Глава XXV

Если подобает, чтобы прочие княжества сохранялись в своей целостности, дабы укреплялось правосудие и верные подданные наслаждались покоем и миром, то гораздо более должны сохраняться в неприкосновенности княжества, до-мениальные владения, саны и права их величеств князей-избирателей, ибо, где большая угрожает опасность, (там) следует применять и большие меры к ее предотвращению, — чтобы из-за падения столпов не разрушалась и основа всего здания. Поэтому мы предписываем и настоящим императорским эдиктом, долженствующим сохранять силу навеки, приказываем, чтобы отныне и впредь на вечные будущие времена достославные и величественные княжества, а именно: королевство Богемское, пфальцграфство Рейнское, герцогство Саксонское и маркграфство Бранденбургское, их территории, области, зависимые и вассальные земли и любое к ним принадлежащее, не раздроблялись (по долям), не разделялись (в натуре) и не расчленялись под каким-либо условием; но с тою целью, чтобы они, наоборот, навсегда оставались в совершенной своей целостности, в них должен наследовать первородный сын, и ему одному должно принадлежать право и верховенство...

Глава XXIX

1. Мы узнали также из вполне ясных известий и преданий древних, что с незапамятных времен теми, кто нам счастливо предшествовал, беспрерывно соблюдалось то, что избрание римского короля, будущего императора, совершалось в вольном городе Франкфурте, первая коронация — в Ахене, а первый его королевский сейм проводился в городе Нюрнберге; поэтому мы объявляем, что по тем же основаниям вышеуказанное должно соблюдаться и на будущее время, если этому или чему-либо из этого не встретитгся законное препятствие...

(Б) декреталии “venerabilem” 7 иннокентия III в пользу оттона IV

(март 1202 года)

Благородному мужу, герцогу Царингии.

1. Достопочтенного брата нашего... архиепископа зальцбургского, и возлюбленного сына... аббата салемского, и благородного мужа... маркграфа Восточной марки, отправленных к апостольскому престолу послами от некоторых князей мы милостиво приняли и сочли нужным даровать им благосклонную аудиенцию; также и письма, отправленные нам через них некоторыми князьями, мы повелели тщательно прочесть и отметили себе все, что в них содержалось.

2. Среди прочего же, сообщенного нам указанными князьями в тех письмах, они главным образом применяют следующие возражения: они говорят, что достопочтенный брат наш епископ палестринский, легат апостольского престола играл роль либо избирателя, либо следователя; если избирателя, то он пустил свой серп на чужую жатву и, вмешиваясь в избрание, умалил достоинство князей; если же следователя, то он, по-видимому, действовал противозаконно при отсутствии одной из обеих сторон, поскольку она не была вызвана и поэтому не должна была считаться упорствующей.

3. Мы же, будучи обязаны по долгу апостольского служения отдавать каждому должное в правосудии, не хотим ни давать другим узурпировать наше правосудие, и присваивать себе право князей. Посему признаем, как должно, за теми князьями, которых это по праву и древнему обычаю заведомо касается, право и власть избрания короля, долженствующего позднее стать императором; тем более, что такого рода право и власть достались им от апостольского престола, передавшего римскую империю от греков германцам, в особе велелепного Карла.

4. Но и князья должны признавать и всячески признают, что право и авторитет рассмотрения особы, избранной королем и долженствующей стать императором, принадлежит нам, которые ее помазываем, освящаем и коронуем; ибо по правилам вообще соблюдается, что рассмотрение особы касается того, кому принадлежит рукоположение. Ведь если бы князья — не только с разногласием, но и в согласии между собой — избрали королем какого-либо святотатца или отлученного, тирана или слабоумного, еретика или язычника, то разве мы должны были бы помазать, освятить и короновать человека такого рода? Да не будет этого никоим образом!

