Вопрос 6

Фольклор

Следует отметить и еще одно существенное отрицательное следствие широкого распространения телевизоров в сельском быту на народное искусство: негативно действует на сохранение музыкального фольклора нарушение живых форм общения людей. В каждой семье по вечерам все ее члены усаживаются перед экраном телевизора, не стремятся пойти в гости, на встречу с соседями, на «беседу», когда за разговорами можно и попеть. Не тянет уже и молодежь на улицу. Даже сельские жители старшего возраста, хорошо знающие и любящие народные песни, стали встречаться теперь редко. А без повторения, без подкрепления в певческой живой практике многое теряется, забывается, утрачивается.

Все это, конечно, само по себе неблагоприятно отражается на состоянии народных музыкальных традиций.

Кроме того, в 70-х годах в редакциях народного творчества Центрального телевидения и радио были установлены специальные требования, препятствующие проникновению многих высокохудожественных форм фольклора в эфир. В частности, было запрещено показывать на экране старые лица. А ведь лучшие мастера фольклора — это именно представители старшего поколения. К тому же лица пожилых людей бывают удивительно выразительны, по-своему прекрасны. Запрещено было показывать телезрителям бороды, лапти — все, что не согласуется с представлениями редакторов о внешнем виде участников показа. Самобытно-народные формы искусства были объявлены вредной архаикой, отвлекающей внимание современных тружеников от движения вперед.

Немногие сохранившиеся тогда передачи, связанные с фольклором, попадали (да и теперь попадают) на неудобное эфирное время — либо рано утром, либо в обеденный перерыв. Причем радиопередачи подобного рода даются чаще всего вне линий трансляции, лишь в расчете на обладателей приемников, что резко сокращает число слушателей.

Все такого рода противодействия привели к почти полному выключению фольклора из сферы широкой радио и телепропаганды. А отсюда — и к стремительному падению его престижа в глазах широкой слушательской аудитории.

Кроме того, молодежь, все реже соприкасавшаяся с натуральным народным пением в естественном сельском быту и не слышавшая при этом народных песен по радио и телевидению, перестала воспринимать фольклор на слух, утратила способность запоминать и воспроизводить напевы родной земли. Так возникла резкая брешь, а затем и глубокая пропасть между поколениями в восприятии искусства.

Конечно, в утрате интереса сельской молодежи к фольклору нельзя винить лишь средства массовой информации. Многое в современной жизни мешает сохранению народных традиций — и большой отток молодежи (причем самой способной) из села, и механизация земледельческого труда, и отсутствие внимания к народному искусству в сельской школе, прежде всего у учителей пения. Мало места уделяется фольклору в клубной работе. Можно здесь назвать немало и других мешающих факторов, объективных и субъективных. Однако ясно одно — современные формы досуга, связанного с использованием звуковоспроизводящей и видеоаппаратуры, сыграли в этом не последнюю разрушительную роль.

И еще один существенный момент важно иметь в виду при оценке воздействия кино, радио, телевидения, звукозаписи на музыкальное сознание сельского населения.

Даже в том случае, когда для трансляции выбираются примеры подлинного фольклора, они далеко не всегда положительно и с удовлетворением воспринимаются широкой, особенно молодежной аудиторией. Причины здесь разные.

Во-первых, в обстановке студии народные певцы часто теряются, тушуются, утрачивают живость и непосредственность. Поэтому поют они зажато, двигаются скованно, ведут себя неловко, не доносят до слушателя и зрителя искренней простоты и свежести подлинного народного искусства, каким оно предстает в естественных условиях — в широком поле, на просторной сельской улице. Приходилось встречаться с такими фактами, когда режиссер просит участников передачи, приехавших из села, спеть плясовую песню. Они выполняют просьбу с полной отдачей — поют весело, темпераментно, танцуют энергично и напористо. Однако оказывается, все это необходимо было только для репетиции. Потом песня повторяется еще несколько раз — для регулировки звука, для других технических целей. Когда же начинается наконец действительная запись, уставшие певцы поют и двигаются вяло, скучно.

Кроме того, мешает часто общему впечатлению чуждая по стилю декорация, выполненная художником, далеким по вкусам и симпатиям от фольклора.

Не спасают порой положения и съемки на природе: из-за неумелой, неделикатной режиссуры телепередачи и кинофильмы, посвященные фольклору, превращаются нередко в концерт на зеленом фоне, когда сельские певцы, выстроившись в шеренгу, как солдаты, дисциплинированно выполняют чужую деспотическую волю, не выявляя в должной мере свои характеры, выходку, повадку, не выражая эмоционального отношения к исполняемым песням.

Таким образом, для достижения художественного эффекта от подлинного народного искусства необходимо особое профессиональное умение, талант и любовь к взятому для показа фольклорному материалу.

То же самое можно сказать о радио и грамзаписях народного пения и музицирования: равнодушный, формально относящийся к делу звукорежиссер не дает возможности певцам полно раскрыть свои чувства. Дополнительные технические задачи возникают в связи с необходимостью отражения в звукозаписи ритма танцующих ног, выкриков, хлопков в ладоши — всего того, что так оживляет и обогащает общую звуковую палитру при звучании народного напева.

