Парламентская реформа 1832 г.

    

    В 1829 г. про­изош­ло урав­не­ние в по­ли­ти­чес­ких пра­вах ка­то­ли­ков и чле­нов мно­го­чис­лен­ных хрис­ти­ан­с­ких сект, до то­го не имев­ших дос­ту­па в пар­ла­мент. Ли­ше­ние их это­го ос­но­во­по­ла­га­юще­го пра­ва осу­щес­т­в­ля­лось ра­нее, мож­но ска­зать, по-англий­ски - не пря­мым зап­ре­том, а с по­мощью фор­му­лы при­не­се­ния при­ся­ги чле­ном пар­ла­мен­та, при­ем­ле­мой лишь для пос­ле­до­ва­те­лей ан­г­ли­кан­с­кой цер­к­ви. В фев­ра­ле 1828 г. в ниж­нюю па­ла­ту бы­ло вне­се­но пред­ло­же­ние об из­ме­не­нии прес­ло­ву­той фор­му­лы. Премь­ер-ми­нис­т­ром был тог­да гер­цог Вел­лин­г­тон, в по­ли­ти­ке оли­цет­во­ряв­ший тра­ди­ции кон­сер­ва­тиз­ма. Но дав­ле­ние сни­зу бы­ло зна­чи­тель­ным, осо­бен­но со сто­ро­ны ка­то­ли­ков-ирлан­д­цев. Вел­лин­г­тон встал пе­ред вы­бо­ром - или ус­ту­пить, или уда­лить­ся в от­с­тав­ку, пе­ре­дав власть (впер­вые за со­рок лет!) ви­гам. Он пред­по­чел пер­вое (апрель 1829 г.).

    Эмансипация ка­то­ли­ков не при­ве­ла к со­ци­аль­но­му ми­ру - слиш­ком оче­вид­ны бы­ли изъ­яны го­су­дар­с­т­вен­ной струк­ту­ры и че­рес­чур ве­ли­ки си­лы, стре­мив­ши­еся их ре­фор­ми­ро­вать. Ир­лан­д­цы во гла­ве с О'Кон­нел­лом всту­пи­ли в борь­бу за от­ме­ну унии с Ан­г­ли­ей и вос­ста­нов­ле­ние в Дуб­ли­не сво­его пар­ла­мен­та (дви­же­ние ри­пи­ле­ров).

    Оставалась весь­ма ар­ха­ич­ной из­би­ра­тель­ная сис­те­ма. Ок­ру­га зас­ты­ли не­зыб­ле­мо, как бы­ли скро­ены в на­ча­ле XVII в. при ко­ро­ле Яко­ве I. Еди­но­го из­би­ра­тель­но­го цен­за не су­щес­т­во­ва­ло; в де­рев­нях го­ло­со­ва­ли «сво­бод­ные зем­лев­ла­дель­цы» с до­хо­дом свы­ше 40 шил­лин­гов в год; в го­ро­дах ца­ри­ла пол­ная раз­но­го­ло­си­ца, но важ­но бы­ло ов­ла­деть соб­с­т­вен­нос­тью. Сис­те­ма иг­но­ри­ро­ва­ла во­ис­ти­ну ги­ган­т­с­кие де­мог­ра­фи­чес­кие из­ме­не­ния пред­шес­т­во­вав­ших двух ве­ков. Ин­дус­т­ри­аль­ный ги­гант Бир­мин­гем во­об­ще был ли­шен пред­с­та­ви­тель­с­т­ва; про­мыш­лен­ный Йор­к­шир был пред­с­тав­лен дву­мя де­пу­та­та­ми - ров­но столь­ко, сколь­ко по­сы­лал в ниж­нюю па­ла­ту обез­лю­дев­ший Олд Са­рум; од­на де­рев­ня бы­ла пог­ло­ще­на оке­аном, еще од­на ис­чез­ла с ли­ца зем­ли, и мес­то ее за­ня­ло бо­ло­то, по­рос­шее ве­рес­ком. Все­ми эти­ми «гни­лы­ми» и «кар­ман­ны­ми» мес­теч­ка­ми рас­по­ря­жа­лись лен­д­лор­ды, на­би­рав­шие здесь свои «ко­ман­ды». Все­го в го­ло­со­ва­нии учас­т­во­ва­ли 160 тыс. че­ло­век на 16 млн. на­се­ле­ния. За­час­тую мес­то прос­то про­да­ва­лось, что бы­ло нет­руд­но при де­сят­ке-дру­гом из­би­ра­те­лей­, и да­же су­щес­т­во­ва­ла так­са: та­кие ок­ру­га де­ли­лись на «де­ше­вые» и «до­ро­гие».

