VII Промывка мозгов
В двух предыдущих главах я описал техники, что называется, оптовой манипуляцией сознанием, как это практиковалось величайшим демагогом в истории человечества и наиболее успешными продавцами. Но ни одна человеческая проблема не может быть решена только оптовыми методами. В одном случае нужен дробовик, в другом - подкожные инъекции. В следующих главах я опишу несколько наиболее эффективных техник манипулирования не толпами, а отдельными людьми.
В ходе своих знаменитых экспериментов по изучению условных рефлексов, Иван Павлов наблюдал, что, подвергаясь продолжительному физическому или психическому стрессу, в какой-то момент лабораторные животные начинают проявлять все симптомы нервного срыва. Отказываясь дальше иметь дело с невыносимой ситуацией, их мозг «объявляет забастовку» и либо перестает работать совсем (собака теряет сознание), либо демонстрирует признаки заторможенности или саботажа (собака ведет себя неадекватно или у нее развивается ряд симптомов, которые у человека мы назвали бы истерическими). Некоторые животные более устойчивы к стрессу, чем другие. Собаки с «сильным возбудимым» (по Павлову) темпераментом, сдаются быстрее, чем с «сильным подвижным». Так же и «слабые инертные» собаки быстрее достигают своего предела, чем «сильные инертные». Но даже самая выносливая собака не может противостоять бесконечно. Если стресс, которому она подвергается, достаточно сильный или достаточно продолжительный, она закончит срывом, таким же разрушительным и полным, как и самая слабая их них.
Открытия Павлова нашли себе подтверждение самым ужасным образом и в самом большом масштабе во время двух Мировых Войн. В результате одного катастрофического события или непрерывного ряда менее катастрофических, но часто повторяемых, у солдат развивались разнообразные психофизические симптомы. Временное отключение сознания, чрезмерное возбуждение, летаргия, функциональная слепота или паралич, неадекватные реакции, странное изменение поведения и многолетних жизненных привычек – все симптомы, которые Павлов наблюдал у собак, теперь проявились среди жертв того, что в Первую мировую войну называли «военным неврозом», а во Вторую – «военной усталостью». Каждый человек, как и каждая собака, имеет свой предел устойчивости. Большинство достигают предела после тридцати дней более-менее непрерывного стресса в условиях современных боевых действий. Более слабые сломаются через пятнадцать дней. Более устойчивые могут продержаться сорок пять или даже пятьдесят дней. Сильные или слабые, но на длинной дистанции сломаются все. То есть все, кто изначально был здоров. Ирония заключается в том, что только психически больные люди могут безгранично долго выдерживать стресс современной войны. Индивидуальное безумие служит защитой от последствий коллективного безумия.
Тот факт, что каждый имеет свой предел, был известен и использовался – пусть грубо и ненаучно, с незапамятных времен. В некоторых случаях ужасное отношение человека к человеку было следствием любви к жестокости самой по себе. Однако чаще чистый садизм закалялся утилитаризмом, теологией или интересами государства. Физические пытки и другие формы истязаний использовались представителями закона, чтобы развязать языки упрямым свидетелям, служителями церкви - чтобы наказать инакомыслящих и заставить изменить своей вере, секретной полицией - чтобы вырвать признание у тех, кто подозревался в антиправительственных настроениях. При Гитлере пытки с последующим массовым истреблением использовались против биологических еретиков - евреев. Для молодых нацистов служба в Лагерях Уничтожения была (по словам Гиммлера) «самым лучшим подтверждением теории низших существ и недочеловеческих рас». Маниакальная одержимость Гитлера антисемитизмом, которым он в молодости заразился в трущобах Вены, сделала неизбежным воскрешение методов Святой Инквизиции против еретиков и ведьм. Но в свете открытий Павлова и знаний, полученных психиатрами при лечении военных неврозов, эта теория кажется отвратительным и нелепым анахронизмом. Стрессов, которые могут быть индуцированы бесчеловечными методами, стоящими недалеко от физических пыток, вполне достаточно для полного церебрального срыва. Что бы ни происходило в более отдаленные годы, но сегодня, коммунистическая полиция нечасто использует пытки. Их вдохновляет не пример инквизитора или эсесовца, а физиолога с его опытами над лабораторными животными. Для диктатора и его полицейских открытия Павлова нашли важное практическое применение. Если можно сломать центральную нервную систему собак, то же самое можно сделать и с центральной нервной системой заключенных. Нужно только правильно подобрать интенсивность стресса и время его воздействия. К концу «процедуры» заключенный окажется в состоянии невроза или истерии и будет готов признаться во всем, что пожелают его тюремщики.