5. Итак, отвечая на возражения князей, мы утверждаем, что наш легат, епископ палестринский, не играл роли избирателя (относительно чего нам возражали в своих письмах некоторые из князей), поскольку он не устроил ничьего избрания и сам не избирал, и таким образом отнюдь не вмешался в избрание; и он не играл роли следователя, ибо не счел нужным ни утвердить, ни также опротестовать ничьего избрания касательно действий избирателей, и таким образом ни в коей степени не присвоил себе права князей и не нарушил его. А выполнил он обязанность обличителя, так как обличил особу указанного герцога как недостойную, а особу самого короля (изобразил) достойной получения императорского сана, не столько по стремлениям избирателей, сколько по заслугам избранных — хотя известно, что многие из тех, кто по праву и обычаю обладает властью избрания короля, долженствующего стать императором, согласились на (том, чтобы избрать) именно короля Оттона, и хотя из того, что сторонники Филиппа дерзнули избрать его в отсутствие прочих и оказав им пренебрежение, явствует, что они действовали противозаконно; ибо достоверно в отношении права, что пренебрежение, оказанное (хотя бы) одному лицу больше препятствует избранию, чем противоречие со стороны многих. В силу этого может считаться не лишенным справедливости, что лица, злоупотребившие предоставленной им властью, заслужили утрату своей привилегии; ибо при отсутствии такого рода беззакония прочие смогли бы использовать свое право.

6. А поскольку вышеуказанный герцог принял корону и помазание и не там, где должно, и не от того, от кого должно, упомянутый же король получил и то и другое, и где должно, то есть в Ахене, и от кого должно, то есть от достопочтенного брата нашего архиепископа кёльнского, то, по требованию справедливости мы безусловно считаем и именуем королем не Филиппа, а Оттона. При свержении же вышеназванного Филиппа, герцога швабского, по причине очевидных препятствий в отношении его особы, требовалось не обвинение, а скорее осуждение, потому что очевидное нуждается не в обвинении, а в осуждении. А что в случае разделения голосов князей при избрании мы после увещания и выжидания можем благоприятствовать одной из сторон (в особенности, раз у нас испрашивают помазание, освящение и коронование, как это у нас обе стороны многократно испрашивали) — это одинаково явствует по праву и по примеру. Ведь если князья после увещания и выжидания либо не смогут, либо не пожелают притти к согласию, то неужели апостольский престол должен будет остаться без адвоката и защитника, и их вина преизольется ему в наказание? Князья, однако, знают и твоему благородию и небезызвестно, что когда Лотарь и Конрад были избраны при разногласии, то первосвященник римский короновал Лотаря, и он по короновании достиг императорского сана, причем тогда тот же Конрад обратился, наконец, к его милости.

7. Итак, мы сочли нужным через посольство князей увещать их, дабы подобно тому, как мы воздержимся от Нарушения их собственного права, так и они сами никоим Образом не выказывали себя нарушителями нашего права, но отступались бы от вышеназванного герцога, отвергнутого нами не иначе, как по справедливому суждению, и не отказывались бы присоединиться к вышеназванному королю Оттону, — разве только они законным порядком смогут возразить и доказать что-либо против (его) особы или действий.