    Три те­че­ния сли­лись в мощ­ный по­ток с тре­бо­ва­ни­ем ре­форм. Для «ни­зов» зло выс­ту­па­ло в ви­де не­на­вис­т­ных хлеб­ных за­ко­нов, оз­на­чав­ших до­ро­го­виз­ну про­до­воль­с­т­вия, а за этим сто­ял пар­ла­мент с его неп­ра­вед­ным пред­с­та­ви­тель­с­т­вом. Об­рет­шая си­лу про­мыш­лен­ная бур­жу­азия не удов­лет­во­ря­лась при­бы­ля­ми от за­оке­ан­с­ких рын­ков и тре­бо­ва­ла дос­ту­па к ре­аль­ной влас­ти. Для нее сни­же­ние цен на хлеб от­к­ры­ва­ло пер­с­пек­ти­ву умень­ше­ния за­ра­бот­ной пла­ты. А во гла­ве дви­же­ния вста­ли ра­ди­ка­лы, сто­рон­ни­ки де­мок­ра­ти­за­ции кон­с­ти­ту­ци­он­ных норм. В ро­ли иде­оло­га выс­ту­пал Ри­чард Коб­ден, убеж­ден­ный сто­рон­ник сво­бо­ды тор­гов­ли, ко­то­рую он счи­тал клю­чом к бла­го­сос­то­янию. Пе­ред са­мы­ми все­об­щи­ми вы­бо­ра­ми, при­шед­ши­ми­ся на, осень 1830 г., приш­ла весть о ре­во­лю­ции во Фран­ции, вдох­но­вив­шая ре­фор­ма­то­ров.

    Премьер, гер­цог Вел­лин­г­тон, с по­ро­га от­ме­тал вся­кую воз­мож­ность из­ме­не­ния из­би­ра­тель­но­го за­ко­на как по­ку­ше­ние на бри­тан­с­кую кон­с­ти­ту­цию, яв­ляв­шу­юся, по его сло­вам, вер­хом со­вер­шен­с­т­ва, дос­туп­ным че­ло­ве­чес­кой при­ро­де. Ка­би­нет по­дал в от­с­тав­ку, и но­вый ко­роль Виль­ям (Виль­гельм) IV по­ру­чил фор­ми­ро­ва­ние пра­ви­тель­с­т­ва ли­де­ру ви­гов Чар­л­зу Грею, бо­лее дос­туп­но­му но­вым ве­яни­ям. Он был го­тов по­тес­нить­ся и до­пус­тить ну­во­ри­шей к влас­ти, от­нюдь не вы­пус­кая ее из рук пра­вя­щей эли­ты. Бу­ду­чи, по соб­с­т­вен­ным сло­вам, «арис­ток­ра­том по на­ту­ре и по­ло­же­нию», он хо­тел с по­мощью ре­фор­мы «обес­пе­чить проч­ную поч­ву для соп­ро­тив­ле­ния даль­ней­шим ин­но­ва­ци­ям». Пред­ви­дя ожес­то­чен­ное про­ти­во­дей­ст­вие па­ла­ты лор­дов, он за­ру­чил­ся обе­ща­ни­ем ко­ро­ля воз­вес­ти в пэ­ры столь­ко лю­дей­, сколь­ко пот­ре­бу­ет­ся для соз­да­ния пос­луш­но­го пра­ви­тель­с­т­ву боль­шин­с­т­ва в вер­х­ней па­ла­те. На­пу­ган­ные пер­с­пек­ти­вой «инфля­ции» на пэ­ров, лор­ды сда­лись. И все же пот­ре­бо­ва­лись еще од­ни вы­бо­ры, что­бы билль про­шел и стал за­ко­ном. Ито­ги двух­лет­ней борь­бы: 56 «гни­лых» мес­те­чек по­те­ря­ли пра­во на пред­с­та­ви­тель­с­т­во; еще 31 ок­руг из двух­мес­т­но­го стал од­но­мес­т­ным; ок­ру­га бы­ли пе­рек­ро­ены к вы­го­де для про­мыш­лен­ных цен­т­ров, но очень не­пос­ле­до­ва­тель­но. Неп­ре­мен­ным ус­ло­ви­ем пра­ва на учас­тие в вы­бо­рах яв­ля­лось на­ли­чие оп­ре­де­лен­но­го иму­щес­т­ва, хо­тя ценз, по ан­г­лий­ско­му обы­чаю, был оп­ре­де­лен край­не за­пу­тан­но.

