ГОС 1ч. Зарубежный театр / Ионеско
.doc
ИОНЕСКО,
ЭЖЕН (Ionesco,
Eug
ne)
(1909–1994), французский драматург, один из
основоположников эстетического течения
абсурдизма (театра абсурда). Член
Французской академии (1970).
Ионеско по происхождению румын. Родился 26 ноября 1909 в румынском городе Слатине. Родители в раннем детстве увезли его во Францию, до 11 лет он жил во французской деревне Ла Шапель-Антенез, потом – в Париже. Позже говорил, что детские впечатления деревенской жизни во многом отразились в его творчестве – как воспоминания об утраченном рае. В 13 лет вернулся в Румынию, в Бухарест, и прожил там до 26 лет. В 1938 вернулся в Париж, где прожил всю оставшуюся жизнь.
Формирование его личности проходило под знаком двух культур – французской и румынской. Особенно интересными были взаимоотношения с языком. Перейдя на румынский язык в подростковом возрасте (первые свои стихи написал по-румынски), он начал забывать французский – именно литературный, а не разговорный; разучился на нем писать. Позже в Париже французский пришлось осваивать заново – на уровне профессиональных занятий литературой. Позже Ж.-П.Сартр замечал, что именно этот опыт позволил Ионеско рассматривать французский язык как бы на расстоянии, что давало ему возможность самых смелых лексических экспериментов.
Учился в Бухарестском университете, изучал французскую литературу и язык. Ионеско вспоминал, что главным для его бухарестского периода было ощущение конфликта с окружающей средой, осознание того, что он находится не на своем месте. В начале 1930-х нацистские идеи процветали и в среде румынской интеллигенции – по воспоминаниям Ионеско, в то время модно было принадлежать к правым. Внутренний протест против «модной» идеологии сформировал его принципы мировоззрения. Свое сопротивление фашизму он рассматривал не как политическую или социальную проблему, но как экзистенциальную, проблему взаимоотношения человеческой индивидуальности и массовой идеологии. Фашизм как политическое движение сыграл в этом лишь своеобразную роль «спускового крючка», отправной точки: Ионеско возненавидел любое массированное идеологическое давление, диктат коллективизма, стремление управлять эмоциями и поступками человека.
Ненависть к тоталитарным режимам Ионеско пронес через всю жизнь – спонтанные юношеские ощущения были отрефлексированы и переросли в осознанные принципы. В 1959 эта проблема легла в основание пьесы Носороги, рассматривающей процесс коллективной мутации, перерождения под воздействием насаждаемой идеологии. Это единственная его пьеса, которая поддается социально-политической трактовке, когда нашествие носорогов при постановке рассматривается тем или иным режиссером как метафора наступления фашизма. Ионеско всегда бывал несколько обескуражен и раздосадован этим обстоятельством.
Остальные его пьесы не давали возможности столь конкретной интерпретации. Понимали их режиссеры и зрители, или не понимали, – а полемика в 1950-е вокруг эстетического течения абсурдизма развернулась нешуточная и продолжалась в течение нескольких десятилетий, – вряд ли можно подвергать сомнению то, что пьесы Ионеско в чистом виде посвящены жизни человеческого духа. Рассматривались и анализировались эти проблемы автором непривычными, новыми средствами – через распад логической структуры смысла и формы всех составляющих элементов пьесы: сюжета, фабулы, языка, композиции, характеров. Дополнительный накал полемике придавал сам Ионеско. Он охотно давал интервью, ссорился с режиссерами, много и противоречиво говорил о своей эстетической и театральной концепции. Так, Ионеско был против самого термина «абсурдизм», утверждая, что его пьесы реалистичны – настолько, насколько абсурдны весь реальный мир и окружающая действительность. Здесь с автором можно и согласиться, если считать, что речь идет не о бытовых, социальных и политических реалиях, а о философских проблемах бытия.
В 1938 защищает в Сорбонне докторскую диссертацию по философии О мотивах страха и смерти во французской поэзии после Бодлера.
