Бог и человек

Если ты будешь постоянно помнить, каким великим мастером ты сотворен, то ты не захочешь оскорблять его своим порочным житьем.

Бог поручил тебе заботиться о себе самом, говоря. "Убереги ты этого человека в том чистом образе, в котором я произвел его на свет. Он родился честным, верным, бесстрашным и с чистой душой. Сохрани же его в целостности!"

У разумного нет поводов для ссоры

65535. Прохожий меня обругал, - говоришь ты.

65536. Скажи ему спасибо за то, что он не побил тебя.

65537. Да он побил меня!

65538. Скажи спасибо, что не ранил.

65539. Он и ранил меня!

65540. Благодари за то, что не убил.

Мы сами Виноваты в том, что люди злы. Если бы мы были добрее, то и злых людей было бы меньше.

• Сосед мой бросал каменьями в мои окна! '

• Ну, что же? Ведь не ты, a oн в этом виноват.

• Да у меня в доме все поломано!

• Разве ты горшок? Ведь тебя разбить нельзя: в тебе совесть и разум. Поступи же разумно и по совести с твоим cоседом. Если бы ты хотел поступить по-зверски, то бросился бы на него и стал бы кусать его в отместку. Но ты хочешь быть человеком. Поступи же с твоим обидчиком человечно и кротко, а не мстительно и жестоко.

Эпиктет.// Бондаренко Ю. Я. У истоков современной морали:

(Очерки этико-философских воззрений Эпиктета,

Марка Аврелия и Конфуция). - М.: Знание, 1991.

С. 52-53. - (Новое в жизни, науке, технике. Сер. “Этика”;№ 10).

***

Как тяжесть собственного тела носишь, не замечая ее веса, и чувствуешь каждую постороннюю тяжесть, как точно не замечаешь и собственных пороков и недостатков, а видишь только чужие. Для этого каждый человек имеет в другом зеркало, в котором он может ясно разглядеть свои собственные пороки, недостатки и всякого рода дурные и противные стороны. Однако он большею частью поступает при этом как собака, которая лает на зеркало в том предположении, что видит там не себя, а другую собаку.

Тем не менее те, которые имеют привычку и склонность в тиши и для самих себя подвергать внимательной и строгой критике внешнее поведение других и вообще их дела и поступки,- те работают над собственным улучшением и усовершенствованием, ибо они будут иметь настолько справедливости или гордости и тщеславия, чтобы самим избегать того, что они не раз строго порицали. Изречение насчет сучка в чужом глазу и бревна в своем, несомненно, прекрасно. Но такова природа глаза, что он видит вне, а не внутри себя.

***

Никто не может смотреть выше себя. Я хочу этим, сказать, что человек в силах видеть в другом лишь столько, сколько есть в нем самом, ибо он может обнять и понять другого только по мерилу своих собственных духовных способностей. Если эти последние низменного сорта, то на него не произведут действия никакие духовные дары, даже самые высокие, и он заметит в обладателе их лишь самое низкое в его личности, следовательно, только все его слабости и недостатки темперамента и характера. Таким он и отпечатлеется в его представлении. Высшие же духовные способности другого для него существуют так же мало, как краски для слепого. Ибо дух незрим для того, кто сам его не имеет, и всякая оценка есть произведение из достоинства ценимого на духовные способности ценителя.

Из этого следует, что, разговаривая с человеком, подводишь себя под один с ним уровень, так как все, чем можешь превосходить его, исчезает и даже потребное его этого самоотвержение остается непризнанным. Взвешивая затем, как низко вообще чувствует и низко одарено, а следовательно, как насквозь пошло большинство людей,- убедишься, что с ними невозможно вести разговора без того, чтобы и самому не сделаться пошлым на это время (по аналогии распределения электричества), и поймешь истинный смысл и всю меткость выражения «опошлиться»; но зато охотно станешь избегать всякого общества, с которым можно сообщаться только посредством partie honteuse * своей натуры. Поймешь также, что есть только единственный способ заявить свой ум по отношению к глупцам и тупицам,- это не разговаривать с ними. Но тогда, конечно, иной очутился бы в обществе в положении того танцора, который, явясь на бал, застал бы там только одних хромых; с кем ему танцевать?

***

Какую бы реформу жизнь ни принимала, элементы ее всегда одни и те же, почему и сама в существенном повсюду одна и та же, - будь это в хижине, при дворе, в монастыре или в армии. Как бы ни были разнообразны ее события, приключения, счастливые и несчастные случаи, все-таки они напоминают сахарные печенья к чаю. Они представляют различные пестрые и вычурные фигурки,- но все это сделано из одного и того же теста. И то, что случилось с одним, гораздо больше похоже на приключение другого, чем это кажется из рассказа.

***

Собираясь в житейский путь, полезно захватить с собой огромный запас осторожности и снисходительности; первая предохранит от вреда и потерь, вторая - от споров и ссор.

Кому предстоит жить между людьми, тот не должен безусловно отвергать никакой индивидуальности, раз она установлена и дана природою; хотя бы эта индивидуальность была самая дрянная, жалкая или смешная. Он должен смотреть на нее как на нечто неизменное, что вследствие вечного и метафизического принципа и должно быть таким, каково оно есть, и в крайнем случае думать: «Должны же быть и такие выродки». Если человек поступает иначе, то совершает несправедливость и вызывает другого на борьбу не на живот, а на смерть. Ибо никто не может изменить своей собственной индивидуальности, т. е. своего нравственного характера, своих умственных способностей, своего темперамента, своей физиономии и т. д. Если же мы предаем осуждению и отвержению вполне все его существо, то ему не остается ничего другого, как ополчиться на нас, как на своих смертельных врагов, ибо мы согласны признать за ним право на существование лишь под тем условием, чтобы он стал другим, чем он есть от природы. Потому-то, чтобы уживаться между людьми, мы должны брать и признавать каждого с данною ему индивидуальностью, какою бы она ни оказалась, и можем заботиться лишь о том, чтобы воспользоваться ею, насколько допускают это ее свойства, но отнюдь не надеяться на ее изменение и еще менее предавать ее осуждению и отвержению. Это и представляет истинный смысл изречения «жить и давать жить другим». Однако же задача эта не так легка, как справедлива, и счастлив тот, кто может навсегда избавиться от иных личностей.

Чтобы приучиться переносить людей, следует упражнять свое терпение на неодушевленных предметах, которые в силу механической или иной какой физической необходимости упорно мешают нам в наших занятиях, случаи к чему представляются ежедневно. Затем выработанное таким образом терпение надо выучиться переносить и на людей, привыкая думать, что и они, являясь где-либо нам помехою, делают это с тою же строгою, вытекающею из их природы необходимостью, которая действует в неодушевленных предметах; а потому и ополчаться на них так же нелепо, как и на камень, попавший нам на дороге под ноги. При встрече с иными из таких людей умнее всего решить так: «Изменить его мне не удастся, так попробую им воспользоваться».

Шопенгауэр А. Афоризмы и максимы / Авт. предисловия Ю. В. Перов. - Л.: Издательство Ленинградского университета, 1990. С.145, 165,141-142,155.