Читанка 1 філософія наукма

вопрос, белое ли это, ты скажешь, что — нет. то этим отвергнуто не что иное, как бытие (того, о чем спрашивалось), а если что-либо не существует, это значит, что мы отрицаем его.

К обсуждаемому положению некоторые пришли тем же путем, что и к другим неправдоподобным мнениям: не имея возможности опровергнуть доводы, выдвигаемые при спорах, они уступают аргументации и признают верным то, что было выведено путем формального умозаключения. Одни, таким образом, выставляют это положение по указанной причине, а другие — потому, что они для всего ищут основания. В свою очередь, началом (для выступления) против них должно всякий раз послужить установление определения. А определение получается (здесь) на основании того, что слова их необходимо должны значить что-то такое; ибо определением будет (развернутое) понятие, знаком которого является слово. И, по-видимому, положение Гераклита, утверждающее, что все существует и не существует, делает все истинным; напротив, учение Анаксагора приводит к тому, что есть нечто посредине между противоречащими утверждениями, так что все оказывается ложным: в самом деле, когда произошло смешение, тогда смесь, это уже не будет ни - хорошее, ни — нехорошее, так что (о ней уже) ничего нельзя сказать правильно.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ошибаются как те, по мнению которых все истинно, так и те. по мнению которых все ложно (1012 а 29 — b 22): равным образом — как те, кто всему приписывает движение, так и те, кто всему приписывает покой (Ь 22 —

31).

После того как это различие нами сделано, надо признать очевидным, что и определения, высказываемые в одном смысле и по отношению ко всему, не могут быть во всех случаях правильны, как это принимают некоторые, причем одни говорят, что ничто не истинно (ибо по их словам дело всякий раз может обстоять так же, как в том случае, когда утверждается, что диагональ соизмерима), другие, наоборот, (заявляют), что истинно все (без исключения). Эти утверждения почти тождественны с тем (положением), которое выставляет Гераклит: ибо тот, кто утверждает, что все истинно и все ложно, высказывает также и каждое из этих положений отдельно, а следовательно, если то, что говорит Гераклит, невозможно, то невозможно, чтобы были правильны и они. — Далее, явным образом существуют противоречащие (друг другу) утверждения, которые не могут быть вместе истинными; но также они, конечно, не могут быть все ложными, хотя последнее утверждение скорее могло бы показаться вероятным, если исходить из того, что было сказано (этими лицами). А в ответ на все подобные речи необходимо, как мы это указали и выше в наших рассуждениях, требовать (от собеседника) не

— (согласия с тем), что вещь (или) существует или не существует, но — (признания), что он (своими словами) обозначает что-нибудь, так что в разговоре с ним надлежит исходить из определения, принявши (за основу), что означает ложь или истина. Если теперь ложь есть не что иное, как отрицание истины, то все не может быть ложным; ибо один из двух членов противоречия должен быть истинным. Кроме того, если все необходимо либо утверждать, либо отрицать, то отрицание и утверждение не могут быть оба ложными; ибо ложью может быть (лишь) один из двух членов противоречия.

Ибн-Сина

Відскановано: Ибн-Сина. Логика. // Избранные философские произведения.-М.: 1980, с. 230-232, 286-290

Логика

О жаждущий установления истины! Я изложил для тебя в этих «Указаниях и наставлениях» основы и краткий обзор философии. Если ты проявишь понятливость и сообразительность, то тебе легко удастся овладеть ею во всех частностях и подробностях. Я, начав с изложения науки логики, затем перешел к физике и тому, что ей предшествует.

Путь первый. О цели логики

Указание о цели логики. Под логикой подразумевается наличие у человека канонического орудия, применение которого оградит его мысль от проникновения в нее ошибок и

28

заблуждений. Под «мыслью» мы здесь подразумеваем решение человека перейти от понятий, имеющихся в его разуме, — будь то понятие воображаемым или утвердительным, будь то утверждение научно обоснованным или гипотетическим, или позицией и допущением, — к понятиям, находящимся вне его разума. Этот переход в то, в чем производится изменение, не лишен порядка и формы. Однако порядок и форма могут быть и правильными и неправильными. Часто бывает, что неправильное походит на правильное и вызывает сомнение в своей неправильности.

Итак, логика есть наука, в которой изучаются: способы перехода от понятий, наличных в разуме человека, к понятиям, которые он желал бы получить; состояние этих понятий; количество видов порядка перехода [от одних понятий к другим] и его формы, являющиеся правильными, и видов, которыетаковыми неявляются.

