Kharkhordin

Понятие государства в четырех языках: Сб. статей / под ред. О. Хархордина. СПб.: Европ. ун-т в Санкт-Петербурге, 2002. с. 218.

Олег Хархордин

Что такое «государство»? Русский термин в европейском контексте. (с. 152-189)

В отличие от английского, русский язык не заимствовал латинского слова или его западноевропейских эквива­лентов для обозначения феномена state. Латинское слово status было инкорпорировано в русский язык только для обозначения социального положения человека, в то время как фонетическая калька немецкого слова Staat стала обозначать административную единицу внутри федерального государства, как, например, в выражении «Соединенные Штаты». Слово «государство» является производным от слова «государь», которое обозначало либо хозяина фео­дального владения, владельца холопов, либо верховного правителя, и которое часто являлось русским эквивалентом латинского слова dominus: Ричард Пайпс даже настаивал на том, что слово «государство» может быть более адек­ватно переведено на английский не как state, а как domain, наверное, в смысле «господское владение».

Таким образом, история понятия «государство» пред­ставляется на первый взгляд достаточно однозначной. Ста­рославянское слово «господарь», или «осподарь», этимоло­гически связанное с однокоренными словами «господь» и «господин», первоначально означало «хозяин, владелец холопов и домашнего хозяйства», а родственное с ним цер­ковнославянское слово «господа» означало «домашнее хо­зяйство или земельное владение»¹. В этом смысле слово «господарь» присутствует уже на новгородской берестя­ной грамоте XI в. и в Синайском Патерике XI—XII вв. Несколько позднее слово «господарь» стало использовать­ся и в политическом смысле, поскольку стало официаль­ным титулом князей. Это произошло благодаря влиянию латинского языка на канцелярский язык тех русских кня­зей, чьи княжества вошли в состав Королевства Польского и Литвы. Первое неоспоримо политическое использование термина «господарь» относится к 1349 г., когда славянская версия титулатуры Казимира III, короля Польского, назы­вает его «господарь руское земле», что одновременно пере­давалось по-латыни как dominusque terre Russiae". В то время Польша присоединила Галицкую Русь, князь кото­рой Андрей называл себя по-латыни dux Ladimiriae et dominus Russiae уже в 1320 г." После того как Галицкое княжество перешло к Литве, слово «господарь» стало частью титула Великого князя Литовского и потому этот термин стал известен тем русским князьям, которые поддерживали тесные отношения с Литвой и Польшей. В 1427 г. Кирилл Белозерский наконец использовал титул «господарь» по отношению к Великому князю Московско­му, а в 1431 г. митрополит Фотий впервые использовал производный от него термин «господарство».

Появившееся позднее слово «государь» вытеснило сло­во «господарь» по все еще не до конца понятным причи­нам². По мнению русских историков, фундаментальное различие, однако, заключается не между словами «госпо­дарь» и «государь», а между ними и прежним титулом «ве­ликий князь»³. Например, в 1477 г. Иван III потребовал, чтобы Новгородская республика признала его в качестве своего «государя». «Великий князь», до этого времени — наследственный титул московских князей, подразумевал первого среди равных, в то время как титул «государя» подразумевает, что с подданными Ивана III можно обра­щаться как с холопами или другим личным имуществом dominus'а. С расширением и централизацией Московского княжества, последовавшими за падением Новгорода, ти­тул «государя» становится преобладающим, и цари впо­следствии могли просто воспринимать свое царство как «государство», как исключительное собственное владе­ние, где все, включая собственность подданных, принадле­жит лично царю".

Более того, некоторые ученые утверждают, что слово «государь» в XVII в., особенно после коронации первого царя из династии Романовых в 1613 г., действительно ста­ло означать то, о чем говорил сам титул — «государь всея Руси» — поскольку после долгих поисков и избрания за­конного претендента на престол могло сложиться ощуще­ние глубокой личной связи между каждым подданным и царем. Люди, занимавшиеся тем, что мы сегодня могли бы назвать «государственными делами», рассматривались и считали себя фактически управляющими «государевыми делами». Они, таким образом, воплощали в себе частицу его персоны и статуса. Например, русские послы за грани­цей стали считать, что если с ними не обращаются со всей подобающей их достоинству торжественностью, то это напрямую затрагивает личную стать и положение их госу­даря.

В результате всех этих трансформаций слово «государ­ство» стало обозначать, во-первых, свойство или качество бытия государем, т. е. его достоинство и господство, при­сущее состоянию государства, и, во-вторых, территорию его правления. Первоначально это слово главным образом обозначало качество бытия dominus'ом — как мы сказали бы сейчас, господином над холопами — или процесс того, что на средневековой латыни могло бы звучать как domi­nation на итальянском языке Макиавелли dominio, а на со­временном русском — «господство» или «власть». Иван III не говорил о территориях, когда в знаменитых перего­ворах с новгородской делегацией в 1477 г. он настаивал на том, чтобы новгородцы приняли его господство и не пыта­лись ни ограничивать, ни регулировать его: «хотим государьства на своей отчине Великом Новегороде такова, ка- ко нашо государьство в Низовскои земли на Москве; и вы нынечя сами указываете мне, и чинити урок нашему госу- дарьству быти: ино то которое мое государьство?»⁴ Здесь видно, что понятие «государство» в XV в. было близко итальянскому lо stato тем, что оба они апеллировали к dominio. Но в то время как lо stato в первом предложении «II Principe» Макиавелли уточняется как dominio, которое имеет imperio над людьми, русский язык не знал этого раз­личия между чистым dominio (господством хозяина) и imperio (управлением свободными людьми, т. е. нерабами). «Государство» понималось как полное и беспреко­словное господство, которые осуществлялось в вотчине над холопами и членами семьи⁴². Поэтому, возможно, тер­мин «государство», хотя и означал достоинство и состоя­ние государя, не имел таких выраженных коннотаций ко­ролевской стати — «повелевающей силы наглядного пове­дения» — как те, которые подразумевались в терминах status regis и lо stato, связанных с более публичными фор­мами господства.

Золтан попытался также подробно проследить форми­рование второго раннего значения слова «государство» — «территория, которой правит государь». Хотя это значе­ние, как принято считать, появляется уже в послании Фотия в 1431 г., широкое использование термина в этом смысле пришло позже и было заимствовано у (в будущем) белорусских и малороссийских книжников, которые пере­водили польское слово panstwo словом «государство». Под их влиянием великорусские книжники перенесли терри­ториальные коннотации польского слова в русское «госу­дарство». Поскольку польское слово несло одновременно коннотации и dominatio, господства, и dominium, террито­риального владения, это помогло расширить значение русского слова. В 1536 г. это слово уже использовалось во множественном числе со значением ряда территорий", а в 1543 г. Иван IV уже без труда перечислил все «государствы», которые были частью его титула. Реликты пер­вичного понимания государства как личного господства и достоинства князя, а не территории, обнаруживаются еще в 1570 г., когда Иван IV написал английской королеве Елизавете о своем разочаровании в характере ее правле­ния, которое он считал неприемлемым для самодержца. Послание гласило: «И мы чаяли того, что ты на своем го­сударстве государыня и сама владеешь и своей государьской чести смотришь и своему государьству прибытку». Пайпс приводит перевод, сделанный английской канцеля­рией, и замечает, что английские переводчики были сбиты с толку русским текстом и передавали слово «государст­во» как "domain, land, или realm", хотя эти территориаль­ные термины иногда не соответствовали русскому слову, которое часто подразумевало лишь личное господство.

Подводя итоги тому, как формировалось русское слово «государство» в ранний период, мы видим параллельное развитие обоих основных значений, обнаруживающихся и в термине lо stato в Европе начала Нового времени. Lo stato и «государство» обозначают состояние личного господства и достоинство правителя, т. е. il suo stato, «его государьство», хотя итальянский principe повелевает сво­бодными людьми, а русский господарь-государь правит своими подданными как холопами. Оба слова также обо­значают территории, контролируемые этими суверенами.

Однако самое принципиальное нововведение, согласно Скиннеру, случилось в начале XVI в. в Италии и в начале XVII в. в Англии, когда lо stato и state стали обозначать аппарат управления, независимый как от правителя, так и от управляемых. Это происходит также и в России, но только в первую половину XVIII в. Интересно, что рас­ширение значения слова «государство» происходит в Рос­сии иначе, чем в Западной Европе, поскольку здесь отсут­ствовали сходные устоявшиеся традиции республикан­ской или абсолютистской политической мысли.

1 Слово «господь» употреблялось на Руси почти исключитель­но по отношению к богу, хотя в церковнославянских текстах он встречается и в смысле «господин», dominus. Слово «гос­подин» тоже первоначально в церковнославянских текстах было эквивалентом dominus — т. е. «владелец рабов или холо­пов» — но начиная с XII—XIII вв. приобрело в СевероВосточной Руси политический смысл, когда стадо применяться как титул князей. Однако это слово не породило устойчивого термина «господинство» (Золтан, Из истории русской лекси­ки, с. 32). Пайпс указывает, что все эти слова родственны многим терминам индоевропейского словаря, касающимся дома или его противоположности, например, латинскому hostis, «враг», или английским словам guest, «гость», и host, «хозяин». (Pipes, Russia, p. 77.) Этимологические словари выделяют два старославянских корня, входящих в слово «господь» — ghostb и podb, первый их которых мог означать что-то вроде «гостеприимный хозяин», а второй восходит к индоевропейскому *potis, «могущественный, глава дома, супруг». Русское «господь» может быть связано с латинским hospes (в генитиве — hospitis), «хозяин, оказывающий госте­приимство чужестранцам», «чужестранец». Оно возникло из контаминации тех же двух индоевропейских корней, при первоначальной форме *hosti-potis. (Павел Черных, Истори- ко-этимологический словарь современного русского языка. Мо­сква: Русский язык, 1994, т. 1, с. 209; Макс Фасмер, Этимо­логический словарь русского языка. Москва: Прогресс, 1986, | 1, с. 446.)

2 Многие ученые полагают, что это про­изошло по чисто фонетическим причинам. Другие объясня­ют это тем, что слово «государь» могло связываться в народ­ном сознании со словом «суд», а титул правителя, соответст­венно, мог толковаться как «верховный судья». Учитывая тот факт, что оба слова чаще всего писались с надсловным титлом приблизительно следующим образом г-сдрь, трудно установить точную дату, когда «государь» становится преоб­ладающей формой — возможно, это происходит не раньше XVI в. (Черных, Историко-этимологический словарь, т. 1, с. 210.) Золтан отметил первое зафиксированное употребле­ние полной формы титула государь только в письменном источнике 1645 г. («К предыстории русского „государь"», с. 105). Слово «господарь» употреблялось вплоть до XIX в. и и XVIII в. имело три значения: 1) государь; 2) хозяин, владе­лец — значение, использовавшееся на юге России; 3) офици­альный титул правителя Молдавии. (Юрий Сорокин, ред.,

3 Золтан, «К предыстории русского „государь"», с. 76. Словарь русского языка XVIII века. Ленинград: Наука, 1987, т. 5, с. 190.)

4 Текст летописи цит. по: Лев Черепин, Образование русского централизованного государства в XIV—XV веках. Москва: Соцэкгиз, 1960, с. 872.