Но признания недостаточно. От безнадежного невротика нет никакой пользы. Умному и практичному диктатору нужен не пациент психбольницы и не жертва электрического стула, а неофит, который будет работать во имя его Дела. Вернувшись снова к работам Павлова, он узнает что, на пути к точке окончательного срыва, собаки становятся внушаемы. Новые модели поведения могут быть легко установлены, пока собака находилась в зоне рядом с пределом ее церебральной прочности и эти модели, похоже, уже неискоренимы. Животное не может быть от них освобождено - то, что оно усвоило подавлением стресса, станет неотъемлемой частью его психики.
Психологические стрессы могут быть созданы различными способами. Собаки начинают беспокоиться, когда стимулы становятся слишком сильными; когда интервал между стимулами и ответной реакцией неоправданно затянут, и животное остается как бы в подвешенном состоянии; когда стимулы противоречат тому, что собака привыкла ожидать; когда стимулы не имеют никакого смысла в рамках установленной в психике жертвы системы ответов. Более того, было обнаружено, что страх, гнев и беспокойство значительно повышают внушаемость животного. Если эти эмоции достаточно долго Если Если эти эмоции поддерживать в их пиковом состоянии достаточно долго, мозг приходит «в ступор». Когда это происходит, новая модель поведения может быть встроена очень легко.
Среди физических стрессов, которые повышают суггестивность собак, - усталость, ранения и другие формы заболеваний.
Для потенциального диктатора эти открытия имеют важное практическое значение. Они доказывают, например, что Гитлер был абсолютно прав, утверждая, что ночью массовые митинги более эффективны, чем днем. «Днем, - писал он, - человеческая воля энергично сопротивляется любой попытке навязать ей чужую волю или чужое мнение. Тогда как вечером они гораздо легче уступают под воздействием более сильной воли».
Павлов согласился бы с ним – усталость повышает внушаемость. (Вот почему среди прочих причин коммерческие спонсоры телевизионных программ предпочитают вечерние часы и готовы хорошо платить за свои предпочтения).
Болезнь, в качестве интенсификатора суггестивности, даже еще более эффективна, чем усталость. В прошлом комнаты больных были местом нескончаемых бесед на религиозные темы. В будущем научно подкованный диктатор позаботиться, чтобы все больницы в его доминионах были радиофицированы и оснащены «говорящими подушками». Заготовленное внушение будет транслироваться двадцать четыре часа в сутки, а наиболее важных пациентов станут посещать политические душе-спасители и умо-обратители, как в свое время посещали их предков священники, монахини и благочестивые миряне.
Тот факт, что сильные негативные эмоции повышают внушаемость и способствуют изменению точки зрения вплоть до противоположной, был хорошо известен и использовался еще задолго до Павлова. Как пишет доктор Уильям Сарджент в своей книге «Битва за разум», невероятный успех проповедника Джона Уэсли основывался на его интуитивном понимании работы центральной нервной системы. Он начинал свои проповеди долгими и детальными описаниями страшных мучений, к которым, если только они не совершат обращение, будут навеки приговорены его слушатели. Потом, когда ужас и чувство вины доводили его аудиторию до предела, он менял тон, обещая спасение тем, кто уверует и покается. Подобными проповедями Уэсли обратил тысячи мужчин, женщин и детей. Интенсивный продолжительный страх доводил их до состояния повышенной внушаемости. В таком состоянии, они без вопросов могли принять любые теологические догмы. После чего, подбодренные успокаивающими словами, они выходили из своего испытания с новыми и в основном, лучшими моделями поведения, навсегда закрепленными в их умах и нервных системах.
Эффективность политической и религиозной пропаганды зависит от методов, которые она применяет, а не от доктрин, которые она проповедует. Доктрины могут быть истинными или ложными, полезными или вредоносными – это значения не имеет. Если индоктринация была проведена правильно, в нужной стадии нервного истощения, то это сработает. В соответствующем состоянии, практически каждого можно убедить практически в чем угодно.
