(Д) из “защитника мира” (“defensor pacis”) марсилия падуанского 11

(1324 г.)

Некоторые римские государи со времен Константина пожелали свое избрание по-дружески передавать на засвидетельствование римским епископам, дабы, выражая в их лице особое почтение ко Христу, получить от него, через посредство (этих) епископов, более полное благословение и благодать для управления своей империей; таким же или приблизительно подобным образом некоторые римские императоры, ради придания торжественности своему восшествию на престол, чтобы ознаменовать его и получить более полную божественную благодать, поручали римским епископам возлагать на них царскую корону. Но кто же станет утверждать, что это возложение дает римскому епископу больше власти над римским императором, чем (такое же возложение) реймскому епископу над королем франков? Ибо торжественные обряды этого рода не вручают власти, а лишь отмечают власть, уже полученную или врученную. И вот из этого почтения, так добровольно выраженного-римскими государями, римские епископы, не раз уже заявлявшие притязания на то, что им не принадлежит, пользуясь простодушием, чтобы не сказать малодушием — государей, создали обычай, или правильнее говоря, злоупотребление, — называть то одобрение и благословление избранного лица, которое они давали ему устно или письменно, утверждением этого избрания. И в то время, как римские государи не замечали, какие вредные замыслы крылись под. видом этого названия (утверждения), римские епископы постепенно придали ему (сначала) скрытно, а теперь уже открыто, такой смысл, что никто, как бы правильно он ни был выбран в римские короли, не должен ни называться королем, ни иметь власти римского короля, ни осуществлять ее, если он не будет одобрен римским епископом. А это одобрение, как он утверждает, целиком зависит от воли одного только римского епископа, потому что в таких решениях он не признает на земле никого ни выше себя, ни равного себе и не обязан в этом деле или в других делах следовать совету, — хотя бы и прибегая к нему,— своих собратьев, которых называют кардиналами, но может, если пожелает, в чем угодно действовать наперекор им в силу неограниченности (полноты) своей власти. Но поистине тут римский епископ по своему обыкновению из истинного выводит ложное, а из хорошего дурное. Ибо из того, что> римский государь по своему благочестию добровольно оказывал ему почтение, запечатлевая для себя свое избрание и испрашивая его благословение и заступничество перед Богом, не следует, чтобы избрание римского государя зависело от его воли. Разве это не было бы чем-либо иным, как не разрушением римской государственности (principatus) и прекращением навсегда (выборов государя? В самом деле, если бы власть избранного короля зависела от воли одного только римского епископа, то совершенно не нужной являлась бы обязанность избирателей, так как избранный ими не был бы королем и не должен был бы (даже) называться королем до своего утверждения волею и авторитетом апостольского престола, таким образом избранный не мог бы отправлять никаких королевских обязанностей, и мало того — что не только переносить, но и слушать даже тягостно — никакому избранному нельзя было бы без разрешения этого епископа делать на себя ежедневные издержки из доходов империи. Следовательно, какую другую власть дает ему избрание князьями, кроме одного только выдвижения в кандидаты, раз их решение становится в зависимость от одного только другого (лица)? Такую большую власть могли бы римскому королю дать семеро цирюльников или семеро гнойноглазых нищих. Мы, однако, не думаем говорить это с целью выразить к ним (избирателям) презрение, а (лишь) с целью высмеять того, кто желает лишить их подобающего авторитета. В самом деле, он (покушающийся на этот авторитет) не понимает, в чем состоит значение и смысл выборов, и почему их сила заключается в преобладающей части избирателей, так как их результаты, если они проведены правильно, не должны и не могут зависеть от воли кого-либо одного, но исключительно от воли законодателя, коим они должны быть первоначально установлены, либо только от тех, которым тот же законодатель передает такое право (такой авторитет). Значит, римский епископ явно хочет таким образом уничтожить обязанность избирателей, как бы он ни старался с изумительной изворотливостью ослепить их и обойти. Ибо в некоторых своих речах и писаниях он говорит, что никто, избранный в римские короли, не является королем и не должен называться королем ранее (своего) утверждения, право на которое, по его