стороны – Канны. Примерно на границе Франции и Италии, но только вглубь территории, недалеко от Альп. Но это по преданию. Остальные события этого явления источники очень четко описывают, потому что это явление вызвало большой ажиотаж как подтверждение того, что идет действительно религиозная война, а не просто борьба за власть. Не многие такие видения настолько серьезно в истории зафиксированы. Сам Константин, после победы перестроив древнюю арку Трояна, повесил на ней надпись, которая тоже косвенно об этом сообщала «Силой духа и волей Божества победил тиран». Эта надпись сохранилась в музее Рима. Вот это «волей Божества» обычно писали после какого-нибудь четкого видения. Это косвенное подтверждение, но все хроники подробно описывают это явление как реальное.

Осенью 312 года близ Рима, на Мальвинском мосту Константин разбил Максентия и вошел в Рим. Рим в то время не представлял собой особой ценности. На форуме еще собирались сенаторы, но сами они жили далеко на виллах. Рим был уже давно отдан на откуп простого народа – плебса. Часть его была уже просто загажена. Это был уже не тот старый красавец-Рим, город Актавиана-Августа и прочих деятелей. Поэтому Константин покинул Рим и отправился на север Италии в город своей ставки – Милан, где, кстати, вместе с Ликинием (тот согласился по политическим соображениям) весной 313 года издает эдикт (т.е. императорский указ). Многие уверены, что Константин Великий этим указом сделал христианство господствующей религией. Абсолютно нет. Что подписал Константин Великий? Он дал христианам свободу вероисповедания, т.е. прекратил гонения. Преследовать христиан отныне было запрещено. Гражданская война продолжалась до 322 года. Он воевал долго с Ликинием. Гонения на востоке были до этого времени. К 321 относятся самые последние мученики: 40 севастийских мученики, Петр александрийский относятся именно к этому времени, после Миланского эдикта, но на востоке. Миланский эдикт пока что касался именно и только запада.

По сути, Римская Империя уже была христианской и именно поэтому после Миланского эдикта принимались прохристианские законы. Например:

1. Рабов освобождали от рабства уже в общинах христиан, в церквах, в храмах. Наличие рабов в христианском мировоззрении как-то было неуместно. И христианские общины именно так и жили. Рабство нелогично сточки зрения христианства и после миланского эдикта оно начнет отмирать очень-очень быстро. Если в наших общинах действительно любят друг друга, то наличие рядом раба выглядит, мягко говоря, неуместным. Это мне как-то самому, свободному человеку, неприятно. Я – хозяин, и привел тут своего раба на цепочке причаститься – дикая картина конечно! Неизвестно, ставили ли христиане первые три века вопрос об отмене рабства, но до 315 года рабов они могли освобождать только в государственных учреждениях. С этого времени им разрешалось уже освобождать рабов прямо в христианских общинах.

2. Кроме того, члены клира получили право иметь землю. До этого это преследовалось. Через несколько веков это, правда, приведет к злоупотреблению этой землей. Но это будет через несколько веков. А на данный момент диаконы, пресвитеры, епископы признавались просто такими же гражданами, как и все остальные.

3. Выходным днем в Империи стало воскресенье.

4. Запрещена казнь через распятие.

Это все к тому, что через несколько десятков лет империя вырастет уже в прохристианских законах. Это правда будет иметь и обратную сторону. Те чиновники, которые еще при Диоклетиане преследовали христиан, увы! – все также побежали принимать христианство. Они принесут с собой языческую философию и будут пытаться ее как-то прилеплять. И уже не за горами время арианства, когда они будут поддерживать этого Ария и иже с ним. А в самой Церкви будет не особо приятно оттого, что многие, те, кто пережили гонения, будут со скепсисом и неприятием относиться к тем, кто принял крещение после Миланского эдикта. Такое неприятие было и создавало определенное напряжение. Церковь знала очень мало расколов во время гонений и множество расколов, начиная с IV века, в т.ч. и вот этот первый арианский раскол.

Константин был крещен (скорее всего) в год своей смерти в 337 году¹, но еще до этого сформировал отношения Церкви и государства. Они исходили из старых римских принципов, унаследовал еще от старого языческого Рима: государство и император – это тело, Церковь – это душа. До симфонии властей было еще далеко, но основание этого было заложено уже тогда. Для Константина было важным сохранение единства в Церкви, также как и в государстве. Т.е. если Церковь раскололась (как при арианстве это будет), то первейшая реакция Константина будет довольно ужасающей: «Разрывая на куски Церковь, - как он напишет, - вы разрываете на куски государство, которое я так долго созидал». Христианский император (а Константин уже христианский император) уже нес (и опять же от старого Рима) некоторые сакральные функции – например, именно он имеет право созыва Вселенского Собора. Само решение Собора – будет решением Церкви, но право созыва его - право императора. Даже более того, сам Константин и его, кстати, приемники, до конца IV века сохранят даже некоторые языческие термины – такие как «понтифик максимус» (верховный жрец). В конце IV века уйдет этот титул, но определенная сакральная роль императора для Церкви сохранится. Т.о. принятие христианства не означало преследование язычества.

