6. Интернет и будущее журналистики

Что представляла собой деятельность журналиста в «классиче­ский» период развития СМИ — до возникновения телевидения и Интернета? Это был процесс трансляции новостей и осущест­вление функций контроля за властью, т.е. выполнение задачи «четвертой власти» (подробнее см. раздел V). Однако изменения в обществе, повлекшие двуединый процесс —медиатизацию по­литики и политизацию медиа, кардинально изменили содержа­ние профессии журналиста. Сегодня журналист выступает в мень­шей степени транслятором информации, но в большей —созда­телем смыслов, осуществляя не столько контроль над властью, сколько тиражируя властные импульсы и убеждая общество в их истинности. Тем самым журналист принимает на себя (обычно имплицитно) не свойственные ему функции эксперта, что удается в силу старого стереотипа, до сих пор весьма распространенного: «Если об этом пишут в газете (говорят по телевидению), значит, это правда». (И это при том, что все знают о товарном характере производимого информационного продукта.) При этом сами жур­налисты в большинстве своем нацелены на профессиональное вы­полнение своих функций, т. е. на информирование общества.

Вопрос о перспективах журналистики в связи с появлением и ко­лоссальным расширением сферы сетевых изданий, появлением блоггеров, берущих на себя журналистские функции, естественно, не может не волновать представителей этой профессии.

В академических кругах до сих пор существует мнение, что для журналистов распространение и влияние спутников оказалось са­мой разрушительной силой (нередко к ним причисляют и другие технологические компоненты, например, портативную аппаратуру для сбора, обработки и передачи новостей, компьютер в ре­дакции, видеомагнитофон). Стремление подать новости «живьем ли почти живьем» ставит под угрозу традиционные журналист­ке приемы работы с информацией. Элиа Кац высказывал опасение, что мы на пороге «начала конца журналистики, как мы ее по­чем», когда в угоду срочному показу быстро меняющихся собы­тий и заявлений отказываются от услуг редактора-профессионала или репортера [Katz Е., 1992. Р. 9]. Время для обработки информа­ции, написания текста и монтажа сообщения почти не остается, поскольку новая технология обеспечивает мгновенную передачу, а конкуренция между каналами требует драматического соучастия аудитории в происходящих событиях.

Вместо того чтобы, собрав информацию, постараться ра­зобраться в ней к вечернему выпуску новостей, канал осущест­вляет редактирование одновременно с передачей, почти «вжи­вую», (иногда вообще нет никакого редактирования). Круглосу­точная передача новостей идет в режиме прерывания, когда одну информацию должна оттеснить другая, более свежая, а заявле­ния лидеров, тут же опровергаются их противниками. В подоб­ном способе подачи информации Кац видит продолжение вьет­намской журналистики.

Сторонники журналистики «типа Си-эн-эн» утверждают, что зрителю предоставляется возможность быть самому себе редак­тором; критики считают, что будет лучше, если этим займется профессионал. Специалисты также отмечают рост возможности репортерских ошибок и распространения ошибочных мнений, а также расширяющийся разрыв между временной шкалой крат­ких новостей и временной шкалой социально-политических про­цессов. Поэтому перед исследователями стоит задача изучить воз­можную корреляцию новой сверхоперативности и старой про­фессиональной медиации. Первая вытеснит вторую или они бу­дут дополнять друг друга?

Сверхоперативность новостей в сочетании с откровенным вы­пячиванием драмы, насилия и негатива вызывает у аудитории апа­тию и «страшную коллективную деморализацию», особенно у тех, кто склонны к мазохизму, необходимому, чтобы все это смотреть. В современных новостях видно, как мир выходит из-под контроля. Этот вывод применим к освещению как внутренних, так и между­народных событий. Растет число свидетельств того, что циничная подача событий новостными медиа и бесчисленные сообщения о насилии затрудняют решение общественных проблем.

В этом контексте все чаще используется термин «усталость к со­страданию», под которым подразумевается рост безразличия ау­дитории к трагедиям, развертывающимся на экранах (см. раздел Ш,7,8). Основная причина этого кроется в том, что к освещению разных событий журналисты подходят одинаково. Вооруженные современной репортерской техникой съемочные группы оказы­ваются в зоне кризиса, откуда они передают ужасающие образы человеческой жестокости и страданий до тех пор, пока в редак­циях не перестанут считать это событие новостью. «Усталость к состраданию» означает постепенную утрату интереса (и состра­дания) со стороны читателей и зрителей, которые перестают ис­пытывать чувства вины и бессилия, часто сопровождающие про­смотр подобных сюжетов. Некоторые социологи утверждают, что из-за постоянного присутствия на телеэкране вымышленного на­силия у людей притупляется чувствительность к реальному наси­лию. Подобным же образом они становятся безучастными и без­различными к бесконечной череде людских трагедий, показыва­емых в новостях.

