"Град земной" и "Град Божий"

Зло - это любовь к себе, надменная спесь, благо - любовь к Богу, т.е. желание и любовь к благу истинному. Это равно справедливо как в отношении к индивиду, так и к человеку как существу общественном. Люди, которые живут в Боге, вместе образуют "Град небесный". "Две разновидности любви, - пишет Августин, - порождают два града: любовь к себе, вплоть до презрения к Богу, рождает земной град; любовь к Богу, вплоть до полного самозабвения, рождает град небес ный. Первая возносит самое себя, вторая - Бога. Первая ищет людскую славу, вторая устремлена к высшей славе Бога".

Оба града имеют своих посланников на небе: ангелов восставших и тex, кто сохранил верность Богу. На земле они разнятся как потомки Каина и Авеля, так что эти два библейских персонажа выступают символами двух сообществ. На этой земле гражданин первого царства выглядит повелителем и господином мира, гражданин небесного града - пилигримом, странником. Впрочем, первый правдою самою определен к вечному проклятию, второй - к спасению во веки вечные. История предстает перед нами в свете, решительно незнакомом для греков. Она имеет начало творения и конец сотворенного мира с пограничным моментом в виде воскрешения и страшного суда. Три существенных события размечают бег исторического времени: первородный грех со всеми вытекающими последствиями, ожидание прихода Спасителя, воплощение и страдания Сына Божьего с образованием его iдома - Церкви.

Августин настаивает в конце "Града Божьего" на догме воскрешения. Плоть возродится вновь. Хотя и преобразованная, интегрированная, но плотью она все же останется: "Плоть станет духовною, подчинится духу, но будет плотью, не духом; подобно тому как дух был подчинен плоти, но все же остался духом, а не плотью". История завершится днем Господа, который станет восьмым днем, досвященным пришествием Христа, будет вечным отдохновением не только духа, но и тела. Тогда отдохнем и увидим: увидим и возлюбим, возлюбим и вознесем хвалу. Вот что будет в конце без конца. Так какого же конца нам желать, как не пришествия царства, что не имеет конца?

Дж. Реале, Д. Антисери. Западная философия от истоков до наших дней.

Т. 2. Средневековье. - ТОО ТК “Петрополис”, 1997. С. 62; 64-65; 72-73.

Суфийская мистика.

Как и любая другая религия, ислам помимо своей внешней, обращённой ко многим последователям стороны имеет и внутреннюю, тайную, предназначенную не для всех. Веками развивалась мистическая традиция ислама, и представляли её в первую очередь суфийские братства. Нет ничего удивительного в том, что суфии выработали собственный язык, в котором общепринятые слова наполнены совершенно иным смыслом, непонятным для непосвящённых. Слова служат для выражения Божественного откровения, возможности как можно более полно осознать своё единение с Богом. Цель этого стремления - понять мир и собственное место в нём.

В работах суфиев различаются четыре формы познания, символами которых являются четыре жидкости. Первая форма - восприятие и постижение явлений окружающего мира с помощью пяти органов чувств и разума - доступна практически каждому человеку без особой подготовки. Именно эта форма познания породила науку. Её символом считается прозрачная вода - она легко усваивается, но мало что даёт человеку, хотя без неё жизнь невозможна.

Вторая форма - интуитивное познание. Главную роль здесь играют воображение человека, умение улавливать отголоски иных миров в сознании и облекать их в слова, образы, звуки, цвет. Понятно, что именно с этой формой познания связано искусство, литература и вообще мышление. Символ интуитивного познания - молоко - жидкость более питательная, чем вода.

Третья форма познания - опыт пророков и «столпов» суфизма, выраженный в созданных ими учениях и существенно отличающийся от непосредственного восприятия мира. Пророк имеет дело с реальностью, не оказывающей воздействия на органы чувств, не имеющей ни вкуса, ни вида, ни запаха, но дающей необыкновенно яркие ощущения. Символом этой формы познания суфии считали мёд - жидкость не только весьма питательную, но и приятную на вкус.

И наконец, четвёртая форма - прямое переживание высшей реальности, недоступной ни для органов чувств, ни для интуиции. Познавать мир таким образом может лишь особо подготовленный человек, развивший у себя способности духовного восприятия. Тогда познание из последовательного, логического акта становится откровением, Божественным озарением.

Практически все религии обладают своими, выработанными веками методами и техниками, приводящими к откровению. Для дервишей - зикр, декламация айатов Корана и танец. Суть этих практик одна: небывалый подъём духа человека, выход на принципиально новый уровень познания, обретение истины. Символ четвёртой формы познания - вино, разрушающее границы человеческого Я.