Первая премьера Ионеско – спектакль Лысая певица – состоялась в 11 мая 1950, в парижском «Театре полуночников» (режиссер Н.Батай). Весьма показательно – в рамках эстетики абсурдизма – что сама лысая певица не только не появляется на сцене, но в первоначальном варианте пьесы и не упоминалась. По театральной легенде, название пьесы возникло у Ионеско на первой репетиции, из-за оговорки актера, репетирующего роль брандмайора (вместо слов «слишком светлая певица» он произнес «слишком лысая певица»). Ионеско не только закрепил эту оговорку в тексте, но и заменил первоначальный вариант названия пьесы (Англичанин без дела). Затем последовали Урок (1951), Стулья (1952), Жертвы долга (1953) и др.
Наибольшую известность принесла его драматическая тетралогия, объединенная общим героем драматургом Беранже, в котором отразились автобиографические экзистенциальные искания автора: Бескорыстный убийца, Носороги, Воздушный пешеход, Король умирает (1959-1962).
В 1960–1970-е в пьесах Ионеско усиливается апокалиптическое звучание, напрямую увязанное с господством тоталитарной идеологии: Бред вдвоем (1962), Жажда и голод (1964 – здесь особенно внятно выражена экзистенциальная печаль автора по утраченному раю), Макбет (1972), Этот потрясающий бордель (1973), Человек с чемоданами (1975).
В 1970 Ионеско был избран в члены французской Академии Наук.
Среди других произведений – сборники рассказов Фотография полковника (1962), эссе и воспоминаний Крохи из дневника (1967), Прошедшее настоящее, настоящее прошлое (1968), Открытия (1969), Между жизнью и сном (1977), Противоядия (1977), За культуру против политики (1979), Человек под вопросом (1979), Белое и черное (1981); роман Отшельник (1974). Статьи об искусстве, воспоминания и размышления о театре объединены в сборники Заметки и опровержения (1962) и Пунктиры исканий (1987). Своеобразным подведением итогов творческого пути стали воспоминания Ионеско, облаченные в драматургическую форму – Путешествия к умершим (1980).
Скончался Э.Ионеско после тяжелой продолжительной болезни 28 марта 1994 в Париже.
См. также ТЕАТР АБСУРДА; АБСУРДИЗМ.
Татьяна Шабалина
ЭЖЕН
ИОНЕСКО
ЭЖЕН
ИОНЕСКО. СТУЛЬЯ. Сцена из пьесы
|
Очки не чистят черным гуталином - советы Эжена Ионеско в интерпретации Романа Виндермана В год своего 90-летия Эжен Ионеско стал самым популярным драматургом Томска. Его поставили в драме и в "Скоморохе". Скоро к этой компании присоединиться театр "Интим". Вот и ответ критикам, считающим, что театр абсудра (парадокса) сегодня не в моде. Какая мода?! Если абсурд - стиль нашей жизни. Неслучайно режиссер-постановщик перед генеральной репетицией "Лысой певицы", обращаясь к первым зрителям, заявил: "В ходе работы мы убедились, пьеса по сравнению с российской действительностью - милый пустячок". Неудивительно, что спектакль вышел о нас, о России, о конце ХХ века. Хотя пьеса написана полвека назад во Франции, а главные действующие лица и вовсе англичане. И опыт - сын ошибок... Предел ума - безумье. Предел молчанья - крик. Это о "Лысой певицы". Формулировка не моя. Это строчки из молодого северского поэта Вадима Долинского. Вспомнились, когда в очередной раз посмотрела "Лысую певицу". Можно и классический эпиграф к увиденному предпослать, из самого Шекспира: "Жизнь - это история, рассказанная идиотом". А можно провести эксперимент, чтобы составить приблизительное представление о содержании этой пьесы. После ужина (обеда, завтрака) возьмите карандаш и бумагу, и добросовестно запишите все, абсолютно все, реплики (ваши, членов семьи, говорящих голов в телевизоре, невидимок из радиоприемника и даже строчки из газет) в той последовательности, в какой они будут поступать. Причем старайтесь