15.3. Проспективная идентичность современного подростка

Очевидно, что одним из эмпирических референтов характера отношений подростков к актуальной социальной ситуации является их представление об особенностях своей собственной социальной жизни в будущем, прогноз своего личного «социального завтра» и своего места в нем. Именно этот аспект социальной идентичности обычно и суммируется концептом проспективная идентичность.

В одном из проведенных нами исследований проспективной идентичности современных российских подростков [Белинская Е. П., Куликова И. В., 2000] фиксировалась динамика их представлений о своем социальном будущем⁷. И в том, и в другом случае старше­классники писали свободные сочинения по темам «Один день мо­его «светлого» будущего» и «Один день моего «темного» будуще­го», которые обрабатывались методом контент-анализа. Опустив многие детали, отметим следующие интересные тенденции, выя­вившиеся в данном исследовании.

Прежде всего отметим, что и в начале, и в конце 90-х годов представления о будущем у подростков не только отражали особенности их половой и социальной принадлежности, но в основном определялись содержанием господствующих социальных стереотипов.

Так, в большинстве случаев в 1991 г. в качестве престижных ^ достижений своего «завтра» фигурировали: наличие собственной фирмы или «дела», обладание определенной маркой автомобиля и видеомагнитофона, возможность потребления импортных продуктов питания («из супермаркета»). При этом вне зависимости от поло­вой принадлежности фактически не упоминались характер профес­сиональной деятельности, желаемые уровень и качество образова­ния, место проживания и характер досуга. Характерной и также не имеющей половых различий особенностью социального «будущего» подростков начала 90-х годов было наличие многодетной и «счаст­ливой» семьи, как правило, многопоколенной (в большинстве слу­чаев упоминалась активная роль в ней бабушек и дедушек).

В сочинениях подростков конца 90-х годов личное «социальное будущее» претерпело значительные изменения. В качестве престиж­ных собственных достижений выступили обладание высокоопла­чиваемой профессией, предполагающей работу по найму в зару­бежной фирме, наличие собственной квартиры и загородной вил­лы, мобильный образ жизни (регулярные поездки за границу) и возможность постоянного приобретения промышленных товаров импортного производства. В значительной степени оказались пред­ставлены характеристики уровня образования и особенности до­суга, в частности, спорт. Семья при сохранении общего большого «удельного веса» в описаниях «светлого социального завтра» также описывалась иначе — практически исчезли указания на ее много-поколенность, снизилось общее количество желаемых детей, по­явились четкие половые и социальные различия в ее описаниях⁸.

Различия в сочинениях подростков начала и конца 90-х годов отмечались и в описаниях «темного завтра». Прежде всего это каса­лось межполовых различий: описания своего «неудавшегося» со­циального будущего у юношей включали в себя значимо большее, чем у девушек, количество упоминаний о девиантных формах со­циального поведения (тюремное заключение, алкоголизм, нарко­мания, суицид). Это было своего рода «все вокруг о'кей, а я — не о'кей». При этом в исследовании 1998 г. по сравнению с предыду­щим в сочинениях юношей значимо увеличилось число отказов от написания подобных сочинений вообще, причем последние со­провождались мотивировками с элементами «магического мышления» («если об этом думать, то так и случится»).

«Темные» сочинения девушек и в начале, и в конце 90-х годов писались по принципу «я о'кей, а он — не о'кей»: сохранялись

указания на определенный материальный достаток, наличие семьи и работы, достаточно широкого круга друзей и родственников при условии, что «он» (партнер) склонен ко всем вышеперечисленным формам девиантного поведения. Иными словами, девушки демонстрировали более высокие потенциальные возможности социально-психологической адаптации, что в целом соответствует данным других социально-психологических исследований полоролевой социализации [см., например: Алешина Ю. Е., Волович А. С., 1991].

Таким образом, и в случае проспективного «отражения» в идентичности ситуации социального кризиса можно отметить характерные осо­бенности, свойственные в целом самоидентификационным структурам подростка нестабильного общества.

Итак, в ряде случаев отражение ситуации социального кризи­са и нестабильности на личностном уровне сочетается с опреде­ленными особенностями индивидуального самосознания, в част­ности, характерными чертами персональной и социальной иден­тичности. От чего же они в конечном итоге зависят?

Представляется, что во многом они определяются характеристи­ками социальной сети подростка, т.е. его микросоциальным окруже­нием. Как известно, основными микросоциальными структурами, оказывающими наибольшее влияние на самосознание подростка, являются семья и группа сверстников. Соответственно возможны как минимум два пути социализационного процесса в условиях, когда все социальное окружение претерпевает быстрые изменения.

