12.Шатобриан Ф.Р. Замогильные записки. М.: Изд-во Сабашниковых, 1995. С.338.

13.Бульвер-Литтон Э. Указ. соч. С. 459.

228

14.Там же. С. 437.

15.Там же.

16.Подробнее см.: Карельский A.B. Драма немецкого романтизма. М.: Медиум,1992. С. 32-76.

17.Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. М.: Искусство, 1983. Т. 1.С. 287.

18.Edgeworth M. Belinda. Oxford: Oxford U.P., 1994. P. 14.

19.Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. М.: Искусство, 1983. T. l.C. 283.

20.Там же. С. 283.

21.Novalis. Dichtungen und Prosa. Leipzig, 1975. S. 635 (русский перевод - см.: Новалис. Фрагменты //

Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М.: МГУ, 1980.С.97).

22.Ibid. Leipzig, 1975. S. 1975.493-494.

23.Колридж СТ. Из Литературной биографии //Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М.:

МГУ, 1980. С. 280.

24.Там же.

25.Китс Д. Письмо Р.Вудхаусу. 27 октября 1818 года // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М.: Изд-во Московского ун-та, 1980. С. 358; Ср.: The selected letters of John Keats. Signet: New American library, 1974. P. 113.

26.Бульвер-Литтон Э. Указ. соч. С. 440.

27.Там же. С. 694-695.

28.Там же. С. 695.

29.Там же. С. 724.

30.Уайльд О. Избранное. М.: Худож. лит., 1986. С. 151-152.

31.См.: Pick D. Faces of degeneration: a European disorder.Cambridge U.P., 1989. P.1848-1918.

32.Подробнее см.: A History of private life. From the fires of revolution to the Great War. Vol. 4. From the fires of revolution to the Great war / Ed. M. Perrot. Harvard U.P., 1990. P. 339-451.

33.Подробнее см.: Мартен-Фюжье А. Элегантная жизнь, или Как возник «весь Париж». М.: Изд-во Сабашниковых, 1998.

34.Стендаль. Избранные произведения. М.: Худож. лит., 1952. С. 155.

35.Подробнее см.: Harvey J. Men in black. Chicago U.P., 1995.

Дендистские манеры: из истории светского поведения

То, что гибнет всего бесследнее, та сторона быта, от которой менее всего остается обломков, - аромат слишком тонкий, чтобы быть устойчивым, — это манеры, непередаваемые манеры, сделавшие Браммелла властителем своего времени.

Барбе д'Оревильи

«Что создает из человека денди?» - спрашивал биограф Браммелла Барбе д'Оревильи: «Дендизм - это вся манера жить, а живут ведь не одной только материально видимой стороной»1. Манеры складываются из практического выполнения теоретических принципов поведения - например, из следования джентльменскому стилю или кодексу рыцарской чести. Как правило, манеры достаточно трудно поддаются культурной реконструкции, но отлично читаются как показатель адекватности того или иного члена социальной группы. Денди с блеском практиковали светские манеры и во многом создавали нормы элегантного поведения.

Наиболее явственно норма выявляется при ее нарушении. Луи-Себастьян Мерсье, тонкий знаток и летописец парижских нравов XVIII столетия, описывает как раз такой случай. Речь идет о возвращении Вольтера из Ферне, где тот провел двадцать семь лет: «Когда в 1778 году господин де Вольтер приехал в Париж, люди высшего света, опытные в этих делах, заметили, что за время своего отсутствия в столице знаменитый писатель утратил способность верно определять, когда нужно быть порывистым, когда сдержанным, когда сосредоточенным и когда веселым, нужно ли молчать или говорить, хвалить или шутить. Он потерял равновесие и то поднимался чересчур высоко, то опускался чересчур низко, и при этом все время испытывал определенное желание казаться остроумным. В каждой его фразе чувствовалось усилие и это усилие переходило в какую-то манию»2.

Именно те качества, которые утратил Вольтер - легкость светского обращения и чувство меры, понимание ситуативной адекватности - входили в репертуар дендистских манер.

На первый взгляд дендистское поведение - сплошная гладкая оболочка текучей вежливости, непринужденного изящества, расцвеченного вспышками остроумия. Но на самом деле за внешней гладкостью скрывались тысячи нюансов, порой тонкие и неприятные намеки или скрытые «подколки», порой истинно галантные жесты или «скорая помощь» попавшему в неприятное положение другу. Толкование многих эпизодов сейчас затруднительно, да и в свое время, вероятно, было доступно только людям, преуспевшим в науке светской жизни.

