6.6. «Тяжелые времена» Диккенса как социальный роман
.docxИх долготерпению пришел предел. Договариваться с капиталистами - бесполезно. Только революция может изменить их судьбу. Конфликт буржуазии и пролетариата по логике романа слишком глубок, чтобы быть сглаженным какими-нибудь полумерами. Тем не менее, устами своего любимого героя Стивена Блекпула писатель предостерегает рабочих от ненужных и опасных, по его мнению, методов, взывает к голосу совести Баундерби, ратуя за убеждение, гуманность, взаимопонимание враждующих классов.
Образ Стивена не лишен социальной убедительности, он по-своему привлекателен. С юных лет он живет своим трудом, жизнь ему не дала ничего, кроме тяжелых невзгод, потому-то и выглядит он гораздо старше своих лет. Говорят, что во всякой жизни есть свои шипы и розы замечает Диккенс Однако кто-то другой завладел его розами, а он завладел шипами этого кого-то другого в придачу к своим собственным. Привыкший к невзгодам сам, он отзывчив к людям, оказавшимся в беде. Символическое значение приобретает тот факт, что бедная старуха - мать Баундерби, которой тот стыдится, встречает поддержку и участие в Стивене и его подруге Рейчел.
Стивен Блекпул тянется к знаниям. В его бедной, но аккуратно прибранной комнате можно увидеть письменные принадлежности и книги. Это не исключение в пролетарской среде в другом месте Диккенс замечает, что многие рабочие после пятнадцатичасового рабочего дня садятся за книгу, охотно читая Дефо и Голдсмита. Вызывают уважение его прямота, честность.
Он смело отстаивает свои убеждения в столкновении с Баундерби, причем последнему приходятся в нем не по вкусу независимость суждений и полное отсутствие раболепия. Самодовольный фабрикант рано обрадовался, узнав о несогласии Стивена с рабочими, Стивен откровенно признается Баундерби, что, если бы не его убеждение в бесплодности насилия, он не преминул бы присоединиться к протестующим. Но Диккенс пытается противопоставить боевому духу чартистски настроенных рабочих смирение и непротивление Стивена.
И едва только писатель навязывает Стивену роль носителя своей положительной идеи на проверку весьма худосочной, как только делает его проповедником убогих теорий христианского социализма - образ Стивена обескровливается, теряет убедительность. В то же время, когда Стивен смело и открыто возмущается произволом Баундерби, когда он высказывает ему в лицо, кто, по его мнению, виновен в бесконечных страданиях рабочих, он обретает то человеческое достоинство, ту жизненную убедительность, которая делает его истинным представителем миллионных масс. Может быть, как ни странно, не так уж далек от истины тугодум Баундерби, когда чувствует дух мятежа, протеста даже в непротивленце Стивене.
Стивен не скрывает своего горького разочарования законами страны, которые оказываются непроходимой стеной для бедняка и без труда обходятся теми, у кого есть деньги. В неуважении Стивена к законам и улавливает Баундерби дух чартизма. Таков Стивен - проповедник и бунтарь, протестующий и носитель идеи христианского примирения враждующих классов.
Впрочем, как можно убедиться из ряда эпизодов романа, вера Диккенса в возможность осуществления программы Стивена весьма и весьма шатка. Со Стивеном не согласились рабочие его призывы не желает слушать и Баундерби. Практически идеи Стивена не могут быть реализованы. Законы буржуазного общества, как самодовольно поучает его Баундерби, не в пользу бедных. Диккенс не обольщается иллюзиями. Он видит, как крепка та стена законов, которой окружила себя буржуазия, видит, каков удел простого человека в буржуазном Коктауне.
Характерно, что герой романа гибнет, сломленный в этой неравной борьбе, ему неоткуда ждать поддержки. Вывод Стивена трясина, везде трясина - накладывает отпечаток на роман. Мрачен финал романа гибнет Стивен, попытавшийся примирить враждующие классы, разбита и искалечена жизнь Луизы Гредграйнд. Но все по-прежнему течет жизнь в фабричном Коктауне, по-прежнему торжествует манчестерская утилитаристская философия, порождая таких законченных негодяев, как Битцер.