Указание. Всякое исследование, относящееся к порядку вещей, через которые познаются другие вещи, а также любые образования, вызывает необходимость распознания отдельных свойств того, что обладает порядком и формой, но не со всех сторон, а только с той, которая способна к принятию порядка и формы. Поэтому логику необходимо в первую очередь уяснить состояние единичных понятий и затем перейти к выяснению состояния сложных понятий.

Указание. Поскольку между словом и смыслом имеется связь, постольку случается, что некоторые состояния слова влияют на некоторые состояния смысла. Следовательно, логику нужно точно установить значение слова вообще и при этом не быть скованным, кроме редких случаев, языком какого-либо народа.

Указание. Поскольку неизвестное противоположно известному, постольку вещь познается простым понятием, как, например, наше знание о значении названия треугольника. Но бывает, что наряду с понятием уже есть и суждение, как, например, наше знание о том, что сумма трех углов какого бы то ни было треугольника равна двум прямым углам. Бывает также, что вещь по понятию остается неизвестной и представить ее значение можно лишь в том случае, когда познаны подобные ей и отличные от нее вещи. Бывает [еще] и так, что вещь остается неизвестной до тех пор, пока не будет познана, как, например, бытие диагонали, проводимой между двумя сторонами прямого угла, которые его поддерживают. Стало быть, наш путь исканий должен быть в науках, и его способы должны быть направлены либо на искомое понятие, либо на искомое утверждение. Вошло в обычай называть вещи, приводящие к искомому понятию, «пояснительными словами», из которых одни являются определениями, другие описаниями и т. д. А вещи, приводящие к исходному суждению, называют «доказательством». Одни из них образуют силлогизм, другие — индукции. Путь к познанию неизвестного лежит только через известное, но даже при помощи этого известного невозможно постичь искомое неизвестное, если не установлен путь, который смог бы привести к этому искомому.

Указание. Логику следует принять во внимание предыдущие значения, соответствующие всякой искомой цели, а также знать то, как они способствовали ищущему в постижении неизвестного искомого. Таким образом, задача логика заключается в следующем: он должен знать начала суждения и способы его построения, будь то определение или нечто иное; знать принципы доказательства и способ его построения, будь то силлогизм или что-либо другое. Первое, с чего он должен начать, — это уяснить единичные простые понятия, из которых складывается определение и силлогизм, и то, что подобно им. Сейчас мы приступим к этому и начнем с ознакомления со способами выражения значения словом.

Указание о выражении значения словом. Слово выражает значение либо адекватно, ибо данное слово является носителем по отношению к определенному значению, как, например, слово «треугольник», которое указывает на фигуру, ограниченную тремя сторонами, либо импликативно, ибо значение является частью того значения, которому соответствует слово, как, например, слово «треугольник», которое указывает на фигуру. Оно указывает на фигуру не потому, что является ее названием, а потому, что есть название значения, частью которого является эта фигура. Или же слово выражает значение ассоциативно, ибо оно адекватно указывает на значение, которому соответствует другое значение, являющееся как бы его неразлучным спутником и даже неотъемлемой частью, как, например, слово «потолок», которое указывает также на понятие «стена», или слово «человек», которое указывает на понятие

29

«владеющий искусством письма».

Указание о предикате. Если мы говорим, что фигура является предикатом по отношению к треугольнику, то это не значит, что истина треугольника есть истина фигуры, напротив, оно означает, что вещь, называемая треугольником, является той самой вещью, которая называется фигурой, независимо от того, имеет ли она третье наименование или называется одним из этих двух названий.

Указание о простом и сложном слове. Знай, что слова бывают простыми и сложными. Простым является такое слово, часть которого сама по себе ничего не выражает и является всего лишь частью. Если, к примеру, ты назовешь какого-нибудь человека «Абдуллах», то здесь ты укажешь лишь на его сущность, и не выразишь его качества раба божьего, ибо ты ничего не подразумеваешь под словом «абд» (раб). Ведь мог же ты назвать его «Иса». Правда, если в другом случае ты произнесешь слово «Абдуллах» и под словом «абд» будешь иметь в виду нечто иное, то тогда слово «Абдуллах» по отношению к человеку станет качеством, а не именем собственным, причем сложным, а не простым.

Сложное слово отличается от простого и называется высказыванием. Высказывание бывает законченным, если каждая часть его представляет собой отдельное целое — будь то существительное или глагол, — которое у логиков называется «калима». Последнее выражает существующее значение неопределенной вещи в одном из трех определенных времен. Например: «разумное животное». Высказывание также бывает незаконченным. Например, если ты сказал «в доме» или сказал «не человек», то несмотря на то, что одни компоненты этих двух понятий выражают что-то, это выражение незаконченно, так как другие из них являются частицей или союзом, которые сами по себе не выражают никакого смысла, если они не употреблены с другими словами. Таковы компоненты «в» и «не» в выражениях «в доме» и «не человек». Воистину, говорящий «Зейд не...» и «Зейд в...» не выражает законченную мысль, как нет законченности в выражениях «в доме» или «не человек», ибо «в» и «не» являются частями [речи], отличными от существительных и глаголов.