230

Камертон к дендистским манерам - уже встречавшееся нам раньше понятие «La sprezzatura». Впервые его стал употреблять Б.Кастильоне в XVI веке для характеристики идеального придворного, который отличается восхитительной непринужденностью во всем, что он делает.

Виртуозное владение «La sprezzatura» создает у окружающих впечатление особой легкости и одновременно совершенства - мастерство, достигнутое ценой большой работы, тщательно скрывается. Возникает обманчивое ощущение, что перед нами - одаренный дилетант, который презирает свои способности и избегает любых усилий; однако, если бы он более серьезно относился к своему делу, он, уж наверное, достиг бы непревзойденных результатов3.

Императив «La sprezzatura» диктует программное легкомыслие. Художник должен делать вид, что творит исключительно по вдохновению: таким прекрасным дилетантом и впрямь всю жизнь оставался граф д'Орсе. Старинный девиз «ars est celare artem» (искусство в том, чтобы скрывать искусство) полностью применим и к другим видам деятельности. Если речь идет о светском человеке, он всеми силами будет скрывать свои серьезные занятия, будь то научные исследования или государственные дела, или держаться так, как будто не придает им ни малейшего значения.

Подобный стиль кажущейся небрежности в ведении дел практиковал премьер-министр лорд Мельбурн: «Когда он принимал делегацию, он даже не старался придать этому торжественность. Достойные представители мыловаров или Общества борьбы со смертной казнью бывали смущены и обескуражены, когда в середине речи премьер-министр вдруг с увлечением начинал продувать перо или внезапно отпускал неуместную шутку. Ну как могли они поверить, что он всю прошедшую ночь тщательно разбирался в тонкостях дела?»4

Такие установки во многом восходят к кодексу аристократического поведения, строго предписывающему праздность. В модифицированном виде это отражается в принципе любительства у английских джентльменов, которые могут увлекаться любыми хобби, но предпочтительно не должны работать.

У денди «La sprezzatura» проявляется прежде всего в общем стиле легкого и непринужденного обращения, культе досуга и изысканных развлечений. Из них на первом месте - салонная беседа, в которой денди касается понемножку всех злободневных тем, демонстрируя свою эрудицию, но в меру: упаси боже проявить занудный педантизм! Даже если познания или мнения денди по какому-либо предмету окажутся весьма основательны, они должны быть упакованы в форму занимательных историй или остроумных парадоксов.

В дендистском костюме «La sprezzatura» дает о себе знать в нарочито небрежных деталях: расстегнутая нижняя пуговица жилета, легкая поношенность одежды, как бы случайно и наспех завязанный шейный платок... Весь внешний вид призван свидетельствовать о том, что весь ансамбль сложился сам собой, без особых усилий. Реаль-

231

но стоящие за этим многочасовые консультации с портными, сессии перед зеркалом, тренировки по завязыванию узлов на шейном платке или личные уроки слуге по чистке ботинок - все это должно оставаться за кадром. Надев костюм, денди забывает о нем и держится в высшей степени свободно и естественно.

В его движениях сквозит легкость и грациозность, в беседе - отточенная гладкость, профессиональное скольжение от одной темы к другой. В каждом жесте - легкость, закругленность, изящество. Но порой эта ставка на кажущуюся беспечность маскировала реальную беспечность в житейских делах. Многие денди долго скрывали финансовую неустроенность, но правила игры требовали держаться до конца. Так Браммелл, не в силах расплатиться с кредиторами, в свой последний вечер сходил ненадолго в оперу, пообедал по полной программе, написал записки друзьям, после чего сел в карету и покинул Англию навсегда.

Подобная развязка - драматический финал, разыгранный опытным актером, ситуация, когда надо поставить изящную точку в повествовании.

По свидетельству современника, «манеры денди были сами по себе очаровательны. Денди отличались приятным стилем речи и безукоризненным языком. Многие из них обладали высокими дарованиями и преуспевали во всем, что они делали; менее талантливые, если им что-то не удавалось, умели вовремя остановиться, без особых иллюзий или энтузиазма. Они демонстрировали джентльменскую выучку - щедрость и великодушие. Эфемерные, как молодость и духи, они все же имели одну постоянную черту - верность в дружбе, несмотря на позднейшее соперничество»5. Как видим, в этом явно восторженном и слегка романтическом описании манеры денди воспринимаются как вариант джентльменского поведения, что с некоторыми оговорками можно принять за исходную посылку.

В идеале дендистские манеры - это искусство демонстрировать ежеминутную «гибкость переходов», соединять сухость и аффектацию, высокомерие и почтительность. Однако за внешней легкостью и грацией денди стоят весьма жесткие принципы. Вся жизнь настоящего денди регламентируется изощренной системой правил поведения.

