Шейгал Елена Иосифовна. Семиотика политического дискурса. Диссертация

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

361

экспрессивы. Декларативные лозунги функционируют в рамках как рекламных, так и протестных акций, а, кроме того, они используются вне конкретных акций в целях долговременной пропаганды.

Различия лозунговых жанров заключаются в их экстралингвистических характеристиках (техника исполнения), некоторых особенностях субъектно-

адресатной организации, а также ориентации на тот или иной тип лозунга.

Такие жанры, как транспарант и плакат, предназначены в основном для лозунгов протеста; щиты, значки, наклейки, листовки – используются преимущественно для рекламных лозунгов; к граффити обычно прибегают для

«озвучивания» протестных и декларативных лозунгов.

4. Политический нарратив. Политический скандал как нарратив

Политический нарратив является специфическим способом опредмечивания образа мира политики, существующего в сознании языковой личности. Под политическим нарративом будем понимать совокупность дискурсных образований разных жанров, сконцентрированных вокруг определенного политического события. Помимо собственно событийного аспекта в нем находят отражение основные категории мира политического:

субъекты (агенты) политики, политические ценности и диспозиции,

политические действия и стратегии.

Для политического нарратива характерна множественность изложений

(множественность повествователей) и протяженность во времени (подобно сериалу с продолжением он может занимать не один день), обусловленная, во-

первых, тем, что сам жизненный сюжет может быть не завершен и развиваться на глазах у повествователей, и во-вторых, тем, что сюжет оказывается настолько общественно значим, что его переживание растягивается во времени, стимулируя соответствующую коммуникацию. Разновидностями

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

362

политического нарратива являются такие сложные коммуникативные события,

как избирательная кампания, кампании протеста, и, конечно же, скандал.

Предлагаемое понятие политического нарратива коррелирует с понятием сверхтекста, выдвинутым Н.А. Купиной и Г.В. Битенской, которые определяют сверхтекст как «совокупность высказываний, текстов,

ограниченных темпорально и локально, объединенная содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресанта и адресата, с особыми критериями нормального / анормального» (Купина, Битенская 1994: 215). В нашем понимании сверхтекста как речевой реакции на политическое событие ведущим признаком является содержательное единство. Очевидно, ему свойственна темпоральная, но никак не локальная ограниченность, хотя и темпоральные рамки скандала тоже определяются достаточно условно, так как скандал может тянуться долго и затихать постепенно. Кроме того, вряд ли можно говорить о единстве его модальной установки и определенности позиции адресанта и адресата, поскольку в коммуникативную орбиту скандала или иного значимого политического события вовлекаются коммуниканты,

представляющие разнообразные, в том числе и противоположные, позиции.

В какой степени понятие политического нарратива вписывается в общую парадигму нарратологии?

Нарратив, или повествование, понимается в литературоведении как

«весь текст эпического произведения, за исключением прямой речи персонажей; изображение действий и событий во времени, описание,

рассуждение...» (Сапогов 1987: 280). Поскольку основной повествовательной единицей нарратива является событие, то центральной категорией политического нарратива является политическое событие. Любое политическое событие в принципе обречено стать предметом сверхтекста потому, что о нем хотя бы один раз сообщается в нескольких источниках средств массовой информации, а если это событие становится особо

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

363

значимым, привлекает к себе повышенное внимание, то, естественно,

повествование о нем получает многократную вариативную разножанровую реализацию. Так, в частности, сверхтекст политического скандала может включать такие разновидности вторичного дискурса, как интервью, анекдоты,

аналитические статьи, мемуары, выступление политиков в прессе, письма читателей, карикатуры и пародийные телепередачи. Такой подход к сверхтексту соединяет в себе понятия горизонтального и вертикального измерений интертекстуальности, разграничиваемых в работе Дж. Фиске (Fiske 1993). Под горизонтальной интертекстуальностью он понимает взаимоотношения между текстами, объединенными единством жанра, сюжета или персонажа. К вертикальной интертекстуальности Дж. Фиске относит связи между первичными, вторичными и третичными текстами.