Путь девятый. Краткое разъяснение доказательных наук

Указание о классах силлогизмов по их содержанию и способности к утверждению.

Доказательные силлогизмы состоят из необходимо-принятых посылок, если они обязательны для выведения из них необходимого вывода в силу их необходимости, или же из возможных посылок, дающих возможный вывод.

Диалектические силлогизмы состоят из общеизвестных и установленных суждений, независимо от того, необходимы они или возможны.

Риторические силлогизмы состоят из предположительных и общепринятых посылок, которые не являются общеизвестными или подобными им в чем бы то ни было, или даже невозможными.

Поэтические силлогизмы состоят из вымышленных посылок, каким бы то ни было их воображение — истинным или ложным. В общем, все они состоят из посылок, обладающих содержанием, воспринимаемым человеческой душой в силу его правдоподобности или, скорее всего, достоверности. Этому ничто не может воспрепятствовать, а остальное довершает метрика.

Не обращай внимание на утверждение, что доказательные силлогизмы якобы принадлежат к необходимым, а диалектические являются максимально-возможными, риторические — нормально-возможными, поэтические — ложными и абсурдными. Это утверждение не имеет смысла и на него не указывает основоположник логики.

Однако софист употребляет аллегории, и в этом ему следует вопрошающий, дабы породить заблуждение. Если аллегория применяется по отношению необходимых суждений и способов их использования, то употребляющий ее называется софистом. А если она применяется к общепринятым суждениям, то употребляющий ее называется скептиком. Скептик противостоит диалектику, а софист — философу.

Указание о силлогизмах и доказательных вопросах. Вопросы наук определяются необходимостью суждения, возможностью суждения или абсолютным необязательным бытием, что познается на примере противостояния планет.

30

Каждому роду свойственны особые посылки и вывод. Стало быть, доказывающий выводит обязательное заключение из обязательных посылок и необязательный вывод из необязательных, будь они смешаны или четко разделены.

Не обращай внимания на слова того, кто утверждает, что доказывающий не использует ничего, кроме обязательных и максимально-возможных посылок, а, желая установить истинностьминимально-возможнойпосылки,употребляетминимально-возможноесуждение,и для каждого случая использует соответствующие ему посылки.

Те из предшествующих [логиков], которые высказали эту мысль, выразили ее так, что она осталась непонятной последующим [логикам]. Они утверждали, что обязательное искомое в доказательстве выводится из необходимых посылок, а вне доказательства — из ненеобходимых посылок. Они хотели сказать только это и показать, что истинность посылок доказательства, заложенная в их необходимости или возможности, или абсолютности, есть необходимая истина.

Там, где в «Китаб-ал-бурхан» говорится о необходимости, подразумевается такое необходимое, которое совпадает с пониманием необходимого, приводимого в «Китаб-ал-кияс». Необходимость эта сохраняется до тех пор, пока субъект продолжает оставаться тем, что он есть, но это не является необходимостью.

В качестве посылок в доказательстве применяются субстанциальные предикаты, применяемые в двух первых значениях, которые истолковываются как субстанциальность посылок. Рассмотрение существенных признаков не входит в задачу доказательных наук. Теперь ты знаешь это и знаешь ошибки тех, кто пытается возражать в этом вопросе. Существенные признаки здесь рассматриваются в ином смысле.

Указание о предметах, принципах и проблемах наук. Каждой науке присуща вещь или присущи вещи, соответствующие ей, состояние которой или которых мы исследуем. Эти состояния являются теми самыми субстанциальными акциденциями, называющимися предметами той или иной науки, каковыми являются, например, величины в геометрии.

Каждая наука имеет свои принципы и проблемы. Принципы — это определения и посылки, из которых составляются ее силлогизмы. Эти посылки являются или необходимопринятыми, или допустимыми в силу благонадежности учителя, от которого исходит значение, или допустимыми до той поры, пока душа изучающего не усомнится в них.

Что касается определений, то они подобны определениям, приводимым для установления предмета науки, ее частей и мельчайших деталей, если таковые у нее имеются. Определения являются его субстанциальными акциденциями, и они также имеют важное значениевнауках.