Первое правило гласит: «Nil admirari» — «ничему не удивляйся», сохраняй бесстрастие при любых обстоятельствах. Эта заповедь, возводящая в абсолют традиционную британскую невозмутимость, даже дала повод Бодлеру сравнивать дендизм со стоицизмом, видеть в нем «род религии»6. Но, пожалуй, более близок к

изначальному романтическому пониманию этого девиза Барбе д'Оревильи, толкующий дендизм как «позу духа, увлекавшегося многими идеями и слишком пресыщенного, чтобы воодушевляться»7. Пресыщенность — симптом романтической мировой скорби — здесь соединяется

232

с философским идеалом полного владения собой, замыкая в неустойчивом синтезе два амплуа: мудреца-аскета, роняющего презрительные максимы, и умелого светского авантюриста, всегда готового на новые эскапады.

Этот авантюрно-динамичный аспект дендизма воплощен во втором правиле, дополняющем первое: «сохраняя бесстрастие, поражать неожиданностью». Задача состоит в том, чтобы «ум, привыкший к игу правил, не мог, рассуждая логически, этого предвидеть»8. Более того, идеологи дендизма советуют воздерживаться от банальных, предсказуемых жестов, преодолевая примитивное желание нравиться: необходимо прежде всего удивлять, чтобы тебя запомнили. Этому правилу прилежно следует, к примеру, Пелэм, герой классического романа БульвераЛиттона. При появлении в светском обществе он сразу шокирует блестящую публику дерзкими парадоксами: «Затем мисс Поуллинг обратилась ко мне: - Скажите, мистер Пелэм, а Вы уже купили часы у Бреге? - Часы? - переспросил я. - Неужели Вы полагаете, что я стал бы носить часы? У меня нет таких плебейских привычек. К чему, скажите на милость, человеку точно знать время, если он не делец, девять часов в сутки проводящий за своей конторкой и лишь один час - за обедом? Чтобы вовремя прийти туда, куда он приглашен? - скажете Вы; согласен, но, - прибавил я, небрежно играя самым прелестным из моих завитков, - если человек достоин того, чтобы его пригласить, он, разумеется, достоин и того, чтобы его подождать»9. Этой тирадой он убивает сразу трех зайцев: ставит на место самодовольных владельцев дорогих брегетов; подчеркивает свою аристократическую привычку к праздности и, наконец, нахально заявляет собственное право опаздывать, что обычно считается прерогативой только знаменитостей.

Добившись изумления пораженных собеседников, Пелэм ушел раньше всех, поскольку он знал третье золотое правило дендизма, которое гласит: «Оставайтесь в свете, пока Вы не произвели впечатление; лишь только оно достигнуто, удалитесь».

Для истинного денди очень важно соблюдать это правило, ибо главный стилистический прием дендизма - максимальная экономия выразительных средств. Денди никогда не может быть навязчив, зануден или утомителен: он лаконичен, его импровизации мгновенны, его коронный жанр - афоризм. Поэтому дендизм в обществе наиболее эффективен в малых дозах: его ценят как пикантную приправу к пресным повседневным блюдам.

Браммелл в высшей степени владел этим искусством дозированного остроумия и продуманной дерзости. «Он смешивал в равных долях страх и любезность и составлял из них магическое зелье своего обаяния», - писал о нем Барбе д'Оревильи, как будто речь шла о некой алхимической формуле. Посмотрим, как же реализовалась эта формула в практике светского поведения.

233

1.Барбе д'Оревильи Ж. О дендизме и Джордже Браммелле. М.: Независимая газета, 2000. С. 72.

2.Мерсъе Л.С. Картины Парижа. М.: Прогресс-Академия, 1995. С.307-308.

3.Montandon A. (ed.). Dictionnaire raisonné de la politesse et du savoir-vivre. P.: Seuil, 1995. P. 279, 847-855.

4.Стрэчи Л. Королева Виктория. Ростов на Дону: Феникс, 1999. С. 73.

5.Цит. по: Cole H. Beau Brummell. L.; Toronto: Granada Publishing, 1977. P. 82.

6.Подробнее об этом правиле см. в главе о Бодлере.

7.Барбе д'Оревильи Ж. О дендизме и Джордже Браммелле. М.: Независимая газета, 2000. С. 91.

8.Там же. С. 75.

9.Бульвер-Литтон Э. Последние дни Помпей. Пелэм, или Приключения джентльмена. М.: Правда, 1988. С.

312.