Уголовный процесс Современные проблемы Сборник Томин

такому профессиональному участнику уголовного судопроизводства, как суд»1. С.А.Шейфер подобное решение считает возвратом к репрессивному,

недемократичному характеру УПК РСФСР и предлагает закрепить принцип объективной истины только в качестве одного из общих условий предвари-

тельного расследования, не годного для суда2.

Научную состоятельность дискуссии подрывают и встречающиеся в литературе заблуждения, противоречивые оценки, некорректная аргумента-

ция, чрезмерно вольное использование постулатов философии. Примеры по-

добного рода мы неизменно находим в работах Г.А.Печникова. Вопреки про-

возглашенному автором приоритету материалистической диалектики в пра-

вовых исследованиях, нормы права ставятся им выше или вровень с объек-

тивными естественными законами. Г.А.Печников не разграничивает назна-

чение, цель и принципы уголовно-процессуальной деятельности и уголовно-

процессуального права. Допускает сравнение «истинности» правовых норм с качеством постигаемого в уголовном процессе знания. Нарочито характери-

зует современное уголовное судопроизводство и УПК РФ (в изложении ав-

тора встречается – «УПК России») не иначе как уголовный процесс и Кодекс состязательного типа. К своим сторонникам причисляет процессуалистов,

никогда не считавшихся приверженцами объективной истины в контенте теории отражения3. [14, с. 199 – 208; 15, с. 7]. Примеры можно продолжить.

Думается, что в российской модели уголовного процесса сосуществуют и взаимодействуют материальные и формально-юридические, объективные а, возможно, и субъективные знания (когда процессуальные гарантии оказы-

ваются бессильны обеспечить должный для уголовного производства резуль-

1Там же. С. 21.

2Шейфер С.А. О законопроекте «О внесении изменений в УПК РФ в связи с введением института объективной истины по уголовному делу» // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2012. № 4. С. 286– 287.

3Например: Печников Г.А. Диалектика и уголовный процесс // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2012. № 4. С . 199 – 208; Печников Г.А. О понятии доказательств в состязательном УПК России в свете теории отражения // Вестник Волгоградской академии МВД России. Научно-методический журнал. 2002. № 2. С. 3– 8.

231

тат). Но при этом принцип достижения достоверного знания, т.е. стремле-

ние к «объективному» установлению юридически значимых обстоятельств такими, какими они имели место в действительности, на всех этапах уголов-

ного процесса как одного из основных специальных (правовых) средств про-

тиводействия преступности не должно вызывать сомнений.

Украинский ученый В.П.Гмырко, будучи знаком с рукописью настоя-

щей статьи, написал автору: «Если быть последовательным и не забывать о законе тождества, то речь можно вести только об истине в ее корреспондент-

ской версии без оформляющих ее сущность прилагательных. Т. е. следует различать истину и иные – вероятностные – продукты доказывания. Это – conditio sine qua non!». Хочется надеяться, что в конечном счете именно та-

кое качество достоверных знаний с его неминуемыми коллизиями и разнооб-

разием мы и имеем в виду.

Состязательность же не противоречит истине, а служит главной дви-

жущей силой на пути ее познания. С позиций назначения, цели и задач уго-

ловного процесса неразумно низводить производство в суде до уровня спор-

тивного состязания, проводимого в присутствии пассивного арбитра. Мы помним – «суд на рассуд, а не на осуд». Но объективность и беспристраст-

ность суда не должна приравниваться к его бездеятельностному равноду-

шию. (Каковы к этому процессуальные средства – отдельный, особый во-

прос). Собранные доказательства должны быть достаточными для формиро-

вания убежденности суда в правильности и справедливости принимаемых решений.

Уголовный процесс – одно из наиболее эффективных правовых средств противодействия преступности. Анализируя его проблемы, невозможно иг-

норировать и реакцию социума на криминальные злодеяния, безудержную алчность мздоимцев, несмолкаемую уголовную хронику. Обществу остается лишь надеется на карающий меч правосудия1.

1 Послушаем криминологов. «Сохранение в действующем уголовном законе санкций и назначения наказания, - пишет К.В.Корсаков, - по-прежнему остающихся основным сред-

232

Конечно, формулируя принципы как доктринальные идеи относитель-

но того, каким надлежит быть современному уголовному производству, мы невольно, в той или иной мере абстрагируемся от реальных жизненных ситу-

аций и процедур, которые могут быть значительно сложнее или, напротив,

примитивнее. Если, предположим, предварительное расследование стороной обвинения проведено небрежно, неумело, поверхностно, а сторона защиты добросовестно и скрупулезно подготовилась к участию в заседании суда, –

велик шанс того, что лицо, совершившее «серьезное» преступление, может избежать заслуженной ответственности и наказания. Либо иная ситуация.