Мы располагаем подробными описаниями методов, которые применяют коммунисты к политическим заключенным. С того момента, когда человек попадает в следственный изолятор, он систематически подвергается воздействию всякого рода физических и психологических стрессов. Его плохо кормят, он постоянно испытывает дискомфорт, ночью ему не дают спать больше нескольких часов. И все это время он находится в состоянии напряжения, неуверенности и дурных предчувствий. День за днем – или скорее ночь за ночью, поскольку эти павловские стражи закона прекрасно знают ценность усталости как интенсификатора суггестивности – его допрашивают, часто по многу часов подряд, делая все, чтобы смутить, запугать и запутать свою жертву. После нескольких недель или месяцев такой обработки мозг заключенного впадает в ступор, и он признается во всем, что нужно его тюремщикам. Затем, если его хотят скорее обратить, чем ликвидировать, ему предлагают успокоительную надежду. Если он согласится принять их веру, он может быть спасен – разумеется, не в следующей жизни (поскольку официально следующей жизни нет), - но в этой.
Аналогичные, но менее жесткие методы использовались для обработки военнопленных во время Корейской войны. В китайских лагерях, взятых в плен молодых американцев систематически подвергали стрессовому воздействию. За малейшее нарушение, провинившихся вызывали к командиру, допрашивали, избивали и публично унижали. Эта «процедура» могла повторяться снова и снова в любой час дня и ночи. Постоянные оскорбления и побои приводили жертв в состояние растерянности и тревоги. Чтобы усилить в них чувство вины, пленников заставляли писать и переписывать длинные подробные автобиографии с перечислением всех их проступков, каждый раз все с более интимными подробностями. А вслед за признанием собственных грехов, от них требовали сообщить о грехах их товарищей. Целью было создать внутри лагеря кошмарное общество, где каждый следит за другими и все доносят друг на друга. К психическим стрессам добавлялись стрессы физические - от недоедания, болезней и бытового дискомфорта. Возросшую при этом внушаемость китайцы эффективно использовали, вливая в ненормально восприимчивые умы огромные дозы прокоммунистической и антикапиталистической литературы. Эти павловские техники были замечательно успешны. По официальным данным один из каждых семи американцев, был виновен в тесном сотрудничестве с китайскими властями, один из трех - в техническом сотрудничестве.
Не нужно думать, что подобного рода средства коммунисты приберегали исключительно для своих врагов. Молодые работники, исполнявшие в первые годы нового режима в маленьких китайских городках и деревнях функции коммунистических миссионеров и организаторов, проходили курс еще более интенсивной и жесткой идеологической обработки, чем любой военнопленный. В своей работе «Коммунистический Китай» Ричард Л. Уокер описывает методы, с помощью которых партийные лидеры делают из простых мужчин и женщин тысячи самоотверженных фанатиков, нужных для распространения коммунистического евангелия и проведения в жизнь политики партии. Для прохождения этой системы тренинга «сырье» отправляют в специальные лагеря, где они полностью оторваны от своих друзей, семей и от мира в целом. В этих лагерях их заставляют заниматься выматывающим физическим и умственным трудом, ни на минуту не оставляют одних - только в группах, склоняют следить друг за другом, заставляют писать самообличительные автобиографии и жить в постоянном страхе перед наказанием, которое может на них обрушиться из-за доноса или их собственных признаний. В таком состоянии повышенной внушаемости они проходят интенсивный курс теоретического и прикладного марксизма, проваленный экзамен по которому может озна означать все - от означать что угодно – от позорного исключения до срока принудительных работ в трудовом лагере или даже ликвидации. После шести месяцев подобного тренинга, длительный психологический и физический стресс приводит к результатам, которых, зная об открытиях Павлова, и следует ожидать. У одного за другим, или иногда целыми группами, у практикантов происходит срыв. Появляются невротические и истерические симптомы. Некоторые из жертв кончают самоубийством, у других (как нам сказали, около 20 процентов) развиваются серьезные психические заболевания. Те, кто выживает в этом жестком процессе обращения, выходят с новыми устойчивыми моделями поведения. Все их связи с прошлым – друзьями, семьей, традициями – оборваны. Они - новые люди, созданные по образцу их нового бога и полностью посвятившие себя служению его делу.
