«Леность». Так же как болезнь или слабость, лень служит хорошим оп­равданием собственных неудач и отсутствия активности и инициативы в ре­шении жизненных задач. Некоторые стремятся скрыть этот «недостаток», в свою очередь, выстраивая над ним целый ряд «объективных» объяснений; у некоторых же он даже возводиться в ранг этакого «очаровательного изъяна» (достаточно вспомнить русские народные сказки или знаковую фигуру клас­сической русской литературы — Илью Ильича Обломова). Кроме того, до сих пор в нашем обществе лень зачастую подвергается меньшему осужде­нию, нежели предприимчивость и ловкость (что находит свое отражение как на уровне бытовых анекдотов, так и на уровне культурной идеологической установки, согласно которой «лень — двигатель прогресса»).

«Лживость». Хитрость и обман могут служить целям привлечения внимания к себе или «гипнотизации» себя и других своими достижениями. Как указывает Адлер, «там, где мы наталкиваемся на ложь, нужно искать су­рового родителя. Много раз правда оказывалась для ребенка опаснее лжи, и он отдавал ей предпочтение» (цит. по: Сидоренко, с. 57).

«Жестокий тиран». В основе этого вида псевдокомпенсации лежит из­балованность, столкнувшаяся с принципом реальности. Мстя окружающему миру за невозможность беспрепятственно удовлетворять свои прихоти, ин­дивид может выбрать путь тирании через слабость или путь жестокости. При этом жестокость совсем необязательно предполагает какое-то крайнее зло­действо: она может проявляться через обычно невидимое семейное насилие, любовь к порядку и дисциплине, непримиримую борьбу с разного рода оп­понентами (научными, политическими, религиозными и т. п.), карьерное са­моутверждение, разного рода азартные и рискованные игры (в которых тиран всегда «водит»). Как обнаруживает Адлер, «не было совершено ни одного акта жестокости, который не проистекал бы из тайной слабости. Человек, ко­торый по-настоящему силен, не будет склонен к жестокости» (там же).

«Комплекс превосходства». Эта псевдокомпенсация, выступающая одновременно и как анестезия чувства недостаточности, и как психостимуля­тор, позволяет индивиду в блаженном «гипнозе» собственных достижений оказывать значительное позитивное или негативное влияние на других. В ее основе лежит чувство, которое Адлер описывает таким образом: «Другие люди вполне могут не заметить меня. Я должен показать им, что я не какой-нибудь там» (цит. по: Сидоренко, с. 58). Подобный тип псевдокомпенсации присущ многим учителям, вождям, гуру и т. п., однако неразвитость соци­ального интереса делает любые их выдающиеся достижения бесполезными как для общества, так и для них самих.

«Самореклама». Псевдокомпенсация по этому типу служит стремле­нию завоевать одобрение и признание окружающих, возникающему из ба­зисного желания признания нашего существования. Это можно наблюдать во время детских игр, когда ребенок просит родителей посмотреть на него. Как пишет В. Кемплер (Кетр1ег, р. 251-286), «своей невинной мудростью он по­нимает, что его должны признавать». Если в ответах родителей нет одобре­ния или неодобрения, а есть простое принятие к сведению, которое позволяет ребенку развить собственную систему ценностей в отношении своего пове­дения, в нем развивается ощущение самого себя и он начинает принимать свое существование. Но если родители дают ответ, содержащий, помимо констатации, некое сообщение о своем одобрении или неодобрении, ребенок очень скоро начинает искать уже не признания, а одобрения. Вместо того чтобы говорить: «Смотри на меня» он говорит: «Я хорошо это сделал, прав­да?».

Саморекламирующимся индивидам со временем все больше требуется по­стоянное подтверждение их значимости со стороны других людей, а также поддержка и защита. В отличие от индивидов с комплексом превосходства их псевдокомпенсация не имеет психостимулирующего эффекта и ведет к за­висимости. Отметим, что последние два вида псевдокомпенсации могут быть в определенной степени полезными по своим результатам и скорее обладают нулевым, нежели негативным, социальным интересом.

Еще одним важным моментом в понимании жизненного стиля является идея фикционного финализма — положение о том, что человеческое пове­дение определяется целями планируемого будущего.

