Столяров, А. А. Стоя и стоицизм

ВведеlПlе

Свою главную задачу ПолеlЩ видел в наметившемся уже

к тому времени «оправД8НШ1» Стои как составной части

ЭЛЛИlПlстической философии. «Новая» философия - не про­

сто нечто «пост-аристотелевское»; она выражает иное, само­

стоятельное и самоценное чувство жизни, много давшее по­

следующим эпохам. Стоя - это прежде всего «искусство

жить», И В этом <<Искусстве» - главная причина притяга­

тельности стоiщизма ДJIЯ европейского ума. Оценивая об­

стоятельства подъема Стои, ПолеlЩ рассуждает достаточно

традиционно. Зенон сумел уловить дух эпохи, выразить цен­ ности, существовавшие лишь в виде личных убеждений и никем не формализованные. Он принадлежал к числу тех земных людей, ДJIЯ которых чувственное ВОСПРИJIТИе бьшо

высшей инстанцией. Обратившись к «природе», он, впрочем, понимал ее (в отличие от Эпикура) не как чувственное, а как

разумное начало (тут в мыслях Поленца некоторая неувяз­ ка). Гераклнтовский логос казался Зенону привлекательной парадИГМОЙ, ибо счастливо помогал избежать столь неясно­ го «разделения материального и нематериального»20. Логос

-внутренний стержень всего учения, гарант всеобщего

одному, по наитию выбранному началу, в отсутствии эллин­

ской <<интеллектуальной эластичности», умственного

«лоска» нельзя, прозрачно намекает Поленц, не увидеть

очевидныlx черт профетической личности. Насколько этот вопрос интересовал Поленца и какой отпечаток наложил на

всю его концепцию, можно судить по его ранней статье

«Стоя и семитизм». В отличие от ЧИСТО греческих школ

-эпикуреизма и академического скептицизма, - рассуждал

21

Введение

Поленц, Стоя с ее проrpаммlIым КОСМОПОJDIТИзмом бьша

первым свидетельством того, насколько расширилась куль­

турная ойкумена после ПОходов Александра. Стоя - первый вестник новой синкретической культуры, а Зенон -

«символический представитель эллинизма», оmщетворяю­

щий великое слияние Запада и Востока, когда «Эллинская философия становится эллинистическоЙ»21. Описывая из­

вестную статую Хрисиппа из Лувра работы Эвбулида

(Хрисипп изображен сидящим в кресле и что-то сосредото­ че~о считающим на пальцах22), Поленц замечает, что внешность Хрисиппа не оставляет сомнений в его проис­

хождении. Не бьшо сомнений и в отношении Зенона. Содер­

жание семитской меитальности Поленц тогда еще не брался определить точно (он сделал это в своей большой книге).

Признавая, что в основе своей учение Зенона бьшо, конечно

же, rpеческим, Поленц не мог признать его чисто rpеческим, ибо до двадцати лет Зенон жил в неrpеческой атмосфере: «Мыслимо ли... чтобы мироощущение такого человека бьшо совершенно свободно от семитских элементов? Если бы в

наши дни двадцатидвухлетний японец приехал к нам из

родной страны и через десять лет стал здесь профессором философии, неужели кто-нибудЬ из нас смог бы признать его мироощущение подлинно немецким (reindeutsche)?»23

И через двадцать лет все особенности учения Стои По­

ленц без колебаний объяснял семитской меитальностью его создателей: «Непредставимо, чтобы их происхождение не оказало ВШIЯНИЯ на их мировоззрение»24. Основные черты

этой ментальности: 1) фатализм и увлечение мантикой;

2) аитропоцентризм; 3) понятие обязанности и принцип «ты

должен», впервые положенные в основание этики; наконец

4) стремление объявить телесным все, кроме общих понятий,

22

Введение

которое чуждо ЭЛJnlнскому духу и, «как кажется, характерно

ДJIЯ семитов» (Поленц обращается к Ветхому Завету, где

телесные метафоры используются ДJIЯ выражения душевной

жизни). «Поэтому мы должны заКJПOЧИТЬ, что в этом... уче­

нии сказывается семитский способ созерцания»2S. Именно

этот «способ созерцания» во многом предопредешlЛ успех

Зенона. Нужна Былa сильная, но доступная идея и энергич­

ный метод ее подачи, чего не могли предложить старые школы . Такой идеей стал абсолютный «ЛОI'ический» монизм,

