Глубина в средоточии рождения

68. Вот почему человек носит с собою здесь, на земле, в своем теле

вечную обитель диавола. Ты можешь щеголять ею, прекрасная богиня, и

можешь даже пригласить пока диавола на пир в новое рождение, он

сумеет быть тебе полезным; смотри только, как бы не родить тебе

нового диавола, который бы остался в своем собственном дому.

69. Взгляни на таинство земли: как рождает она, так должен рождать и

ты. Земля не есть то тело, которое вырастает, но она мать этого

тела; подобно тому как и плоть твоя не есть дух, но есть мать духа.

70. Но вот в обеих, в земле, а также и в плоти твоей, сокрыт свет

ясного божества, и он пробивается насквозь и рождает им тело по роду

каждого тела: человеку по его телу и земле по ее телу; ибо какова

мать, таким бывает и дитя. Дитя человека есть душа, которая

рождается из плоти из звездного рождения; а дети земли суть трава,

зелень, деревья, серебро, золото, всякие руды.

71. Теперь ты скажешь: как же мне тогда подойти к рождению земли,

чтобы что-нибудь понять? Смотри: рождение совершается так же, как и

у всего Божества, и нет никакого различия, кроме повреждения в

гневе, в котором состоит постижимость; вот единственное различие и

смерть между Богом и землею.

72. Ты должен знать, что все семь духов Божиих пребывают в земле и

рождают так же, как в небе, ибо земля в Боге и Бог никогда не

умирал, но мертво самое внешнее рождение, в котором накопился гнев,

и оно предоставлено царю Люциферу в доме смерти и тьмы в вечную

тюрьму.

О семи духах божиих и их действии в земле

73. Прежде всего терпкий дух: он стягивает воедино в звездном

рождении семи неточных духов в земле некую массу, через возжжение

верхнего рождения над землею, и иссушает ее своим острым холодом;

подобно тому как он стягивает воду и делает из нее лед, так

стягивает он и воду в земле и делает из нее сухую массу.

74. Затем следует горький дух, возникающий в молнии огня, а также в

веществе или массе: он не может потерпеть своего плена в иссушенном

и трется с терпким духом в сухой массе, пока не зажжет огонь; когда

же это случится, горький дух пугается и получает свою жизнь.

75. Прими здесь это правильно: в земле, вне растений и металлов, ты

не почуешь и не найдешь ничего, кроме терпкости, горечи и воды, но

вода в ней совсем сладка в противность двум другим.

76. А также жидка, тогда как те две жидки, грубы и горьки, и они

всегда враждуют между собою: поэтому бывает непрестанная драка,

война и борьба; но в драке этих трех нет еще жизни, но они суть

темная долина и три вещи, которые никогда не выносят друг Друга, но

между ними вечная драка.

77. И отсюда берет свое начало подвижность; отсюда же берет свое

начало и гнев Божий, покоящийся в сокровенном; отсюда же произошло

начало и диа-вола, смерти и ада, как ты можешь прочесть о том выше,

в главе о падении диавола.

78. Когда же эти три вещи: терпкость, горечь и сладость -- трутся

между собою таким образом, то верх берет терпкое качество, ибо оно

самое сильное, и могущественно стягивает сладкое воедино; ибо

сладкое качество кротко и растяжимо вследствие своей мягкости и

принуждено сдаться в плен.

79. Когда же это случится, то и горькое качество бывает также в

плену, в теле сладкой воды, и вместе с ней иссушается; и так жестоко

дерутся в высохшей массе, пока она не станет совсем сухою, ибо

терпкое качество все сильнее стягивает и иссушает ее.

80. Когда же сладкая вода не может более обороняться, в ней

поднимается скорбь, как в человеке, когда он умирает, и дух

разлучается с телом, и тело сдается в плен смерти -- так сдается в

плен и вода.

81. И в этом возникновении скорби рождается зной скорби, и от него

выступает пот, как у умирающего человека; и этот пот качествует

совместно с терпким и горьким качествами, ибо он сын их, которого

они породили из сладкой воды, когда довели ее до смерти.

82. Когда же это случится, то терпкое и горькое качества радуются о

своем сыне, разумей: о поте, и каждое сообщает ему свою силу и

жизнь, и они напитывают его, как прожорливого поросенка, так что он

у них скоро вырастет большим; ибо терпкое качество, равно как и

горькое, непрестанно извлекает сок из земли и наливает им своего

юного сына.