И все же, даже если многие технические и творческие проблемы при звуковой и видеофиксации фольклора решены успешно, появляются серьезные вопросы в связи с целями демонстрации народного искусства.

Действительно, каким, с точки зрения организаторов трансляции, должен быть положительный эффект от широкой демонстрации фольклора, если мы стремимся добиться, чтобы лучшие традиции народного творчества сохранялись в широком сельском музыкальном быту?

Известно, что народное искусство многогранно и многолико, что в каждом селе поют по-своему, не так, как у соседей, и совсем иначе, нежели в отдаленных от данной местности районах. Чего мы достигнем, если, скажем, жители южнорусского села услышат северные песни, увидят мезенские или пинежские народные костюмы, познакомятся с движениями хороводов в Архангельской области? Ведь не должны же белгородцы учиться петь и танцевать по-вологодски? Вряд ли кто-нибудь думает, что это было бы правильно. Однако практика показывает, что сельские жители, знающие и любящие свои местные народные песни, с удовольствием слушают по радио и смотрят по телевидению фольклор разных местностей. У близкого к народному искусству человека вызывает живой душевный отклик родственное по характеру, общему эмоциональному выражению искусство других крестьян.

Во время экспедиций не раз приходилось наблюдать, с каким интересом и вниманием слушают представители старшего поколения сельских жителей передачи, связанные с музыкальным фольклором. Само внимание к народному искусству со стороны организаторов передачи вызывает благодарность слушателей. И возможно, пробуждает желание самим спеть. Поэтому, очевидно, не следует опасаться, что широкая демонстрация форм и жанров народного творчества какого-то одного, а затем другого села может повредить самобытному пению и музицированию на местах: если что-либо из услышанного издалека и понравилось слушателям в той или иной местности, они обязательно распоют полюбившуюся песню на свой манер. Например, на участников фольклорного ансамбля из белгородского с. Афанасьевка произвела впечатление плясовая песня донских казаков «Что ж ты, жинка, губы жмешь». И они освоили ее. Однако афанасьевский напев оказался совсем не похожим на исходный казачий. Иначе трактуется песня и хореографически. А в Афанасьевке появилась еще одна, новая русская плясовая. Произошло обогащение традиции, вполне естественное.

Нельзя оставить в стороне вопрос о значении для жизни народного искусства передач, посвященных фольклору других народов, как родственных, так и далеких по языку и культуре. Демонстрация по радио и телевидению музыкального фольклора разных национальностей не наносит ущерба жизни фольклора на местах. То, что совсем не соответствует вкусам местного сельского населения, проходит мимо сознания слушателей и зрителей. А в ряде случаев заставляет и вслушаться, мысленно сравнивая со своим, родным.

Что же касается звучания в эфире стилизаций и обработок народных песен, то в данном случае все зависит от качества избираемого музыкального материала. Лучшие песни современных композиторов с удовольствием подхватываются сельскими певцами. Не раз приходилось слышать спонтанное обращение жителей южнорусских сел к некоторым песням Е. Родыгина, К. Массалитинова. Однако сколь уныл и сер бывает порой общий музыкальный фон радио и телепередач «в русском стиле»!

Для сохранения народного песенного поворота помогло бы расширение числа трансляционных каналов и усиление специализации программ радиовещания и телевидения. Причем, несомненно, особо важную роль в этом направлении может сыграть подобная специализация на местных радио и телестудиях, рассчитанных на ближайшее окружение. Здесь было бы, по-видимому, весьма полезно обратиться в первую очередь именно к фольклору конкретного региона.

Фольклористы-собиратели хорошо знают, как заинтересованы певцы, участвующие в записи, в том, чтобы их голоса прозвучали в эфире. Если участникам того или иного фольклорного коллектива регулярно уделяется внимание со стороны работников радио и телевидения, это становится действенным стимулом для поддержки его традиционного репертуара. А в некоторых случаях можно даже содействовать возрождению полузабытых произведений. Например, в белгородском с. Афанасьевка лишь отдельные певцы помнили рекрутскую песню «Не кукуй, кукушка». После нескольких радио- и телепередач, во время которых этой песне было отведено специальное внимание, ее снова запели многие местные жители. И подобных примеров можно было бы привести еще немало.

Кроме того, чтобы поддержать силу и красоту звучания ансамбля, старшие его участники стремятся привлечь более молодых. Готовясь к очередному ответственному выступлению, певцы специально собираются на спевки. Таким путем многие традиционные песни восстанавливаются в памяти, усваиваются молодежью, что служит средством их сохранения в музыкальной жизни села. С этой точки зрения полезным оказывается демонстрация выступления сельских певцов не только по областным, но и по центральным программам радио, телевидения. А показ кинофильма с участием односельчан вызывает обычно бурную реакцию местных посетителей клуба. И естественно, гордость героев экрана.