Посылки, допустимые в силу благонадежности учителя, и определения объединены общим названием «позиции». Однако некоторые из этих допустимых посылок именуются аксиомами, а другие — постулатами. Если какая-либо наука обладает аксиомами, то, непременно, они предшествуют ей и двигают науку. Необходимо-принятые посылки не поддаются перечислению, но они свойственны науке и воздействуют на все посылки. Каждая из них является аксиомой науки, но доказательство [истинности их] возлагается на другую науку.

Указание о переносе доказательства и взаимосвязанности наук. Знай, что если предмет одной науки более общий, чем предмет другой науки, то это значит, что он таков либо по своей реальности, и один из них, а именно общий, является родом другого, либо по тому, что предмет одной из них абсолютен, а предмет другой — обусловлен особыми обстоятельствами. Более частный предмет принято называть предметом, входящим в более общий предмет. Первый пример: наука о фигурах входит в геометрию. Второй пример: механика входит в науку о сферах.

Иногда оба соединяются воедино, и первая именуется предметом другой, как, например, оптика, которая входит в геометрию. Однако, возможно, предмет одной науки отличается от предмета другой, но тем не менее она рассматривается с позиции обнаружения каких-то особых проявлений ее предмета. И здесь одна из них может быть предметом другой, как, например, музыка находится в тесной связи с математической наукой.

Большинство аксиом частной науки заключается в иного рода предметах. Для общей науки верным и достойным изучения является высший предмет, хотя очень часто принципы

31

общей высшей науки получают подтверждение своей правильности и в частной низшей науке. Бывает, что высшая наука есть наука, над которой возвышается другая наука, и она

восходит к науке, предметом которой является бытие как таковое, и исследует его существенные признаки. Это и есть наука, называемаявысшей философией.

Указание о доказательствах от причины и от бытия. Если средний термин, в сущности, является причиной существования суждения, а оно есть отношение одной части заключения к другой, то такое доказательство есть доказательство от причины, потому что средний термин дает повод к утверждению суждения и его существования, являясь абсолютным разъяснением причины.

Но если это не так и средний термин, являясь только причиной для утверждения, поясняет обусловленность существования, то такое доказательство называется доказательством от бытия, так как оно в сущности указывает на существование суждения, не самой его причинности.

Если средний термин использован в доказательстве от бытия, хотя он не может служить причиной по отношению к двум остальным терминам вывода, а есть следствие по отношению |к ним, то он обычно называется нами аргументом. Примером этого может быть твое высказывание: «Если произойдет лунное затмение, то Земля окажется между Солнцем и Луной. Лунное (затмение произошло. Следовательно, Земля находится между Солнцем и Луной».

Знай, что исключение подобно среднему термину. Нахождение Земли между двумя светилами объясняется лунным затмением, которое служит следствием этого явления. Но в доказательстве от причины, наоборот, затмение объясняется нахождением Земли между светилами.

Ты можешь составить категорический силлогизм из двух этих доказательств с одинаковыми терминами. Пусть даже меньшим термином будет «больной лихорадкой», а двумя другими терминами будут «содрогания от вонзающихся уколов перемежающейся лихорадки». В обоих случаях следствием явится озноб.

Знай, что неравнозначны твои высказывания: а) средний термин является абсолютной причиной существования большего термина или его абсолютным следствием; б) средний термин является причиной или следствием нахождения большего термина в меньшем. Это есть то, что было неведомо [предшествующим логикам]. Тебе следует знать, что средний термин часто бывает следствием большего термина, однако он является причиной нахождения большего термина в меньшем.

Указание о вопросах. Наиважнейшим является вопрос: «Существует ли данная вещь абсолютно или она существует лишь при каких-то обстоятельствах?». Этим вопрошающий желает узнать об одной из противоположных сторон. Другим важным вопросом является следующий: «Что есть эта вещь?». Этим вопросом иногда желают выяснить сущность субстанции данной вещи, а иногда — сущность понятия употребляемого названия. Вопрос: «Что есть эта вещь?» неизбежно предшествует вопросу: «Существует ли вещь?», ибо пока не узнают вещь, на которую указывает данное название, нельзя вести речь о ее существовании. В случае правильного отражения существа вещи она становится термином его субстанции или его описанием, если в нем имеет место какая-либо метафора.

Важным является также вопрос: «Какая это вещь?», задаваемый с целью отличить одну вещь от другой.

Важным представляется также вопрос: «Для чего эта вещь?», задаваемый с целью выяснения среднего термина, когда стремятся только найти подтверждение ответу на вопрос: «Существует ли вещь?» или задаваемый для познания сути причины, когда желают не только подтвердить ответ на вопрос: «Существует ли вещь?» и «Какова была вещь?», но и узнать одновременно причину этого [подтверждения]. Несомненно, этот вопрос как в потенции, так и в действительности ставится после вопроса «Существует ли вещь?».

