Эмпиризм

Прежде чем завершить эту главу, следует обратить внимание читателя еще на два вопроса, с которыми мы будем сталкиваться на протяжении всей работы. Опи­сывая утилитарную систему, мы уже имели случай упо­мянуть, что она включает в себя то, что называется «эм-пиристским» пониманием связи между теоретической системой и конкретной действительностью. В интересах большей ясности мы посвятим здесь несколько слов об­щей проблеме эмпиризма и его соотношению с научной абстракцией. Термин «эмпиризм» будет применяться к системе теории в том случае, если она утверждает, что категории данной теоретической системы сами по себе адекватны для объяснения всех имеющих научное зна-

чение данных, относящихся к тому комплексу явлений, к которому она применяется. В первой главе мы конста­тировали, что все системы научной теории стремятся стать логически замкнутыми,и это было наглядно про­иллюстрировано на примере так называемых имплицит­ных следствий случайности целей в утилитарной теории. Эмпирическая точка зрения превращает логически зам­кнутую систему в эмпирически замкнутую. В логически замкнутой системе все утверждения, входящие в эту систему, с одной стороны взаимосвязаны в том отноше­нии, что каждое из этих утверждений включает некото­рые следствия, касающиеся других утверждений, а с другой стороны, система детерминирована в том отно­шении, что каждое из этих следствий находит свое вы­ражение в других утверждениях той же самой системы. Но если эту систему саму по себе считать адекватной для объяснения всех имеющих значение конкретных фактов, известных относительно данного круга явлений, тогда эти утверждения должны полностью охватывать все эти факты и все связи между ними. Другими слова­ми, эмпиризм превращает логический детерминизм, ко­торый присущ любой научной теории, в эмпирический детерминизм.

Хотя эмпиризм и позитивизм тесно связаны друг с другом исторически, из этого никоим образом не сле­дует, что они логически предполагают друг друга. Уче­ние, широко известное под названием научного мате­риализма, по-видимому, наиболее яркий пример комбинации того и другого. Оно исходит из теоремы, что в конечном счете категории классической механи­ки сами по себе являются адекватными научному по­ниманию действительности и что все другие системы, если они достоверны, должны в итоге сводиться¹⁸ к этим категориям. И хотя такой вывод не обязательно дол­жен быть связан с позитивизмом, эта последняя точка зрения создает очень жесткие ограничения для воз­можности устранения трудностей, возникающих перед эмпириками, неважно, утилитаристами или материали­стами, за счет подлинного признания роли научной аб­стракции.

¹⁸ Возможность сведения в данном случае означает, что положения одной системы могут быть преобразованы в положения другой при помощи ло­гических (в том числе и математических) манипуляций без изменения зна­чения важных определений переменных и связей между ними. Две систе­мы, если одну из них можно сводить к терминам другой и наоборот, логически являются двумя альтернативами способами выражения одной и той же мысли.

В утилитаризме это проявляется весьма явственно. Мы уже показали, что системы, созданные для объясне­ния человеческого действия на основе позитивистских представлений, все, за исключением утилитаристского ва­рианта схемы действия, могут в аналитическом смысле обходиться без субъективных категорий. Но эти систе­мы находят место внутри самой утилитарной схемы¹⁹ в той мере, в какой она оказывается в состоянии сохранять свою рационалистическую основу.

¹⁹ Там, где речь идет о данных ситуации действия, термин «система » исполь­зуется здесь в двух различных смыслах, которые следует прояснить. С од­ной стороны, он относится к совокупности логически взаимосвязанных по­ложений, к «теоретической системе »; с другой же стороны — к совокупности эмпирически взаимосвязанных явлений, к эмпирической системе. Система первого рода — это не вовсе «нереальная» система; она не констатирует фактов в общепринятом смысле этого слова. Она просто определяет общие свойства эмпирических явлений и устанавливает общие отношения между их значениями (values). Когда теоретическая система применяется к эмпири­ческим явлениям, ее следует подкрепить данными, называемыми в просторе­чии фактами. Эти данные представляют специфические «значения » общих ка­тегорий, выработанных системой теории. Если только известны эмпирические данные значения одной или более переменных, то о других фактах той же самой эмпирической системы можно уже судить, пользуясь теорией. Важно отметить, что в той мере, в какой теоретическая система абстракт­на, данные, необходимые для того, чтобы применить ее к эмпирической си­стеме, распадаются на два типа, которые в естественных науках обычно называют значениями переменных и константами. То, что является кон­стантами в одной теоретической системе, превращается в значения пере­менных в другой. Так, в системе действия факты ситуации, в которой нахо­дится актор, поскольку они аналитически независимы от действия, являются константами. Необходимо знать их значения, для того чтобы делать какие-либо конкретные выводы, но для теории действия они не про­блемны. Факты ситуации подвергаются воздействию теории действия толь­ко в одном отношении: система координат действия требует, чтобы факты были представлены в таком виде, в котором они могли бы обнаружить свою релевантность ее проблемам, т.е. в качестве средств и условий действия, а не в качестве агрегатов атомов и клеток и пр.

Знания, которые, со­гласно этому взгляду, определяют направление дей­ствия, — это как раз знания внешних условий ситуации действия, т.е. по сути дела наследственных факторов и среды. Очевидно, в силу именно этих своих воззрений, наряду с некоторыми другими, утилитарная схема ока­залась столь стойкой перед лицом разного рода крити­ческих выпадов. Ибо, если оставаться в рамках позити­вистских воззрений, даже осознание абстрактности теории не открывает никаких новых теоретических воз­можностей. Ограничение ее эмпирического диапазона на основании ее абстрактности приводит только к тому, что в нее добавляются все новые влияющие на действие не­субъективные факторы (в последнее время главным об­разом в виде различных схем позитивистского антиин­теллектуализма), но они, как бы ни были они полезны для исправления некоторых эмпирических ошибок, тем не менее вносят очень мало нового в аналитический аппа­рат социальной теории. Именно так получается со шко­лой теоретиков-экономистов, которые пришли к осозна­нию абстрактности традиционной экономической теории, но попытались просто дополнить ее, не подвергнув тща­тельному критическому анализу позитивистские подпор­ки лежащей в ее основе утилитарной точки зрения²⁰. В то же время эмпиризм, подкрепляемый, как это наблюда­лось до самого последнего времени, тем, что выдается за авторитет естественных наук, является одним из наибо­лее серьезных препятствий для дальнейшего развития теории. Но для преодоления этого препятствия недоста­точно только освободиться от трудностей существующих в утилитарной и других позитивистских теориях, речь о которых пойдет в следующей главе.

²⁰ См.: Parsons Т. Sociological Elements in Economic Thought («Quarterly Journal of Economics», May and August 1935), а также Parsons T. Some Reflections on the Nature and Significauce of Economics (idem, May 1934).