Крупнейшая в мире круглосуточная сеть Си-эн-эн, несомненно, является одним из .главных проводников глобализации. Вместе с ней колонизацию киберпространства осуществляют ведущие медиа-корпорации, в том числе Рейтер, «Майкрософт», осваиваю­щие область онлайновой журналистики. Поскольку она не связана рамками пространства и времени так, как традиционные медиа, складывается совсем иная модель-для отбора, сбора, представле­ния и передачи информации в рамках социокультурной системы. Причем различия между сбором новостей для Интернета и мето­дами традиционной журналистики настолько глубоки, что надо говорить о полном переосмыслении понятия «новостная грамот­ность» [Kawamoto К., 1998. Р. 173-188].

Отличительная черта современного этапа развития масс-медиа в том, что прогресс в информационных технологиях позволяет развить интерактивное качество журналистики до такой степени, что диалог с аудиторией может проходить в режиме реального времени. Этот новейший этап развития на основе компьютерных технологий получил название кибержурналистики.

Как же реагируют на эти изменения журналисты? Как они ви­дят будущее своей профессии? Обратимся к дискуссии на страницах специального выпуска наиболее влиятельного профессио­нального издания «Журнализм» [Journalism. 2000. №1].

Изменения, происходящие в обществе и самым непосредственным образом, влияющие на состояние журналистики, характери­зует Элизабет Берд в статье «Перед лицом разрозненной публики: «Журналистика и культурный контекст» [Bird Е. Ibid. Р.30-34]. «…На протяжении почти всего нынешнего столетия (имеется в виду ХХ век.— А. Ч.) газетные репортеры, а позднее — телефидение могли быть уверены, что существует большое количество людей, которые хотя бы прочитывают газету или включают те­левизор каждый вечер... В начале XXI века нет уверенности даже в этом» [Р. 30].

На разрушение массовых аудиторий СМИ накладывается и дру­гая тенденция — исчезновение «obIigation to be informed» (бук­вально обязанность быть информированным; аналог русского «Я должен быть в курсе»). Современные молодые люди в отли­чие от их родителей больше не считают, что быть информиро­ванным — значит выполнять своего рода гражданский долг, что раньше было напрямую связано со способностью верно оцени­вать ситуацию, а главное — принимать взвешенные решения при голосовании. Как показывает автор статьи, для молодежи тради­ционные новостные передачи скучны и даже бесполезны.

Жан Халаби в статье «Исследования журналистики в эпоху изменения общественных коммуникаций» анализирует измене­ния, происходящие в журналистике под влиянием трансформа­ций в информационной системе в целом. Смысл этих перемен, по его мнению, состоит в том, что «журналистика перестанет доми­нировать в публичном дискурсе, а медиа станут менее значитель­ной силой, чем они были когда-то» [Ibid. Р. 34] .

Во-первых, новости перестали быть исключительно прерогати­вой журналистов; ныне их предоставляет любой Интернет-портал в качестве информационной услуги.

Во-вторых, цифровые технологии приводят к тому, что вла­дельцы новости сами могут заниматься ее распространением; та­ким образом, многие источники информации способны обой­тись без посреднических услуг. (Именно в возможности работать с людьми напрямую, непосредственно представители сетевых СМИ видят свое особое преимущество.)

В-третьих, «медиа-корпорации становятся главными игроками на рынке благодаря развлекательной, а не журналистской состав­ляющей... Мы наблюдаем переход от новостей из сферы развлечений, поданных как новости, к новостям, поданным- как развлечения. За ис­ключением изданий, предназначенных для немногих... новости все чаще подаются в развлекательном ключе. Результат —размы­вание грани между новостью и развлечением, появление термина infotainment» [Ibid. P. 36, 37].

Тем не менее эти процессы ведут, по мнению авторов статей, не к отмиранию журналистики как профессии, но к изменению ее смысла. Так, Элизабет Берд пишет; «Учитывая эти перспективы, журналист должен оставить все иллюзии относительно своего осо­бого статуса, а учиться выживать в потоке информации. Возможно, он не сможет донести информацию до всех, но, по крайней мере, его услышат те, кого интересует его сообщение» [Ibid. Р. 33].

Своеволие публики, сглаженное форматом газеты и долгое время подавлявшееся ограниченным выбором в сфере радио — и телевещания, проявляется в Интернете для журналиста, вос­питанного в иных традициях, с пугающей ясностью. Журналист, обращающийся к публике в Интернете, часто обнаруживает по установленному на материале счетчику посещений, что его про­читали пять-шесть человек, и велика вероятность того, что это его коллеги из других изданий.

Еще в начале 90-х гг. журналисты считали, что они — рупор обще­ства (именно на этом убеждении, имеющем более чем 200-летнюю историю, держалась концепция «четвертой власти»), ныне же си­туация кардинально изменилась: аудитория обрела собственный голос, не вписывающийся в рамки традиционного медиа-дискурса, который невозможно игнорировать.

