14. Древнеримская лирическая поэзия.

Лирика воспроизводит субъективное личное чувство или настроение автора. Начало лирики – в песне. Вся римская лирическая поэзия подражает греческим образцам.

Первые римские поэты были эпиками или драматургами (Плавт, Теренций), а нередко соединяли в своем творчестве оба эти амплуа (Ливий Андроник, Невий). И все же их деятельность способствовала созданию базы, необходимой для будущего развития литературной лирики. Так, зачатки лирической поэзии, бесспорно, присутствуют в римской драматургии, а именно в кантиках, то есть в ариях героев пьес. В свою очередь, эпические поэты архаического периода внесли свой важный вклад в развитие латинского стиха, что для лирики, которая в Античности исключительно стихотворна, было весьма существенно. Например, Ливий Андроник, переводя на латынь гомеровскую «Одиссею», фактически пересказал ее на римский лад, да еще и сатурновым стихом. Таким образом, классический греческий материал сближался с привычными для римлян фольклорно-поэтическими традициями. 

Квинт Энний, страстный поклонник греческой культуры, проделал нечто прямо противоположное. Свою историческую эпопею «Анналы», созданную на чисто римском материале, он стремился облечь в изящные формы, характерные для греческой поэзии. Не случайно во вступлении к поэме «он возвещает, что в него переселилась душа самого Гомера». Энний подражал гомеровским описаниям и развернутым сравнениям, возвышенному пафосному стилю и даже впервые воспроизвел на латыни гексаметр. Вместе с тем Энния можно считать и основоположником римской лирической поэзии. Высоко оценивая свое значение для общества как поэта-просветителя, он, однако, не побоялся сделать предметом поэтического творчества и мир своих настроений, оценок.

«Анналы». Произведением, которое принесло ему наибольшую славу, была его "Летопись", или "Анналы". Эта поэма Энния представляет собою, действительно, летопись, или "деяния", римского народа с легендарных времен почти до конца жизни самого поэта, Мы, конечно, не в состоянии судить об этой поэме в целом, поскольку ни одна из книг (или "песен") этой поэмы не дошла до нас не только полностью, но хотя бы в значительных отрывках; но, тем не менее, дошедшие до нас фрагменты, из которых в самых крупных не более как по 17-20 стихотворных строк, а большинство состоит всего из одного стиха, дают нам возможность судить о творчестве Энния как эпического поэта.

По тем фрагментам, какие дошли до нас от произведений Невия, мы можем заключить, что он прекрасно был знаком с греческой литературой и пользовался ее образцами; но все-таки его стремлением было, по-видимому, создание самостоятельной, национальной римской литературы, независимой от греческих источников, чрезмерное влияние которых могло быть опасно. Энний делает очень смелый шаг вперед; он чувствует силу Рима не только в области военной, но и в области литературной. Он совершенно не боится пользоваться греческими образцами, не опасается, что благотворное воздействие греческой культуры разрушит римскую литературную самобытность и самостоятельность. И вот Энний решается на коренную реформу в римском национальном эпосе. Он берет за основу изложения событий не сухую официальную летопись, а греческий эпос, в котором и в эллинистической литературе сохранялись гомеровские традиции. Берет он и его стихотворный размер - дактилический гексаметр. Эта последняя реформа Энния была исключительно важна для дальнейшего развития римской поэзии. Даже грек Ливий Андроник не решился на это и свой перевод "Одиссеи" сделал сатурнийским размером. Но насколько можно судить на основании скудных фрагментов, сохранившихся от эпических произведений этих обоих предшественников Эпния, и по немногочисленным эпиграфическим памятникам, сатурнийский стих был мало пригоден для создания поэтических произведений широкого и свободного стиля с картинными описаниями, драматизацией действия, изображением душевных движений действующих лиц - словом, со всеми художественными чертами, какие впоследствии развились в классическом латинском эпосе, начало которому положил поэт:

«...С живописных высот Геликона Первый принесший венок, сплетенный из зелени вечной, Средь италийских племен стяжавший блестящую славу».

Сравнение с Гомером:

Энний. «Между высоких деревьев идут; топорами срубая, Мощные рушат они дубы, повергается падуб, Ясень, ломаясь, трещит, и высокие падают ели, Стройные сосен стволы сокрушают; и вся загудела С грохотом громким кругом лесов густолиственных чаща.»

"Илиада" Гомер. «Взяв топоры древорубные в руки и верви крутые, Воины к рощам пускаются; мулы идут перед ними; Часто с крутизн на крутизны, то вкось их, то вдоль переходят. К холмам пришедши лесистым обильной потоками Иды, Вдруг изощренною медью высоковетвистые дубы Дружно рубить начинают; кругом они с треском ужасным Падают; быстро древа рассекая на бревна, данаи К мулам вяжут; и мулы землю копытами роя, Рвутся на поле ровное выйти сквозь частый кустарник.»

Но хотя сравнительно крупные отрывки из "Анналов" и дают возможность судить и о стиле и о содержании этого произведения, в огромном большинстве случаев мы можем оценить лишь словесные формы, стихосложение и некоторые другие приемы в эпической поэтике Энния. Так, можно видеть любовь его к риторической технике, к антитезам, к метафорам и т. п. Очень интересно то, что Энний использует не только греческую, но и латинскую поэтику, что видно по широкому применению им народного латинского приема - аллитераций, которыми он иной раз даже злоупотреблял.

Дальнейший рост индивидуалистических настроений в Риме нашел отражение в поэзии Гая Луцилия (180 или 148 г. – ок. 102 г. до н.э.) Можно сказать, что это был период становления римской лирики, когда она осваивала технику стихосложения, вырабатывала собственные жанры, самоопределялась по отношению к традициям народной песни и древнегреческой поэзии. Но лирическая концепция человека как субъекта разносторонней духовной деятельности в произведениях Энния и Луцилия еще не оформилась окончательно. Их сатуры выразили в основном личный отклик на разнообразные явления внешнего мира, тогда как глубокого самораскрытия внутреннего мира личности в них еще не происходит. Во всяком случае, для поэтов архаического периода это не было главной целью. Однако именно способность воссоздавать разнообразные, переменчивые душевные состояния человека составляет важнейшее свойство лирики как рода литературы. Следовательно, для того, чтобы римская лирика окончательно стала сама собой, ей нужно было сделать еще один – наиважнейший – шаг вперед: научиться выражать внутренние переживания личности. Это произойдет уже в следующую культурно-историческую эпоху – эпоху Золотого века.