чувственно воплощенный во всекосмическом государстве

богов и людей, право на участие в котором дает природа. «Зенон был философом, у которого личное стремление к

познаншо было связано с желанием миссионерствовать», а

«сознание... миссионерской наклонности свойственно его

расе»26. В том, что учение Зенона напоминало релиппо, не былo никакой беды; правильной оценке Стои долгое время

мешал предрассудок, считавший весь эллинизм чем-то упа­

дочным. Следует заметить, что Поленц остался одинок со

своим «философским расизмом», но мысль о семитском про­

фетизме, предложенная Бивеном, время от времени находит

поддержку27.

Кое-что Поленц уточнил в деталях. Например, «Средняя

Стоя», нововведение Шмекеля, не вызывала у него энтузи­ азма. Сама античность, указывал он, зная «Средюою Ака­

демию», не знала «Средней Стои»28. (Выделение этого пе­ риода, быть может, несколько искусственно, хотя методоло­

гически оправдано. Ровно настолько же удачен термин «стоический платонизм», которым пользуется ряд авторов.

-А. с.).

С книгой Поленца завершился определенный этап исто­

риографии Стои. Не оставив без внимания ни одной част­

ности учения, Поленц категоричностью своих формулиро-

23

Введение

вок поневоле создал иmпoзmo (как заметил А. Грезер29) не­

которой исчерпанности предмета. Время, однако, показало,

что предмет практически неисчерпаем.

Особенность современного этапа -- повторная разра­ боткаотдельных проблем, терминов, методологии, персона­ лий и т. д. Со временем эти исследования приведут, вероят­ но, к новой обобщаioщей работе. Господствующая ныне тен­ денция -- широкая реабилитация Стои.

Стоическая логика буквально выведена из небытия. Пер­

вую попытку взглянуть на этот предмет более или менее объективно предпринял Я. Лукасевuч3О• Современное состоя­ ние изученности -- в основном заслута Бенеона

Мейтс не только вьmолнил peKoHCТPYКцmo (в большинстве

пунктов разумную) этой логики, но связал ее с другими раз­

делами учения. Он обратил внимание на оригинальность

стоической семантики и на ее сходство с лингвистическими

теориями Фреге и Карнапа. В изображении Мейтса логика Стои есть несомненный шаг вперед по сравненшо с аристо­ телевской силлогистикой; ее формализм является большим достоинством (которое отрицали Целлер и Прантль). Наи­ более полным на сегодняшний день можно считать изложе­ ние Михаэля Фреде32, развивающего и уточняющего идеи МеЙтса.

К тому же кругу проблем относится теория познания (где особенное внимание привлекает теория «каталеп­

тической фантасии»33) и учение о «категориям. Последнее

тесно связано с глобальным метавопросом всей стоической историографии: правомерно ли видеть в учении Стои си­ стему, и если да, то до каких пределов. Ответ затрудняется

тем, что учение не бьшо постоянной и всегда равной себе величиной. Системообразующий момент если не гипертро-

24

Введение

фироваJШ, то без колебаний выдeJIЯJШ Целлер, Барт, Поленц. За последние Сорок лет наметилась тенденция рассматри­

вать стоическую доктрину не просто как систему, но как

<<разверстку» последовательного приложения «категорий» К

разJШЧНЫМ областям сущего в физике и этике, а к понятиям

-в логике. Этот взгляд бьш доведен до последних пределов Максuмuлиано,М Форшнеро,М34, представившим стоическое

учение в виде некоей «гиперсистемы», где буквально каждо­ му «выступу» одной теории соответствует «углубление» дру­

гой. Сейчас <<Категории» рассматриваются прежде всего как

элементы стоической семантики35, хотя их важная методоло­ ПАеская роль давно уже вне сомнениЙ36.

Физика, которой повезло несколько больше, чем логике,

тоже до поры до времени не считалась чем-то достойным.