    Весть о при­ня­тии 7 июня 1832 г. за­ко­на выз­ва­ла в стра­не ли­ко­ва­ние: со­зы­ва­лись ми­тин­ги, ус­т­ра­ива­лись пик­ни­ки, воз­жи­га­лись фей­ер­вер­ки. Но ра­дость для мно­гих ока­за­лась преж­дев­ре­мен­ной­, хо­тя акт и до­ба­вил к спис­кам из­би­ра­те­лей бо­лее двух­сот ты­сяч че­ло­век. И все же в вы­бо­рах учас­т­во­ва­ла лишь /6 часть взрос­ло­го муж­с­ко­го на­се­ле­ния. Тай­но­го го­ло­со­ва­ния не пре­дус­мат­ри­ва­лось, а это оз­на­ча­ло, что в мас­се не­боль­ших сель­с­ких ок­ру­гов сквайр и при­ход­с­кий свя­щен­ник по-преж­не­му име­ли ре­ша­ющее сло­во. Сох­ра­ни­лось мно­го «кар­ман­ных» мес­те­чек.

    Первые ак­ты но­во­го пар­ла­мен­та бы­ли бла­гоп­ри­ят­ны­ми: от­ме­на раб­с­т­ва в Бри­тан­с­кой им­пе­рии и, бла­го­да­ря энер­гии фи­лан­т­ро­па лор­да Шеф­т­с­бе­ри, при­ня­тие пер­во­го дей­ст­вен­но­го «фаб­рич­но­го за­ко­на», пре­дус­мат­ри­вав­ше­го сок­ра­ще­ние ра­бо­че­го дня для де­тей 9-12 лет на тек­с­тиль­ных пред­п­ри­яти­ях до 48 ча­сов в не­де­лю, а юно­шей и де­ву­шек до 18 лет -68 ча­са­ми. Та­ко­вы тог­да бы­ли пред­с­тав­ле­ния о гу­ман­нос­ти.