Нарратив, по мнению Р. Барта, является универсальной формой языкового существования: «рассказывание существует повсюду, во все времена, в любом обществе; рассказывать начали вместе с началом самой человеческой истории; нет, никогда и нигде не было народа, который не умел бы рассказывать; все классы, любые социальные группы создают свои собственные повествования, и нередко случается так, что люди различной,

если не сказать противоположной, культуры совместно внимают одним и тем же рассказам: повествование пренебрегает разницей между высокой и посредственной литературой; преодолевая национальные, исторические и культурные барьеры, оно присутствует в мире, как сама жизнь» (Барт 1987: 387). Структуралисты считают, что нарратив подобен языку, усматривая в нем такие фундаментальные семиотические отношения, как «язык – речь»

(универсальная нарративная структура – ее конкретные реализации) и «синтагматика – парадигматика». Синтагматическое измерение нарратива позволяет давать логически осмысленное построение последовательности событий по законам причинно-следственной связи или ассоциаций. В

парадигматическом измерении нарратив оперирует набором персонажей и

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

364

обстоятельств «вне времени», соединяя их в событийно-темпоральные последовательности на синтагматической оси (Chatman 1978).

Перейдем к рассмотрению скандала как наиболее яркой разновидности политического нарратива.

Скандал является непременным атрибутом современной политической жизни. К нему нередко прибегают в целях диффамации оппонента по политической борьбе или для привлечения внимания к собственной персоне. В

области политики термин «скандал» относят обычно к событиям двух видов.

Скандал возникает в том случае, когда становится известно, что политик тайно преследовал личные цели с нарушением законов, публичного доверия и политических норм, либо когда подобные нормы нарушаются им открыто.

Кроме того, скандал нередко фабрикуется на совершенно «безобидном» материале, когда вполне законным и моральным действиям дается специфическая, дискредитирующая интерпретация. Политический скандал,

наряду с кампаниями протеста, акциями гражданского неповиновения,

митингами и др., относится к спонтанным политическим событиям, которые обычно заранее не планируются и происходят как реакция на текущую политическую ситуацию. Скандалы будоражат общественное мнение,

становясь на какое-то время стержнем политической жизни и, соответственно,

политического дискурса. Наиболее громкие скандалы получают языковую фиксацию и их наименования становятся знаками культурно-исторического кода. Так, например, в американских словарях культурной грамотности представлены следующие названия политических скандалов: Watergate, Teapot Dome scandal, Harding scandals, Iran-Contra Affair (Hirsch et. al. 1993).

В лингвистическом плане скандал представляет собой интересный объект анализа с точки зрения речевых стратегий и тактик, техник политического манипулирования, риторических фигур и стилистических приемов и пр., используемых в так называемом первичном дискурсе скандала,

под которым мы понимаем самое первое «разоблачительное» выступление

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

365

какого-либо политика или сообщение в средствах массовой информации.

Предметом нашего анализа, однако, является не генезис скандала и его техника, а дальнейшее языковое существование скандала с момента его возникновения. Поскольку обнародование скандальных фактов вызывает большой общественный резонанс, то коммуникация «о скандале», в отличие от сообщений о других, более «нормативных» политических событиях, не ограничивается первичным дискурсом, но получает дальнейшее развитие подобно кругам, расходящимся от брошенного в воду камня. Можно сказать,

что, скандал обречен быть объектом сверхтекста-нарратива.

Что же представляет собой этот совокупный речевой продукт,

являющийся одновременно реакцией на скандал и продолжением собственно скандала?

Мы рассматриваем скандал в политике как разновидность конфликтного общения, как сложное коммуникативное событие, включающее тексты разных жанров, объединенные денотативной общностью неким действием или событием, нарушающим этические нормы и, в силу определенных причин,

становящимся достоянием гласности. Поскольку это событие привлекает к себе повышенное внимание общественности, сообщение о нем или общение по поводу него получает многократную вариативную разножанровую реализацию. Так, в частности, сверхтекст политического скандала может включать такие жанры, как информационное сообщение в СМИ, интервью,

аналитические статьи, мемуары, выступления политиков в СМИ, письма читателей, анекдоты, карикатуры и пародийные телепередачи.

Взаимодействие отдельных текстов (дискурсных образований) в рамках подобного сверхтекста подчиняется определенной внутренней логике, в его основе лежит некий повествовательный фрейм, коррелирующий с концептуальным фреймом «скандал».

Выявление основных компонентов, из которых складывается представление о типизированной ситуации скандала, является первой

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

366

ступенью в анализе этого сложного лингвокультурного феномена. Анализ словарных дефиниций слов-идентификаторов фрейма (скандал, scandal,

скандалить, scandalize) показал, что скандал имеет двойственную природу: с

одной стороны, это некоторое событие, участники которого совершают действия, нарушающие закон или нормы морали. С другой стороны, это событие становится скандалом только в результате предания информации о нем гласности и распространения этой информации. Назовем первый план скандала его денотативным прототипом. Второй план скандала является собственно коммуникативным событием, предметом которого становится денотативный прототип.