ПОДШIнным ее «оправданием» стала книга С. Са.мбурского «Физика стоиков»37; она, впрочем, перенасыщена чересчур смелыIии параллелями с совремеШIЫМИ физическими тео­

риями и несколько грубовата в обращении с материалом

(исходит из презумпции целостноеrи и законченности си­ стемы). Ее недочетыI в какой-то мере восполняются работа­

ми других авторов38.

Этика пожалуй, единственная область учения, не нуждающаяся в «оправдании». Но и здесь немало нерешен­ ных проблем. Уже Целлер высказывался в том духе, что

стоическая этика содержит фундаментальное противоречие

-между «ПРИРОДНЬIМИ», но изначально эгоистическими

целями живого существа и столь же естествениыми требова­ ниями разума. К этому мнению так ИШI иначе присоединя­ JШсь Барт, Прехтер39 и Поленц; вопрос до сих пор оживленно дискутируется. Со времен классического исследования А. Дюрофа4О появилось немало работ, полностью ИШI час­

тично посвященных этике. Из последних заслуживают внн-

25

Введение

машlЯ уже упомянyrаJl книга Форшнера и превосходнаJl

работа Б. Инвуда по этике и психологии РаlDlей Стои41 • Orсутствие обобщающей работы, сравlDIМОЙ с книгой

Поленца, в известиой мере компенсируется достаточным количеством общих введеНИЙ42• Средн них встречаются свои жемчужины - каковы, например, книги Л. Эдельштайна, Дж. Христенсена или Дж. Риста43• Немало работ посвяще­ но специальным темам. Очень популярны отделъны e «срезы»

учеШlЯ44 или его взаимоотношеШIЯ с другими UDCолами4S•

Особую группу представляют работы, посвященны e основа­

телям Стои и крупнейшим ее представителям46• Здесь следует отметить книгу А. Грезера «Зенон из Кития» С ее взвешен­ НbIM подходом к основным проблемам учеШlЯ. В дополнение

ко всему окончательно оформилось целое направление стои­ ческой историографии, рассматривающее стоицизм как ду­ ховный феномен уже за пределами антнчности47•

Главным итогом последних двух десятилетий, помимо

«оправдания» Стои, можно считать более четкую ЛОКIIШlза­ цию uDcолы в ряду главнейших философских течений антич­ ности. Особо важно здесь ее отношение к предшественни­ кам, прежде всего к Аристотелю. В течение долгого времени недооценивалось то фундаментальное обстоятельство, что

Стоя родилась в момент почти безраздельного господства

перипатетической философии и, вне сомнения, испытала ее универсальное влияние. Начатая Поленцем широкая <<пере­

оценка ценностей» пришла в последнее время к своему зако­

номерному итогу. Предложенное Целлером определение:

«постаристотелевская философия» предпочтительнее, види­ мо, понимать следующим образом: это не просто нечто после

Аристотеля, но нечто такое, что, во всяком случае, от него зависит, нечто генетически связанное с его философией.

26

Введение

Здесь должно быть верно умозакmoчение: <<после этого з~а­ чит (по крайней мере во многих отношениях) по причине этого». Никто, разумеется, не отрицает, что Стоя немало

заимствовала у досократиков, Платона или книиков

(ВШlЯНИе которых многие считаJDI наиболее заметным48) и

может рассматриваться в рамках сократической традиции.

Речь идет о том, что на вопрос о возможном источнике того

или иного стоического термниа или целой теорни мы во

многих случаях (особенно это касается физики) должны от­

вечать: не досократики, и даже не Платон, но Аристотель! Этот тезис, в общей форме 8ысказанный еще Людвигом

Шmайном49 и разделяемый в настоящее время почти всеми крупными авторитетамиSО, находит свое подгверждение в целом ряде специальных работSI. Такой вывод весьма важен,

ибо позволяет преодолеть «скрытое целлерианство», - ка­

ково мнение, что заимствования у досократиков есть верный признак общего упадкаS2. Как бы то ни бьшо, отрицающие ИJDI умаляющие ВJDlяние Аристотеля пребывают сейчас в явном меньшннствеS3•