В 328 годку на европейском берегу Босфора Константин основал новую столицу – Константинополь (Сам Константин назвал ее Новый Рим, но сразу после его смерти назвали город именно и только Константинополем), в которой уже строятся исключительно христиански храмы. Причем, как они строятся? Был взят план старого Рима. Сохранены были 14 кварталов, хотя Константинополь не на семи холмах как Рим, а на более ровном пространстве, тем не менее, 14 кварталов перенесены на этот золотой рог и в местах, где были языческие храмы, в том числе Юпитера, были отмечены места уже для христианских храмов. Об основании Константинополя чаще всего говорят в экономическом плане. И это правильно. Вся экономика к тому времени уже была на востоке, поэтому Рим был уже абсолютно никому не интересен. Диоклетиан уже искал место для новой столицы. В политическом – тем паче. Центр империи, вся общественная, интересная жизнь была в восточном средиземноморье, а не на западе. На западе было довольно таки скучновато и бедно. Рим превращался в глухую деревню. Через пару веков там по форуму будут бегать уже волки. А вот восточное средиземноморье бурлило, города были богатыми (Эфес, Антиохия, Александрия, Эдесса, Дамаск, Кессария Капподокийская, Салоники, Коринф, Херсонес, в Армении – Альбанополь и т.д.), обустроенными, общественная жизнь развита, людей было больше (увы! и работорговли больше, потому что восток поставлял рабов). Поэтому перенос столицы требовался и политически, и экономически. Диоклетиан искал место уже, пребывал то в Кессарии, то в Эфесе, то в других городах его ставка пребывала. Константин, побеждая Ликиния, решил, опять же протянув традицию Римской Империи, основать столицу на том месте, где располагалась древняя Троя. Однако с военной точки зрения это было неудачное место – равнина. По случайности он нашел деревню Византий на берегу Босфора, его европейской части. По сути, это крутая скала, почти не берущаяся с моря, забраться по которой невозможно, и огромный треугольник: с двух сторон этого треугольника вода, с третьей – крутые стены, внутри – ровная площадка. Место настолько было выгодным, что рыбачью деревеньку напротив, на азиатской стороне, назвали деревенькой слепцов, потому что их предки не заметили выгодного положения европейского берега. Но, перечисляя все эти факторы основания Константинополя: политический, экономический, военный, как правило, забывают еще и о религиозном факторе. Император уже приказывает строить вместо языческих капищ, жертвенников именно христианские храмы. В частности место знаменитой Софии – это перенесенной место храма Юпитера. Вместо цирка (Колизеума) будет стоять ипподром. На востоке гладиаторских боев не знали, но любили вот эти ристалища лошадей. Расположение города должно было напомнить Рим. Конечно же, город сразу же обрастет легендами, потому что любой город должен иметь мифически-легендарную часть. Сразу же возникает легенда, что именно в этом месте Византии проходил Геракл, т.е. это место связано с такой гипердревне-греческой историей (один из районов так и назовут «дуб», потому что именно там якобы своротил дуб Геракл за несколько тысяч лет до этого), в христ. Время возникнет любовь не трудно догадаться к кому – к апостолу Андрею. Потому что (Ну как это так!) в Риме есть Петр, в Алекандрии – Марк, в Антиохии – тоже Петр. Поэтому, естественно, отправляясь к скифам, Андрей никак не мог пропустить этот Византий. Не мог он там не пройти. Поэтому уже в самом начале будут почитать апостола Андрея. Таким образом, город уже сразу приобретает христианский черты, пусть и с греческой легендарной частью. Надо сказать, кстати, что для греческого сознания практически не существует конфликта между его языческим прошлым и христианским настоящим, потому что грек по своим национальным чертам, характеру, традициям он и остался таким же, как был древний грек, так и грек, теперь уже христианин. Языческое прошлое воспринималось как преображенное в христианстве. Сравните христианские фрески, мозаики с древнегреческими скульптурами. Что их объединяет? Разница между ними конечно огромная, но есть у них общая черта – это сокровенная греческая мысль, уходящая еще в дофилософскую эпоху, что Бог проявляет Себя в прекрасном. Истинно красивое – есть божественное. Фраза «Красота спасет мир» относится и к греческому сознанию, и к христианскому сознанию. Отношение к красивому – одно и тоже, только понятие красоты изменилось. Если раньше воспевали красоту обнаженного тела, то в христианские времена видели красоту внутреннюю, красоту души, поэтому и византийские изображения такие яркие. Любовь к красоте – одна, а смысл этой красоты уже другой.