Вопросы «как?», «где?» и «когда?» являются частными и не входят в число особо важных, и потому не называются среди них. Чаще всего, сокращая их, обходятся вопросом: «Существует ли вещь?» в случае, когда постигнуты значения вопросов «где?», «как?», «когда?», но не выяснено их отношение к состоянию искомого предмета. Однако если эти суждения не познаны, то вопрос: «Существует ли вещь?», не будучи в силах заменить их и

32

выразитьихзначения, останетсявненазванных вопросов.

ЛЕЙБНИЦ Г. В.

Відскановано: Лейбниц Г. В. Монадология. II Сочинения в 4 т. - М., Т. 1, /9<Г, с. 418-420

Монадология

29.Но познание необходимых и вечных истин отличает нас от простых животных и доставляет нам обладание разумом и науками, возвышая нас до познания нас самих в Боге. И вот это называется в нас разумной душой или духом.

30.Равным образом через познание необходимых истин и через их отвлечения мы возвышаемся до рефлексивных актов, которые дают нам мысль о том, что называется «я», и усматриваем в себе существование того или другого; а мысля о себе, мы мыслим также и о бытии, о субстанции, о простом и сложном, о невещественном и о самом Боге, постигая, что то, что в нас ограничено, в нем беспредельно. И эти-то рефлексивные акты доставляют нам главные предметы для наших рассуждений.

31.Наши рассуждения основываются на двух великих принципах: принципе противоречия, в силу которого мы считаем ложным то, что скрывает в себе противоречие, и истинным то, что противоположно, или противоречит ложному;

32.И на принципе достаточного основания, в силу которого мы усматриваем, что ни одно явление не может оказаться истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым без достаточного основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе, хотя эти основания в большинстве случаев вовсе не могут быть нам известны.

33.Есть также два рода истин: истины разума и истины факта. Истины разума необходимы, и противоположное им невозможно; истины факта случайны, и противоположное им возможно. Основание для необходимой истины можно найти путем анализа, разлагая ее на идеи и истины более простые, пока не дойдем до первичных.

34.Точно так же и у математиков умозрительные теоремы и практические правила сведены путем анализа к определениям, аксиомам и постулатам.

35.И наконец, есть простые идеи, определения которых дать невозможно; есть такие

аксиомы и постулаты, или, одним словом, первоначальные принципы, которые не могут быть доказаны, да и нисколько в этом не нуждаются. Это тождественные положения, противоположные которым заключает в себе явное противоречие.

36. Но достаточное основание должно быть также и в истинах случайных, или в

истинах факта, т. е. в ряде вещей, рассеянных в мире творений, где разложение на частные основания могло бы идти до беспредельного многоразличия и подробностей по причине безмерного разнообразия вещей в природе и разделейности тел до бесконечности. Бесконечное множество фигур и движений настоящих и прошедших входит в действующую причину настоящего процесса моего писания, и бесконечное множество слабых склонностей и расположение их в моей душе — настоящих и прошедших — входит в его причину конечную.

37.И так как все это многоразличие скрывает в себе только другие случайности, предшествующие или еще более сложные и многоразличные, из которых каждая, чтобы найти основание для нее, требует такого же анализа, то мы не подвинемся в этом отношении дальше,

аследовательно, достаточное, или последнее, основание должно стоять вне цепи, или ряда, этого многоразличия случайных вещей, как бы ни был ряд бесконечен.

38.Таким образом, последняя причина вещей должна находиться в необходимой субстанции, в которой многоразличие изменений находится в превосходной степени, как в источнике; и это мы называем Богом.

39.А так как эта субстанция есть достаточное основание для всего этого разнообразия, которое притом всюду находится во взаимной связи, то существует только один Бог, и этого Бога достаточно.

40.Отсюда можно заключить, что эта высшая субстанция, которая едина, всеобща и

33

неооходима. так как нет ничего вне ее. что было бы независимо от нее, и так как она есть простое следствие возможного бытия, должна быть непричастна пределам и содержать в себе столько реальности, сколько возможно.

41.Отсюда видно, что Бог абсолютно совершенен, так как совершенство есть не что иное, как величина положительной реальности, взятой в строгом смысле, без тех пределов, или границ, которые заключаются в вещах, ею обладающих. И там. где нет никаких границ, т. е. в Боге, совершенство абсолютно бесконечно.

42.Отсюда вытекает также, что творения имеют свои совершенства от воздействия Бога, но что несовершенства свои они имеют от своей собственной природы, которая не способна быть без границ. Ибо именно этим они и отличаются от Бога. Это первоначальное несовершенство творений заметно в естественной инерции тел.