записывать предложения в соотвествии с граматическими нормами: подлежащие - сказуемое - прямое дополнение - опеределение. Если в итоге, вы, совершенно одурев от тупоумия, бессмыслицы, косноязычия, не бросите это неблагодарное занятие, если результаты эксперимента вас порадуют, если от записанного и прочитанного у вас волосы не встанут дыбом, то это означает одно из двух - или у вас железные нервы, или вы - второй Ионеско. На подобный эксперимент я пустилась, когда прочитала воспоминания драматурга, как тот писал "Лысую певицу". Он просто выстраивал в ряд одну за другой самые банальные фразы, взятые из английского разговорника, составленные из самых пустых по смыслу слов, из самых стертых языковых клише. "Это была несчастная идея: попав в сумятицу разросшихся слов-трупов, отупевший от автоматизма разговора, я изнемогал от отвращения, от невыразимой грусти..." Если Ионеско, по его признанию, писал трагедию речи, то у меня получилась трагедия быта. Не спектакль отправилась с нехорошими предчувствиями. А в театре смеялась. Над парадоксами автора. Над парадоксами режиссера. Но взрывы смеха все-таки сменялись ощущением ужаса. Второй раз смеялась уже меньше. Забавные парадоксы мышления, речи, ситуаций, на которых выстроены пьеса и спектакль, вызывали вымученную улыбку. И тоску. Мне грустно от того, что "весело" вокруг - пыталась я шутить, перефразируя Лермонтова. ..И парадоксов друг Жизнь с подмостков "Скомороха" предстает в виде бесконечных пустых разговоров, кошмарных снов, нагромождения рекламы, пожаров, убийств, катастроф, о которых герои рассказывают либо с интонацией радостного возбуждения, либо будничным голосом. В постановке парадоксальность автора сохранена и даже усилена. Например, в пьесе мистер и миссис Смит уходят, чтобы переодеть домашнее платье на вечернее, а возвращаются в тех же нарядах. Марина Дюсьметова и Александр Капранов, играющие главных героев, выходят к гостям в ночных пижамах. (Ну, чем не вечерний наряд?!) Брандмайор (Дмитрий Никифоров), собираясь рассказать историю под названием "Насморк", не просто просит, чтобы его не слушали, но и залезает под стол. Служанка Мэри (Елена Дзюба) разговаривает со Смитами так, будто это она хозяйка, а не они. Наконец, супруги Мартены обезличены настолько, что представлены куклами (автор Ядвига Мидлярска-Коваль, а помогают оживить их Дания Турклиева, Надежда Страшко, Юрий Орлов, Валерий Филоненко). Повседневность, доведенная до абсурда, абсурд, ставший повседневностью - лейтмотив спектакля. Самые нелепые, бессмысленные фразы актерами произносятся с самой серьезной, порой пафасной интонацией. Абсурдистскую пьесу они играют, как бытовую драму. Реалистичность интерьера и реквизита только подчеркивают фантасмагоричность ситуаций и диалогов. Зритель за час двадцать пять минут (столько длится спектакль) проделывает путь из пункта А - "Смех" в пункт В - "Слезы". В результате получается не только знакомое нам явление - смех сквозь слезы, но и парадокс в духе Ионеско - грустно от того, что смешно; страшно от того, что забавно. Смешно, когда на безумолчную болтовню миссис Смит мистер Смит отвечает исключительно цоканьем языка (то не одобряя жену, то соглашаясь с ней). При этом, не отрываясь, читает газету. Грустно, потому что эта сцена напоминает привычную картину, характерную для многих семьей. Правда, во время спектакля получаешь эстетическое удовольствие от игры Дюсьметовой и Капранова. Возникает подозрение, что эта парочка заслуженных артистов России также "аппетитно" может сыграть и телефонный справочник. Забавно и смешно наблюдать за поведением застенчивого и нерешительного пожарного(!) Дмитрия Никифорова. За тем, как он тушит "пожар" в камине, сделав