83. Тело же, которое первоначально было стянуто воедино из сладкой

воды, остается мертвым, и домом владеет теперь пот тела,

качествующий совместно с терпким и горьким качествами, и ширится в

нем, и становится великим, тучным и похотливым.

84. Но оба качества, терпкое и горькое, не могут, однако, оставить

свои распри и вражду, но непрестанно борются между собою; терпкое

сильно, но зато горькое проворно.

85. И когда терпкое нападает на горькое, то горькое отскакивает в

сторону и захватывает с собою сок своего сына; тогда терпкое повсюду

преследует его и хочет взять его в плен и тогда горькое рвется из

тела наружу и вытягивается как можно дальше.

86. Когда же наконец тело становится слишком тонким, так что оно не

может больше его вытянуть, а горькая распря слишком жестокой, то

горькое качество принуждено бывает сдаться в плен. Однако терпкое не

может умертвить горького, но держит его только в плену, и битва

между ними так велика, что горькое успевает еще в волокнах вырваться

из тела и захватывает с собою тело своего сына.

87. Таков рост, или сплочение воедино, или образование тела

какого-нибудь корня, как оно происходит на земле.

88. Теперь ты скажешь: как может быть Бог в этом рождении? Смотри:

таково рождение природы, и если бы в этих трех качествах, как-то:

терпком, горьком и сладком, не было возжженного огня гнева, ты

увидел бы, пожалуй, где Бог.

89. Но вот теперь во всех трех огонь гнева: ибо терпкое качество

слишком холодно и слишком жестко стягивает тело; и сладкое также

слишком густо и темно, и терпкое качество скоро схватывает его, и

держит в плену, и чрезмерно иссушает; и горькое слишком колюче,

убийственно и неистово; и эти три не могут прийти к согласию.

90. Иначе если бы терпкое не было так жестоко возжжено в холодном

огне, и вода не была так густа, и горечь так буйна и убийственна, то

они могли бы возжечь тот огонь, от которого произошел бы свет, и из

света -- любовь, и из молнии огня -- звук: тогда ты, пожалуй, увидел

бы, не небесное ли то было бы тело, в котором сиял бы свет Божий.

91. Но так как терпкое качество слишком холодно и чрезмерно иссушает

воду, то оно держит пленным в холоде своем знойный огонь и

умерщвляет тело сладкой воды; также пленяет оно и горечь и иссушает

ее.

92.А в этом иссушении умерщвлена бывает тучность в сладкой воде, в

которой возгорается огонь, и эта тучность делается терпким и горьким

духом; ибо когда тучность в сладкой воде умирает, она превращается в

пот скорби, в котором качествуют терпкое и горькое качества.

93. Не в том смысле, будто вода совсем умирает, нет, этого не может

быть; но терпкий дух забирает в плен в своем холодном огне сладость

и тучность воды, и качествует совместно с нею, и пользуется ею для

своего духа.

94. Ибо дух его совершенно застыл в смерти, и нуждается теперь в

воде для своей жизни, и извлекает из нее тучность, и отнимает у нее

ее силу.

95. Тогда вода превращается в пот скорби, который стоит между жизнью

и смертью, и не может возжечь в себе огонь зноя, ибо тучность

содержится в плену в холодном огне; и все тело остается мрачной

долиною, пребывающей в скорбном рождении и не могущей достигнуть

жизни.

96. Ибо жизнь, состоящая в свете, не может подняться в жестком,

горьком и терпком теле, ибо она в плену в холодном огне, но не

совсем умерла.

97. Ибо ты видишь, что все это правдиво. Возьми какой-нибудь корень

знойного качества, и положи его в теплую воду или же возьми его в

рот, и согрей, и смочи, и ты скоро увидишь его жизнь, как он начнет

действовать и вершить, а пока он вне зноя, он в плену смерти и

холоден, как всякий другой корень или как дерево.

98. Ты видишь также, пожалуй, что тело у корня мертво, ибо когда из

корня вынута сила, то тело остается мертвою падалью и не может никак

действовать. Это происходит оттого, что терпкий и горький духи

умертвили тело воды, и извлекли для себя тучность, и взрастили в

мертвом теле свой дух.

99. Иначе если бы сладкая вода могла удержать свою тучность в

собственной власти, а терпкий и горький духи весьма кротко терлись

бы между собою в сладкой воде, то они зажгли бы тук в сладкой воде;

тогда немедленно в воде родился бы свет и осветил бы терпкое и

горькое качества.