43.Рїстинно также и то, что в Боге заключается источник не только существований, но также и сущностей, поскольку они реальны, или источник всего, что есть реального в возможности. И это потому, что разумение Бога есть область вечных истин, или идей, от которых эти истины зависят, и без него не было бы не только ничего существующего, но даже и ничеговозможного.

44.Если, однако, есть какая-нибудь реальность в сущностях, или возможностях, или, иначе, в вечных истинах, то эта реальность необходимо должна быть основана на чем-нибудь существующем и действительном и, следовательно, на существовании необходимого Существа, сущность которого заключает в себе существование или которому достаточно быть возможным, чтобыбыть действительным.

45.Таким образом, один только Бог, или необходимое существо, имеет то преимущество, что он необходимо существует, если только он возможен. И как бы ничто не может препятствовать возможности того, что не заключает в себе никаких пределов, никакого отрицания и, следовательно, никакого противоречия, то одного только этого достаточно уже, чтобы познать существование Бога априори. Мы доказали это также реальностью вечных истин. Но мы только что доказали то же самое и апостериори, так как существуют случайные существа, которые могут иметь свое последнее, или достаточное, основание только в необходимом существе, имеющем в себе самом основание своего существования.

46.Однако отнюдь не следует воображать вместе с некоторыми, будто вечные истины,

завися от Бога, произвольны и зависят от его воли, как, по-видимому, полагал Декарт и после него г-н Пуаре. Это справедливо только для случайных истин, начало которых состоит в соответствии (целесообразности) или в выборе наилучшего, тогда как необходимые истины зависят только от его разумения и составляют внутренний объект последнего.

47. Таким образом, один только Бог есть первичное Единство, или изначальная простая субстанция. Все монады, сотворенные или производные, составляют Его создания и рождаются, так сказать, из беспрерывных, от момента до момента, излучений (fulgurations) Божества, ограниченных воспринимающей способностью твари, ибо для последней существенно быть ограниченною.

48. В Боге заключается могущество, которое есть источник всего, потом знание, которое содержит в себе все разнообразие идей, и, наконец, воля, которая производит изменения или создания сообразно началу наилучшего. И это соответствует тому, что в сотворенных монадах составляет субъект, или основание, способность восприятия и способность стремления. Но в Боге эти атрибуты безусловно бесконечны или совершенны, а в монадах сотворенных, или в энтелехиях (perfectihabies), как перевел это слово Ермолай Варвар, — это лишь подражания в той мере, в какой монады имеют совершенства.

49.Сотворенное называется действующим, поскольку оно имеет совершенства, и страдающим, поскольку оно имеет несовершенства. Таким образом, монаде приписывают действие, поскольку она имеет отчетливые восприятия, и страдание, поскольку она имеет смутные восприятия.

50.Творение бывает более совершенным, чем другое, поскольку в нем находится то, что служит к объяснению априори того, что происходит в другом творении, и поэтому говорят, что оно действует на другое творение.

34

КАНТ

Відскановано: И. Кант. Трактаты и письма /Трактаты. Логика. - М: Наука. 1980., с. 357-364

ТРАКТАТЫ. ЛОГИКА

VII. В. ЛОГИЧЕСКОЕ СОВЕРШЕНСТВО ЗНАНИЯ ПО ОТНОШЕНИЮ,— ИСТИНА.— МАТЕРИАЛЬНАЯ И ФОРМАЛЬНАЯ, ИЛИ ЛОГИЧЕСКАЯ ИСТИНА.— КРИТЕРИИ ЛОГИЧЕСКОЙ ИСТИНЫ.— ЛОЖНОСТЬ И ОШИБКА,— ВИДИМОСТЬ КАК ИСТОЧНИК ОШИБКИ.— СРЕДСТВО ДЛЯ ИЗБЕЖАНИЯ ОШИБОК

Главное совершенство знания и даже существенное и непременное условие всякого его совершенства есть истина. Истина, говорят, состоит в соответствии знания с предметом. Следовательно, в силу этого лишь словесного объяснения, мое знание, чтобы иметь значение истинного, должно соответствовать объекту. Но сравнивать объект с моим знанием я могу лишь благодаря тому, что объект познаю я. Следовательно, мое знание должно подтверждать само себя, а этого еще далеко не достаточно для истинности. Ведь так как объект находится вне меня, а знание во мне, то я могу судить лишь о том, согласуется ли мое знание об объекте с моим же знанием об объекте. Древние называли такой круг в объяснении diallela. И действительно, скептики всегда упрекали логиков в этом недостатке, замечая, что с таким объяснением истины дело обстоит так же. как с тем, кто, давая показание перед судом, ссылается при этом на свидетеля, которого никто не знает, но который хочет заслужить доверие, утверждая, что тот, кто его призвал в свидетели, честный человек. Обвинение было, конечно, основательно. Но решение упомянутой задачи невозможно вообще и ни для кого.