8. Ибо препятствия (относительно) герцога швабского знаменательны, а именно: публичное отлучение, очевидное клятвопреступление и общеизвестное преследование, которому родители его и сам он дерзнули подвергать апостольский престол и иные церкви. Ибо в бытность свою в Тоскане он был предшественником нашим, благой памяти папой Целестином, публично и торжественно после многократного увещания связан узами отлучения по причине вторжения в отчину блаженного Петра и опустошения ее; что он и сам позднее признал, поскольку через своего посла просил нашего предшественника о благодетельном снятии отлучения, а еще позднее тайным образом дал с себя снять отлучение после своего избрания близ Вормса, вопреки предписанию нашего полномочия, лишь фактически (так как юридически нельзя было), тогдашнему епископу сурийскому.., которого мы вместе с аббатом святого Анастасия послали в Германию для освобождения достопочтенного брата нашего архиепископа салернского. Отсюда явствует, что, он был избран в состоянии отлучения; и не без основания представляется, что он и поныне по той же причине связан узами отлучения, так как вышеупомянутый епископ не мог снять с него отлучения собственной властью, властью же нашего полномочия он не имел на это ни больших, ни иных прав, нежели было дозволено апостольским престолом. Полагаем, что о“ очевидным образом подпадает действию приговора по отлучению еще и потому, что хотя вероломный Марквальд, враг бога и церкви, по заслугам скован за свое беззаконие узами общеизвестного отлучения, вместе со всеми своими сторонниками, как германскими, так и латинскими (как мы уже сообщили вам, насколько помнится, в послании нашем, отправленном через П. судью Пьяченцы, посла самого Филиппа, и это послание достигло, полагаем, слуха самого Филиппа) — сам он (Филипп), будучи извещен об этом не только докладом данного судьи, но и общественной молвой, тем не менее не только общается с этим отлученным, но и благоприятствует ему по злобе своей и изощряет через послов и письма его ярость, дабы дражайшего во Христе сына нашего Фридриха, короля Сицилии, сиятельного племянника своего, уже лишенного им отцовского наследия, лишить также материнского владения. Он же, побуждаемый порочным честолюбием, дерзнул также, вопреки собственной присяге, касательно которой он даже не спросил совета у апостольского престола, захватить королевскую власть (и даже) не избрать кого-либо другого королем — что, во всяком случае, представлялось бы допустимее, поскольку надлежало касательно данной присяги сперва запросить апостольский престол, как его кое-кто благоразумным образом и запросил — престол, обладающий по божьему устроению, полнотой власти. И недостаточно для полного оправдания его, если ту присягу объявят незаконной, так как он все-таки должен был сперва запросить о ней нас, а не нарушать ее по собственной предерзости. А что вопрос о том, была ли упомянутая присяга законной или незаконной и надлежало ли поэтому ее соблюдать или не надлежало, подлежит нашему суду — это никому здравосмыслящему небезызвестно.

9. А что Филипп происходит из рода гонителей, в этом, полагаем, князья не сомневаются, поскольку Генрих, первый из этого рода принявший императорский сан, дерзнул пленить предшественника нашего, благой памяти папу Пасхалия вместе с епископами, кардиналами и многими знатными римлянами; Фридрих же, отец самого Филиппа, долгое время возбуждал схизму против предшественника нашего, блаженной памяти Александра; а как вел себя Генрих, брат самого Филиппа, с убийцами епископа Лоди, святой памяти Альберта, которого он же сперва заставил пребывать в изгнании, а также Конрад, который захватил вышеупомянутого епископа Остии — достаточно нам известно; как он же, далее, приказал достопочтенного брата нашего, епископа Озимо, бить по лицу, рвать волосы из бороды его и недостойно обращаться с ним в присутствии многих; как он, далее, приказал членовредительски лишить носа некиих ближних церкви римской; как он пленил вышеупомянутого архиепископа салернского и приказал иных клириков сжечь на костре, а иных — утопить в море — (все это) достигло, полагаем, твоего и других князей слуха.

10. Сверх того, если бы вышеупомянутый герцог завладел императорским саном — чего да не будет! — то погибла бы вольность князей относительно избрания и исчезло бы доверие прочих во всем прочем. Ибо если, — как некогда Фридрих наследовал Конраду и Генрих позднее Фридриху, так и теперь либо Фридрих наследовал бы Филиппу, либо Филипп Генриху, — то императорский сан оказался бы принадлежащим не по избранию, а по наследству. И поскольку многие из имперских князей не менее знатны и могущественны, то это послужило бы им в ущерб, — если бы оказалось, что никто не может удостоиться императорского сана, кроме как из дома герцогов швабских.

11. Итак, поскольку мы никак и ни в коем случае не можем отклониться от нашего решения, но скорее должны твердо пребывать в нем, а ты нам часто считал нужным внушать в письмах, чтобы мы никоим образом не благоприятствовали тому самому герцогу — увещаем и призываем в господе твое благородие и препоручаем через апостольское писание, дабы ты в меру своей уверенности в нашем благорасположении и в меру нашей надежды на твою верность вообще всецело отступился от вышеназванного герцога Филиппа, невзирая на присягу, если ты принес ему таковую в отношении королевского сана, ибо такого рода присяга не должна соблюдаться, раз он отвергнут касательно достижения императорского сана. К вышеупомянутому же королю Отгону, которого мы, с божьего соизволения, предполагаем призвать к императорскому венцу, примкни явно и мощно, дабы, примкнув к нему согласно нашему увещанию, преимущественно заслужить среди первейших его милость и благоволение — к чему мы, из любви к твоему благородию, приложим действенное старание.

Дано в Латеране.