После идей Фрейда огромное влияние на Адлера оказала философия «как будто» ^ О) Ханса Вайхингера, некоторые положения которой он включил в свои теории. В книге «Философия возможного» Вайхингер утверждал, что на людей сильнее влияют их ожидания в отношении будущего, чем реальные прошлые переживания. Многие люди на протяжении жизни действуют так, как если бы идеи, которыми они руководствуются, были объективно верны. Истина, согласно Вайхингеру, представляет собой «наиболее приемлемую ошибку, т. е. систему представлений, которая дает возможность нам действо­вать и справляться с любыми вещами наиболее быстро, четко и безопасно и с минимумом иррациональных элементов». /11/

Адлер развивал мысль о том, что основные цели человеческой жизни — фиктивные цели, так как их истинность или ложность невозможно ни под­твердить, ни опровергнуть. Они являются проявлением творческих способ­ностей человека и его свободного выбора. Их невозможно как-либо соотне­сти с реальностью, поэтому они реальны только для тех, кто их принимает. Но, несмотря на это, они либо могут помогать эффективно разрешать жиз­ненные проблемы (выступая в качестве субъективных идеалов, жизненных ориентиров), либо, напротив, быть опасными для развития личности (напри­мер, заставляя человека вести себя так, как если бы он действительно был болен).

Невроз возникает как возможность избегать некоторых решений или от­кладывать их, если можно компенсировать это в других областях. «Даже ус­пешные люди впадают в невроз из-за того, что они не являются еще более успешными». /11/ Невротический симптом выражает «Я не могу, потому что я болен»; действия личности явно выдают «Я не буду, потому что может по­страдать моя самооценка». Действия невротической личности соответствуют «частной логике»: человек знает, что ему нужно делать или чувствовать, но он «не может». Адлер называет такую личность «да-но» и указывает, что ис­токи невроза лежат еще и в утрате веры в себя и попытках спасти самооцен­ку.

Психоз связан с теми целями, которые лежат за пределами возможностей смертного человека. «Индивидуальная психология показала, что цель пре­восходства может быть зафиксирована только на таких высотах, когда лич­ность, помимо потери интереса к чужим доводам, также утратила интерес к своему благоразумию и пониманию... здравый смысл стал для нее бесполез­ным». /11/ Так, например, одним из вариантов «решения» псевдозадач явля­ется мания величия у психотически депрессивного пациента («Я самый худ­ший певец всех времен») или мания величия шизофреника, который считает себя Христом.

Теория психотерапии в индивидуальной психологии.

Теория индивидуальной психотерапии основывается на положении, что психотерапия представляет собой своего рода процесс переобучения, вклю­чающий в себя одного или более терапевта и одного или более пациента, со­трудничающих друг с другом. Психотерапевтический процесс преследует следующие цели: 1) стимулирование социального интереса; 2) уменьшение чувства неполноценности и преодоление уныния, а также осознание и ис­пользование собственных ресурсов; 3) изменения в стиле жизни личности, т. е. восприятия и целей; 4) изменение ошибочной мотивации, даже если она лежит в основе приемлемого поведения или изменение ценностей; 5) осозна­ние индивидом равенства среди своих коллег и товарищей; 6) помощь в ста­новлении человеческим существом, делающим вклад в общее дело. При этом у клиента всегда должна сохраняться возможность выбора: «в любых обстоя­тельствах клиент должен иметь абсолютную свободу. Он может двинуться в сторону изменения или отказаться от него, это как ему заблагорассудится» (АшЬаспег, р. 341).

Как и в любом другом направлении психотерапии динамической ориента­ции, начальный этап индивидуальной психотерапии по Адлеру состоит в сборе данных о личности пациента. Адлер называл пять относительно досто­верных источников:

Если воспоминания и сновидения продуцируются самой личностью, то три остальных источника являются внешними по отношению к ней. В связи с этим работа адлерианского психотерапевта строиться в движении от внеш­них источников к внутренним.

Первичное интервью.

• ⁷⁸ «Когда Адлера спрашивали, чем можно объяснить его диагностические удачи даже в тех областях, в ко­торых он не специализировался, он отвечал с лукавинкой в глазах: "Может быть, тем, что мне удается за бо­лезнью заметить пациента"» (Bottome, p. 146).

кой-то момент мы можем сбиться с пути, но тут явятся другие признаки, ко­торые помогут нам исправить ошибку или утвердиться в решении» (цит. по: Сидоренко, с. 63).

Кроме того, он постоянно подчеркивал относительность «внешних дан­ных». «Несчастливым переживаниям детства могут быть даны совершенно противоположные значения... Именно здесь индивидуальная психология прорывается через теорию детерминизма. Никакие пережитые события не являются причиной успеха или неудачи. Мы не страдаем от шока, случивше­гося с нами — так называемых травм, — но творим из них то, что соответст­вует нашим целям. Мы самоопределяемся теми значениями, которые прида­ем происходящему с нами» (там же).

Для исследования психологических проблем детства и прояснения собы­тий, предшествовавших обращению к психотерапевту, Адлер составил схемы детского и взрослого первичных интервью.

Первичное интервью со взрослыми пациентами