Нарастание

Внутри абзаца (реже внутри одного предложения) в целях эмоционально-художественного воздействия на читателя часто применяется прием нарастания, сущность которого заключается в том, что каждое последующее высказывание сильнее (в эмоциональном отношении), важнее, значительнее, существеннее (в логическом плане), больше (в количественном отношении), чем предыдущее. Простейшим примером нарастания может служить следующее предложение Your son is very ill — seriously ill — desperately ill. В этом предложении нарастание реализуется лексическими средствами, значением наречий very, seriously, desperately, расположенных одно за другим по воз-

растающей силе значений. Эти слова, в какой-то степени, становятся контекстуальными синонимами. Вот другой пример нарастания:

The orator drew a grim picture of the Republican Party, vague in its ideas, unsettled in its policy and torn by internal strife.

Этот пример требует пояснения. Можно предположить, что отдельные части этого предложения не являются различными по силе, значимости эмоции, напряженности или другим качествам, которые могут обеспечить нарастание. Действительно, представляется несколько спорным утверждение, что unsettled in its policy сильнее, чем выражение vague in its ideas, или что мысль torn by internal strife сильнее, чем две предыдущие части предложения. Но такова природа нарастания: само расположение частей иногда подсказывает большую важность каждого последующего элемента. Это особенно четко реализуется в случае наличия перечисления.

Нарастание может быть логическим, эмоциональным и количественным.

Логическое нарастание — это такое, где каждое последующее предложение (или его часть) важнее предыдущего (или его части) с точки зрения содержания понятий, заключенных в словах. Так, в примере "Threaten him, imprison him, torture him, kill him; you will not induce him to betray his country" понятно, что каждая последующая часть сильнее предыдущей по содержанию понятия: imprison сильнее, чем threaten; torture сильнее по выраженному значению, чем imprison; и, наконец, kill сильнее всех предыдущих.

Эмоциональное нарастание обычно реализуется синонимами. Пример эмоционального нарастания дан выше (см. пример... very ill).

Примером количественного нарастания может служить следующее предложение: Little by little, bit by bit, and day by day, and year by year the baron got the worst of some disputed question. (Dickens.) В этом предложении в качестве компонентов нарастания выступают фразеологические единицы, каждая из которых, в связи с их расположением, выступает как более значительная в составе нарастания, чем предыдущая.

236

Особо интересны случаи эмоциональных нарастаний. Их реализация весьма разнообразна. В некоторых случаях нарастание реализуется не только лексическими средствами, но и синтаксической структурой двух следующих одного за другим предложений. Так, в уже приведенном ранее примере из "A Christmas Carol" Диккенса, нарастание осуществляется не только лексическими, но и синтаксическими средствами.

"Marley was dead, to begin with. There is no doubt whatever about that. The register of his burial was signed by the clergyman, the clerk, the undertaker, and the chief mourner. Scrooge signed it and Scrooge's name was good upon 'Change, for anything he chose to put his hand to. Old Marley was as dead as a door-nail."

Проследим, какими средствами осуществляется нарастание в этом абзаце после первого предложения, в котором налицо лишь констатация факта смерти Марлея. Следующее предложение уже начинает нарастание. Это нарастание реализуется лексическими средствами, в частности, словом whatever. Следующее предложение повышает степень нарастания перечислением. Само перечисление лиц, подписавших свидетельство о похоронах, приводится в качестве доказательства смерти Марлея.

Интересно проследить, как осуществляется дальнейшее нарастание. Автору как бы кажется, что приведенных фактов недостаточно для того, чтобы убедить читателя в смерти Марлея, а это важно в связи с художественным замыслом автора, реализованном в самом сюжете рассказа. Читателя необходимо убедить, что Марлей был мертв, и тем самым подготовить его к встрече с духом Марлея. Предложение, которое начинается со слов Scrooge signed, рассчитано на то, чтобы читатель почувствовал значительность приведенного доказательства, его важность. Это достигается особым синтаксическим приемом организации предложений, а именно: пассивная конструкция предыдущего предложения заменена активной. Имя Scrooge становится значительным, более весомым, существенным прежде всего потому, что оно начинает предложение. Значительность этого факта, конечно, поддерживается также и определительным предложением, начинающимся с союза and. Завершается этот абзац фразеологическим сращением as

237

dead as a door-nail, которое служит вершиной нарастания. Таким образом, общеизвестная народная поговорка является, с точки зрения автора, наиболее убедительным аргументом.