Анализ рубрик тезауруса, в которые входит слово-идентификатор,

подтвердил, что скандал коррелирует с такими понятиями, как позор,

бесчестье, стыд, вина и обвинение, отрицательная оценка, отклонение от нормы, вред, причинение ущерба, оскорбление. В синонимических рядах детальную разработку получает компонент опозоривания, а также целый спектр эмоций, вызываемых скандалом (отвращение, презрение, негодование,

досада, огорчение, разочарование, замешательство и др.).

Результаты ассоциативного эксперимента и лингвистического интервьюирования, проведенного среди студентов-филологов ВГПУ, показал,

что наибольшей психологической яркостью обладают парадигматические ассоциации, в принципе дублирующие или уточняющие компоненты,

выявленные в ходе анализа семантики скандала по толковым,

идеографическим и синонимическим словарям (конфликт, разногласия,

оппоненты, непримиримость позиций, выяснение отношений, обвинение,

ненормативность действий, преступление, улики, широкая огласка, роль СМИ, дезинформация, недоброжелательное отношение, негативные последствия), а также ассоциации культурологического типа, отражающие

наиболее актуальные связи (как правило, называются имена участников

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

367

недавних или текущих политических скандалов: Билл Клинтон, Моника

Левински, Чубайс, Ковалев).

Что касается синтагматических ассоциаций, выявленных в ходе ассоциативного эксперимента, то они отражают типичные контексты сочетаемости слова «скандал», принципиально не отличающиеся от отмеченных нами при анализе публицистических текстов, текстов информационных сообщений и прочих составляющих политического нарратива.

Лексическая сочетаемость выполняет две основные функции. Прежде всего, за счет лексической сочетаемости происходит конкретизация и детализация основных узлов фрейма: называются роли и имена всех субъектов скандала, обозначаютсяя действия героев и жертв в рамках денотативного прототипа (описывается предмет скандала – как правило, это различные проявления коррупции) и, кроме того, описываются действия участников в ходе коммуникативного события: одни стремятся его замять, замалчивать,

опровергнуть, другие могут вмешиваться в скандал, извлечь для себя выгоду,

использовать в своих целях. Последствия скандала для его участников могут

быть как отрицательными (опозорить, испортить репутацию, уронить в чьих-

то глазах, опорочить соперника), так и положительными (прибавить очки,

открыть глаза на что-л., обеспечить себе популярность, чувствовать себя

отомщенным). Будучи событием, скандал обладает процессуальностью

(фазовостью), имеет временную протяженность (начинается, возникает,

получает свое развитие, длится, достигает пика, близится к развязке,

заканчивается, затихает, возобновляется); нередко он является звеном в

цепочке событий (очередной скандал, многочисленные скандалы, эстафета

скандалов, один скандал перерастает в другой). Сочетаемость с прилагательными отражает локализацию скандала (известный вашингтонский скандал), специализацию предмета скандала (финансовый, сексуальный,

семейный), масштабы и интенсивность его «раскрутки» (большой, серьезный,

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

368

нешуточный, огромный сенсационный, беспрецедентный, жуткий), морально-

этическую оценку со стороны наблюдателей (грязный, позорный).

Фрейм по своей природе может быть соотнесен с такой единицей восприятия, как целостный гештальт, а знания о типизированной ситуации могут носить как вербальный, так и визуальный характер (Лассан, 1995: 38). В

свою очередь, эти визуальные признаки могут быть вербально опредмечены в лексической сочетаемости. В частности, узуальная метафорическая сочетаемость с предикатами позволяет выявить внерациональные,

эмпирические признаки концепта абстрактного имени (Чернейко, Долинский, 1996: 21 22). Рассмотрим основные метафорические модели концепта

«скандал»:

нечто, до поры до времени скрытое в контейнере, с чего снимается покров, и тайное становится явным (раскрыть, выплеснуться наружу); в то же время возможны попытки вернуть объект в скрытое состояние (покрывать,

маскировать, заглушить);

генезис скандала уподобляется стихийному бедствию так же, как гроза, пожар, эпидемия, землетрясение, скандал может разразиться,

разгореться, вспыхнуть, грянуть; с другой стороны, подчеркивается рукотворный характер скандала, изображаются усилия устроителей по его

созданию (вызвать, раздуть, устроить, сфабриковать, разжигать );

динамика скандала представлена в образе нарыва (назревает,

созревает) или колеблющегося пламени (вспыхивает с новой силой, затухает,

разгорается);

субстанция скандала представлена как грязное месиво (ввергнуть,

втянуть оказаться замешанным, погрязнуть в скандале);

скандал осмысляется как звучащая субстанция (громкий, шумный,

зазвенел );

скандал геометрически осмысляется в виде круга (скандал вокруг чего-

л., в центре/ эпицентре скандала).