В коммунистическом мире десятки тысяч таких дисциплинированных и преданных делу молодых людей каждый год выходят из сотен учебно-воспитательных центров. То, что иезуиты сделали для Римской католической церкви в период контрреформации, эти продукты более научного и жесткого тренинга делают сейчас и, несомненно, будут делать и дальше для коммунистических партий Европы, Азии и Африки.
В политике Павлов, судя по всему, был старомодным либералом. Но по иронии судьбы его исследования и теории позволили создать огромную армию фанатиков, преданных душой и сердцем, рефлексами и нервной системой делу разрушения старомодного либерализма всюду, где он только может быть найден.
Промывка мозгов, так как это сейчас практикуется, представляет собой смешанную технику, эффективность которой зависит от систематического применении насилия и от умелого психологического манипулирования. Она воплотила в себе традиции «1984» на их пути к традициям «Дивного Нового Мира». В установившейся и хорошо отрегулированной диктатуре будущего наши текущие методы полунасильственных манипуляций, несомненно, покажутся до смешного сырыми. Обусловленным в раннем возрасте (а возможно, и генетически стандартизированным), представителям средних или низших каст никогда не потребуется обращение или даже освежающий курс истинной веры. Представителям высшей касты нужно будет уметь генерировать новые идеи в ответ на изменение ситуации, поэтому их обучение будет намного менее жестким, чем обучение тех, чьи долгом будет не рассуждать, а просто делать и умирать, не создавая лишней суеты. Представители высшей касты, все еще принадлежащие к дикому виду и лишь слегка обусловленные, будут тренерами и стражами поколения домашних животных. Их «дикость» сделает для них возможным стать еретиками и революционерами. В таких случаях их либо ликвидируют, либо методом промывки мозгов вернут к ортодоксии, либо (как в Дивном Новом Мире) вышлют на остров, где они уже никому не причинят беспокойства, разве что друг другу. Но тотальное обусловливание в раннем возрасте и другие техники манипуляций и контроля - все это в будущем, от которого нас отделяют несколько поколений. На пути к Дивному Новому Миру нашим правителям придется рассчитывать на временные, переходные техники промывки мозгов.
VIII Химическое внушение
В Дивном Новом Мире не было ни виски, ни табака, ни запрещенного законом героина, ни контрабандного кокаина. Люди не курили, не пили, не нюхали, не делали себе инъекций. Если кто-то чувствовал себя подавленным или просто не в настроении, он глотал одну или две таблетки химического препарата - сомы. На самом деле сома, чье название я решил дать этому гипотетическому наркотику, неизвестное растение (возможно из рода Asclepias aeida), которое использовали вторгшиеся в Индию древние арийцы в одной из своих самых торжественных религиозных церемоний. Во время ритуального действа опьяняющий сок, выжатый из стеблей этого растения, пили жрецы и члены высших каст. В Ведах говориться, что пьющим сому, было даровано множество благословений. Их тела укреплялись, их сердца наполнялись отвагой, радостью и воодушевлением, их умы просветлялись, и на собственном опыте «познав» вечную жизнь, они получали гарантию своего бессмертии. Но у священного сока были свои недостатки. Сома считалась опасным наркотиком – настолько опасным, что даже величайший бог Индра иногда чувствовал себя плохо после него. А простые смертные могли даже умереть от передозировки. Но сам процесс приносил такое блаженство и просветление, что питье сомы расценивалась как высочайшая привилегия. И для такой привилегии никакая цена не была слишком высока.
Сома Дивного Нового Мира не имела ни одного из недостатков своего индийского аналога. В малых дозах она приносила чувство блаженства, в больших вызывала видения, а если ты принимал три таблетки, то на несколько минут погружался в освежающий сон. И за все это не нужно было расплачиваться ни ментальными, ни физическими страданиями. Жители Дивного Нового Мира могли отдохнуть от мрачных настроений и мелких повседневных неприятностей, не жертвуя своим здоровьем или неуклонно снижая свою эффективность.