На протяжении последних 300 лет (времени существования ста­рейшего из СМИ—газет) право на коммуникацию, как отмечает из­вестный английский социолог Энтони Гидденс, существовало ре­презентативно: люди делегировали свой голос другим—не только политикам, но не в последнюю очередь журналистам. По мне­нию Джона Хартли (статья «Коммуникативная демократия в об­ществе редактуры: Будущее журналистики»), обретение публикой голоса означает бесконечное увеличение возможностей прямой коммуникации и радикальное изменение роли журналиста. «Жур­налисты становятся поисковыми машинами, которые предостав­ляют услуги по отбору и редактированию материала для других пользователей» [Ibid. Р. 43].

Определяя процесс редактуры как важнейший этап в кругово­роте информации в современном обществе, Хартли предпола­гает, что в этих условиях журналист будет выполнять не столько .роль автора, сколько работу редактора. «Такая модель журналистики предполагает наличие навыков поиска, редактуры, органи­заторские способности, умение подать материал. Репортерство — это воспроизведение существующего дискурса. Но у «редакторской» журналистики иные цели, чем те, что остались со времен уличного пространства; она не выполняет функцию оглашения «повестки дня» публичных мероприятий, как это делала пресса раньше. В современном контексте журналист сообщает информацию индивидуалистичной, оживленной публике, чьи требования

могут быть высказаны лично без посредников. В результате таких особенных взимоотношений не журналист составляет повестку дня, а публика, ждущая сенсаций. И то, что считается журналисти­кой, будет развиваться еще дальше, продвигаясь в области, ей не свойственные, до тех пор, пока не исчезнет» [Ibid. Р.44]. Хартли формулирует две гипотезы:

1. журналист становится редактором, «as the one who cuts through the сгар» (тем, кто продирается сквозь мусор);

2. публика, а не журналист выстраивает повестку дня.

Оба эти предположения находят свое подтверждение в истории развития Интернета. Первыми журналистами в Сети были авторы веб-обозрений. «Вторичность» их работы, с точки зрения информа­ционного повода (веб-обозреватели писали об уже существующих сайтах), —естественная составляющая такого рода деятельности, ко­торая, однако, компенсировалась тем, что журналист не стремился к объективности, но репрезентировал собственную позицию. Тем самым пользователи Сети получали некую точку отсчета, позволяв­шую ориентироваться в многообразии ее ресурсов.

Это вело к изменениям во внутренней структуре интернетов­ских изданий как предприятий. Роль главного редактора как «кон­тролера» (gate-keeper) в сетевых СМИ становится чисто символи­ческой, по сути представительской, поскольку ему не подвластен выбор точки зрения редакторов и обозревателей, формально оста­ющихся у него в подчинении.

Формируется информационная система, основанная на пере­ходе от монологического характера информации и по сути ра­зорванной ком лгун икации, характерной для периода господства традиционных СМИ, к информационному диалог)' между произ­водителем и получателем информации, тем самым к уменьшению коммуникационного разрыва. Рекомендации веб-обозревателей являются важнейшим структурным элементом новой информаци­онной системы, поскольку помогают заинтересованным пользова­телям отыскать необходимые коммуникационные каналы. Более того, использование интерактивных медиа следующего поколе­ния позволяет самому пользователю принять участие в их соз­дании. Естественно, веб-обозреватели не могут быть единствен­ным информационным каналом (они и не будут им, учитывая про­должающееся строительство порталов и улучшение поисковых средств, а также появление блоггеров), но они формируют одну из цепочек передачи информации аудитории, привлекая внима­ние к тем событиям, которые они считают важными или полез­ными для читателей. Здесь также особую роль приобретает рей­тинг веб-обозревателя, но уже в виде репутации —как залог цен­ности именно его рекомендаций. Важность этого обстоятельства трудно переоценить, поскольку в условиях информационных пе­регрузок пользователи доверяют тем, кого знают. Именно веб-обозреватели оказываются в новой информационной системе ле­гитимными поставщиками «информации об информации», кото­рая на сегодня является самым дорогим товаром.

Если обратиться ко второй гипотезе, предложенной Дж, Хартли, а именно: «публика, а не журналист выстраивает повестку дня», то применительно к Интернету она находит подтверждение пре­жде всего на микроуровне новой коммуникационной среды, со­стоящей как бы из двух срезов—из общения пользователей между собой (чаты и форумы, интернет-конференции) и горизонталь­ного обмена информацией (электронная почта, списки рассылки, usenet, виртуальные сообщества). Правда, в отличие от большин­ства повесток дня (agenda setting), формировавшихся в традици­онных СМИ, здесь роль организатора ограничивается «складиро­ванием» материала, присылаемого аудиторией, и его тематиче­ским распределением.

Отмечу еще одну особенность нового информационного поля в целом. Резко уменьшается доля политизированных высказыва­ний (за исключением специальных изданий), которые выглядят чуждыми на этом поле. Можно сказать, что происходит усиление приватности и отрицание политического дискурса.