Нельзя оставить без внимания и роль грамзаписи фольклора в современной музыкальной жизни села.

Практика выпуска грампластинок, посвященных музыкальному фольклору, началась сравнительно недавно — с середины 60-х годов, с того же времени, как и организация показов этнографических программ по радио и телевидению. Спрос на пластинки с записями пения и музицирования хранителей фольклора из своего или близко расположенного села оказался очень высоким.

И в целом, по-видимому, частое воспроизведение подобных записей для собственного удовольствия помогает сохранить песни родного края в памяти местных жителей.

Однако есть и побочные нежелательные воздействия музыкальной записи. Приходилось, например, слышать, как во время традиционного народного праздника записи с пластинки со звучанием песен в исполнении интерпретаторов из с. Афанасьевка громогласно гремели из репродуктора на центральной площади в с. Репинка, хотя и принадлежащем по культуре к данной региональной традиции, но все же обладающим своим песенным репертуаром и особым стилем пения. Таким образом, из благих побуждений заведующий клубом помешал праздничному хороводу своих односельчан.

Некоторые специалисты высказывают опасение, что распространение песенных эталонов на грамофонных дисках может в конечном счете нивелировать многообразие художественных проявлений в народном песенном искусстве. Думается, что такие опасения преувеличены: все вновь услышанное в естественном музыкальном быту легко приноравливается и приспосабливается к законам стиля, сложившимся в определенной певческой среде.

Вопрос о влиянии средств массовой коммуникации на современное функционирование народного искусства тесно связан с живой музыкальной практикой.

В данной статье вопрос этот ставится в общей форме, на основании некоторых эмпирических наблюдений. Здесь нет намерения дать всесторонний анализ ситуации исходя из детального и углубленного изучения проблемы.

В то же время, думается, настало время провести основательные, фундаментальные исследования затронутых в статье вопросов с применением методов социологии, статистики, искусствознания, чтобы найти эффективные пути использования средств массовой коммуникации для поддержки и сохранения лучших традиций национальной народной культуры.

Музыкальная журналистика

Музыка́льная журнали́стика (англ. Music journalism) — это прежде всего аналитика и критические изыскания, проводник в мир искусства^[1], а не светская хроника и обзоры новинок ^[2][3][4]. Но как жанр это направление журналистики во всем мире деградирует^[5] и фактически гламуризовано. Даже на радио, где помимо набора профессий — ведущий, диджей, продюсер, — формально есть и музкритик ^[6]. В наше время такого рода критика — удел энтузиастов ^[7] хотя и считается одной из актуальных и общественно востребованных в современной культуре ^[8].Фрэнк Заппа утверждал^[9]:

Писать о музыке, всё равно, что танцевать под архитектуру!

Он же описал т. н. рок-журналистов как «людей, которые не умеют писать, берущие интервью у людей, которые не умеют говорить для людей, которые не умеют читать»

Музыкальными критиками в нашей стране могут именоваться считанные единицы среди тех, кто пишет про музыку: прочим достаточно понятия «музыкальный журналист» ^[12]

Пособий для вузов по данной теме очень немного ^[13]. У наших «музкритиков» любой коллектив может величаться «рок-группой» только из прихоти и желания так называться, а не в силу принадлежности к стилю: публика лишена возможности адекватно судить о ситуации из-за некомпетентности журналистов и высокомерию музыковедов, до сих пор не считающих для себя возможным снизойти до изучения культурных пластов, адекватно не отраженного в нашем музыкознании^{[источник не указан 751 день]}. Если нет познаний в данной сфере, должен быть хотя бы драйв. А он исчез вместе с перестроечным задором. Николай Фоменко, рассуждая о музкритике в «Московском комсомольце» отмечал, что был (!!!), дескать, некий

Женя Федоров, когда-то давным-давно. Или, предположим, Евгений Додолев. Но это всяческие прыжки десятилетней давности. Все это давно было. Кто сегодня пишет? Так, чтобы было интересно. Не знаю[11],[14]

Стоит заметить, что качество работы этих журналистов отмечали многие профессионалы шоу-бизнеса, такие, например, как Иосиф Пригожин^[15].

Увы, так и есть. Те, кто когда-то писал о советском роке в «Звуковой дорожке», не были сугубо профессиональными критиками, но им «было что сказать». Ныне отечественной музыкальной критике помимо «месседжа» необходим профессионализм, но его не хватает даже у журналистов «профильной» прессы.

Критика — это залог нормального функционирования филармонической концертной жизни. Если бы это было не так, то жанр критики благополучно бы угас, а не просуществовал многие столетия (ведь, как известно, критика зародилась еще в эпоху романтиков, Ф.Шумана). Это некая рефлексия музыкального процесса на самое себя. Нынче в России стало модно говорить, что критика — никчемная вещь. Но такое отношение, во-первых, показатель недостаточного понимания предмета, о котором идет речь, а во-вторых, еще одно доказательство того, что в этом вопросе Россия пока отстает от Запада. К сожалению, мы не доросли до понимания того, что музыкальная критика необходима" ^[16]