Юрганов Проблема идентичности феномен.го метода Гуссерля и Гегеля у Кожева

А.А. Юрганов

Проблема идентичности феноменологического метода Гуссерля и

Гегеля в концепции А. Кожева

Большим удивлением было обнаружить, что данная тема (условно - «Гегель и Гуссерль») попросту не представлена в исследовательской литературе как таковая. Работы можно пересчитать по пальцам: Киссель [3],

Зотова [2], де-Валенс [6] и собственно Кожев [4]. Остальное - это обрывочные реплики в контексте самостоятельных исследований. Однако это, по всей видимости, безразличие основано на ряде только сейчас осознаваемых предрассудков. И не последнюю роль в этом может сыграть усвоение результатов, достигнутых французской философской мыслью в начале ХХ века, в частности в наследии А. Кожева, которое также остается практически полностью неисследованным (по крайней мере в России). И это несмотря на то влияние, которое он оказал на всю постклассическую мыль как во Франции, так и за ее пределами. И тем актуальнее представленный здесь разбор позиции Кожева по теме, вынесенной в заглавие.

Итак, сравнивая метод Гегеля в «Феноменологии духа» с

феноменологическим методом Гуссерля, он приходит к вполне однозначному выводу – различий между ними нет, есть лишь недоразумения: и то и другое простое описание, следующее за предметом и его сущностью:

«Феноменология Гегеля – это феноменологическое описание (в смысле Гуссерля)…» [4. С. 43]; «Диалектический метод»: это недоразумение… Диалектика – это собственная, истинная природа самих вещей…, а не внешний им «способ» описания… Философское мышление диалектично,

поскольку оно отражает (раскрывает) реальное, которое диалектично» [4. С. 42]; «Короче говоря, «метод» гегелевского ученого заключается в отсутствии метода…» [4. С. 561]; «Вряд ли об этом можно много сказать. А все, что можно уже было сказано Эдмундом Гуссерлем по поводу его собственного

«феноменологического» метода, который он по неведению ошибочно противопоставил гегелевскому» [4. С. 581]. Собственно в данной статье мы

1

постараемся в самых общих чертах определить, насколько обоснованна такая позиция Кожева.

Не смотря на кажущуюся оригинальность, Гегель и сам дает прямое указание на то, что его «Феноменология» есть результат простого наблюдения за движением (со-)знания в самом себе и описание этого движения: «Главное… в том, что оба эти момента, понятие и предмет, бытие для иного и его бытие в себе самом, входят в само исследуемое нами знание и, следовательно, нам нет необходимости прибегать к критерию и применять при исследовании нами выдумки и мысли; отбрасывая их мы достигаем того,

что рассматриваем суть дела так, как она есть в себе самой и для себя самой. … нам остается лишь простое наблюдение…» [1. С. 48]. Поэтому едва приходится усомниться в корректности понимания Кожевым Гегеля, по крайней мере, в отношении «простого описания», как общей точки соприкосновения между феноменологиями Гуссерля и Гегеля.

Однако возникает другой вопрос: почему в таком случае феноменологическое описание у Гуссерля не ведет к диалектике (как у Гегеля)? Но с первого взгляда вопрос может показаться неуместным и заданным по одной лишь невнимательности, ведь Кожев в приведенном отрывке говорит, что «диалектика – это собственная истинная природа самих вещей…», диалектичны вещи, а, следовательно, диалектично и описание вещей. Но разве предметы описания у Гуссерля и Гегеля различны? Разве в качестве предмета у Гуссерля и Гегеля выступает не одна и та же простая жизнь сознания со всем объемом ее фактического содержания? Вопрос риторический. И в том и в другом случае – предмет один и тот же, а потому дело не в предмете, а в способе описания. Выходит, что даже то, что не должно было иметь никакого «способа» и «метода», а быть одним лишь наблюдением и констатацией увиденного, у Гегеля и у Гуссерля различается по способу своего осуществлении.

Если коротко выразить суть различия, то все дело в том, что если у Гегеля рефлексия есть момент, вытекающий из спонтанного движения

2

сознавания, то у Гуссерля рефлексия есть момент, соприсутствующий

непосредственному акту сознавания. Однако в последнем случае это по определению противоречиво: мы сознаем либо себя, либо предмет сознания,

но никогда – свое сознание, сознающее предмет (крайней мере не в тот же самый момент). Именно поэтому хотя «Гуссерль постоянно говорит о сведенном Zeibhoftigkeit, вместе с тем речь у него идет о неосуществленном

(точнее недо-осуществленном – Ю.А.) опыте действительности. Это значит,

что феноменолог… не выполняет до конца спонтанное движение, которое несет нас и вещи как существующей, а все время стремится описать само это движение» [5. С. 336]. Именно этим объясняется, по нашему мнению, и то,

что сознание, описываемое Гуссерлем не приходит в диалектическое движение, а его (значит, и его предметов) описание не становится диалектикой: «Мысль Гуссерля сосредоточенна на объяснении сознания,

которое остается, в конечном счете, «безвозвратно возникшим», иначе говоря, это сознание сохраняет свое наличное бытие как таковое в качестве непреодолимого, несмотря на все свои преобразования» [5. С. 334].

Таким образом, отвечая на поставленный вначале вопрос, следует признать взгляд Кожева в целом обоснованным, однако не проясненным по существу.

3

Литература

1.Гегель, Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук: в 3 т. / М.: «Мысль», 1975-1977. – 3 т.

2.Зотова И.В. Усвоение абсолютной идеи Г.В.Ф. Гегеля: раскрытие предмета постгегелевской западной философии. (Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук).

Краснодар, 2009.

3.Кисель М.А. Гегель и Гуссерль / электронная версия журнала Логос №1. – URL: http://anthropology.rinet.ru/old/soder1.htm (дата обращения: 22.03.10).

4.Кожев, А. Введение в чтение Гегеля. Лекции по «Феноменологии духа» // пер. с фр. А.Г. Погоняйло. СПб., 2003.

5.Альфонс де Валенс Феноменология Гуссерля и феноменология Гегеля // Феномен человека: Антология. М., 1993.

4