2.Психология убийства
Насилие существует вечно как способ разрешения проблем, жизненно важных и самых ничтожных. К нему люди прибегают и тогда, когда этого, казалось бы, можно и не делать, но этот способ так прочно сидит в них, что отказаться от него очень трудно. Поэтому насилие и убийство выступают естественным и индивидуально целесообразным методом утверждения и самоутверждения, достижения успеха и одоления противника.
Поскольку смертельное насилие многолико, всегда возникает необходимость выделить отдельные его типы и оценить в самом общем виде их природу.
Высокая тревожность - отличительное качество убийц
Многолетние исследования природы и причин убийств привели к однозначной мысли о том, что насильственно лишают жизни других главным образом те, которые отличаются одной весьма существенной особенностью: постоянной, изматывающей напряженностью, высокой тревожностью, переходящей в страх смерти. Этот вывод абсолютно не умозрителен, он сделан на основе углубленного изучения личности, условий воспитания и всей жизни убийц, в том числе тех, которые убивали неоднократно; он сформулирован в результате тщательного обдумывания всех обстоятельств различных категорий убийств и попыток проникновения в субъективный смысл и значение как всего преступления в целом, так и его отдельных деталей. Усилия ученых были сосредоточены на том, чтобы понять, ради чего человек убивает, какую субъективную, чаще всего бытийную, задачу он решает одним словом, каков мотив убийства.
За долгие годы ученым Ю.М.Антоняном было изучено не менее четырехсот убийц и соответствующее количество материалов уголовных дел. С каждым из преступников проводились длительные "монографические" беседы. Применялись такие психологические тесты, как Методика многостороннего исследования личности (ММИЛ), методика Кеттелла, Тематический апперцептивный тест (Т АТ), Методика незаконченных предложений, тест "Нарисуйте человека" и некоторые другие. Материалы уголовных дел анкетировались.
Убийца является сам для себя главной загадкой в жизни, поскольку очень редко знает, почему так поступил, или, в его формулировке, почему это случилось с ним. В лучшем случае все сваливается на других, на неблагоприятные обстоятельства или просто отрицается своя вина. Нет смысла добиваться от него вразумительного и тем более развернутого ответа на главный вопрос, интересующий исследователя, о причине совершенного убийства. Он ее просто не знает и в этом плане отнюдь не стремится что-то скрыть или кого-то обмануть. Напротив, он ожидает, что ему объяснят, по какой причине все так произошло.
Тревожность - показатель субъективного неблагополучия личности, точнее ощущение своего неблагополучия, которого объективно может и не быть. Но чувство тревоги способно выступать и в качестве сигнала о соматическом нездоровье, причем даже таком, которое невозможно выявить с помощью обычного медицинского обследования. Оно повышается при нервно-психических и тяжелых соматических переживаниях у лиц, переживающих последствия психотравм, и у тех, кто находится в опасных ситуациях или воспринимает данные обстоятельства как опасные для него. Всегда нужно различать ситуативную тревожность, т. е. реакцию человека на среду, и личностную, являющуюся фундаментальным свойством данного субъекта.
В целом тревожность как фундаментальную особенность личности можно определить как общую неуверенность человека в себе и в своем месте в жизни, в своем бытии, боязнь утраты себя, своего "Я", страх несуществования, ощущение неопределенности своих социальных и даже биологических статусов, изматывающие ожидания негативного, даже разрушительного воздействия среды. Убийцы постоянно ощущают призрачность и хрупкость своего существования, опасаются разрушения собственного представления о самом себе, своем месте в жизни, своей самоценности, своего бытия вообще. Они страшатся физического уничтожения.
Совсем необязательно, чтобы все перечисленные здесь личностные особенности, указывающие на повышенную тревожность убийц, наличествовали бы у каждого конкретного из них. Напротив, в значительном большинстве случаев можно наблюдать отдельные из них и их сочетания.
Первый на земле убийца Каин, скорее всего, был весьма тревожен: Бог отклонил его дары, а неудовольствие Бога могло дорого обойтись человеку, даже если он сын прародителей человечества. Есть немалые основания говорить об архетипической природе убийств.
Подозрительность убийц и других насильственных преступников выступает как постоянное ожидание нападения извне и готовность сопротивляться ему, хотя во многих случаях опасения не имеют достаточно реальной основы. Наличие агрессивности заставляет предположить, что подозрительность этих людей возникает по механизму проекции, т. е. приписывания внешнему окружению черт, присущих самому убийце, а именно собственной тенденции к агрессии, доминированию, подавлению других, активному воздействию на среду. Наверное, по этой же причине агрессивны боги практически всех народов. Создав таких богов, человек стал их очень бояться.
Поэтому повышенная тревожность убийц во многом является следствием ощущения угрозы своему бытию, а отсюда постоянная готовность оборонять его. Защитная агрессивность может быть расшифрована как защита по содержанию и агрессивность по форме, но главное, что это защита от того, что ставит под сомнение существование индивида, угрожает ему.