    Грея на пос­ту премь­ера сме­нил ви­конт Виль­ям Мел­борн. До­бив­ша­яся учас­тия (не бо­лее то­го!) в уп­рав­ле­нии го­род­с­кая бур­жу­азия «отбла­го­да­ри­ла» под­дер­жав­шие ее ни­зы За­ко­ном о бед­ных 1834 г., кру­то из­ме­нив­шим су­щес­т­во­вав­шие преж­де фор­мы приз­ре­ния. По ухо­див­шим в сред­ние ве­ка обы­ча­ям, уза­ко­нен­ным во вто­рой по­ло­ви­не XVI в. ко­ро­ле­вой Ели­за­ве­той I, каж­дый при­ход дол­жен был со­дер­жать сво­их си­рых и убо­гих, вы­де­ляя для это­го со­от­вет­с­т­ву­ющие сред­с­т­ва. Уже дав­но лен­д­лор­ды, фер­ме­ры и про­мыш­лен­ни­ки вы­ра­жа­ли не­до­воль­с­т­во чрез­мер­ной рас­то­чи­тель­нос­тью и об­ре­ме­ни­тель­нос­тью для них преж­них пра­вил. При­ня­тый акт раз­ре­шил пре­дос­тав­лять по­мощь на до­му лишь прес­та­ре­лым и боль­ным. Всех ос­таль­ных над­ле­жа­ло по­ме­щать в ра­бот­ные до­ма, что боль­ше по­хо­ди­ло на тю­рем­ное зак­лю­че­ние. От­к­ры­то про­воз­г­ла­ша­емый прин­цип сво­дил­ся к то­му, что­бы оби­та­те­лям наз­ван­ных уч­реж­де­ний бы­ло так пло­хо, что лишь от­ча­яние мог­ло зас­та­вить пе­рес­ту­пить их по­рог. В ра­бот­ных до­мах жен раз­лу­ча­ли с мужь­ями, а ро­ди­те­лей - с деть­ми; доб­ро­по­ря­доч­ные, но впав­шие в бед­ность граж­да­не, слу­ча­лось, по­ме­ща­лись вмес­те с уго­лов­ни­ка­ми, за­муж­ние жен­щи­ны - с прос­ти­тут­ка­ми. Все это до­пол­ня­лось из­ну­ри­тель­ным и бес­смыс­лен­ным (на­роч­но!) тру­дом и скуд­ной пи­щей. Па­упе­рам зап­ре­ща­лось по­ки­дать свои узи­ли­ща (ина­че их не на­зо­вешь!). Во вре­мя при­ема пи­щи не до­пус­ка­лись раз­го­во­ры; зап­ре­ща­лось ку­ре­ние. Эти мрач­ные за­ве­де­ния бы­ли ок­ре­ще­ны Бас­ти­ли­ями и воз­буж­да­ли чув­с­т­во не­го­до­ва­ния у гу­ман­но нас­т­ро­ен­ной об­щес­т­вен­нос­ти. Под­лин­но об­ви­ни­тель­ным ак­том про­тив них яв­ля­ет­ся ро­ман Чар­л­за Дик­кен­са «Оли­вер Твист», ге­рой ко­то­ро­го имел нес­час­тье очу­тить­ся в та­ком уч­реж­де­нии для де­тей.

    В 1835 г. то­ри прор­ва­лись (не­на­дол­го) к влас­ти. Этот ма­лоз­на­чи­тель­ный эпи­зод был зна­ме­на­те­лен тем, что сэр Р. Пил об­ра­тил­ся к сво­им из­би­ра­те­лям с Там­вор­т­с­ким ма­ни­фес­том, с ко­то­ро­го, как при­ня­то счи­тать, на­ча­лась ис­то­рия сов­ре­мен­ной кон­сер­ва­тив­ной пар­тии, пре­ем­ни­цы то­ри. Пил, вы­хо­дец из сре­ды про­мыш­лен­ной бур­жу­азии, выс­ка­зы­вал­ся за то, что­бы «со­еди­нять твер­дую при­вер­жен­ность ус­та­нов­лен­но­му пра­во­по­ряд­ку с ис­п­рав­ле­ни­ем яв­ных зло­упот­реб­ле­ний и ус­т­ра­не­ни­ем (при­чин) для не­до­воль­с­т­ва». Так в сто­ячей во­де то­риз­ма по­яви­лась све­жая ре­фор­ма­тор­с­кая струя, обес­пе­чив­шая пар­тии прод­ле­ние жиз­ни.