Любой дознаватель может вспомнить, с каким «воодушевлением» и понима-

нием благополучной судебной перспективы отнеслись должностные лица контролирующих и надзирающих инстанций, например, к материалу провер-

ки заявления об угрозе причинения тяжкого вреда здоровью, в котором к протоколу осмотра прилагались красочные фотоснимки, отражающие обста-

новку места происшествия. Без этих иллюстраций, вероятно, немало усилий было бы положено для принятия решения об отказе в возбуждении уголовно-

го дела. Однако примеры подобного рода не должны затмевать роль прин-

ципов в формировании законодательства, правосознания сотрудников уго-

ловной юстиции и правоприменительной практики.

Наша позиция по вопросу о законодательном закреплении объективной истины заключается в следующем:

1) категории гносеологии и логики, в принципе не следует отражать в УПК РФ. Однако это благое пожелание сейчас просто трудноосуществимо:

наше законодательство, увы, строится по другому сценарию. Поэтому при-

ходится констатировать: как идея мировоззрения относительно должного и целесообразного в уголовном процессе доктринальный принцип достижения

ством общественного реагирования на преступные посягательства и главным инструментом государственного воздействия в сфере противостояния преступности, явно недостаточных для удовлетворения чувства социальной справедливости, заключают в себе реальную угрозу окончательного подрыва общественного доверия и утраты социального согласия» (Корсаков К.В. Модель возмездия в криминологии и уголовно-правовой доктрине. М.: Юрлитинформ, 2007. С. 192).

233

объективной истины может быть в большей степени, чем это сделано сей-

час, отражен в Кодексе. Можно также согласиться с А.В.Победкиным в том,

что каждый дознаватель, следователь, прокурор, судья должны отчетливо со-

знавать цель своей деятельности и быть нацелены на ее результат1; 2) от употребления терминов «истина», «объективная истина», являю-

щихся философскими категориями и раздражающих многих процессуали-

стов, в тексте Кодекса следует воздержаться; 3) постулат достижения объективной истины не обязательно следует

закреплять в гл. 2 УПК РФ «Принципы уголовного судопроизводства». До-

стойное место он может найти, будучи помещен в гл. 11 УПК РФ «Доказы-

вание».

С учетом этих соображений можно предложить следующую редакцию ст. 85 УПК РФ:

«Статья 85. Доказывание

Доказывание состоит в собирании, проверке, оценке и использовании доказательств с целью всестороннего, полного и объективного установления дознавателем, следователем, прокурором и судом обстоятельств, предусмот-

ренных ст. 73 настоящего Кодекса».

Предлагаемая формулировка и место ее размещения в структуре Ко-

декса, вероятно, могут, в определенной мере, примирить сторонников и про-

тивников его закрепления в УПК РФ, ведь на смену периоду схоластических дискуссий либо «силовых» методов решения проблемы (почин Следственно-

го комитета РФ) должно прийти время достижения консенсуса. Хотя бы в той части, которая относится к законодательству.

И в заключение. В связи с инициативой Следственного комитета РФ ряд авторитетных процессуалистов ясно и однозначно выразили свое отно-

шение к возможности возвращения или невозвращения уголовного дела су-

дом для производства дополнительного расследования. Ими предлагается обратить внимание на то, что существует и третий путь, используемый в

1 Победкин А.В. Указ. работа. С.211.

234

практике Европейского Суда по правам человека, Конституционного Суда РФ, предусмотренный УПК Украины (ст. 333) и ряда других государств – истребование дополнительных материалов по инициативе суда. В том чис-

ле, полученных путем поручения органу досудебного расследования произ-

водства определенных следственных (розыскных) действий1. Думается, в

этом направлении и следует создавать комплекс норм, регламентирующих указанную проблемную ситуацию.

В.П.Гмырко

Лекция 9. Инквизиционность как принцип досудебного производства в уголовном процессе2

1. Историческая интродукция. Следует, прежде всего, констатиро-

вать тот факт, что в отечественной теории доказательств вопрос о принципе инквизиционности никогда не проблематизировался, а сам термин “инквизи-

1См.: Баев О.Я. Указ. работа. С. 30– 32; Дорошков В.В. Указ. работа. С. 96.

2Предлагаемая лекция замышлялась прежде всего в теретико-проектном плане, поэтому ее написание не предусматривало непосредственного аналитического обращения к национальному (украинскому) законодательству.

Переводы текстов с украинского, польского и румынского языков на русский язык осуществлены автором статьи.

235

ционный” прочно приобрел в литературе негативную окраску1. Однако, зада-

димся вопросом: основательно ли? Пытаясь ответить, заметим, прежде всего,

что само слово “инквизиционный” происходит от латинского “inquisition”,

означающего “исследование”, “следствие”, “расследование”, “судебное рас-

следование”, “подыскание доказательств обвинения”2. В этом отношении оно характеризует функцию службы судьи-инквизитора, призванного к объ-

ективному исследованию обстоятельств некоего праворелевантного собы-

тия, и постановляющего приговор (не обязательно обвинительный) на основе полученных доказательств.