Б. Некоторые вопросы доксографии

и методики изложении

Основные доксографические проблемы состоят в том,

что сочинения ранних и средних стоиков известны только во

фрагментах; в относительно цельном виде дошло JDlШЬ на­ следие поздних стош<ов - Сенеки, Эпиктета и Марка Авре­

JШЯ. КО времени СИМП1шкия значительная часть материалов

была просто утрачена ( Simpl. In Cat. р. 334, 1 sq. Kalb.), что

lJe могло не привести уже в античные времена к искаженш<>

27

Введение

правильной перспективы при восприятии учения ранней

Стои. Кроме того, основные и сравнительно надежные док­

сографы Стои - Цицерон, Плутарх, Диоген Лаэртий, Секст

Эмпирик, Стобей, комментаторы Аристотеля от Александра

Афродисийского до СИМIIJnIКия И Филопона ИJПI отцы церкви - частью откровенно предубеждены против Стои,

частью же излагают стоические догмы неточно или просто

превратно (в особенности детали).

В силу этого сложно восстановить ход развития учения в

целом и отдельных его частей (в особенности логики), ибо порой просто невозможно решить, что уже бьшо у Зенона, а что привнес, скажем, Клеаllф (эта проблема стояла уже для Сенеки - Ер. 33, 3 - 4). Во многих разделах учение имеет вид анонимной догмы; это, в свою очередь, побуждает экс­ траполировать на всю ранmою Стою то состояние учения, в которое его привел, быть может, только Хрисипп. При этом,

впрочем, очевидно, что расхождения между основателями

учения по многим пунктам были значнтельны. Невозмож­ ность сплошь и рядом четко атрибутировать фрагменты привела в свое время к появленшо концепции Арнима с пре­ зумпцией: все, что не может быть отнесено к определенному

автору, относится к Хрисиппу. Этот методологический

принцип Арним использовал при построении 11 и 111 томов

своего корпуса. Неудовлетворительность подобного подхо­

да сейчас вне сомнений, ибо в подобном случае Хрисипп

оказывается создателем того, что принадлежит, возможно,

даже поздним стош<ам54, Несмотря на все попытки перера­

ботать концепцшо Арнима55, эта задача и сейчас стоит на

очереди; разумеется, серьезные текстологические и доксо­

графические проблемы не могут быть решены в популярных

подборках стоических текстов56.

28

Введение

ДоксограФические сложности, как отмечал уже Целлер,

делают неизбежной реконструкцию учений Ранней и Сред­

ней Стои. Задачи такой реконструкции требуют принесения

в жертву различий между отдельными представителями уче­

ния: для более или менее связного изложения приходится

сразу же «выстраивать» это учение как нечто целое и закон­

ченное, а вклад различных его представителей оговаривать

там, где возможно. Вместе с тем идеально бьшо бы начинать

с учения. Зенона и шаг за шагом прослеживать его эволю­

цшо57•

Целлер бьш прав в том, что вьщеление законченного и общего есть вещь вынужденная. Однако для определенного

типа изложений такой принцип реконструкции методологи­ чески оправдан. Прошедшие со времен Целлера сто с лиш­

ним лет убеждают: лучше пойти на риск и принести логику

развития в жертву систематике, но зато сразу прояснить

смысл и интенции - т. е. взять учение хр..tсиппа как некий

итог и по возможности учитывать, что кто к нему пр..шожил.

Этот способ удачно применен К. Прехтером и тем же По­

ленцем, не говоря уже о популярных введениях (например, А. Брuду). По тому же принципу бьmи построены первые издания Барта. Впоследствии его книга была переработана (вернее, заново написана) Альберто'м Гедекемаuеро,М58, кото­ рый избрал эволюционный (а по сути, хронологический) принцип, представив РашпоIO Стою как последовательность самостоятеЛЫIЫХ и даже не всегда связанных между собою учений Зенона, Клеанфа и Хрисиппа. Здесь со всей очевид-

11 Остыо обнаружился недостаток средств для выполнения

CTOJTh сложного замысла: целое не сложилось из разрознен­

ных частей, общее замеllИJIОСЬ неизбежными повторами и

Т.д.

29