Первый путь проходят подростки-мигранты, когда вся семья ока­зывается в условиях иного социального окружения и вся структура норм, ценностей и стандартов поведения изменяется практически скачкообразно. При этом, как показывают исследования, скорость, с которой подросток и взрослые члены семьи включаются в новый социальный контекст и адаптируются к нему, различна. А именно — подросток проходит этот путь намного быстрее, чем взрослые, что ведет к возникновению конфликтов в установках, ценностях и по­ведении между ним и взрослыми членами семьи. В этих условиях роль и значимость семьи в процессе социализации падает, в то время как роль и значимость группы сверстников возрастает: именно она ста­новится фактически единственным источником формирования Я-концепции подростка [PhinneyJ. S., 1993, Баклушинский С. А., Ор­лова Н. Г., 1998].

Второй возможный путь связан, напротив, с повышением роли семьи как одного из наиболее стабильных и консервативных со­циальных институтов. В этом случае восприятие и интерпретация социальных изменений осуществляются через призму семьи, роль группы сверстников в ходе нормативной социализации подростка снижается, а Я-концепция имеет в качестве основного источника своего формирования родительские представления и установки.

Именно эта тенденция как характерная особенность социали­зации российских подростков в ситуации актуального социально­го кризиса и была отмечена в ряде исследований, причем сравне­ние результатов начала и второй половины 90-х годов показало ее усиление [Авдуевская Е. П., Баклушинский С. А., 1995; Баклушинский С. А., Орлова Н. Г., 1998]⁹.

Таким образом, современная социальная ситуация задает новые характерные особенности протекания процесса социализа­ции. Очевидно, что они будут иметь свое отражение во всем содержании данного процесса. Но, как уже частично отмечалось выше, представляется, что в максимальной степени это касается особенностей самосознания, «стержневыми» составляющими ко­торого являются персональная и социальная идентичность.

Рекомендуемая литература

1. Абельс X. Интеракция. Идентификация. Презентация. СПб., 1999. С. 201—244.

2. Андреева Г. М. Психология социального познания. М., 2000. С. 256-277. Кон И. С. Социологическая психология. М.; Воронеж, 1999. С. 399—416. Российское общество на рубеже веков: штрихи к портрету. М., 2000. С. 5—17, 105-120. Социальная идентификация личности/Под ред. В. А. Ядова. М., 1993.

1 Заметим, что наблюдается определенная зависимость между характером по­литических ориентации и оценкой причин кризиса: так, среди учителей проком­мунистической ориентации более 70% считают, что причиной нынешних трудно­стей системы образования является «ослабление порядка в стране».

2 В этой связи интересно отметить особенности социальных представлений современных российских подростков о своем социальном будущем. Так, в начале 90-х годов более 60% из них выражали сомнения в том, что их жизнь сложится удачно, более 60% — сомневались в успешности своей будущей профессиональ­ной деятельности, а более 50% — хотели бы сменить страну проживания [Соб-кин В. С., Писарский Л. С., 1992].

3 Андреева Г. М. Психология социального познания. М., 2000. С. 257

4 Там же. С. 260.

5 Андреева Г. М. Психология социального познания. М., 2000. С. 266.

6 В отличие, например, от «студенческих революций» конца 60-х годов, ока­завших существенное влияние на процессы социальной идентификации западной молодежи в тот исторический момент.

7 Сравнительные исследования проводились в 1991 и 1998 гг.

8 Так, для девушек из материально обеспеченных семей с высоким уровнем образования родителей будущая семейная жизнь выступала как своеобразный «ком­пенсатор» неудавшейся профессиональной карьеры.

9 Заметим, что ситуация, когда основой личностного и социального самооп­ределения подростка становятся установки и ценности родительской семьи, дале­ко не всегда является следствием его осознанного выбора. На основании результа­тов некоторых исследований можно утверждать, что во многом данная ситуация провоцируется определенным стилем детско-родительских отношений, а имен­но — делегирующим. У делегирующих родителей (не имеющих позитивного образа собственного социального будущего и переносящего ответственность за него на своего ребенка) обычно существует четкое представление о том, что должен де­лать их ребенок, чтобы быть успешным, причем точка зрения самого подростка на этот счет во внимание не принимается. Такие подростки имеют четкие представле­ния о будущем и соответственно большую уверенность в себе, однако их иденти­фикационные структуры содержат все черты «предрешенной» идентичности, про­воцируя на объектное отношение к самому себе и, следовательно, блокируя спо­собность быть субъектом своей жизни [Авдуевская Е. П., Араканцева Т. А., 1994].