Ведь здесь спрашивается: существует ли критерий истины и насколько он достоверен, всеобщ и годен для применения? А это означает вопрос: что есть истина?

Чтобы разрешить этот важный вопрос, мы должны отличать то, что принадлежит материи нашего знания и относится к объекту, от того, что касается одной формы как такого условия, без которого знание вообще не было бы знанием. Если обратить внимание на это различие между объективной, материальной и субъективной, формальной сторонами в нашем знании, то предшествующий вопрос распадается на два частных:

1.Существует ли всеобщий материальный критерий истинности и

2.Существует ли всеобщий формальный критерий истинности?

Всеобщий материальный критерий истинности невозможен, это было бы даже противоречием. Ведь в качестве всеобщего, значимого для всех объектов вообще, он должен был бы совершенно отвлекаться от всех их различий, но вместе с тем, в качестве материального критерия, он должен касаться именно этих различий, дабы можно было определять, согласуется ли знание именно с тем объектом, к которому оно относится, а не с каким-нибудь объектом вообще. Тем самым, собственно, ничего не было бы сказано. Материальная истинность и должна состоять в этом соответствии знания именно с тем определенным объектом, к которому оно относится. Ибо знание, истинное в отношении одного объекта, может быть ложным в отношении другого. Поэтому бессмысленно требовать всеобщий материальный критерий истинности, который одновременно должен отвлекаться и не отвлекаться от всех различий в объектах.

Если же стоит вопрос о всеобщих формальных критериях истинности, то тут его решение легко, потому что таковые, конечно, могут быть. Ибо формальная истинность состоит всего лишь в согласии знания с самим собою, при полном отвлечении от всяких объектов вообще и от всех их различий. И поэтому всеобщие формальные критерии истинности — не что иное, как общие логические признаки согласованности знания с самим собою, или, что то же, с всеобщими законами рассудка и разума.

Эти формальные, общие критерии, конечно, недостаточны для объективной истинности, но их, однако, следует считать за ее conditio sine qua non.

Ибо вопросу, согласуется ли знание с объектом, должен предшествовать вопрос - согласуется ли оно (по форме) с самим собою? А это и есть дело логики.

Формальными критериями истинности в логике являются:

35

то, что оно логически возможно, т. е. не противоречит самому себе. Но это — лишь отрицательный признак внутренней логической истинности, ибо хотя противоречащее себе знание ложно, однако и не противоречащее себе знание не всегда истинно.

Во-вторых, то, что оно логически обосновано, т. е. что оно: а) имеет основание и Ь) не имеет ложных следствий.

Этот второй критерий внешней логической истинности, или рациональности знания, касающийся логической связи знания с основаниями и следствиями, является положительным.

Итут имеют значение следующие правила:

1.От истинности следствия можно заключать к истинности знания как основания, но лишь отрицательно: если из знания вытекает [хотя бы] одно ложное следствие, то ложно само знание. Ибо если бы основание было истинно, то и следствие должно было бы быть истинным, так как следствие определяется основанием.

Но нельзя заключать обратно: если из знания не вытекает ложное следствие, то оно истинно; ибо истинное следствие может вытекать из ложного основания.

2. Если все следствия знания истинны, то истинно также и это знание. Ибо если бы в знании хотя что-нибудь было ложным, то было бы налицо и ложное следствие.

Итак, можно заключать от следствия к основанию, но не определяя, однако, этого основания. Лишь от совокупности всех следствий можно заключать к определенному основанию, что оно истинно.

Первый вид заключения, при котором следствие может быть лишь отрицательным и косвенно достаточным критерием истинности знания, называется в логике апагогическим (modus tollens).

Этот прием, часто применяемый в геометрии, имеет то удобство, что достаточно вывести из знания лишь одно ложное следствие, чтобы доказать его ложность. Например, чтобы доказать, что земля не плоскость, мне достаточно без приведения положительных и прямых оснований, лишь апагогически и косвенно, заключить таким образом: если бы земля была плоской, то полярная звезда Должна была бы всегда находиться одинаково высоко; но так не бывает, следовательно, земля не плоская.

При втором, положительном и прямом виде заключения (modus ponens) имеется та трудность, что нельзя бывает аподиктически познать всю совокупность следствий, и поэтому, путем указанного вида заключения, приходят лишь к вероятному и гипотетически-пстшшому знанию (гипотезе), предполагая, что там, где истинны многие следствия, могут быть истинны и все остальные.