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

369

Итак, концептуальный фрейм «скандал» отражает представление о скандале как коммуникативном событии, существующее в когнитивной базе представителей определенного социума.

Фрейм «скандал» обнаруживает ряд общих черт с фреймом

«происшествие»: в нем выделяются компоненты «событие», «неожиданность» и «отрицательная оценка» (Плешакова, 1998: 162); очевидно, что эти понятия находятся в родо-видовых отношениях. Основными узлами фрейма являются: 1) субъекты скандала («герои» и жертвы скандала как денотативного прототипа; инициаторы, распространители и наблюдатели скандала как коммуникативного события; 2) действия (действия «героев» денотативного прототипа и действия инициатора/организатора и распространителя по раскрутке скандала); 3) предпосылки и цель действий по распространению скандальной информации; 4) характер воздействия скандальной информации на общественность, ее реакция и оценка, 5) последствия этих действий.

Повествовательный фрейм «скандал» как способ, схема изложения данного события в рамках нарратива коррелирует с основными узлами концептуального фрейма, которые, как будет показано ниже, приобретают характер нарративных текстовых категорий. Если узловые компоненты концептуального фрейма соотносятся со структурными компонентами повествовательного фрейма, то их конкретизирующие характеристики

(неожиданность, сенсационность, шокирующий эффект, компромат,

недостоверность распространяемой информации, недобрые намерения,

причинение вреда, ухудшение репутации, публичное унижение) находят отражение в стилистическом облике нарратива, прагматических стратегиях,

тактиках и приемах.

Рассмотрим сюжетно-ролевую структуру политического нарратива на примере разразившегося в ноябре 1997 г. так называемого «книжного скандала». (Существует и альтернативная номинация этого события,

содержащая аллюзию к сталинской эпохе – «дело писателей»). Сюжет

Generated by Foxit PDF Creator © Foxit Software

http://www.foxitsoftware.com For evaluation only.

370

скандала таков: пятеро высокопоставленных чиновников получают баснословно высокий гонорар за еще не опубликованную книгу о российской приватизации. За этим следует отставка всех соавторов, кроме первого вице-

премьера А. Чубайса. Развивается параллельный сюжет: Дума увязывает вопрос о принятии бюджета с отставкой А. Чубайса – своего главного и давно ненавидимого политического противника. В результате неожиданного приезда президента в Думу с обращением к депутатам бюджет утверждается в первом чтении большинством голосов.

Обратимся к нарративным категориям, которые Т. А. ван Дейк выделяет,

анализируя иерархическую структуру повествовательной схемы рассказов об иностранцах: Приуроченность к ситуации, Резюме, Ориентация (описание текущих событий), Описание окружающей обстановки, Осложнение (ядро повествования, выражающее социальный конфликт), Развязка (разрешение конфликта), Экспликация (пояснительная информация), Оценка и Заключение

(мораль) (ван Дейк 1989). Сходная нарративная структура обнаруживается Т.

ван Дейком и в дискурсе новостей: Краткое содержание (Заголовок и Вводка), Главное событие, Фон (социально-политический контекст,

предшествующие события, исторический контекст), Последствия

(последующие события и вербальные реакции-цитаты), Комментарии

(предположения и оценки).

Политический нарратив по своему содержанию и структуре близок к дискурсу новостей, во-первых, потому, что он всегда связан с текущими событиями, действительно являющимися новостями, и, во-вторых, потому, что основным каналом его распространения служат средства массовой информации. Политический нарратив (особенно скандал), в отличие от устных рассказов, основанных на личном опыте, не нуждается в Резюме и Приурочивании к ситуации для того, чтобы заинтересовать собеседника и вовлечь его в коммуникацию. Он начинается непосредственно с категории

Осложнения – главного события, составляющего суть скандала. Скандал