Однако Диккенс не теряет веры, что справедливость, в конце концов, восторжествует. Поэтому жизнь наносит тяжелый удар Гредграйнду, понявшему, в конце концов, ложность своих теорий, поэтому предрекает он в эпилоге, что недолговечно счастье Баундерби. В романе намечена и другая, некоктаунская линия это история бродячей труппы цирковых артистов, людей, как бы ускользнувших от трясины. В этой среде нет места философии факта и прибыли.
Они не испытывают гнетущего давления Коктауна. Эти люди не только честны, правдивы, отзывчивы, как и рабочие Коктауна. Они наивнее, ближе к природе. Они не утратили свежести чувств, способности от души веселиться. Веселье скрепляет их маленький коллектив, дает им силу и веру в жизнь. Именно эта среда порождает такие сильные натуры, как Сисси Джуп. Чистый и цельный образ этой девушки, воспитывавшейся в отравленной атмосфере школы Гредграйнда, но не поддавшейся ее растлевающему влиянию, занимает важное место в романе.
Сисси Джуп сохранила все заложенные в ней добрые качества - стойкость духа, непримиримость ко всякому проявлению несправедливости. Она ободряет своего отца, часто терявшего бодрость духа от жизненных неудач только у нее встречает моральную поддержку по-своему честная, но слабовольная Луиза Гредграйнд, искалеченная воспитанием в духе школы фактов. Общему мрачному колориту романа соответствует и его стиль. Роман почти совершенно лишен юмора, столь характерного для Диккенса единственной, пожалуй, комической стороной является двукратная неудача добровольного шпионажа миссис Спарсит, каждый раз остающейся в дураках. Хмурую, безрадостную и неприглядную картину являет собой действительность поэтому несколько нарочито блеклы краски романа, сухи эпитеты, бескрасочны описания.
Даже композиции романа о ревнителях цифры и факта Диккенс придает нарочитую логическую упорядоченность. Как заданные тезисы звучат названия каждой из трех частей Сев , Жатва , Сбор урожая. Иначе говоря, Гредграйнды и Баундерби пожинают то, что посеяли.
Впрочем, идейно-художественное значение романа гораздо шире того вывода, который предлагает читателям автор, и далеко не укладывается в образную конкретизацию этих тезисов. Буржуазные литературоведы считают Тяжелые времена наименее удачным произведением Диккенса, находя в нем всяческие изъяны. В дневнике одного из столпов викторианства, либерального историка Т. Маколея, можно найти враждебную оценку появившегося романа Я прочел Тяжелые времена Диккенса.
Только одно лишь очень трогательное, хватающее за душу место, а остальное - угрюмый социализм. Зло, на которое он нападает, изображено крайне карикатурно и безо всякого юмора. Н. Г. Чернышевский, излагая содержание Тяжелых времен для читателей Отечественных записок, вступает в полемику с журналом Атенеум. Рецензенту английского журнала пришлось не по вкусу, что в романе все слишком сухо и прозаично. Диккенс, по мнению этого критика, наполнил свой роман отталкивающими и пошлыми характерами.
Диккенсу инкриминируются преувеличения и натяжки, в романе, мол, много грубых и неделикатных сторон. Чернышевский справедливо усматривает явное предубеждение в суждениях английского критика. У Диккенса мало фантазии Напротив, он слишком увлекается иногда фантазией, как это могли заметить читатели даже из нашего очерка. В описаниях современной жизни требовать фантастического элемента - это верх несообразности. Совершенно ясно, что буржуазную критику не устраивала беспощадность социальных оценок писателя, именно то, что Маколей назвал угрюмым социализмом. Вместе с тем в романе Тяжелые времена - самом сильном в отношении социального видения писателя - была своя уязвимая сторона, на которую поспешили обратить внимание буржуазные критики, нигилистически подошедшие к его оценке.
Роман излишне сух, не по-диккенсовски малопоэтичен, его положительные герои гораздо бесцветнее, чем герои предшествовавших романов.
Все это стало для реакционной критики поводом для ниспровержения всего действительно яркого и значительного, что есть в этом блестящем социальном романе.