Таким образом, мы можем установить здесь три основоположения в качестве общих, лишь формальных или логических, критериев истинности:

1) закон противоречия и тождества (principium contradictionis и identitatis), посредством которого определяется внутренняя возможность знания для проблематического суждения;

2)закон достаточного основания (principium rationis sufficientis), на котором основывается (логическая) действительность знания, то, что оно обосновано в качестве материи для ассерторических суждений;

3)закон исключенного третьего (principium exclusi medii inter duo contradictoria), на котором основывается (логическая) необходимость знания, то, что необходимо судить только так, а не иначе, т. е. что противоположное ложно, для аподиктического суждения.

Противоположностью истинности является ложность, которая, когда она принимается за истинность, называется заблуждением. Следовательно, ошибочное суждение — ибо заблуждение, как и истина, бывает только в суждении — это такое суждение, которое

видимость истины смешивает с самой истиной.

Как возможна истина — понять легко, так как рассудок здесь действует по своим основным (wesentlichen) законам.

Но как возможно заблуждение в формальном значении этого слова, т. е. как возможна

36

противоположная рассудку форма мышления — это трудно понять, как и вообще непонятно, каким образом какая-нибудь способность может отклоняться от своих собственных основных законов. Следовательно, мы не можем искать причину ошибок в самом рассудке и его основных законах, так же как и в пределах рассудка, в которых может заключаться причина неведения, но отнюдь не заблуждения. Если бы мы не имели, кроме рассудка, никакой другой способности познания, то мы никогда бы не ошибались. Но у нас, кроме рассудка, имеется и другой необходимый источник познания. Это - - чувственность, дающая нам материю для мышления и при этом действующая по иным законам, чем рассудок. Но из чувственности, рассматриваемой самой по себе, заблуждение также не может проистекать, ибо чувства вовсе не судят.

Поэтому причину возникновения всех заблуждений нужно искать единственно и исключительно в незаметном влиянии чувственности на рассудок, или, говоря точнее, на

суждение. Именно это влияние и приводит к тому, что в процессе суждения субъективные основания мы принимаем за объективные и. следовательно, лишь видимость истины смешиваем с самой истиной. Ведь именно в этом и состоит сущность видимости, которую и приходится считать причиной принятия ложного знания за истинное.

Итак, видимость делает возможным заблуждение, благодаря ей исключительно

субъективное смешивается в суждении с объективным.

В известном смысле источником заблуждений можно считать и рассудок, поскольку он именно из-за недостатка нужного внимания к этому влиянию чувственности позволяет возникающей из-за этого видимости склонять себя к тому, чтобы лишь субъективные основания суждения принимать за объективные, или истинное с точки зрения законов чувственности считать за истинное с точки зрения его собственных законов.

Поэтому ограниченность рассудка является виновником только неведения; причину же заблуждения мы должны приписать себе самим. Хотя природа отказала нам во многих знаниях и в отношении очень многого она оставляет нас в неизбежном неведении, но заблуждения она не создает. В последнее вовлекает нас наша собственная склонность судить и решать даже там, где судить и решать мы неспособны в силу своей ограниченности.

Однако всякое заблуждение, в которое может впадать человеческий рассудок, бывает лишь частичным и в каждом ошибочном суждении всегда должно быть и нечто истинное. Ибо полное заблуждение всецело противоречило бы законам рассудка и разума. Но каким образом подобное заблуждение могло возникнуть из рассудка и считаться его продуктом, поскольку заблуждение — тоже ведь суждение.

В отношении истинного и ошибочного в нашем знании мы различаем знание точное и неточное (rohen).

Знание точно, если оно соответствует своему объекту, или если в нем нет ни малейшей ошибки в отношении своего объекта; оно неточно, если в нем могут быть ошибки, не препятствующие цели данного познания.

Это различение касается более широкой или более строгой определенности нашего знания (cognitio late vel stricte determinata). Иногда сначала бывает важно, особенно в истории, определить знание в более широком объеме (late determinata). В рациональных же знаниях все должно быть определено точно (stricte). При широком определении говорят: знание определено praeter propter. В отношении цели знания всегда возникает вопрос, следует ли его определять неточно или же точно. Широкое определение всегда еще оставляет место для заблуждения, которое может, однако, иметь свои определенные границы. Заблуждение особенно имеет место там, где широкое определение принимается за строгое, например в вопросах морали, где все должно быть определено строго. Те, которые этого не делают, называются у англичан

латитудинариями.

От точности как объективного совершенства знания — когда знание вполне совпадает с

внимательности и большей траты сил рассудка.

Многие порицают всякую утонченность, так как не могут ее достичь. Но сама по себе

37