В Дивном Новом Мире привычка к соме была не чьим-то частным грехом, а политическим инструментом, самой эссенцией жизни, свободы и счастья, гарантированной Биллем о Правах. Но самая ценная из неотъемлемых привилегий одновременно являлась одним из самых мощных орудий управления в арсенале диктатора. Систематическое воздействие на индивидов ради блага государства (попутно, разумеется, для их собственного удовольствия) было главным пунктом политической программы Мировых Контролеров. Ежедневная доза сомы служила надежной гарантией против личной неудовлетворенности, социального беспокойства и распространения антиправительственных идей. Религия, говорил Карл Маркс, - опиум народа. В Дивном Новом Мире ситуация изменилась с точностью до наоборот. Опиум, или вернее, сома, стала народной религией. Подобно религии, этот наркотик был средством утешения и компенсации, он вызывал видения другого, лучшего мира, предлагал надежду, укреплял веру и содействовал милосердию. Поэт писал:
«Стакан вина скорее, чем Мильтон,
Нам растолкует божеский закон».
Но в сравнении с сомой, вино куда более грубое и ненадежное средство. Можно сказать, что по части укрепления веры сома находится в таком же отношении к алкоголю, как алкоголь к теологическим аргументам Мильтона.
В 1931 году, когда я писал о воображаемом синтетическом препарате, который сделал бы будущие поколения более счастливыми и покладистыми, известный американский биохимик доктор Ирвин Пэйдж, готовился к отъезду из Германии, где он Германии, где он провел три года, занимаясь химией мозга в Институте Кайзера Вильгельма. «Трудно понять, - писал доктор Пэйдж в своей недавней статье, - почему ученым потребовалось столько времени, чтобы начать исследование химических реакций, происходящих в их собственных мозгах. Я говорю это, - добавляет он, - основываясь на личном опыте. Когда в 1931 годы я вернулся домой … я не мог найти работу в этой области (химии мозга) или пробудить к ней хотя бы всплеск интереса». Сегодня, через двадцать семь лет, так и не появившийся в 1931 году всплеск, обернулся приливной волной биохимических и психофармакологических исследований. Изучаются энзимы, регулирующие работу мозга. Были выделены и сейчас исследуются неизвестные ранее химические субстанции, такие как адренохром и серотонин (их тоже открыл доктор Пэйдж вместе со своими коллегами), которые оказывают пролонгированные эффекты на наши ментальные и физические функции. Синтезируются новые препараты, усиливающие, корректирующие, или ослабляющие действие различных биохимических веществ, с помощью которых нервная система ежедневно и ежечасно творит чудеса как контролер тела, инструмент и медиатор сознания. С нашей точки зрения наиболее интересны эти препараты тем, что они временно изменяют химию мозга и, соответственно, состояние сознания без причинения вреда организму. В этом отношении они похожи на сому и сильно отличаются от изменяющих сознание наркотиков прошлого. Например, классический транквилизатор опиум. Это очень опасное средство, которое как в неолитические времена, так и сейчас вызывает зависимость и разрушает здоровье. То же самое можно сказать и о классическом эйфорике – алкоголе, веществе, которое, по словам автора псалмов «вселяет радость в сердце человека». Но к сожалению, алкоголь не только вселяет радость, но и в чрезмерных дозах вызывает болезни и зависимость. В последние восемь или десять тысяч лет он является основной причиной преступлений, моральной деградации, распада семьи и несчастных случаев.
Среди классических стимуляторов - чай, кофе и мате, слава богу, почти совсем безвредны. Но это очень слабые стимуляторы. В отличие от «чаш, которые бодрят, но не пьянят», кокаин очень сильное и опасное средство. Те, кто его употребляют должны расплачиваться за свои экстазы, за чувство неограниченной физической и ментальной силы, агонизирующей депрессией, и такими крайне неприятными физическими симптомами, как ощущение ползающих под кожей мириадов насекомых и параноидальными галлюцинациями, которые могут привести к вспышкам жестокости и насилия. Еще один стимулятор - это амфетамин (торговое название – бензедрин). Амфетамин работает очень эффективно, но работает, если им злоупотреблять, подрывая психическое и физическое здоровье. Как сообщают, в Японии сейчас около одного миллиона амфетамин зависимых.