    Завершение про­мыш­лен­ной ре­во­лю­ции. Про­мыш­лен­ная ре­во­лю­ция за­вер­ши­лась под стук па­ро­воз­ных ко­лес. В 1825 г. Дж. Сте­фен­сон про­вел пас­са­жир­с­кий сос­тав меж­ду Сток­то­ном и Дар­лин­г­то­ном. Рев­ни­те­ли ста­ри­ны и пок­лон­ни­ки ди­ли­жан­са бы­ли в ужа­се, пред­ре­кая чуть ли не ко­нец све­та: от­рав­лен­ная ды­мом зем­ля пе­рес­та­нет при­но­сить уро­жаи, зве­ри и пти­цы по­вы­ве­дут­ся, и не на ко­го да­же бу­дет охо­тить­ся бла­го­род­ным джен­т­ль­ме­нам. Но пых­тя­щее и ча­дя­щее чу­до­ви­ще уве­рен­но прок­ла­ды­ва­ло се­бе до­ро­гу в жизнь. В 1830 г. ли­ния про­тя­жен­нос­тью в 100 км свя­за­ла тек­с­тиль­ный Ман­чес­тер с пор­то­вым Ли­вер­пу­лем. А даль­ше стро­итель­с­т­во пош­ло да­же не се­ми­миль­ны­ми, а сто­миль­ны­ми ша­га­ми: к 1850 г. Ан­г­лия пок­ры­лась сетью же­лез­ных до­рог, их об­щая про­тя­жен­ность дос­тиг­ла 50 тыс. км.

    Железнодорожная ли­хо­рад­ка да­ла тол­чок ме­тал­лур­гии, ма­ши­нос­т­ро­ению, гор­но­руд­но­му и стро­итель­но­му де­лу. Вып­лав­ка чу­гу­на за двад­ца­ти­ле­тие вы­рос­ла втрое и пе­ре­ва­ли­ла за 2 млн. т при зна­чи­тель­ном со­вер­шен­с­т­во­ва­нии тех­но­ло­ги­чес­ко­го про­цес­са. Те же же­лез­ные до­ро­ги по­ро­ди­ли па­ро­во­зе- и ва­го­нос­т­ро­ение. Од­на­ко не про­изош­ло ни­че­го по­хо­же­го на са­мо­по­жи­ра­ющий про­цесс ги­пер­т­ро­фи­ро­ван­но­го раз­ви­тия тя­же­лой ин­дус­т­рии. И по то­вар­ной про­дук­ции, и по чис­лу за­ня­тых пер­вое мес­то про­дол­жа­ла за­ни­мать тек­с­тиль­ная про­мыш­лен­ность (1050 тыс. ра­бо­чих в 1850 г. по срав­не­нию с 220 тыс. в уг­ле­до­бы­че), преж­де все­го хлоп­ча­то­бу­маж­ная, из­де­лия ко­то­рой сос­тав­ля­ли 70% бри­тан­с­ко­го эк­с­пор­та. Но в се­ре­ди­не ве­ка ма­шин­ное про­из­вод­с­т­во, вклю­чая ма­ши­нос­т­ро­ение, одер­жа­ло по­бе­ду во всех ос­нов­ных от­рас­лях. Про­мыш­лен­ный пе­ре­во­рот был за­вер­шен. Ан­г­лия прев­ра­ти­лась в мас­тер­с­кую ми­ра, с ее из­де­ли­ями ник­то не мог кон­ку­ри­ро­вать на рав­ных. Хо­тя эк­с­порт от­с­та­вал по тем­пам рос­та - ска­зы­ва­лась та­мо­жен­ная ого­ро­жен­ность тра­ди­ци­он­ных ев­ро­пей­ских рын­ков,- но циф­ры рос­та выг­ля­де­ли все же вну­ши­тель­но: 45 млн. ф. ст. в 1830 г. и 70 млн. ф. ст. в 1850 г., при­чем вы­во­зи­лась поч­ти ис­к­лю­чи­тель­но про­мыш­лен­ная про­дук­ция. Лон­дон стал ми­ро­вым тор­го­вым и фи­нан­со­вым цен­т­ром.