Институт инквизиции возник в Риме во времена императора Октавиана Августа и был унаследован христианской Европой на рубеже XI-XII в. вме-

сте со всеми его процедурами. Инквизиция создавалась, прежде всего, как орудие борьбы с преступлениями против государства, в ранг которых также были возведены и религиозные ереси. Поэтому такие характерные черты inquisitorium, как отсутствие состязательности, слияние в одном лице функций судьи, обвинителя и защитника, тайность, не связанность сроками расследо-

вания, письменность, должны были обеспечить требуемую исправность до-

казательственной деятельности инквизиции3 и надлежащую эффектив-

ность выполненияя поставленных перед нею задач.

Сама же инквизиционная процедура была направлена на создание си-

стемы объективных судов, имеющих власть устанавливать в конкретном случае наличие или же отсутствие настоящей ереси (vice versa – устанавли-

1В рассматриваемом контексте проф. В. Т. Томин не без иронии замечает: “Сегодня, во всяком случае, в России, инквизиционное судопроизводство практически никто не исследует беспристрастно. Сегодня прилагательное “инквизиционный” – это, как правило, деготь, который используется для изображения на воротах оппонента юридических граффити” (См.: Томин В.Т. Профессорская лекция // Российский криминологический взгляд. 2007. № 1. С. 116).

2Юридический словарь / Под ред. П.И.Кудрявцева. Т. 2. М., 1956. С. 346 – 347; Хоміцька З. М. Словник латинських юридичних висловів. Харкiв, 2008. С. 116.

3Заметим, что действовала она всегда не единолично, а в составе двух судейинквизиторов, местного епископа и присяжных (числом от нескольких до двадцати) из числа местных наиболее достойных граждан, так называемых мужей boni viri.

236

вать истину). «Наполнением» же судебных мест были образованные монахи

(к тому же, абсолютно не зависимые от местных общин), призванные гаран-

тировать непредвзятость, порядочность, а также эффективность деятельности инквизиции. В средневековье это привело к формированию убеждения: рас-

смотрение дела в суде инквизиции гарантирует справедливый ход след-

ствия, защищая человека от пагубных обыкновений светских судов, в част-

ности, от применения пыток1.

2.Сравнительно-правовой аспект. Обратимся к зарубежному опыту,

вчастности, опыту польской доктрины, где анализируемый нами принцип

имеет давние и достаточно прочные позиции. Так, проф. М. Липчинская в

1971 г.писала: «Инквизиционность состоит в объединении роли суда с ролью следственного органа; суд инициирует процесс по собственному почину, не ожидая требования обвинителя; процессуальные функции в подобном про-

цессе четко не разведены»2. Поскольку по типу польский уголовный процесс является смешанным, то изъятия из принципа уголовного иска в пользу ин-

квизиционной формы связаны главным образом с его подготовительной

стадией.

Через тридцать лет проф. С. Вальтось определил рассматриваемый принцип как директиву, провозглашающую: в уголовном процессе нет места процессуальным сторонам, а исследование дела принадлежит исключительно процессуальному государственному органу. По его мнению, определенным достоинством принципа инквизиционности (следственного принципа) явля-

ется значительно бо́льшая быстрота уголовного производства (стороны не

“тормозят” ход процесса своими ходатайствами, выводами, жалобами), а

тайность процесса облегчает использование тактико-криминалистических

1Полагаю, что именно этот исторический факт позволил французским исследователям Ги и Жану Тестасам придти к несколько обескураживающему - для шаблонного, предуготовленного воззрения – выводу: «на фоне повсеместно господствующих обычаев инквизиция была наиболее объективной институцией своей эпохи» (Guy Testas, Jean Testas. Inkwizycja – Kraków, 1994. S. 5).

2Lipczyńska M. Polski proces karny. Częsc 1. Zagadnienia ogólne. Warszawa – Wroclaw, 1971. S.

237

приемов, а также позволяет сохранять в тайне сведения, имеющие значения для государственных органов. Отсюда вывод: подготовительным (досудеб-

ным) производством управляет принцип инквизиционности, поэтому тут нет места для принципа состязательности, доменом которого является доказа-

тельственное производство в суде первой инстанции1.

В свою очередь, проф. Я. Тыльман в 2011 г. подчеркнул: по смыслу

следственного (инквизиционного) принципа в процессе нет сторон, а функ-

ции обвинения, защиты и разрешения дела фактически аккумулированы в руках одного субъекта – процессуального органа, которому подчинен весь процесс. «В этой связи следственный (инквизиционный) процесс, – отмечает автор, – называют еще односубъектным процессом»2. Понятно, что в таком процессе подготовительное (досудебное производство) имеет преимуще-

ственно следственный характер, поскольку именно оно подчинено дей-

ствию инквизиционного принципа.