Из классических галлюциногенов самые известные - это кактус пейот из Мексики и с юго-запада Соединенных Штатов, и Cannabis sativa, широко распространенный по всему миру под названиями гашиш, бэнг, киф и марихуана. Согласно медицинским и антропологическим данным, пейот более безопасен, чем джин и виски Белого Человека. Индейцы использовали его в своих религиозных церемониях, чтобы достичь блаженных высот и ощутить гармонию со своим возлюбленным племенем, не платя за эту привилегию чем-то большим, кроме необходимости жевать волокнистую мякоть с противным запахом и ощущения легкой тошноты час или два. Cannabis sativa менее безвредный наркотик, хотя и далеко не такой опасный, как пытаются нас уверить распространители сенсационных слухов. Медицинский Комитет, созданный в 1944 году мэром Нью-Йорка, чтобы исследовать проблему марихуаны, пришел к заключению, что Cannabis sativa не только не является серьезной угрозой обществу, но даже и тем, кто его употребляет.
От этих классических средств, изменяющих сознание, давайте перейдем к новейшим продуктам психофармокологических исследований. Наиболее рекламируемые из них - три новых транквилизатора: резерпин, хлорпромазин и мепробамат. Предназначенные для людей с определенными нарушениями психики, первые два доказали свою эффективность, если не в лечении самих заболеваний, то, по крайней мере, во временном смягчении наиболее неприятных их симптомов. Мепробат (по-другому Милтаун) оказывает подобный эффект при лечении различных форм неврозов. Ни одно из этих средств нельзя назвать абсолютно безобидным, но их цена с точки зрения физического здоровья и интеллектуальной эффективности все же крайне мала. В мире, где ничего не дается даром, эти ничто ничего не дается задаром, транквилизаторы предлагают очень много, за очень скромную плату. Милтаун и хлорпромазин еще не сома, но по одному из аспектов они подходят очень близко к этому мифическому средству. Они предлагают временное освобождение от нервного напряжения без нанесения, в огромном большинстве случаев, непоправимого вреда здоровью, и лишь немного снижая интеллектуальную и физическую активность. За исключением наркотиков, их, вероятно, стоит предпочесть барбитуратам, которые притупляют сознание и в больших дозах могут вызвать нежелательные психофизические симптомы, а со временем и состояние полной зависимости.
ЛСД-25 (диэтиламид лизергиновой кислоты) – препарат, недавно созданный фармакологами, представляет собой другой аспект сомы. Являясь модификатором восприятия и видео-продуцентом, с точки зрения физиологии это вещество практически безвредно. ЛСД эффективен в очень малых дозах, таких как пятьдесят или даже двадцать пять миллиграммов, и обладает способностью (как и пейот) переносить людей в другой мир. В большинстве случаев этот другой мир представляет собой нечто вроде небесного рая, но иногда может оказаться и чистилищем или даже адом. Тем не менее, позитивный или негативный, опыт приема лизергиновой кислоты, – и это чувствует почти каждый, - можно расценивать как очень важный и поучительный. Во всяком случае, даже одно то, что сознание можно изменить так радикально и за столь малую цену для тела, уже впечатляет.
Сома была не только галлюциногеном и транквилизатором, но также (что на самом деле вряд ли возможно) стимулятором физической и интеллектуальной активности, вызывающим эйфорию и чувство беспричинной радости – следствие освобождения от беспокойства и напряжения.
Идеальный стимулятор – эффективный и безвредный – все еще ожидает своего открытия. Амфетамин, как мы уже убедились, далеко не удовлетворительное средство - он требует слишком высокой платы за то, что дает. Более перспективный кандидат на роль сомы в этом третьем аспекте, возможно, ипрониазид, который сейчас используют, чтобы выводить депрессивных пациентов из подавленного состояния, оживлять апатиков – одним словом, для увеличения количества доступной психической энергии. Еще более перспективным, по мнению одного известного фармаколога, является новый комплексный препарат дианер, который сейчас находится стадии тестирования. Дианер - это аминоспирит, повышающий в организме производство ацетилхолина и, таким образом, активность и эффективность работы нервной системы. Тот, кто принимает эти таблетки, нуждается в меньшем количестве сна, чувствует себя более энергичным и бодрым, быстрее и лучше соображает – и все это без каких-либо органических нарушений (во всяком случае, в ближайшем будущем). Похоже, это даже как-то слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Теперь мы видим, что хотя сома пока не существует (и, вероятно, никогда не будет существовать), уже есть достаточно хорошие средства, в различных аспектах вполне с ней сравнимые. Есть практически безвредные транквилизаторы, так же как практически безвредные галлюциногены и стимуляторы.