    Быстро ме­ня­лась де­мог­ра­фи­чес­кая си­ту­ация: уже в 40-х го­дах в ин­дус­т­рии и ком­мер­ции бы­ло за­ня­то 42% са­мо­де­ятель­но­го на­се­ле­ния, а в сель­с­ком хо­зяй­ст­ве - все­го 28%. Двух­мил­ли­он­ный Лон­дон прев­ра­тил­ся в го­род-ги­гант; за ним сле­до­ва­ли не древ­ние Йорк и Кен­тер­бе­ри, а мо­ло­дые Ман­чес­тер, Бир­мин­гем, Глаз­го.

    Деревня и ре­мес­ло выб­ра­сы­ва­ли на ры­нок тру­да все но­вые и но­вые мас­сы лю­дей­, а ус­ло­вия про­из­вод­с­т­ва, его раз­д­роб­лен­ность на мно­жес­т­во прос­тей­ших опе­ра­ций поз­во­ля­ли пред­п­ри­ни­ма­те­лям ши­ро­ко при­бе­гать к нек­ва­ли­фи­ци­ро­ван­но­му тру­ду, осо­бен­но жен­щин и де­тей (из-за его де­ше­виз­ны). Гро­мад­ные и все рас­ту­щие до­хо­ды и те­оре­ти­чес­ки, и прак­ти­чес­ки де­ла­ли впол­не воз­мож­ным по­вы­ше­ние за­ра­бот­ной пла­ты, но ин­дус­т­ри­аль­ная бур­жу­азия не бы­ла к это­му го­то­ва ни идей­но, ни нрав­с­т­вен­но. Над ней дов­ле­ли пред­с­тав­ле­ния эпо­хи пер­во­на­чаль­но­го на­коп­ле­ния ка­пи­та­ла, пе­ре­жит­ки каль­ви­нис­т­с­ки-прес­ви­те­ри­ан­с­ких пред­с­тав­ле­ний о бо­го­угод­нос­ти пре­ус­пе­яния в де­лах, не отя­го­ща­емых мыс­лью о гре­хов­нос­ти низ­ве­де­ния ближ­не­го сво­его до ни­щен­с­ко­го сос­то­яния. В по­ня­тие о кон­с­ти­ту­ци­он­ных сво­бо­дах вхо­ди­ла и сво­бо­да най­ма, не свя­зы­вав­шая ра­бо­то­да­те­ля ка­ки­ми-ли­бо обя­за­тель­с­т­ва­ми по от­но­ше­нию к на­ни­ма­емым; на пос­лед­них рас­п­рос­т­ра­нял­ся за­кон о хо­зя­евах и слу­гах, ста­вив­ший их в не­рав­ноп­рав­ное по­ло­же­ние.

    В июне 1839 г. Джон Рас­сел за­явил в пар­ла­мен­те, что проц­ве­та­ние стра­ны про­ис­те­ка­ет из сво­бо­ды - сло­ва, ком­мер­ции, по­ли­ти­ки, ре­ли­гии. Ра­бо­чие же бес­по­ряд­ки он при­пи­сы­вал аги­та­ции «за­чин­щи­ков», «вол­ну­ющих на­се­ле­ние раз­нуз­дан­ны­ми ре­во­лю­ци­он­ны­ми ре­ча­ми, при­зы­ва­ющих к не­по­ви­но­ве­нию влас­тям и за­ко­ну». По­на­до­би­лись жес­то­кие для пра­вя­щих сфер уро­ки чар­тиз­ма, го­ло­да 40-х го­дов в Ир­лан­дии и подъ­ема ра­бо­че­го дви­же­ния, что­бы по­бу­дить их всту­пить на тот путь, ко­то­рый­/зас­лу­жил бри­тан­с­кой бур­жу­азии ре­пу­та­цию са­мой бла­го­ра­зум­ной и пре­дус­мот­ри­тель­ной в ми­ре.