На приёме нарастания иногда можно проследить индивидуальное оценочное отношение писателя к фактам объективной действительности. То, что для автора является наиболее важным, более существенным, более значительным, более впечатляющим, он организует в форме нарастания. Например:

"Nobody ever stopped him in the street to say, with gladsome looks "My dear Scrooge, how are you? When will you come to see me?" No beggars implored him to bestow a trifle, no children asked him what it was o'clock, no man or woman ever once in all his life inquired the way to such and such a place, of Scrooge. Even the blind men's dogs appeared to know him; and when they saw him coming on, would tug their owners into doorways and up courts; and then would wag their tails as though they said, "No eye at all is better than an evil eye, dark master!"

Расположение частей в этом абзаце также представляет собой нарастание, но нарастание это чрезвычайно субъективно. Для Диккенса факт обращения на улице к знакомому человеку с обычным вопросом: "How are you? When will you come to see me?, с которого начинается нарастание, представляется совершенно обычным явлением.

Дальше по степени важности расположены следующие факты: нищий, который просит подаяние; ребенок, который останавливает вас вопросом: "Дядя, который час?"; чужеземец, спрашивающий дорогу и, наконец, собака — поводырь слепца, которая тянет своего хозяина в сторону при виде Скруджа. Таковы компоненты нарастания в их последовательности. Таким образом, объективный фактор стилистики языка — прием нарастания — может быть использован чрезвычайно субъективно и может выступать, в числе других стилистических приемов, как средство выявления индивидуального миропонимания и мироощущения автора.

Нарастание чаще всего строится на параллелизме синтаксических конструкций. Именно однотипность конструкций больше всего доводит до сознания читателя принцип нарастания излагаемых фактов по степени их важности.

238

Ретардация

Ретардация (от французского слова retarder — замедлять, задерживать) композиционный прием, сущность которого заключается в оттяжке логического завершения мысли под самый конец высказывания. Иногда ретардация появляется в сложноподчиненном предложении, в котором имеется длинная цепь однотипных придаточных предложений, выражающих условие, предположение и т. д., предшествующих главному предложению. Чаще же всего ретардация используется в крупных отрезках высказывания, в сложных синтаксических целых, в абзацах и даже в целых произведениях (стихотворениях).

Таково, например, стихотворение Киплинга "If", которое в самом заглавии содержит начало ретардации. Логическое завершение мысли появляется только в двух последних строках. Во всех 7 строфах, предшествующих последней 8-ой строфе, где появляется главное предложение и соответственно главная мысль, описываются условия, при выполнении которых, возможна реализация этой мысли. Поэтому каждая строфа не является законченным смысловым единством. Но каждая мысль, изложенная в придаточных предложениях условия, подготовляет разрешение ретардации. Вот это стихотворение:

IF

If you can keep your head when all about you Are losing theirs and blaming it on you, If you can trust yourself when all men doubt you, But make allowance for their doubting too;

If you can wait and not be tired by waiting, Or being lied about, don't deal in lies, Or being hated, don't give way to hating, And yet don't look too good nor talk too wise:

If you can dream — and not make dreams your master; If you can think — and not make thoughts your aim; If you can meet with Triumph and Disaster And treat those two impostors just the same;

If you can bear to hear the truth you've spoken Twisted by knaves to make a trap for fools, Or watch the things you gave your life to, broken, And stoop and build'em up with worn-out tools;

239

If you can make one heap of all your winnings And risk it on one turn of pitch-and-toss. And lose, and start again at your beginnings And never breathe a word about your loss;

If you can force your heart and nerve and sinew. To serve your turn long after they are gone, And so hold on when there is nothing in you Except the Will which says to them: "Hold on!"

If you can talk with crowds and keep your virtue, Or walk with Kings — nor lose the common touch, If neither foes nor loving friends can hurt you, If all men count with you, but none too much;

If you can fill the unforgiving minute With sixty seconds' worth of distance run, Yours in the Earth and everything that's in it, And — which is more — you'll be a Man, my son!

Иногда ретардация оформляется за счет вводных предложений. Например:

"But suppose it passed; suppose one of these men, as I have seen them, — meagre with famine, sullen with despair, careless of a life which your Lordships are perhaps about to value at something less than the price of a stocking-frame: — suppose this man surrounded by the children for whom he is unable to procure bread at the hazard of his existence, about to be torn for ever from a family which he lately supported in peaceful industry, and which it is not his fault that he can no longer so support; — suppose this man, and there are ten thousand such from whom you may select your victims, dragged into court, to be tried for this new offence, by this new law; still, there are two things wanting to convict and condemn him: and these are, in my opinion, — twelve butchers for a jury, and a Jeffreys for a judge!"

(G. G. Byron. Speech during the Debate on the Frame-Work Bill in the House of Lords, February 27, 1812).

Здесь ретардация реализуется рядом определительных предложений настолько длинных и настолько сложных по своей структуре (с дополнительным придаточным внутри определительного), что автору необходимо несколько раз повторить начало предложения suppose this man. Такое повторение создает соединение двух композиционных приемов: ретардации и нарастания.

Ретардация связана с развитием мысли в периоде. Она, замедляя повествование, не раскрывает содержания высказывания и держит читателя в напряжении на всем отрезке высказывания. Напряжение разрешается только

240

с окончанием ретардации. Этот прием обычно используется в целях максимальной концентрации внимания читателя на той части высказывания, которая представляет собой завершение ретардации. Столь напряженным бывает ожидание конца мысли, столь незаметно даются отдельные характеризующие черты, признаки описываемого явления, что само завершение мысли выступает в значительно более аргументированном виде.

Ретардация нередко реализуется сочетанием вопросительных предложений и утвердительного предложения, которое является ответом на все вопросы как, например, в следующем отрывке из "The Bryde of Abydos" Байрона:

Know ye the land where the cypress and myrtle

Are emblems of deeds that are done in their clime? Where the rage of the vulture, the love of the turtle, Now melt into sorrow, now madden to crime? Know ye the land of the cedar and vine. Where the flowers ever blossom, the beams ever shine; Where the light wings of Zephyr, oppressed with perfume, Wax faint o'er the gardens of Gúl in her bloom; Where the citron and olive are fairest of fruit, And the voice of the nightingale never is mute; Where the tints of the earth, and the hues of the sky, In colour though varied, in beauty may vie, And the purple of Ocean is deepest in dye; Where the virgins are soft as the roses they twine, And all, save the spirit of man, is divine — 'Tis the clime of the East — 'tis the land of the Sun —

Как видно из приведенного примера ретардации, ответ на вопрос, стоящий в начале строфы, дается лишь в самом конце. Все строки, расположенные между вопросом и ответом, вызывающие ретардацию, являются по-существу определительными предложениями к слову the land.

Антитеза (Противопоставление)

В целях создания контрастной характеристики описываемого явления, данное явление часто сопоставляется с другим, логически ему противоположным. Такое сопоставление выявляет не общие черты предметов и явлений, а противоположные, антагонистические черты. Факты объективной действительности не сближаются по общим при-

16 — 323 241

знакам, а отталкиваются друг от друга. Например: They speak like saints and act like devils.

Интересен мадригал, приписываемый Шекспиру, который весь построен на цепи противопоставлений:

Grabbed age and youth cannot live together:

Youth is full of pleasure, age is full of care;

Youth like summer morn, age like winter weather;

Youth like summer brave, age like winter bare.

Youth is full of sport, age's breath is short;

Youth is nimble, age is lame;

Youth is hot and bold, age is weak and cold;

Youth is wild, and age is tame

Age, I do abhore thee, youth I do adore thee;

Oh! My Love, my Love is young.

(W. Shakespeare. A Madrigal.)

Обычно противопоставляются факты и явления объективной действительности по всем признакам, главным и второстепенным. Так, например, в приведенном выше мадригале противопоставление старости и молодости проводится по всем характерным признакам того и другого понятия. Но иногда антитеза строится не на противопоставлении самих понятий, а на противопоставлении их отдельных признаков. Все слова, вовлеченные в антитезу, оказываются противопоставленными. Так, в вышеприведенном примере глаголы to speak, to act не являются антонимичными, но в составе целого высказывания, в котором противопоставлены saints и devils, эти глаголы также начинают восприниматься как антонимичные понятия. В предложении The proletarians have nothing to lose but their chains. They have a world to win, стилистический эффект получается не непосредственно на противопоставлении понятий world и chains, а на противопоставлении признаков, на основе которых образованы соответствующие метонимии: world — all, everything и chains — slavery. Эти метонимии втянуты в сферу противительных отношений, возникающих на столкновении антонимов to lose и to win.

Антитеза может быть реализована как в пределах одного предложения, так и в составе крупных отрезков высказывания. Внутри одного предложения антитеза обычно создает полную смысловую законченность высказыва-

242

ния — сентенцию. Антитеза почти всегда строится на параллелизме синтаксических конструкций или на хиазме. Например:

О! the more angel she,

And you the blacker devil

(W. Shakespeare. Othello.)

На однотипных структурно-синтаксических построениях особенно резко выделяется сопоставление по антонимичным признакам. Антитеза — явление пограничное между стилистикой и логикой. Как видно из приведенных примеров, часто в самом противопоставлении нет никаких языковых приемов реализации этого противопоставления. Иными словами, мы имеем дело с противоположными по своей логической природе фактами действительности. Здесь нет антитезы, как языкового приема. Когда же реализация антитезы осуществляется не только приемом соположения противоположных явлений, а вовлечением в орбиту противопоставления также и слов, не выражающих противительных понятий, мы имеем дело со стилистическим приемом. В этих случаях слова получают дополнительные оттенки значений. Контекстуальные значения, приобретаемые словами в процессе реализации антитезы, уже являются фактами лингвистики, а не логики. Поэтому в анализе антитезы необходимо учитывать те смысловые наслоения, которые появляются в словах в результате противопоставления сопоставляемых понятий.

В этой связи интересно привести следующие слова акад. В. В. Виноградова, которые относятся к особенностям антитезы у Пушкина: «С 1817-1818 годов изменяется в пушкинском стиле построение фразовых антитез. Вместо сочетаний по прямому контрасту, возникают сцепления слов на основе поточных семантических несоответствий, частичных противоречий, неполной смысловой согласованности, нередко восходящие, впрочем, тоже к нормам французской риторики».¹

Контрастное противопоставление фактов, явлений действительности может формироваться в композиционном отношении и в составе двух абзацев, в которых один пред-

¹ Виноградов В. В. Стиль Пушкина. Гос. изд. худ. лит-ры. 1941. C. 192.

16* 243

ставляет собой противопоставление другому. В этом случае в стилистике обычно используется термин контраст или контрастное противопоставление, термин же антитеза обычно применяется для противопоставлений, не выходящих за рамки абзаца. Так например, противопоставление, проводимое Лонгфелло в нижеследующих двух строфах, является логическим и едва ли может рассматриваться как стилистическая антитеза:

All things above were bright and fair,

All things were glad and free;

Lithe squirrels darted here and there, And wild birds filled the echoing air

With songs of Liberty! On him alone was the doom of pain,

From the morning of his birth; On him alone the curse of Cain Fell, like a flail on the gathered grain,

And struck him to the earth!

Точно также нельзя рассматривать как антитезы фразеологические единицы, образование которых основано на антонимах. Например: top and bottom, up and down, inside and out.

В этих образованиях, как и во всех фразеологических единицах, значение целого доминирует над значением компонентов. Следовательно, «отталкивания», обязательного условия антитезы, здесь не может быть, и поэтому нет антитезы.

Антитеза обычно строится на бессоюзном соединении предложений. Если связь между компонентами антитезы выражена союзной связью, то чаще всего используется союз and. Он по своей природе полнее выражает единство сопоставляемых явлений. Когда же появляется союз but, то стилистический эффект антитезы в значительной степени ослабляется. Противительное значение этого союза само по себе подготовляет читателя к контрастному высказыванию, которое должно следовать. Например:

The cold in clime are cold in blood, Their love can scarce deserve the name; But mine was like a lava flood That boils in Etna's breast of flame.

(Q. G. Вуrоn)

244

Антитеза часто встречается в стилях художественной речи и в публицистических стилях. Она редко употребляется в стиле научной прозы, где, однако, логические противопоставления обычное явление.

Для того, чтобы стать антитезой, всякое логическое противопоставление должно быть эмоционально окрашенным.

В. СТИЛИСТИЧЕСКОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ФОРМ

и типов связи

Анализ синтаксических построений высказывания невозможен без выявления особенностей форм связи между частями высказывания, внутри предложения, между предложениями и между более крупными отрезками высказывания. В грамматиках до сих пор рассматривались лишь две основные формы связи, под которые подводилось многообразие взаимоотношений между частями высказывания . Эти две формы связи — сочинение и подчинение.

Практика использования сочинения и подчинения не всегда следует этим правилам логического построения высказывания. Отношения между частями высказывания часто осложняются дополнительными соображениями. В таком случае союзы и союзные речения начинают обрастать новыми значениями, выявляют более широкие возможности их использования, определяют более тонкие и разнообразные связи между частями высказывания.

Все увеличивающееся количество слов и словосочетаний, которые начинают использоваться в качестве средств связи, свидетельствуют о том, что в языке отражается постоянный процесс дифференциации форм отношений.

С другой стороны, имеющиеся в распоряжении языка традиционные средства связи постепенно становятся полисемантичными. Они приобретают способность выражать не только перечисленные нами выше формы связи, но и многие другие. По этому поводу интересно привести следующее место из академической грамматики русского языка: «Принято считать, что предложения, входящие в состав сложносочиненного предложения, синтаксически самостоятельны и «равноправны». Но это утверждение яв-

245

ляется слишком общим, а для некоторых типов сложносочиненных предложений — неверным. Как правило, при любом типе соединительной связи только первое из предложений, объединяемых в составе сложносочиненного предложения, строится свободно; структура второго предложения бывает обусловлена характером выражаемых сложносочиненным предложением отношений».¹

Сочинение и подчинение строго не разграничены в синтаксическом оформлении. Они требуют обязательного логического сопоставления двух частей высказывания. Иными словами, синтаксические средства выражения отношений строго не регламентированы. Не случайно многими грамматистами союзы вообще не выделяются в особую часть речи, а рассматриваются как служебные частицы. Потеря большинством союзов лексического значения приводит к тому, что они начинают выполнять формально-грамматическую роль, а известно, что грамматические значения более общи по своему характеру, чем лексические. Естественно поэтому, что за многими союзами закрепляются самые разнообразные функции выявления связи между предложениями. Акад. Виноградов считает, что «было бы осторожнее вместо сочинения и подчинения предложения говорить (как это предлагал акад. А. А. Шахматов) о разных видах сцепления предложений и о разных степенях их зависимости, выражаемых союзами и другими грамматическими средствами: формами наклонения, формами относительных времен, порядком слов, местоименными словами, интонацией и т. п.»²

Действительно, характер сцепления между предложениями никак не ограничивается сочинением и подчинением. Роль союзов, с другой стороны, совсем не ограничивается только необходимостью связывания предложений или более крупных частей высказывания. Часто союзы выполняют совершенно другую функцию, чем та, которая определена логическими грамматиками. Так например, союз and, с которого начинается каждая строка 66 сонета Шекспира, в основном, служит для выделения частей высказывания.

¹ Грамматика русского языка. АН СССР т. II, ч. II, стр. 177, ² Виноградов В. В. Русский язык. М.,Л.: Учпедгиз, 1947. C. 708.

246

Кроме того, языковое выражение сочинения и подчинения частей высказывания не обязательно связано с наличием союзов. Как было указано выше, есть и другие формы выражения этих отношений между предложениями. В современном английском языке причастные обороты, инфинитивные обороты и др. также могут служить целям подчинения одного предложения другому или одной части высказывания другой. Возьмем для примера следующее высказывание:

Не stood at the door, listening to the hum of voices from inside, and thinking comfortably of the cold bath that would come later in the day.

В этом предложении причастные обороты, начинаю щиеся словами listening и thinking являются также формой подчинения. Действительно, с точки зрения синтаксической формы этого предложения в причастных оборотах заключены подчиненные (второстепенные) мысли. Но с точки зрения логического содержания мысль, заключенная в главном предложении (или вернее в предложении со сказуемым в личной форме), представляется второстепенной по отношению к мыслям, выраженным в причастных оборотах. Но можно и считать, что в этом отрывке все три предложения — 1) Не stood at the door. 2) He listened to the hum of voices from inside. 3) He thought comfortably of the cold bath that would come later in the day являются равными по семантическому весу; иными словами, равными по своему значению в составе высказывания. Такого рода отношения между предложениями наводят на мысль, что причастные обороты формально выражая подчинение (в синтаксическом плане), могут иногда выражать иной характер логических отношений с главным предложением. В них может быть заключена наиболее существенная часть высказывания. Поэтому правильнее было бы говорить не о подчинении и сочинении, а об особых формах связи между частями высказывания, выраженными причастными и инфинитивными оборотами.

В современном английском языке особое место занимают причастные обороты, которые называются Nominative Absolute Constructions типа And the first cab having been fetched from the public house, . . . Mr. Pickwick and

247

his portmanteau were thrown into the vehicle. По существу эти две мысли в составе одного предложения можно рассматривать как особую синтаксическую форму сложно подчиненных предложений. Зависимость одной части от другой (причастного оборота от главного предложения) столь очевидна, что такого рода причастные обороты и классифицируются как причастные обороты цели, причины, времени и др. Иными словами конструкцию Nominative Absolute можно рассматривать как частный случай сложноподчиненных предложений, соединенных без подчинительного союза.

Такого рода подчинение в современном английском литературном языке все чаще встречается в официально-деловом, научном и газетном стилях речи. Оно все реже употребляется в устном типе речи. Такая дифференциация грамматических форм по сферам употребления (по стилям речи) — характерное явление для процесса выработки норм литературного языка в современном английском языке.

Инфинитивные обороты также могут выражать подчинение одной мысли другой. В таком предложении, как Не was too ill to attend the lecture инфинитивный оборот выполняет роль определительного придаточного предложения. Подобная форма связи между частями высказывания выражает значительно большую степень подчинения, нежели обычная форма подчинения двух предложений при помощи подчинительных союзов.

В современном английском языке есть разные степени подчинения, получающие соответствующее синтаксическое выражение. Наименьшая степень подчинения обычно выражается при помощи подчинительных союзов, т. е. в сложноподчиненном предложении.

Проанализируем следующий пример:

Three days after he was seventeen he got accepted for enlistment. Having been used to certain elemental comforts back in Harlan, he had already been turned down a number of times all over the country because he was too young. Then he would go back on the bum awhile and try some other city. He was on the East Coast at the time he was accepted and they sent him to Fort Myer. That was in 1936. There were lots of other men enlisting then.

(James Jones. From. Here To Eternity.)

248

Здесь представлены разные формы выражения подчинения:

а) подчинительными союзами (after he was seventeen, because he was too young);

б) сочинительными союзами (and they sent him to Fort Myer);

в) союзными речениями наречного типа (at the time);

г) причастным оборотом (having been used).

Подчинение одного предложения другому, выраженное союзами, подчинительными и в особенности сочинительными, проявляется весьма слабо, так как самостоятельность каждого предложения оформлена грамматически (глагол в личной форме) и интонационно.

Подчинение, выраженное причастными и герундиальными оборотами, более заметно подчеркивает подчиненность одного предложения другому. И это усиливается интонационно.

Подчинение становится едва заметным, когда оно выражено бессоюзно. В этих случаях сама проблема подчинения становится пограничной: в ней переплетаются вопросы логики и языкознания, поскольку отношения между частями высказывания выявляются только путем анализа самого содержания этих частей. Например:

Soames turned away; he had an utter disinclination for talk, like one standing before an open grave, watching a coffin slowly lowered. (J. Galsworthy.)

С такими случаями бессоюзия, в которых союзы намеренно опускаются для придания большей значимости логической подчиненной мысли, не следует смешивать случаи отсутствия (или опущения) союзов в быстром темпе живой разговорной речи; такое бессоюзие теперь проникает и в синтаксис литературной письменной речи, в особенности в стилях художественной речи: Например:

Bicket did not answer his throat felt too dry. (J.Galsworthy.)

Здесь предложение his throat felt too dry не представляется существенным для основной мысли, выраженной в предложении. Такого рода большая степень подчинения

249

подсказывается и интонационным оформлением: наличие союза всегда выделяет часть высказывания, находящуюся после союза. Отсутствие союза настолько тесно связывает придаточное предложение со словом, к которому оно относится, что иногда (если это придаточное предложение не очень большое) оно произносится как одна синтагма.

Перечисленными приемами не ограничиваются все возможные виды подчинения. Необходимо только иметь в виду, что формы подчинения здесь рассматриваются с точки зрения стилистической.