словам, принадлежит его ничем не связанной власти, и воображает, что учреждение избирателей равным образом исходит от нее же, так как он-де . перенес империю от греков к германцам, передав ее Карлу Великому — на что претендует тот же епископ. В некоторых же других своих эдиктах, провозглашая, что такой-то избранный избирателями лишается Христом и его (епископа римского) престолом всей власти, которую могли вручить ему избиратели, он лукаво прибавляет: “Но мы не хотим, чтобы через это возникал какой-нибудь ущерб для избирателей или для их должности (обязанности)”, — явно, однако, нанося им ущерб, — более того, упраздняя совершенно их должность тем, что заявляет, будто их избранием никому не передается королевская власть над римлянами, и тем, что избранного ими лишает без их согласия и решения того права, которое они передали ему путем избрания. Так он наносит им ущерб, издеваясь (над ними), как выкалывающий глаз другому причиняет вред пострадавшему, хотя бы, делая это он заявлял, что не желает ему повредить. Наоборот, приписывать себе это (право) утверждения избранного римского короля и заявлять, что без него (этого утверждения) никто не является королем и не должен ни называться королем, ни отправлять королевских обязанностей,— не означает ли это что-либо иное, как не прекращение навеки выборов и возведение в императорский сан упомянутого государя или приведение упомянутого государства в полную рабскую зависимость от римского епископа? Потому что римский епископ никого, избранного в римские короли, не одобрит и не утвердит, если это ему не будет угодно, так как он заявляет (претендует), что он выше всех и в этом не подчиняется никакой коллегии или отдельному лицу. А ему всегда никто не будет угоден, потому что ему хочется прежде, чем дать свое одобрение, взять с избранного короля определенные обязательства и клятвы, и между прочим клятву, которой император признал бы над собой власть этого епископа и определенно заявил, что подчиняется ему на основе верности или светской, то есть допускающей принуждение, юрисдикции; (и потому еще, что) ему хочется, чтобы этим избранным были закреплены за ним недопустимые и беззаконные захваты тех или иных провинций и чтобы это было ему обещано и подтверждено клятвой самого избранного. Но этих недопустимых обязательств и клятв, которые невозможно дать, сохраняя сознание своего королевского достоинства и после принесения при своем избрании полагающейся присяги относительно сохранения независимости империи, а, давши, невозможно выполнить, — ни один избранный никогда не даст ни римскому, ни какому-либо другому первосвященнику, — разве только (человек) более мягкий, чем женщина, и явный клятвопреступник, раз он дает такие клятвы и обещания; вследствие чего ни один из избранных королей никогда не станет римским королем и не удостоится звания императора, если королевская или императорская власть избранных будет зависеть от римского епископа. Ибо, пока названный епископ, хотя бы действуя самым несправедливым образом и притязая на то, что ему не принадлежит, будет иметь возможность чинить им (избранным) препятствия и устранять их, он будет чинить эти препятствия как словом, так и делом.

Если же римский епископ, выставляя по своему обыкновению свою заботливость о простом народе и (свое) благочестие, скажет, что для того ему вручено (право) утверждать или одобрять выборы римского государя, чтобы не смог как-нибудь возвыситься до императорской короны еретик, который затем принесет величайший вред обществу верующих, то ему со всей вежливостью надо будет ответить, что такое избрание не нуждается в его одобрении, раз оно проводится и совершается тремя высокопочтенными христианскими архиепископами, из коих каждый получил от Христа епископскую или священническую власть, такую же, как и римский первосвященник, и верными (сынами церкви) светскими князьями, с которыми указанные религиозные пастыри и прелаты производят выборы упомянутого римского государя на совместном собрании. Невероятно, чтобы эти семеро больше ошибались или поддавались дурным намерениям, чем воля одного римского епископа, который мнит, что ему по праву позволительно опираться только на свое мнение в силу неограниченности той власти, которую он неподобающим образом себе приписывает. Ведь этак он кого угодно по своему произволу сможет признать за еретика и лишить права на избрание, вследствие чего по указанным причинам свелась бы на нет должность князей-избирателей и постоянно оказывалось бы невыполнимым избрание и возведение (в императоры) выбранного лица.