Исследование тревожности у преступников, осуществленное В. В. Кулиничем с помощью методики Спилбергера, показало различное содержание в разных группах. Оказалось, что у воров тревожность носит, так сказать, ровный, одинаковый характер. Это позволяет многим из них постоянно чувствовать опасность, быть готовыми к ней, вовремя скрыться, что субъективно необходимо для "успешного" похищения чужого имущества втайне от окружающих. В отличие от них у убийц тревожность носит характер вспышек, скачкообразна, актуализируется в определенных, как правило, психотравмирующих ситуациях, что часто приводит к дезорганизации поведения, игнорированию внешних обстоятельств. Не случайно 30-40% убийств совершается в условиях очевидности, преступников сразу устанавливают и задерживают.
В 2000-х годах Е. Г. Самовичев исследовал репрезентативную группу убийц с помощью личностного опросника Кеттелла. У 71% из них наиболее выраженным оказался фактор, обозначаемый как "склонность к чувству вины ". Это, казалось бы, противоречит распространенному мнению о том, что у так их людей снижена способность к переживанию вины. Но это противоречие лишь внешнее.
Для убийц переживание вины скорее реакция на слабость собственных сдерживающих, контролирующих психических механизмов, но не реакция на внешнее обвинение. Люди с высокой склонностью к чувству вины находятся в постоянном конфликте со сдерживающим влиянием своих моральных убеждений. В связи с этим для них любой безнравственный шаг, убийство в том числе, весьма травматичен. Поэтому отрицание своей вины в совершенном вы ступает в качестве психологической защиты от очевидности своей нравственно-психологической несостоятельности.
Чувство вины первоначально формируется в семье. Если ребенку свойственно переживать это чувство, то это означает, что у него образованы определенные представления о должном, допустимом или недопустимом, т.е. нравственные ориентации и ценности. Поэтому в исследовании обеим группам респондентов (убийцам и правопослушным) был задан вопрос: "Если вы совершали какой-либо проступок в детстве, то часто ли испытывали чувство вины?". Результаты опроса показали, что названное чувство более свойственно право-послушным гражданам, чем преступникам. Так, почти всегда его переживали 52% будущих убийц и 70% правопослушных людей, очень редко соответственно 11,5% и 3,0%, никогда 9,5 и 0,7%. Поэтому есть основания думать, что среди убийц намного больше тех, кто, сознавая свое действие как тяжкий проступок, при этом не испытывает вины. Здесь есть знание нарушения некоторой нормы, но нет переживания этого нарушения.
Исследование показало также, что для правопослушных респондентов характерна связь чувства вины с повышенной чувствительностью к телесным наказаниям, а для убийц к словесным упрекам. Отсюда можно сделать осторожный вывод о том, что убийцы меньше идентифицированы со своим телесно-физическим статусом, а это проявляется в том, что действия, направленные против тела, не воспринимаются ими как ущерб личности. Возможно, что такое отношение к телу проецируется на жертву, и это обстоятельство способствует посягательству на нее.
Как показало названное исследование, в детстве к убийцам телесные наказания применялись чаще, чем к правопослушным людям. Однако эти наказания неадекватны переживаемому ребенком чувству вины, а поэтому не снимают его. Еще более важен тот факт, что у убийц не обнаружено субъективного чувства самонаказания, т. е. чувство вины не является переживание м нарушения некоторого внутреннего запрета, что должно прививаться семейным воспитанием. Скорее, это следствие нарушения запрета чисто внешне го, что порождает убеждение опрошенным в необходимости большего наказания в детстве. Предположительно, это убеждение представляет собой не потребность в наказании, а потребность в контакте с родителями, причем эта потребность в контакте именно словесном, так как телесные наказания, как было замечено, у этих детей чувства вины не снимают.
Психолого-криминологическая литература, посвященная мотивации сексуальных убийств и других тяжких агрессивных преступлений, остается не известной основной массе сотрудников правоохранительных органов, в том числе следователям, прокурорам и судьям. Эти сотрудники исходят из того, чему их учили: что преступное насилие вызывается местью, хулиганскими побуждениями либо актуальной сексуальной потребностью. Между те м, в большинстве случаев это совсем не так и субъективная стимуляция подобного рода действий гораздо сложнее. Для того, чтобы выявить подлинные, а не надуманные мотивы, необходимы специальные психологические познания, владение психологическими, даже психоаналитическими методами.
Психологи и психиатры в расследовании уголовных дел принимают участие крайне редко, но еще реже перед ними ставится задача выявления действительных мотивов преступных действий. Знать же мотивы чрезвычайно важно для правильной квалификации преступлений, построения следственных действий, вынесения обоснованных приговоров и исправления осужденных. Сейчас названные задачи решаются неполно по той, в частности, при чине, что недостаточно используются возможности комплексных психолого-психиатрических экспертиз. Такие экспертизы в настоящее время являются психологическими лишь по названию, поскольку психология в них занимает сугубо подчиненное положение, только помогая решать психиатрические проблемы, в первую очередь вопрос о вменяемости-невменяемости. Констатация наличия какого-либо расстройства психической деятельности очень важна, но она совсем не объясняет, почему данное лицо совершило данное преступление, в чем его субъективный смысл, почему из всех возможных вариантов выхода из своей жизненной ситуации человек выбирает именно тот, который наказывается в уголовном порядке, как и каким путем вести индивидуальную работу с аномальным лицом. Следовательно, подобная констатация не достаточна для правосудия.
Вот почему нужно преодолеть сложившуюся практику с тем, чтобы психология в уголовном процессе стремилась к достижению своих собственных целей и независимо от психиатрии. Возможно, будет необходимо внести коррективы в уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство.