европа

Германия в 1990-х гг. Смена поколений в немецкой политике. Объединение Германии значительно укрепило международное положение страны. Но новая роль в системе мировой политики создавала для Германии не только преимущества, но и политическое, финансовое, моральное бремя великой державы. Уже в январе 1990 г. Г. Коль заявил о том, что ФРГ не имеет больше возможности оставаться в стороне от решения международных проблем, урегулирования конфликтов. Это было весьма символичным выступлением, поскольку оно совпало по времени с развертыванием военной операции под эгидой ООН в зоне Персидского залива. Фактически речь шла о необходимости существенного изменения военной доктрины ФРГ. В результате длительной дискуссии федеральный конституционный суд принял решение о правомерности использования бундесвера за пределами территории ФРГ и стран НАТО для «предотвращения кризисов и конфликтов, которые могут нанести ущерб целостности и стабильности Германии». Реорганизации подверглись и вооруженные силы. В составе бундесвера появились «силы реагирования на кризисные ситуации» численностью в 54 тысячи человек. В последующие годы ФРГ активно поддержала стратегию НАТО по обеспечению международной безопасности, в том числе планы расширения этого блока на восток Европы. Первым испытанием бундесвера в новых условиях стало участие в миротворческой операции в Боснии и Герцеговине. Но Коль одновременно попытался сохранить и прочные отношения с Россией. Неизменным приоритетом внешней политики Германии также оставалась западноевропейская интеграция. Несмотря на большие экономические трудности, сопряженные с процессом объединения страны, ФРГ выступила активным сторонником углубления интеграции в русле Маастрихтских соглашений. В 1995-1996 гг., когда новый президент Франции Ж. Ширак занял более сдержанную позицию в этом вопросе, Коль по сути начал выступать в роли лидера европейского интеграционного процесса.

Внутренние последствия объединения Германии оказались гораздо сложнее. Десятилетия жизни при разных общественных системах, активная деятельность официальной пропаганды тех лет, создававшей из соседнего государства образ врага, ориентация на разные модели социального поведения и системы жизненных ценностей, исторически сложившиеся психологические особенности – все это существенно затруднило складывание подлинной единой немецкой нации. Вслед за эйфорией объединения пришли взаимная настороженность, раздражение, практика скрытой дискриминации восточных немцев со стороны западногерманских предпринимательских и политических кругов. Из прежних элитарных групп населения ГДР – военнослужащих, спортсменов, деятелей культуры, преподавателей, лишь единицы сохранили достойную работу. И, наоборот, практически вся новая деловая и административная элита восточных земель оказалась составлена выходцами с бывшей территории ФРГ.

Надежды на чудодейственный экономический эффект объединения Германии оказались иллюзорны. Интеграция социально-экономических систем проводилось без стратегического планирования, путем проб и ошибок. Разрушение прежней производственной и торговой инфраструктуры, начало структурной перестройки привели к стремительному падению производства в «новых землях». Более 50 % рабочих мест здесь было ликвидировано. Уровень безработицы, с учетом ее скрытых форм, составил около 30 %. «Шоковой терапией» для Восточной Германии оказалось проведение денежной реформы в июле 1990 г. Марки ГДР были заменены тогда дойчмарками. На переходный период был сохранен прежний уровень заработной платы, стипендий, пенсий, квартирной и арендной платы за жилье и гарантированы денежные вклады населения, перечисляемые 1:1 до 2 тыс. марок для детей, 4 тыс. марок для взрослых и 6 тыс. марок для пенсионеров. Вклады сверх этих сумм перечислялись из расчета 1:2. Однако уже вскоре товарный рынок Восточной Германии оказался подорван, а уровень жизни населения в этих землях существенно снизился.

Договор между ГДР и ФРГ, подписанный в августе 1990 г., закрепил отказ от перераспределения собственности, конфискованной СВАГ в 1945-1949 гг., в пользу ее бывших владельцев. Это касалось и земельной собственности. Основными способами реформирования восточногерманской экономики стало осуществление приватизационных программ на обычной коммерческой основе и внедрение рыночного менеджмента. Для проведения приватизации на базе одного из крупнейших холдингов было создано берлинское Опекунское управление, в распоряжение которого (как доверенного лица) были переданы 14 тыс. государственных предприятий бывшей ГДР. Но план приватизации был фактически сорван. Низкая рентабельность выставленных на продажу предприятий стала препятствием для привлечения инвесторов. За год Опекунскому управлению удалось приватизировать 1 тыс. наиболее привлекательных предприятий, но бюджет получил при этом лишь 4 млрд. марок. Между тем финансовые трансферты в восточные земли уже насчитывали десятки миллиардов марок. Не эффективным оказалась и попытка модернизации восточногерманской промышленности. Массовое обновление административного персонала за счет специалистов из Западной Германии, внедрение новейших принципов менеджмента давали незначительный эффект в условиях абсолютно иной производственной культуры, технологической отсталости оборудования, дезорганизации традиционных рынков сбыта. Все это заставило правительство ФРГ сохранить на длительный срок действие федеральных программ по модернизации восточных земель. Финансовые трансферты в 1991 г. составили 140 млрд. марок, в 1992 г. – 152 млрд. марок, в 1993 г. – 182 млрд. марок. Даже для процветающей экономики это было серьезным бременем, а ФРГ в этот период вступила в полосу нового экономического кризиса.

Рецессия в экономическом развитии была отмечена в начале 1990-х гг. во всех ведущих стран Запада. Но положение германской «объединенной» экономики оказалось особенно сложным. Пик кризиса пришелся на 1993 г., когда ВВП снизился на 1,1%. Падение производства в ведущих отраслях машиностроения составляло до 20-25%. Начался устойчивый рост безработицы, уровень которой в 1991 г. составлял 5,5%, а в 1993 г. – уже 8,9%. Причины такого серьезного экономического спада были очевидны: реализация программ модернизации восточногерманской экономики вызвала крайнее напряжение финансовой системы, которая несколько десятилетий являлась основой стабильности западногерманской экономики. Бюджетное равновесие оказалось надолго нарушено. Уже в 1991 г. баланс правительственных расходов оказались отрицательными. Это положение сохранялось и в дальнейшем, на протяжении всех 1990-х гг. Начал расти государственный долг, появились симптомы инфляции. Правительство было вынуждено пойти на повышение налогов и процентных ставок на вклады в банки. Но эти меры, в минимальной степени компенсирующие финансовые потери, лишь снизили деловую активности и углубили спад производства.

Особые причины имел продолжительный спад промышленного производства в западных землях Германии. Ключевым фактором стала исключительно высокая стоимость рабочей силы. В условиях социального рыночного хозяйства оплата труда, формирующаяся на основе сложной системы прямых и косвенных выплат, бонусов и поощрений, достигла уникального объема. В начале 90-х гг. рабочий час в ФРГ в среднем стоил 45 марок, тогда как в Японии – 30, в США – 24,8, в Великобритании – 22,8 марки. В сочетании с выплатами предпринимателей в социальные фонды это способствовало увеличению себестоимости продукции и снижению привлекательности немецких предприятий для иностранных инвестиций. В начале 1990-х гг. начался и отток немецкого капитала за рубеж.

Лишь в 1994 г. наметилось оживление экономической конъюнктуры, когда прирост ВВП составил 2,9%. Но уже в 1995-1996 гг. последовал новый спад. Хотя глубокого падения уровня производства не произошло, но все макроэкономические показатели свидетельствовали о сохранении серьезных системных диспропорций. Устойчиво росла безработица, причем пик этого процесса пришелся н 1997 г., когда без работы оказалось 11,3% экономически активного населения. Так же устойчиво рос государственный долг, составлявший в начале десятилетия 40% ВВП, а в 1996 г. превысивший 60 %. Преодоление спада в 1997 г., сопровождавшееся увеличением ВВП на 2,5%, было связано преимущественно с ростом экспорта. Но стагнация инвестиционной активности, платежеспособного внутреннего спроса не позволяла делать оптимистические выводы об окончательном выходе экономики ФРГ из кризисной фазы. В таких условиях правительство было вынуждено внести коррективы в свою политику. Лозунгом стала всемерная экономия. Правительству Коля пришлось пойти на беспрецедентное повышение налогов, достигших более половины общего заработка, на решительное снижение государственных расходов, в том числе на экономическую поддержку восточных земель. В соответствии с «Законом о содействии труду» 1996 г. были значительно уменьшены ассигнования на повышение квалификации, переобучение, на пособия по безработице. Были сокращены расходы на здравоохранение и пенсионное обеспечение. Неизбежной ценой этих непопулярных мер стало быстрое снижение рейтинга правительства.

Несмотря на такие серьезные экономические трудности политическая ситуация в Германии на протяжении первой половины 90-х гг. оставалось вполне стабильной. Успешная эпопея объединения страны дала явные преимущества ее организаторам – христианским демократам. В 1994 г. правящий блок ХДС/ХСС подтвердил свое лидерство. В мае на пост президента страны был избран представитель ХДС 60-летний юрист Р. Херцог, бывший с 1987 г. председателем конституционного суда ФРГ. Осенью состоялись очередные выборы в Бундестаг. Оппозиции удалось заметно укрепить свое положение. СДПГ получила поддержку 36,4% избирателей и 252 мандата. ПДС почти добралась до пятипроцентного барьера – 4,4% голосов, а выросшая поддержка избирателей в восточных землях обеспечила увеличение ее фракции до 30 депутатов. Вновь успешно выступили «зеленые», объединившиеся в коалицию со своими партнерами из восточных земель и правозащитными партиями из блока «Союз 90». Эта коалиция получила 7,3% голосов и 49 мандатов. Тем не менее, правительственной коалиции удалось сохранить парламентское большинство. ХДС поддержали 34,2% избирателей (244 мандата), ХСС – 7,3% (50 мандатов). С учетом неблагоприятного экономического положения это расценивалось как большой личный успех Гельмута Коля, признание немецкими гражданами его заслуг в объединении Германии. Наиболее пострадавшим оказался союзник ХДС/ХСС – партия свободных демократов, получившая лишь 6,9 % голосов и 47 мандатов. Руководство СвДП так и не смогло выдвинуть серьезную программу, отвечающую новым реалиям. В результате председатель партии К. Кинкель лишился своего поста, от активной политической деятельности отошел и Геншер.

К 1998 г. положение христианских демократов стало значительно сложнее. Им не удалось ни укрепить свой рейтинг, ни обновить программу. Некоторые надежды на удачный исход избирательной кампании давало лишь заметное улучшение экономических показателей на протяжении 1998 гг. Прирост ВВП за первые восемь месяцев составил уже 2,2%, последствия азиатского финансового кризиса в незначительной степени затронули Германию. В рядах ХДС появился и новый яркий лидер – Вольфганг Шойбле, председатель объединенных фракции ХДС/ХСС в Бундестаге. На выборах христианских демократов возглавлял дуэт Коль – Шойбле, призванный символизировать прежние заслуги партии и ее будущее.

Два лидера оказалось перед выборами 1998 г. и в рядах социал-демократов. Восхождение одного из них – Оскара Лафонтена, началось еще в начале 1980-х гг. Лафонтен представлял группировку модернистов – новое левое крыло партии, которое решительным образом отличалось от традиционной левой социал-демократии. При поддержке старейшин партии – В. Брандта, Э. Эплера, Э. Бара, Лафонтен начал разрабатывать новый аспект программы СДПГ, связанный с вопросами международной безопасности, экологии, борьбы с терроризмом, решения актуальных гуманитарных проблем общества. Он ратовал за отказ от безусловной ориентации на расширение занятости, рост промышленного производства, поощрение потребительских идеалов, призывал не демонтировать, но перестроить модель социального государства, снизить его централизацию, забюрократизированность. Эти идеи были призваны расширить поддержку СДПГ как за счет «протестного электората» «новых социальных движений», так и сторонников «нематериалистического образа жизни, которых на Западе становилось все больше.

Долгое время Лафонтен находился в тени председателя партии Х.-Й Фогеля. К выборам 1990 г. СДПГ готовилась с обновленной программой, к разработке которой Фогель привлек не только Лафонтена, но и представителей всех партийных фракций. В итоге был создан примечательный документ под названием «Программы принципов», которые стал первым шагом к выработке политической стратегии европейской социал-демократии на 1990-е гг. СДПГ провозглашала курс на построение «принципиально нового экономического и общественного порядка», при котором «справедливо распределяются доходы, в котором работающие по найму увеличивают долю своего участия в производственном капитале и в котором гарантируется надежность системы социального обеспечения», общества, которое «при меньших темпах экономического роста, при сокращении оплачиваемого труда и увеличении личного труда множит свое благосостояние, улучшает качество жизни людей, оздоравливая окружающую среду, уменьшая страх, создавая более гуманные трудовые отношения и условия труда, а также предоставляя людям больше свободного времени». В новой программе основными ценностями демократического социализма назывались свобода, справедливость и солидарность. При этом свобода трактовалась как естественное призвание каждого человека, требующее «освобождения от унизительной зависимости, от нищеты и страха» и предполагающее «возможность развивать индивидуальные способности, а также ответственно участвовать в общественной и политической жизни». Особо подчеркивалось, что шанс на свободу может использовать только человек, который уверен в своей социальной защищенности. Поэтому борьба социал-демократов за обеспечение справедливости и равных возможностей является не ограничением индивидуальной свободы, а ее гарантией. Принцип справедливости, в соответствии с новой программой СДПГ, предполагает равенство граждан в правах на уважение их достоинства и социальную защиту, возможностях участия в общественно-политической жизни, требованиях закона, а также равную доступность образования, профессиональной подготовки и культуры. Демократия же рассматривалась как «форма существования свободы», предполагающая готовность и способность людей «к восприятию своей ответственности».

Политическая модернизация СДПГ имела большие перспективы. Но избирательная кампания 1990 г. прошла под фанфары объединения Германии и принесла социал-демократия очередное поражение. Это стало толчком к окончанию политической карьеры Фогеля. К 1994 г. уже Лафонтен являлся бесспорным духовным лидером СДПГ, а после очередной неудачи на выборах занял и пост председателя. Правда, уязвимым местом Лафонтена стал его слишком радикальный образ, чрезмерно экспрессивная манера дискуссий и нескрываемое честолюбие. Пресса недоброжелательно называла его «зеленым аятоллой» и «маленьким Наполеоном». Для успеха на выборах партии требовался лидер с иным имиджем. Им стал Герхард Шредер. Он также не являлся новичком в руководстве СДПГ. В 1978-1980 гг. Шредер возглавлял молодежную организацию СДПГ, а с 1986 г. входил в правление партии. Выходец из рабочей семьи, сумевший получить юридическое образование, опытный, исключительно телегеничный политик, Шредер выступал с имиджем не столько партийного, сколько общенационального лидера. Он старался опереться на принципы, привлекательные для самых широких слоев электората. Основой их стали идея равенства возможностей при учете индивидуальных достижений, либеральный прагматизм во внутренней политике, сбалансированный внешнеполитический курс. Избирателям импонировало стремление Шредера уйти от идеологического конфликта «левых» и «правых», найти эффективное сочетание стратегии модернизации с принципом социальной ответственности, перейти к политике здравого смысла. Шредер предлагал искать выход из многолетнего кризиса в отказе от технократических методов управления, обеспечении «просматриваемости» деятельности правительства, в том числе – реанимации институтов «согласованных действий» (своего рода модели «участия» с совместным обсуждением проблем представителями предпринимателей, профсоюзов и государства). На партийном съезде 1998 г. Шредер сформулировал лозунг кампании: «Мы не все будем делать по другому, но мы будем делать лучше».

Германия в начале 2000-х гг. От «третьего пути» к новой «большой коалиции». Выборы 1998 г. принесли социал-демократам долгожданную победу. СДПГ получила 40,9 % голосов и 298 мандатов. Для образования парламентского большинства была образована «розово-зеленая коалиция». Ее членом стала фракция «Союз90 / Зеленые», получившая 6,7% голосов избирателей и 47 мандатов. Впервые пятипроцентный барьер сумела преодолеть ПДС (5,1% и 35 мандатов). Блок ХДС/ХСС поддержали 35,3% избирателей (245 мандатов), СвДП – 6,2% (44 мандата). Новым канцлером Германии стал Герхард Шредер. Лафонтен первоначально занял пост министра финансов, но соседство двух лидеров оказалось недолговечным. Шредер поспешил избавиться от опеки амбициозного партнера и заменить его на более компетентного Ганса Эйшеля. Министром иностранных дел в правительстве Шредера стал лидер блока «Союз90 / Зеленые» Йошка Фишер. В мае 1999 г. социал-демократы провели и удачные президентские выборы. Этот пост занял Йоханнес Рау.

Придя к власти Шредер получил наконец возможность реализовать свою программу «третьего пути». Был разработан целый комплекс мер для оптимизации механизма заработной платы, модернизации пенсионной системы и системы здравоохранения, изменения иммиграционного законодательства. Однако по большей части эти планы оказались «потоплены» в общественных дискуссиях. Первоначально благоприятная экономическая конъюнктура позволяла не форсировать их реализацию. Пик экономического подъема пришелся на 2000 г., когда рост ВВП составил 3%. Германия – страна с «тяжелой» национальной валютой – выиграла и от ввода евро. Однако уже в 2001 г. вновь началась рецессия. Помимо неблагоприятных тенденций на мировом рынке сказались серьезные структурные противоречия немецкой экономики. Несмотря на кризисные тенденции здесь сохранялась очень высокая стоимость рабочей силы. Из-за системы прямых и косвенных выплат, бонусов и поощрений рабочий час в ФРГ в среднем стоил 45 марок, тогда как в Японии – 30, в США – 24,8, в Великобритании – 22,8 марки. При этом уровень безработицы не опускался ниже 10% активного населения. Из-за сложной структуры федерального бюджета через него приходилось ежегодно перераспределялось до половины ВВП, что препятствовало естественной реанимации рыночной инфраструктуры. Государственный долг оставался на уровне 60% ВВП. И, наконец, исключительно тяжелая ситуация складывалась вокруг пенсионной системы. По расчетам экспертов был уже достигнут предел содержания пенсионеров за счет отчислений из доходов работающих. А переход к накопительной системе страхования вызывал протест населения. Для решения всех этих проблем правительство предложило в 2000 г. «новый пакет реформ», направленных на экономию бюджетных средств. Но радикально изменить состояние экономики эти меры не могли.

Несмотря на ухудшение экономического положения Германии в центре внимания общественности в 1999-2000 гг. оказались совершенно иные события. Большой резонанс вызвал переезд федерального правительства в Берлин в 1999 г. Одновременно обе лидирующие партии оказались и в центре скандалов – бывшего канцлера Коля обвинили в нарушении законодательства о финансировании партий, а Лафонтен, ушедший из СДПГ, подверг своих бывших соратников уничижающей критике в своей книге «Сердце бьется слева». Резко активизировались разного рода экстремистские группировки и движения. Немалые дискуссии вызывали и проблемы внешней политики ФРГ, особенно необычайно жесткая позиция Шредера по проблеме косовского кризиса. Впервые после Второй мировой войны рейхсвер действовал тогда за пределами Германии. Впрочем Шредеру удалось сбить волну критику и, более того, быстро приобрести репутацию одного из ведущих европейских политиков. Уже с 2000 г. партнерские отношения Шредера и президента Франции Ж. Ширака превратились в ключевой фактор европейской политики. Значительно улучшились и германо-российские отношения, чему немало способствовали дружеские отношения Шредера с В. Путиным. А вот американскую войну с мировым терроризмом Шредер поддерживал сугубо символически.

В преддверие парламентских выборов 2002 г. Шредер особенно активно использовал внешнеполитическую проблематику в своих выступлениях. Он усиленно пропагандировал расширение европейского Союза и обновление правовых основ европейской интеграции. Последовали и новые резкие выступления против «бестактных» действий Буша, что окончательно испортило отношения ФРГ и США. Так, Предвыборные проекты в сфере внутренней политики свелись к весьма популистским обещаниям не повышать налоги и решить проблему безработицы. Но самым серьезным аргументом в пользу правящей коалиции оказалось отсутствие какой-либо альтернативной программы у христианских демократов. Надежды на преодоление затяжного кризиса ХДС были связаны с избранием в 2000 г. на пост председателя Ангелы Меркель. Но на выборах 2002 г. блок христианских демократов возглавил более опытный лидер ХСС Эдмунд Штойбер. Предвыборная программа, выдержанная в протестных тонах, позволила оппозиции почти догнать по голосам социал-демократов. СДПГ получила 40,9% голосов, ХДС/ХСС – 38,7% избирателей. Но дуэль их «союзников» завершилась в пользу зеленых. СвДП сумела увеличить свой электорат до 7,3%, но и «Союз 90 – Зеленые» получил уже 8,6%. Поражение потерпела ПДС, которую поддержали лишь 4,2% избирателей. «Розово-зеленая» коалиция устояла.

После успеха на выборах Шредер продолжил активные действия на международной арене, сделав аги по нормализации отношений с США и Великобританией. Его визиты Китай и Казахстан обеспечили многомиллиардные контракты на поставки вооружения, высокотехнологичного оборудования и средств коммуникации в обмен на энергоносители и товары широкого потребления. Большую роль Шредер сыграл в преодолении первого «конституционного» кризиса в Евросоюзе, когда в начале 2004 г. Испания и Польша фактически заблокировали процесс разработки проекта конституционного договора в Евросоюзе. Внутренняя же политика Шредера оказалась менее удачной. В 2003 г. правительство выступило с новыми инициативами, получившими название «Повестка–2010». Предлагалось принять меры по дифференциации налогообложения и оплаты труда, модернизации системы пенсионного обеспечения, ужесточению мер безопасности, пересмотру системы федеральных трансфертов. Несмотря на соперничество с новым председателем партии Францем Мюнтерферингом Шредер сумел убедить свою партию в целесообразности непопулярных мер в области социального обеспечения и финансовой политики. Но ценой стало дальнейшее падение популярности партии и все новые поражения на местных выборах.

В 2005 г. после проигрыша выборов в Северном Рейне-Вестфалии Шредер заявил о необходимости проведения внеочередных парламентских выборов. Немалую роль в этом решении сыграл и кризис конституционного процесса в Европейском Союзе. Новые выборы были намечены на осень 2005 г. Блок ХДС-ХСС на них возглавила Ангела Меркель, отказавшаяся от протестных выпадов против правительства, но выдвинувшая весьма популистскую программу под лозунгом «Дайте нам работать». Неожиданностью стал альянс опального Оскара Лафонтена с лидером ПДС Грегором Гизи. В июле 2005 г. этими политиками было достигнуто соглашение о создании предвыборной коалиции «Левые / ПДС», нацеленной на традиционный электорат социал-демократов.

Первые после объявления предвыборной борьбы выступления показали, что социал-демократы склоняются к беспроигрышным, но мало эффектным лозунгам: активная поддержка семьи, расширение системы социального страхования в области медицинского обслуживания, дифференциация подоходного налога, законодательный ввод минимального уровня оплаты труда. Христианские демократы указывают, что ничто не мешало правящей коалиции реализовать эти меры на протяжении предыдущих лет. Лафонтен и Гизи со своей стороны категорически отвергли возможность компромисса с СДПГ. «Шредер медленно, но верно разрушает основы социал-демократии, – заявил Гизи в интервью газете «Welt am Sonntag», – Поэтому мы с ним никогда не сможем идти вместе». Что касается перспектив самого блока «Левые / ПДС», то по этому поводу весьма точно выразилась газета «Bremer nachrichten»: «Темой политических баталий ближайшего будущего, не только в Германии, но и во всем мире, будет вопрос, какая модель экономической реформы – либеральная или социальная – одержит верх. В настоящее время маятник отклонился в сторону социальной рыночной модели. Это со всей ясностью показали референдумы во Франции и Голландии. Но это вовсе не значит, что можно просто восстановить старое социально ориентированное государство. Если Гизи и Лафонтен так считают, они уже проиграли, задолго до своего первого выступления в новом бундестаге. Если же они действительно представят программу, в которой покажут, как можно примирить глобализированную экономику и социально ориентированное государство, тогда у них есть шанс, но только в этом случае».

Внеочередные парламентские выборы состоялись 18 сентября 2005 г. в условиях высокой активности избирателей во всех землях. Явка избирателей составила 77,7%, хотя в 2002 г. число пожелавших высказать свое политической предпочтение составило 79,1% от количества потенциальных избирателей. Причины такого общественного интереса были очевидны: выборы были назначены по инициативе канцлера, который стремился подтвердить легитимность своего положения, но проходили на фоне нерешенных экономических проблем и 4 миллионной безработицы. К тому же они начались судебным скандалом и поверкой конституционности, а закончились полной неопределенностью для избирателей. Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) получила 34,2% голосов (на выборах в 2002 г – 38,5%), Христианско-демократический союз (ХДС) – 27,8%, Христианско-социальный союз (ХСС) – 7,4%. По итогам выборов блок партий ХДС/ХСС получил 226 мандатов в парламенте, СДПГ – 222 мандата, СвДП – 61 мандат, Левая партия – 54, «зеленые» –51. Таким образом, Германия сделала очень неопределенный выбор. Сложилась угроза патовой ситуации, когда в парламенте не будет большинства, что автоматически лишает бундестаг возможности выбрать канцлера. Неуверенность наблюдателей в прогнозировании развития события усиливало и то обстоятельство, что Шредер и Меркель оба заявили о своей победе. В случае ничьей все зависело только от того, как и кто сформирует коалицию. Герхард Шредер был уверен в своем успехе. Он объяснял это тем, что в подобных переговорах важен авторитет партии, а не численность парламентской фракции. Но после длительной паузы в течение почти месяца, посвященной закулисным переговорам, стало ясно, что Шредер проигрывает дуэль. В итоге он заявил на конференции профсоюзов, что не намерен принимать участие в работе коалиционного немецкого правительства. По заявлению Шредера, он «определенно не станет» членом нового правительства, которое будет сформировано его главным оппонентом на выборах Ангелой Меркель. По оценкам обозревателей, этот шаг был жертвой, благодаря которой социал-демократы получили достаточно влиятельные позиции в новом правительстве.