56. Преторская собственность.

Когда в классическом праве старые способы приобретения кви­ритской собственности стали представлять собой тормоз для развития хозяйственного оборота, многие собственники предпочитали получать res mancipi и без необходимых формально­стей, доверяя честности другой стороны. В этих случаях не уста­навливалось право квиритской собственности.

Те, кто приобретал вещи путем обычной передачи, стано­вились обычными держателями или простыми обладателями ве­щей. Право квиритской собственности они могли получить по исте­чении срока давности (один год для движимой, два года для недви­жимой вещи). В связи с тем, что право квиритской собствен­ности по истечении срока давности и далее принадлежало тому, кто передал вещь, тот, кто ее приобрел, не мог противостоять rei vindicatio собственника вещи, если формально владел чужой ве­щью и не имел правовых средств собственника или какого-нибудь другого лица, чтобы потребовать возвращения утраченной им вещи.

Cогласно содержанию своих полномочий, эти приобрета­тели получили полное право собственности. Они имели право использовать вещь, собирать ее плоды и распоря­жаться ею, и в то же время были защищены от всех других лиц.

В современной романистике и отечественной историко-правовой науке давно утвердилось положение, согласно которому лицо, приобретшее манципируемую вещь посредством тради­ции, хотя и не становилось квиритским собственником, но фактически вещь закреплялась в его имуществе — in bonus.

Отсюда сделан вывод о существовании бонитарной,или преторской,собственности. Это новое право собственности было названо, с одной стороны, преторской собственностью, так как было введено и защищалось рим­скими преторами, а с другой стороны, — бонитарной собственно­стью, так как предметы этой собственности представляли собой составную часть имущества римских граждан.

Необходимо оговориться, что часть правоведов считает, что выделение такого вида собственности неправомерно. Например, германский романист М. Казер пишет: «Классические юристы боятся бонитарного приобретателя называть прямо собственником... и только школьный юрист Гай говорит о собственности — выражение, которое послу­жило основой современному учению о бонитарной собствен­ности».

С точки зрения таких исследователей, римляне проводили различие не между квиритской и бонитарной собственностью, а между «полным правом» и «голым правом» внутри квиритской собственности. Это различие было введено для защиты приобретателя (посредством традиции) от злоупотреблений квиритского собственника. Разделение собственности на формальный (пустой) титул и фактическое положение собственника было связано с тем, что римские юристы не создали новых форм передачи собственности, соответствующих изменившимся историчес­ким условиям.

Действительно, римская юриспруденция никогда не знала термина «бонитарная», или «преторская» собственность. Только в VI в. византийский юрист Феофил в парафразе Институций Юстиниана вводит словосочетание «бонитарная собственность» для обозначения института, существенно от­личного от такового в римском классическом праве. Во всей римской юриспруденции словосочетание «двойное господ­ство» («двойная собственность») встречается единственный раз в Институциях Гая (I, 54).

По мнению других правоведов, целый ряд признаков конструирует бонитарное обладание.

Первый признак — способность бонитарного обладателя к приобретению квиритского права собственности давностным владением[90][2]. Отсюда следует, что субъектами бонитарного обладания были только римские граждане (квириты). Бонитарный обладатель становится квиритским собственником, если движимая вещь пребывает в его имуществе в течение 1 года и недвижимая — в течение 2 лет[91][3]. Следовательно, бонитарная конструкция была временной. Между тем, по утверждению римских юристов, «собствен­ность нельзя было дать на время».