100. Отсюда они получили бы свою настоящую жизнь, и

удовольствовались бы светом, и весьма обрадовались бы в нем; и от

этой живой радости взошла бы любовь и в молнии огня через

восхождение горького качества в терпком вознесся бы звук; а

произойди это, был бы небесный плод, какой восходит на небе

101. Но ты должен знать, что земля обладает всеми семью неточными

духами: ибо через диавольское возжжение духи жизни все вместе были

сплочены в смерти и как бы взяты в плен, но не умерщвлены.

102. Первые три, как-то: терпкий, сладкий и горький, принадлежат к

образованию тела, и в них состоит подвижность и тело: они обладают

постижимостью и суть рождение самой внешней природы.

103. Другие три, как-то: зной, любовь и звук, состоят в

непостижимости и рождаются из первых трех; и это есть внутреннее

рождение, с которым качествует Божество.

104. И если бы первые три не застыли в смерти, так что могли бы

возжечь зной, то ты скоро увидел бы светлое небесное тело и увидел

бы, пожалуй, где Бог.

105. Но так как три первых качества земли застыли в смерти, они и

остаются смертью и не могут возвысить жизнь свою в свете; но

остаются темною долиною, в которой гнев Божий, смерть и ад, равно

как и вечная тюрьма и мука диавола.

106. Не то чтобы эти качества были отвергнуты от самого внешнего

рождения, в котором огонь гнева, и до самого внутреннего, но

отвергнуто лишь внешнее постижимое тело и в нем внешняя адская мука.

107. Ты видишь здесь еще раз, как связаны между собою Царство Божие

и царство ада как единое тело и, однако, одно не может постигнуть

другого. Ибо второе рождение, как-то: зной, свет, любовь и звук,

сокрыто в самом внешнем и делает внешнее подвижным, так что оно

собирается вместе и рождает тело.

108. И хотя тело состоит во внешней постижимос-ти, однако бывает

сложено по роду внутреннего рождения, ибо во внутреннем рождении

пребывает слово, а слово есть звук, восходящий в молнии огня в

свете, сквозь горькое и терпкое качества.

109. Но так как звук слова Божия должен восходить сквозь терпкую,

горькую смерть и рождать тело в полумертвой воде, то и тело это

бывает злым и добрым, мертвым и живым, ибо оно вскоре принуждено

бывает вобрать в себя сок ярости и тело смерти и состоять в том же

теле и той же силе, что и мать-земля.

110. А то, что жизнь также и в детях земли сокрыта под смертью и в

смерти земли, я докажу тебе здесь.

111. Вот смотри: человек становится недужным и больным, и если ему

не помочь, то он умирает: и это через какую-нибудь злую смертельную

влагу или через различные иные произрастания земли, а равно и через

какую-нибудь вредную плоть или разложение ее.

112. Но если окажется умный врач и узнает у больного, в чем причина

его болезни, и эту причину, будь то плоть, или трава, или влага,

перегонит или сожжет в порошок, сообразно роду подлежащего вещества,

и отожжет у нее самый внешний яд, который в смерти, -- то останется

потом в воде или в порошке звездное рождение на своем престоле, где

борются между собою жизнь и смерть, и обе способны к восхождению,

ибо мертвое тело убрано прочь.

113. И если ты прибавишь теперь к этой воде или порошку хорошее

зелье или что-нибудь подобное, могущее удержать в плену восхождение

и силу ярости в звездном рождении, и дашь больному в чуть теплом

питье, будь то в пиве или вине, то подействует самое внутреннее или

сокровенное рождение той вещи, которая причинила человеку болезнь

своим самым внешним мертвым рождением.

114. Ибо если эту вещь положить в теплую влажность, в ней начинает

всходить жизнь, и жизнь охотно поднялась бы и зажглась бы в свете,

но не может из-за ярости, которая противостоит ей в звездном

рождении.

115. Но на столько хватает ее, чтобы избавить человека от болезни,

ибо звездная жизнь восходит сквозь смерть и отнимает у жала смерти

его силу; если она победит, человек выздоравливает.

116. Итак, ты видишь, как сила слова и вечной жизни в земле и детях

ее сокрыто покоится в средоточии в смерти, и зеленеет сквозь смерть,

непостижимая для смерти, и непрестанно томится рождением света, и,

однако, не может расцвести, пока не будет отлучена от нее смерть.

117. Но у нее есть своя жизнь на своем престоле, и жизнь не может

быть отнята у нее, но в самом внешнем рождении с ней связана смерть,

а также в смерти гнев, ибо гнев есть жизнь смерти и диавола; в гневе

же состоит и телесное существо, или тела, диаволов, а мертвое

рождение -- их вечная обитель.