Многие любители поэзии знают прекрасные рубаи (четверостишия) Гийаса ад-Дина Умара ибн Ибрахима ал-Хаййама (Омар Хайям; до 1048- 1131), имевшего якобы пристрастие к вину. Как далеки от истины суждения непосвящённых о посвящённом! Даже беглый взгляд на жизнь Умара ал-Хаййама, автора многих математических трудов, возглавившего в 1074 г. крупнейшую астрономическую обсерваторию в Исфахане (Иран), известного врача и суфия, должен был заставить призадуматься: а где же в этой жизни, наполненной трудами и размышлениями, место для безудержного пьянства, которому якобы посвящены многие рубай?

В последние часы своей жизни ал-Хаййам читал «Книгу исцеления» великого учёного Ибн Сины. Дойдя до раздела «О единстве и всеобщности» этого трактата, он заложил страницу, встал, сделал завещание и после этого уже не принимал пищи. Прочитав вечернюю молитву, он совершил земной поклон, сел и произнёс: «Боже! По мере своих сил я старался познать Тебя. Прости меня. Насколько я Тебя познал, настолько я к Тебе и приблизился». И умер. Так какое же вино воспевал ал-Хаййам, поэт-суфий, которого занимали вечные вопросы?

Приход наш и уход загадочны,

их цели

Все мудрецы земли осмыслить

не сумели,

Где круга этого начало, где конец,

Откуда мы пришли, куда уйдём

отселе?

Именно вино Божественной мудрости воспевает ал-Хаййам.

День каждый услаждай вином —

нет, каждый час:

Ведь может лишь оно мудрее

сделать нас.

Когда бы некогда Иблис вина

напился,

Перед Адамом он склонился б

двести раз.

Веком позже, другой поэт-суфий Умар ибн ал-Фарид (1181 - 1235) скажет в своей «Винной песне»:

Мы в память о Возлюбленном,

о Нём,

Его вино с благоговеньем пьём.

Оно рождало в нас восторг,

ещё когда

Не сотворил Господь ни лозы,

ни вина...

Кто, жизнь прожив, восторг

не ощутил.

По-настоящему на сей земле

не жил;

Кого восторг не обращал во прах,

Того лишил зачатков разума

Аллах.

Суфий, достигший состояния мистического экстаза, уже не разделяет мир на верных и неверных, на добро и зло. Он постигает самую основу мира, и эта основа - Бог.

Знаменитый суфийский наставник Хусайн ибн Мансур ал-Халладж (около 858-922) открыто высказывал убеждение во внутреннем единстве всех религий: «Я думал о различных верах, страстно желая понять их, и счёл, что они подобны многим ветвям от одного ствола. Не принуждай же человека предпочесть одну веру другой, ибо это отвлечёт его от ствола. Ведь сам ствол ищет человека и демонстрирует ему своё величие и все свои сокровенные значения, чтобы он их постиг».

Исламские мистики не раз подвергались гонениям со стороны властей. Ал-Халладж был казнён за то, что в экстазе воскликнул: «Я есть Истина!». Спустя пять веков на острове Ява другого суфия, Сьсча Сити Дженара, приговорили к смертной казни за подобное высказывание, также сделанное в состоянии экстаза.

По мнению суфийских авторитетов, развитие у человека способности к духовному восприятию зависит от Бога, а не от него самого. Однако можно ускорить этот процесс. В одном из наиболее известных хадисов Бог поясняет: «Ничего из того, что сделает Мой слуга для приближения ко Мне, не дойдёт до Меня скорее, чем исполнение им долга, Мною предписанного. Мой слуга приблизится ко Мне, творя и другие дела, показывающие его преданность, и тогда Я возлюблю его, Я стану ухом, которым он слышит, глазом, которым он видит, рукой его, удар наносящей, ногой его, ступающей по земли”. Такой рассказ, в котором Бог говорит как бы от Своего имени, называется кудси (буквально Священный”).

И в ХХ столетии эта мистическая традиция на Востоке жива. Она будет существовать и далее, ибо, как сказано в хадисе Пророка Мухаммада “ в мире всегда найдется 40 людей, подобных Другу Всемилостивейшего, пророку Ибрахиму. От них получите вы и хлеб и воду”

Энциклопедия для детей. Т. 6. Религии мира. Ч.2.

-5-е изд., перераб. И доп./Глав. Ред. М. Д. Аксенова.

М.: Аванта⁺, 2001. С.495-498.