Обобщая смысл вышеизложенного, хотелось бы почеркнуть: с позиций современного историко-правового и процесуального знания нет разумных оснований, во-первых, продолжать “демонизировать” тему инквизиционно-

сти в уголовном процессе, а, во-вторых, тешить себя иллюзиями состяза-

тельности как средства обеспечения эффективного решения задач досудебно-

го производства.

3. Концептуальные выводы и предложения.В первом приближении

принцип инквизиционности (следственный принцип) мы определяем как

методологическое требование к деятельности доказывания обеспечивать надлежащую технологическую исправность специальному государственно-

му органу уголовного преследования (полиции) в ходе совершаемой им позна-

вательно-правовой реконструкции некоего праворелевантного события и

обоснования законности подозрения. Данный принцип предлагается рас-

1Waltoś S. Proces karny: Zarys systemu. – Warszawa, 2003. S. 275 – 280.

2Grzegorczyk T.,Tylman J. Polskie postepowanie karne. – Warszawa, 2011. S. 124.

238

сматривать как элемент способа доказывания1 в уголовном процессе, кото-

рый является его деятельностным регулятором.

Структуру деятельности доказывание образуют три функциональных

блока: ценностный, организационный и технологический. В состав пос-

леднего входят «технологические» (производственные) принципы, то есть те, на которых реализуется данный вид деятельности. В их числе:

1. Общие технологические принципы:

а) разделения деятельности доказывания на два самостоятельных про-

изводства – подготовительное (досудебное) и главное (судебное);

б) объективности;

в) непосредственности;

г) нормативной оценки доказательств.

2. Технологические принципы подготовительного доказательственно-

го производства:

а) инквизиционности («следственный» принцип);

б) компенсирования средствиальной ущербности стороны защиты; 3. Технологические принципы главного доказательственного произ-

водства:

а) состязательности (или контрадикторийности);

б) устности;

в) надлежащей судебной процедуры.

Представляется, что логика предшествующих рассуждений может под-

вести нас к таким, в частности, выводам:

1. Подготовительное доказательственное производство должно быть доменом полиции – органа государства, который располагает (по крайней мере, должен обладать) всеми необходимыми для этого ресурсными и сред-

1 Концепт способа доказывания должен ответить на вопрос: где, как и каким образом осуществляется доказывание в уголовном процессе. Ответ, как мне представляется, звучит так: в суде в рамках надлежащей судебной процедуры с использованием материалов, изготовленных в досудебном (подготовительном) доказательственном производстве как юридических «первокипичиков».

239

ствиальными возможностями. В этой связи представляется достаточно красноречивым тот факт, что в соответствии с нормами УПК Украины 2012

г. (ст. 38) прокуратура утрачивает право производства досудебного след-

ствия, а основной массив следственной работы (по мнению Генерального прокурора Украины В.Пшонки это около 98%) будет приходиться на след-

ственные подразделения МВД. Остальное – на другие правоохранительные органы1. [8].

2. Принимая во внимание весьма опасный фактор потенциального про-

тиводействия расследованию со стороны заинтересованных физических и юридических лиц, законодателю следует позаботиться о том, чтобы доказа-

тельственная деятельность полиции имела преимущественно закрытый

(тайный) характер. Содержание же изготовленных ею доказательственных материалов могла бы «раскрываться» для стороны защиты лишь в рамках су-

дебных процедур, совершаемых в перспективе возможного ограничения кон-

ституционных прав человека, а также при ознакомлении обвиняемого (по УПК Украины – подозреваемого) с материалами законченного досудебного производства.

Полагаем, что логика подобного рода побудила авторов нового УПК Румынии (2010 г.) зафиксировать в ч. 2 ст. 285: «Процедура производства предварительного расследования имеет закрытый характер», предложив од-

новременно вместо установленного ст. ст. 250-253 УПК Румынии 1969 г. по-

рядка представления защитнику материалов предварительного расследования

новую его процедуру. Безусловно, уголовно-процессуальное законодатель-

ство Румынии и законодательство этой страны об адвокатуре, как и УПК со-

седних с ним западноевропейских государств, устанавливает широкий спектр полномочий защитника для реализации им своих прав и отстаивания интере-

сов клиента. (Так, согласно ч. 2 ст. 92 УПК Румынии «задержанное или аре-

стованное лицо имеет право на контакт с адвокатом с соблюдением конфи-

1 Генпрокурор Виктор Пшонка: «Будем ли сажать нынешних министров? Все зависит от них!» // Комсомольская правда в Украине. 2012. 5 сент.

240