туда, пардон, пи-пи. Однако образ, который создает артист - трагикомичен. Ассоциации, которые он вызывает, навевают самые невеселые мысли. "Говорящая голова" брандмайора - не что иное, как современный телевизор с самопреключающимися каналами, по которым идут сплошные мыльные сериалы. Его же реплика: "Меня ждет пожар через четверть часа", - это поведение журналистов-ньюсмейкеров, для которых хорошая новость - это плохая новость. Смех и ужас сменяют друг друга в предпоследней сцене, когда все герои начинают нести сущую околесицу, переходят на "учебные" фразы типа "мама мыла раму" и полнейший дадаизм - "И! Ди! Не! Ту! Да!" - "Базар, Бальзак, Базен..." - "А, ц, о, у а ц". И каждый выкрик, каждая реплика - приговор языку. Язык мертв - мертва и жизнь, выразителем которой он является. Театр остановившихся часов Спектакль Виндермана - это не только трагедия речи, это трагедия быта. Точнее, трагедия человека, обреченного на тупоумие ежедневности, утратившего смысл жизни и даже собственное "я". Смыслоутрата - одна из главных тем ХХ века - стала темой спектакля, идущего в "Скоморохе". Инвалидные кресла, вначале казавшиеся просто любопытной находкой режиссера и сценографа, в конце становится страшным символом абсурдности жизни. Мистер Смит и миссис Смит в инвалидных креслах - инвалиды. Нравственные уроды. Их немногое отличает от другой супружеской пары. Недаром в конце спектакля уже господа Мартены сидят за обеденным столом в инвалидных креслах-каталках, а миссис Мартен произносит тот же текст, что и миссис Смит в начале спектакля. Круг замкнулся. И он порочен. Тема смыслоутраты находит свое сценографическое воплощение. Прежде всего это часы. Нарисованные, они ведут себя вызывающе. Бьют когда хотя и сколько хотят, то на "полуслове" замолкают, а то не дают говорить героям. Спектакль и начинается с того, что тишину и темноту зрительного зала взрывает бой часов. При каждом ударе они содрогаются, а с последним в бессилии падают на пол. При взгляде не "потекший" циферблат вспоминается "Настойчивость памяти" Сальвадора Дали. Этот символ метафизичности времени. Время как бы есть. Но на самом деле его нет. Оно распято. У зрителя складывается стойкое ощущение, что действие происходит в безвременном пространстве. Чуть было не написала в "безвоздушном". Что в принципе верно. Персонажи действуют, как в вакууме. Да и действия-то как такового нет. Жизнь течет - ничего не меняется. К этой мысли приходишь в конце спектакля. Если бы эту пьесу поставили в 70-80-е, это была бы едкая сатира на брежневский застой, апофеозом безвременья. Но она актуальна и сегодня, когда темп жизни стал просто-таки сумасшедшим. А мораль? После спектакля один из зрителей назвал его аморальным. В том смысле, что он недает утешения. Не дарит надежду. Что наша действительность предстает мрачной и безрадостной. Но думается, виноваты в этом не Виндерман и не Ионеско. Как говорится, неча на зеркало пенять. Что же касается совета не чистить очки черным гуталином, так на это можно ответить другой фразой из "Лысой певицы": "А мораль ищите сами". ... Лысая певица так и не появится на сцене. О ней вспомнят только под конец. При ее упоминании брандмайор нервно вдрогнет, будто вслух произнесли запрещенное имя. Больше о лысой певице, как о случайном персонаже - ни слова. В названии пьесы она тоже появилась случайно. Говорят, на первой репетиции актер, игравший пожарного, вместо слов "слишком светлая певица" произнес "слишком лысая певица". И Ионеско тут же заменил первоначального "Англичанина без дела" - "Лысой певицей". Но совершенно не случайно эта пьеса Эжена Ионеско появилась в репертуаре театра куклы и актера "Скоморох". Татьяна Веснина. Ноябрь 2000 |
|
|
|
|
|
|