Очевидно, что любой диктатор, если бы пожелал, мог бы использовать эти средства для своих целей. Он обезопасил бы себя от политических волнений, так изменяя химию мозга своих подданных, чтобы они были удовлетворены своим рабским положением. Он использовал бы транквилизаторы, чтобы успокоить возбужденных, стимуляторы, чтобы расшевелить равнодушных, галлюциногены, чтобы отвлечь внимание несчастных от их страданий. Но как, могут спросить, заставит диктатор принимать людей таблетки, чтобы они думали, чувствовали и вели себя так, как ему это будет нужно? По всей вероятности достаточно просто сделать эти таблетки легкодоступными. Сегодня табак и алкоголь доступны и люди тратят значительно больше денег на эти грубые эйфорики, псевдо-стимуляторы и успокоительные, чем на образование собственных детей. Или возьмем барбитураты и транквилизаторы. В Соединенных Штатах эти лекарства можно купить только по рецепту. Но, идя навстречу требованию людей дать им что-то, что сделало бы их жизнь хоть немного более выносимой в этом урбанизированном мире, врачи выписывают рецептов на всевозможные транквилизаторы по сорок восемь миллионов в год. Кроме того, многие из этих рецептов можно использовать неоднократно. Сотни доз счастья уже недостаточно - пошлем в аптеку за следующим флаконом, а, когда он закончится, то еще за одним …. Нет никакого сомнения, что если бы транквилизаторы можно было купить так же легко и дешево, как аспирин, их потребляли бы не миллиардами, как сейчас, а сотнями миллиардов. И хороший, дешевый стимулятор был бы почти так же популярен.
При диктатуре фармацевты будут обязаны четко реагировать на каждое изменение ситуации. В периоды национальных кризисов они должны будут продвигать на рынок стимуляторы. Между кризисами слишком большое оживление среди подданных может оказаться нежелательным для тирана. В это время людей будут призывать покупать транквилизаторы и галлюциногены. Можно рассчитывать, что под действием этих смягчающих сиропов они не причинят никакого беспокойства.
Транквилизаторы удерживают людей не только от причинения беспокойства своим правителям, но и самим себе. Избыточное нервное напряжение - это болезнь, но так же и его недостаток. Бывают ситуации, когда мы должны быть в напряжении, когда чрезмерное спокойствие (и, особенно, навязанное с помощью химии) просто недопустимо.
На недавнем симпозиуме по мепробамату, в котором я принимал участие, один известный биохимик в шутку предложил подарить Советскому Союзу пятьдесят миллирдов доз этого популярного транквилизатора. Для этой шутки было серьезное основание. В соревновании между двумя народами, один из которых постоянно подстегивается угрозами и обещаниями и подвергается односторонней пропаганде, в то время как другой не менее постоянно отвлекается телевизионными программами и успокаивает себя милтауном, какой из соперников одержит верх?
Сома обладала не только успокаивающим, галлюциногенным и стимулирующим эффектом, но и способностью повышать внушаемость и поэтому могла использоваться для усиления воздействия правительственной пропаганды. В современной фармакологии есть несколько препаратов, - менее эффективных и более вредных для здоровья, которые уже могли быть использованы для этой цели. Например, скополамин, его активная составляющая - белена – в больших дозах сильный яд, а так же пентотал и натрий амитал. Пентотал, который еще называют «сывороткой правды», используется полицией разных стран для получения признания (или, возможно, внушения признания) от заупрямившихся преступников. Пентотал и натрий амитал понижают барьер между сознанием и подсознанием и имеют большую ценность при лечении «военной усталости» с помощью методики, известной в Англии как «освобождающая терапия», а в Америке как «нароксинтез». Говорят, что эти препараты иногда применяют коммунисты, когда готовят своих важных заключенных к появлению в зале суда.
Тем временем фармакология, биохимия и неврология не стоят на месте, и мы можем быть уверены, что в ближайшие годы будут созданы новые и более совершенные химические препараты для повышения внушаемости и понижения психологического сопротивления. Как и все, эти открытия могут быть использованы хорошо или плохо. Они могут помочь врачу в борьбе с психическими заболеваниями или помочь диктатору в борьбе против свободы. Более вероятно (поскольку наука поразительно беспристрастна), что они будут и порабощать и освобождать, исцелять и в то же время разрушать.